Хронические бредовые расстройства
Б. страстно желал принести пользу своим открытием всему государству, а сложное устройство, описанное выше, призвано было технически облегчить эту задачу. Интересующийся происхождением своей души или своего возможного будущего клиент помещался в гроб, где он должен был расслабиться и внимательно прислушаться к своим ощущениям. Крышка гроба опускалась с помощью электрической лебедки. Оператор же… Читать ещё >
Хронические бредовые расстройства (реферат, курсовая, диплом, контрольная)
Психические расстройства, при которых основным патологическим симптомом является стойкий систематизированный бред, наиболее трудны для распознавания и квалификации в условиях консультирования. Поскольку иных признаков психического расстройства выявить не удается, а суждения больных выглядят по меньшей мере «правдоподобно», психологу-консультанту бывает непросто освободиться от стремления к психологическому пониманию представлений и убеждений такого больного. Следует признать, что не только психологам, но и врачам-психиатрам и работникам различных государственных учреждений, в обязанности которых входит рассмотрение жалоб и предложений граждан, бывает очень нелегко в ситуациях вынужденного взаимодействия с бредовым больным.
Единственно правильное решение психолога-консультанта, столкнувшегося в своей практике с систематизированным бредом, — направление обратившегося к врачу-нсихиатру и в любом случае — отказ от консультативной помощи.
Рассматриваемая клиническая группа включает различные расстройства, где хронический бред является ведущим проявлением болезненного состояния. В психопатологии выделяют особые признаки бреда. Во-первых, в его основе лежит ложное суждение, полностью захватывающее сознание больного и не поддающееся коррекции, несмотря на явное противоречие с действительностью. Такое суждение базируется на ошибочных, неправильных посылках, т. е. в истоках бреда содержится так называемая кривая логика. Одной из часто наблюдающихся особенностей бреда является также его непрерывное прогрессирование. Этими признаками, однако, не исчерпывается картина бредового расстройства.
В МКБ-10 даются следующие пояснения относительно клинической картины и критериев диагностики бредового расстройства (F22.0).
Расстройство характеризуется развитием монотематического бреда или систематизированного политематического, который носит обычно хронический характер, а иногда сохраняется на протяжении всей жизни.
Содержание бреда разнообразно. Чаще всего это бред преследования, ипохондрический бред, бред величия, но он также может быть и кверулянтным, иметь характер бреда ревности или принимать форму убежденности больного в том, что у него уродливое тело, что от него исходит дурной запах или что он гомосексуалист.
Клиническая картина может ограничиваться бредом, а может включать отдельные депрессивные проявления и эпизоды обонятельных или тактильных галлюцинаций. Четкие, хронические слуховые галлюцинации («голоса»), такие симптомы шизофрении, как бред воздействия, выраженная эмоциональная сглаженность и симптомы органического поражения головного мозга, исключают диагноз бредового расстройства.
Заболевание, как правило, манифестирует в среднем возрасте. Содержание бреда и момент его появления могут быть связаны с жизненными обстоятельствами, например бред преследования у членов групп национальных меньшинств. Кроме поступков и личностных позиций, имеющих непосредственное отношение к бреду, аффект, речь и поведение человека укладываются в границы нормы.
Для диагностики бредового расстройства согласно требованиям МКБ-10 необходимо, чтобы бред являлся наиболее яркой или единственной клинической характеристикой. Он должен присутствовать не менее трех месяцев и носить личностный, а не субкультуральный характер.
Если речь идет о паранойяльном, интерпретативном или, как его еще называют, словесном бреде, то наряду с собственно бредовыми идеями обнаруживаются изменения личности. При возникновении бреда у больного наступает, как иногда говорят, «новое существование», новая ориентировка в мире, новое мировоззрение[1].
Формирование бреда сопровождается особым изменением мышления, развитием обстоятельности. Разговор с паранойяльным больным кажется бесконечным и малопродуктивным. Больной стремится все досконально, детально изложить, причем существенное и несущественное не дифференцируется.
Все эти особенности мышления, поведения и установок, совокупность расстройств позволяют отличать бредовые состояния от нормальных заблуждений, нормальных ошибок суждения. Бредовой больной абсолютно не поддается переубеждению, его система представлений оказывается неуязвимой перед фактами, разумными доводами и аргументами, мир предстает для него всегда и исключительно сквозь призму его идеологии, а вся его активность подчиняется ведущей идее. Несмотря на высокую стеиичность и напор, может создаваться впечатление, что больной не включается в беседу личностно и эмоционально, холоден, безразличен в выборе собеседника, не столько пытается убедить его в своей правоте, сколько использует в качестве слушателя.
Возникновению бреда предшествует бредовое настроение — особое состояние, при котором все окружающее приобретает особый смысл. У больного развивается глухая беспредметная тревога, напряжение, настороженность, во всем окружающем ему видится угроза. Больной теряет покой и мучительно ждет, что с ним произойдет что-то необычное, наступит коренная перемена в его существовании. И в этом состоянии внезапно, часто как озарение, кристаллизуется бред (величия, изобретательства, ревности, реформаторства и т. д.). Оформление бреда можно сравнить с выпадением кристаллов из перенасыщенной жидкости. Рождение бреда субъективно приносит больному облегчение — разрешение неизвестности. Вместе с тем оно создает и новую ориентировку в мире, новое мировоззрение[2].
Паранойяльный больной правильно воспринимает вещи, но внутренние связи и закономерности отражаются им извращенно. Бред всегда логически обоснован: больной может развивать цепь логических суждений, доказывая свою правоту, правильность своего утверждения. Он неутомим в предъявлении обоснований своих идей, поиске необходимых свидетельств и фактов, способен проявлять логическую изощренность и изобретательность. Паранойяльный бред всегда систематизирован, это система, построенная на логике — «кривой», но все же логике.
Содержание паранойяльного бреда может отражать все человеческие чувства, страсти, желания. По своему содержанию паранойяльный бред может иметь характер стремления к реформаторству: больной оказывается автором-разработчиком системы преобразования мира и «осчастливливания» всего человечества. Бред также может быть эротическим: при этом у больного возникает убежденность во влюбленности в него некоего человека (часто это видная в общественном отношении личность). Невозможность реализовать влюбленность и безразличие соответствующей персоны к больному объясняется им происками врагов и завистников или определенными обстоятельствами.
Известен также бред ревности, бред преследования. Содержание паранойяльного бреда может быть ипохондрическим, когда, несмотря на отсутствие реальных оснований для беспокойства, у человека возникает непоколебимая убежденность в том, что он болен тяжелой неизлечимой болезнью. При ипохондрическом бреде больные оспаривают любые врачебные заключения и лабораторные анализы; привлекая всю современную медицинскую литературу, они доказывают наличие у них болезни и настойчиво требуют назначения лечения, в котором, однако, неизбежно разочаровываются.
Наблюдается также паранойяльный бред высокого, иного происхождения. Больные убеждены, что их родители, которые считаются настоящими, на самом деле приемные, а их «настоящие» родители занимают особое общественное положение, но по каким-то обстоятельствам скрывают свое отцовство или материнство.
Клинический пример
В эпоху перестройки, когда традиционные представления уже были порушены, а новые еще нс были предложены, когда с телеэкранов вещали гипнотизеры, целители и экстрасенсы, когда массы людей вовлекались в учения новоявленных «мессий», «прорицателей» и т. д., автору довелось участвовать в экспертизе одного «научного» проекта, суть которого хорошо иллюстрирует описанные выше расстройства.
В арендуемом в поликлинике помещении на деревянном постаменте был установлен гроб из пенопласта со съемной крышкой. Гроб был окрашен в черный цвет, а от крышки, которая имела специальное приспособление, чтобы подниматься и опускаться, гибкие шланги тянулись к колпаку стационарного парикмахерского фена. Помещение было «украшено» различными символами (каббалистическими, как потом выяснилось). По заверениям автора проекта Б., мужчины лет 40, он открыл возможность проникновения своей мыслью в исторические эпохи далекого прошлого и будущего, из которых он посредством мысленного общения может добывать ценные сведения для частных лиц.
Б. страстно желал принести пользу своим открытием всему государству, а сложное устройство, описанное выше, призвано было технически облегчить эту задачу. Интересующийся происхождением своей души или своего возможного будущего клиент помещался в гроб, где он должен был расслабиться и внимательно прислушаться к своим ощущениям. Крышка гроба опускалась с помощью электрической лебедки. Оператор же — Б. — усаживался в кресло под колпаком парикмахерского фена. На этом месте он «выходил из своего физического тела и перемещался в астрал», который, как известно, преград для перемещений в пространстве и во времени не имеет. Находясь «в астрале», оператор легко входил в связь с поколениями живших давно героев (атланты почему-то интересовали его больше других), а также с будущими пришельцами из разных уголков Вселенной.
Резонансы, возникающие в «сверхсознании» оператора, концентрировались под колпаком фена, а оттуда уже по гибким шлангам передавалась в гроб, где пребывал все это время клиент. Эти резонансы, по стойкому убеждению оператора, должны были возбудить соответствующие мысли в сознании клиента, сделать его жизнь более осознанной и понятной.
Следует отметить, что при поверхностном знакомстве Б. не казался человеком нездоровым. Напротив, его настойчивость и предприимчивость наводили на мысль о мошенничестве. Однако при доверительном разговоре выяснилось, что у Б. есть собственная «теория всего», она достаточно разработана и аргументирована сведениями из популярной тогда теософской литературы. Б. окончил технический вуз, но по специальности работал недолго. Однажды, мучаясь какими-то тревожными переживаниями, он забрел в книжный магазин и машинально протянул руку за книгой. И тут его вдруг озарило, и сразу стали понятны смыслы и значения переживаемого беспокойства, он понял, что призван, осознал все устроение Вселенной и возможность преодоления пространства и времени силой мысли. Дальше дело было за малым: разработать и создать техническое приспособление для того, чтобы поделиться своими открытиями с человечеством.
В общении Б. выглядел мягким и достаточно доброжелательным человеком. Говорил о своем открытии убежденно и с энтузиазмом. Охотно отвечал па все вопросы, разъяснял назначение технических устройств в своей лаборатории. Однако любые попытки критики его теории вызывали в нем сначала недоумение, а потом — раздражение. Будучи человеком избранным, он нс мог снизойти до банальных споров и снова и снова начинал рассуждения о сложном устройстве мироздания, которое просто нс может быть понято современной наукой, потому что человечество утратило информацию, переданную ему пришельцами.
Анализ этого случая позволяет констатировать сложное бредовое расстройство. Бред в данном случае недолго оставался в рамках первичного систематизированного: очень скоро развились расстройства чувственного познания в форме галлюцинаторных переживаний, симптомов психического автоматизма, которые стали дополнительным источником бредовых идей. Состояние Б. ухудшилось и уже могло рассматриваться в рамках параноидного синдрома.
Попытки переубеждения больного хроническим бредовым расстройством при любом содержании бреда принципиально бесполезны. Более того, если учесть, что многие такие больные относительно хорошо адаптируются в обществе, имеют тенденцию проецировать все свои болезненные переживания вовне, стеничны и склонны противопоставлять себя окружающему миру, шансы на их обращение к психиатру даже по настоятельной рекомендации специалиста становятся призрачными. И тем не менее профессиональный долг психолога в этом случае — использовать даже минимальные возможности для организации консультации врача, в особенности, если речь идет о неблагоприятных последствиях бредовых идей больного для его близких.