О формировании научного понятия конституции

Известны многочисленные попытки ученых-юристов дать определение конституции. На первоначальном этапе авторы таких определений, как правило, ограничивались рамками формально-юридического анализа и рассматривали конституцию вне связи с историческим развитием общества и государства. Мыслители, боровшиеся за принятие конституции 200 с лишним лет назад, считали, что такой акт должен существовать только в виде писаного и публично провозглашенного закона, распределяющего задачи между носителями политической власти и обеспечивающего личные права человека в форме обязательных предписаний государства и ограничений для самого государства. Однако по мере конституционного развития в отдельных странах сформировалась, так называемая, «неписаная конституция». Так, в Великобритании конституционный строй стал обеспечиваться не одним, а множеством правовых актов, закрепляющих основы государственного и общественного строя, взаимоотношения человека и государства, хотя именно в Англии впервые возникла идея создания писаной конституции. Такая практика не могла быть не замечена наукой, и основной акцент в определении понятия конституции стал отводиться не форме, а предмету конституционного регулирования.

Сравнительно широкое распространение получило определение конституции в содержательном (материальном) смысле, которое дал в начале XX в. (1907 г.) немецкий ученый Г. Еллинек. Он определил конституцию как «совокупность правоположений, определяющих высшие органы государства, порядок призвания их к отправлению их функций, взаимные отношения и компетенцию, а также принципиальное положение индивида по отношению к государственной власти»^[1].

Стремление свести назначение конституции к установлению компетенции различных государственных органов и регулированию взаимоотношений между ними стало ведущим подходом. Такого рода определения были даны многими зарубежными государствоведами, в частности, французским правоведом М. Прело^[2], западногерманским государствоведом Т. Маунцем^[3] и др. Английские конституционалисты Е. Уэйд и Г. Филлипс попытались is определении конституции соединить форму и содержание, в то же время опираясь также на узкий государствоведческий подход в понимании предмета конституционного регулирования. Они отмечали, что «под конституцией обычно понимают обладающий особым правовым значением документ, в котором определяются основы организации, а также функции органов управления государства и формируются принципы, определяющие деятельность этих органов»^[4].

Наряду с государствоведческим подходом, в теории конституционного (государственного) права имел место и более широкий конституционалистский взгляд на предмет конституционного регулирования. Сторонники такого подхода стремились в определении отразить сущность конституционализма как принципа, составляющего главный смысл конституции демократического, правового государства. Так, А. Д. Градовский отмечал, что «основным и общим признаком конституционных форм является то, что можно назвать самоограничением государственной власти, в силу чего эта власть не является абсолютною, в чьих бы руках она ни находилась, в руках народа или монарха с народным представительством» .^[5] Среди зарубежных ученых, в частности, Бирд в его книге «Американское правление» определял конституцию как документ, устанавливающий пределы правления, предписывающий полномочия и определяющий свободы лиц и граждан^[6].

Формально-юридический подход к определению конституции через его форму и предмет регулирования был доминирующим среди позитивистов. По мере изучения процессов реализации Конституции, приверженцы социологических школ стали все больше интересоваться сущностью конституции, выражающейся в фактических отношениях, складывающихся при реализации конституционных норм, а также анализом ситуаций, развивающихся в противоречие с юридической конституцией. Таким образом, постепенно сформировался новый — социологический подход к определению конституции.

Весомый вклад в развитие учения о фактической Конституции внесли социалисты. В своих выступлениях они замечали, что конституционные отношения есть объективные, не зависимые от права фактические отношения политического характера. В них независимо от норм права рождаются и приобретают свою реальную силу классы, утверждаются формы правления, политические системы организации власти, права и свободы и т. д. Один из известных основоположников и сторонников теории фактической конституции социалист Фердинанд Лассаль в своей знаменитой речи «О сущности Конституции», произнесенной в одном берлинском бюргерском окружном собрании в 1862 г., подчеркнул следующее: " …Конституция является действительным соотношением сил страны. …Упомянутые нами действительные отношения общественных сил записываются на бумагу, выражаются письменно, будучи записанными, они перестают быть только фактическими соотношениями, а становятся правом или правовыми учреждениями, неповиновение которым наказуемо"^[7]. Развивая свою мысль далее, Ф. Лассаль заметил, что любая писаная конституция будет хороша и долговечна только при соответствии с конституцией действительной, т. е. фактически существующими в стране соотношениями общественных сил" ^[8].

Теория фактической конституции была широко интерпретирована К. Марксом и Ф. Энгельсом с точки зрения классовой расстановки сил. В частности, имея в виду Конституцию Французской Республики 1848 г., К. Маркс обращал внимание на то, что Конституция «просто заносила в протокол уже существующие факты. Так, она торжественно зарегистрировала факт установления республики, факт всеобщего избирательного права, факт единого суверенного Национального собрания вместо двух ограниченных в правах конституционных палат»^[9].

Марксистскую теорию фактической конституции развил В. И. Ленин. Он писал о том, что буржуазные конституции представляют собой лишь запись итогов борьбы, получившихся после ряда тяжело доставшихся побед нового над старым^[10]. В своей статье (1909 г.) «Как социалисты-революционеры подводят итоги революции и как революция подвела итоги социалистам — революционерам» В. И. Ленин заметил, что именно в краткой характеристике сущности конституции как закона, выражающего действительное соотношение сил в классовой борьбе, состоит ключ к изучению и правильному пониманию любой конституции в государстве с антагонистическими классами^[11].

Учение марксизма-ленинизма о классовой сущности конституции было положено в основу советской науки государственного права. К примеру, Я. Н. Уманский отмечал, что при оценке любой конституции нужно обращать внимание на то действительное значение, какое она имеет для широких народных масс, чью государственную волю, волю какого класса она выражает, в какой мере закрепленные в конституции положения отражают действительное соотношение классовых сил^[12]. По мнению Н. Я. Куприна, «Конституция есть Основной закон государства, выражающий волю господствующего класса, закрепляющий главные начала общественного и государственного строя страны»^[13].

В отличие от советской науки, акцентирующей основное внимание на анализе соотношения между юридической и фактической конституциями, а также на изучении классовой (а впоследствии — общенародной) сущности конституции, зарубежная наука государственного (конституционного) права второй половины XX столетия стремилась комплексно исследовать многогранные черты государственно-правовой природы конституции. К примеру, Теодор Маунц предложил семь типов понятия конституции. Первый тип — возникший в особой форме закон, который может быть изменен только определенным предписанным путем и заранее установленными средствами, например, только квалифицированным большинством, и который поэтому обладает или кажется обладающим усиленной гарантией прочности. В этом смысле можно говорить о формальном понятии конституции или о конституции в формальном смысле. Второй тип — совокупность правил о руководстве государством, о формировании и круге задач высших государственных органов, об основных государственных учреждениях и о положении гражданина в государстве. В отличие от вышеупомянутого, это будет «материальное» понятие конституции, т. е. конституция в материальном смысле. Третий тип — система ограничений высшей власти в государстве путем обеспечения свобод граждан. Это обозначение можно назвать «либеральным» понятием конституции или идеалом конституции в либеральном смысле. Четвертый тип — это акт учредительной власти. В этом смысле говорят о позитивном понятии конституции или о конституции в позитивном смысле. В данном случае конституция мыслится как «принятие в качестве закона» акта учредительной власти. Пятый тип — состояние политического единства и порядка в государстве (понятие конституции как «абсолютной формы», конституция как форма форм). Шестой тип — сумма высших и конечных правовых норм в государстве, к которым могут быть сведены все другие правовые нормы. Конституция рассматривается как «абсолютная норма», как норма норм. Седьмой тип — основа государственного строя, которая посредством правового оформления связывает в государственное единство многообразие политических сил и ценностей (понятие конституции как «объективной формы»)^[14].

Поиск формулировки понятия конституции выявил многогранность данного юридического феномена. Формирование научного определения конституции оказалось воистину состязанием в искусстве конституционного мышления. Исследования в этом направлении продолжились и в современную эпоху.

• [1] Еллинек Г. Общее учение о государстве. СПб., 1907. С. 37.
• [2] Прело М. Конституционное право Франции. М., 1957. С. 23.
• [3] Маунц Т. Государственное право Германии (ФРГ и ГДР). М., 1959. С. 88−89.
• [4] Уэйд Е., Филлипс Г. Конституционное право. М, 1950.
• [5] Градовский А. Д. Государственное право важнейших европейских держав. СПб., 1895. С. 3.
• [6] Цит. по: Конституционное право зарубежных стран. М.: Норма, 2001. С. 50.
• [7] Лассаль Ф. О сущности Конституции. СПб., 1906 // Конституционное право. Общая часть: учеб, пособие. Ч. II. Хрестоматия. М., 1996. С. 44.
• [8] Там же. С. 46.
• [9] Маркс К., Энгельс Ф. Поли. собр. соч. Т. 7. С. 39.
• [10] Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 22. С. 372.
• [11] Там же. Т. 17. С. 339−353.
• [12] Уманский Я. Н. Советское государственное право. М., 1970. С. 59.
• [13] Куприц Н. Я. Советское государственное право. М., 1975. С. 54.
• [14] Маунц Т. Государственное право Германии (ФРГ и ГДР). М., 1959. С 89.