Еда для нас и ее риски

У рискогенных практик складываются весьма сложные отношения с гуманизмом. На определенном этапе человеческой истории риски, несомненно, вносили вклад в гуманизацию человеческих отношений. Не случайно в народной мудрости риск означал сочетание преодоления опасных обстоятельств, зачастую связанными с добычей еды, с последующими благоприятными жизненными шансами для себя и близких. Известная русская поговорка гласит: «Риск — благородное дело».

Вместе с тем нет однозначной корреляции риска и гуманизма в относительно долговременной перспективе. Напротив, увеличение и усложнение ряда рискогенных практик идет бок о бок с развитием и утверждением биополитики, адепты которой в значительной степени пытались ее оправдать внешними рисками, на которые предлагалось рационально и прагматически реагировать. В XIX — начале XX в. торжествовала вера в возможность исключительной рациональной деятельности человека, которая практически рассматривалась как панацея от всякого рода рисков, в результате чего сформировался рационально-прагматический подход.

Однако в условиях рефлексивного модерна он все более показывает свою неадекватность новым реалиям. Инновационная активность человека, включая производство новых продуктов питания в глобо-сетевом взаимодействии народов, порождает все более сложные по своей природе риски. По выражению Э. Гидденса, «риск становится более „рискованным“»^[1]. Возникла реальная необходимость смены парадигмы самого подхода к современным рискам питания. По нашему мнению, альтернативой рациональнопрагматическому подходу может быть подход гуманистический, контуры которого мы предложили^[2].

• [1] Гидденс Э. Ускользающий мир: как глобализация меняет нашу жизнь. М.: Весь мир, 2004. С. 44.
• [2] См.: Кравченко С. А. Социокультурная динамика еды: риски, уязвимости, востребованность гуманистической биополитики: монография. М.: Изд-во МГИМО (У) МИД России ;Институт социологии РАИ, 2014; Его же. Социальная и культурная динамика еды: приобретения и уязвимости // Социс. 2015. № 1.