Основные черты трансформированной личности культиста

В данном параграфе решается задача выявления тех черт личности культиста, которые являются достаточно общими и постоянными и потому в значительной степени детерминируют определенные методы и технологии социальной работы, проводимой для ликвидации влияния деструктивных религиозных культов на личность.

Личность человека, вовлеченного в культ, изменяется. Происходят ли эти изменения от нормы к патологии, или от патологии к норме? Если членство в культе порождает патологические инверсии внутреннего мира человека, то необходимо принципиально решить вопрос: является ли изменение личности вовлеченного в деструктивный религиозный культ человека явлением, сравнимым с болезнью, или предвестником психического заболевания, или собственно самой болезнью?

Для разъяснения данного аспекта обратимся к тезисам, высказанным Т. В. Зозулей, которая в работе «Социальная психиатрия»¹ указывает, что существует многообразие переходных состояний от нормы к патологии, и не всегда это фиксируется самим индивидом или специалистом при обследовании. В социальной медицине разграничивают понятия «болезнь» и «нездоровье». Термин «болезнь» относится к физической патологии. Нездоровье — социальное проявление болезни, субъективное ощущение человеком недомогания или ограничения функций. Для личности ощущение здоровья связано с возможностями реализовать себя.

Психически больной человек может испытывать сильные субъективные душевые или физические страдания, не имея при этом объективных признаков патологии. С другой стороны, многие психические больные искренне убеждены в своем психическом здоровье и нормальности. У человека отсутствует критическое отношение к своему здоровью и поведению. Поэтому одним из диагностических критериев психического здоровья является способность человека адекватно оценивать свое самочувствие и отвечать за свои поступки.

Здоровье человека имеет свои составляющие: физическое, психическое, нравственное и социальное. Социальная полноценность человека определяется не только его биологическим состоянием и личностной оценкой. Во многом ее восприятие зависит от социальных отношений культуры, сформированной в стране. В последнее время состояние здоровья все больше связывают с качеством жизни. Под качеством жизни понимается удовлетворение человеком важнейших сторон жизнедеятельности и потребностей и наличие условий, позволяющих вести активную в биологическом и социальном плане жизнь.

Психическое здоровье человека — это такое состояние, которое характеризуется цельностью и согласованностью всех психических функций организма, обеспечивающих чувство субъективной психической комфортности, способность к целенаправленной осмысленной деятельности, интеллектуальному и личностному развитию, а также адекватные (с учетом этнокультурных критериев) формы поведения.

Общественное психическое здоровье — уровень психического здоровья популяции, распространенность психических заболеваний, алкоголизма и наркомании, умственной неполноценности, суицидов. Общественное психическое здоровье является индикатором интеллектуального и нравственного состояния общества, его духовного потенциала^[1].

К социально обусловленным феноменам поведенческих расстройств относятся социопатия и диссоциальное поведение. Социопатия — это не собственно психическое заболевание, относятся не к клинической психологии, а к социальной патологии. Это целенаправленные или стихийные действия людей, стремящихся разрушить ценностно-нормативные устои общества; нетерпимость к отдельным социальным или национальным кругам^[2].

Диссоциальное поведение классифицируется следующим образом^[3]:

• 1) девиантное (отклоняющееся) поведение;
• 2) корыстного типа — стремление к материальной выгоде;
• 3) агрессивного типа — преступления против личности из злобы;

• 4) социально-пассивного типа — отказ от активной жизнедеятельности, уход в виртуальную реальность и мир искусственных грез;
• 5) крайняя степень социально-пассивного типа — саморазрушающее поведение:
  • — аддиктивное — алкоголь и наркотики;
  • — сексуальная распущенность;
  • — делинкветное поведение — цепь мелких правонарушений;
  • — аутоагрессия, суицидальное поведение.

Некоторые исследователи сравнивают состояние культовой зависимости с состоянием больных шизофренией и даже говорят о том, что рано или поздно культист приходит в состояние психической болезни. Другие исследователи (С. Хассен, Р. Лифтон, Т. Лири) говорят о том, что воздействию религиозной деструктивности при определенных условиях могут быть подвержены все, вне зависимости от разницы в возрасте, образованности, здоровья или статуса. Это выводит ситуацию вовлеченности в культ из разряда болезней в разряд трудных жизненных ситуаций, а следовательно, делает ее предметом не столько психиатрии и психотерапии, сколько предметом социальной работы и социальной педагогики.

В трудной жизненной ситуации, переживание обстоятельств и осмысление причин которой осуществляется личностью, чаще всего в представлениях и образах, связанных с широким смыслом понятия «страдание», происходит выработка сценария выхода из травмирующей ситуации^[4]. Подобный сценарий детерминирует конкретные действия личности по выходу из трудной жизненной ситуации и акцентуацию динамики его психологического состояния, формирующегося в ответ на успехи или провалы в системе его защитных действий. Содержание и направленность сценария личностных действий детерминируется, в свою очередь, уровнем и качеством представлений, убеждений и верований, составляющих основу мировоззрения и мироощущения отдельного человека.

Ухудшение социального положения огромных масс населения сопровождается распространением негативных настроений, что облегчает некоторым религиозным объединениям деятельность по вербовке адептов в такие группы, пребывание в которых наносит прямой вред психическому, моральному и физическому здоровью людей. Гуманистические религии отвергают подобную практику, пытаются распространением своей деятельности оградить людей от воздействия тех, кого в обществе называют «тоталитарными сектами», «деструктивными религиозными культами» или просто «сектами». Эти религиозные и псевдорелигиозные организации эксплуатируют такие свойства человека, как страх перед неопределенным будущим, инфантилизм, переживание недостатка внимания и любви. В характеристиках социально-психологических особенностей людей, подпадающих под влияние деструктивных религиозных объединений, общим является то, что отсутствие четкой мировоззренческой позиции сочетается в их сознании с неадекватной самооценкой (крайне завышенной или крайне заниженной). Поэтому общество должно быть заинтересовано в очищении информационного пространства от идеологии крайнего индивидуализма, разобщенности, вседозволенности, от морального релятивизма, от идей деструктивных религиозных организаций, в которых все это проявляется в концентрированном виде. Общество должно быть заинтересовано в распространении гуманистических идей и научного, и религиозного содержания — их противоречивость оказалась преувеличенной, а настоящие враги человека очень не любят и Знание, и веру в Бога^[5].

С. Хассен пишет, что культы последовательно манипулируют элементами, формирующими личность человека, включая важнейшие верования и убеждения, ценности и отношения^[6]. Культовый контроль сознания отделяет человека от его подлинной личности и создает новую личность, зависящую от группы. С точки зрения психического здоровья, культовый контроль сознания расщепляет элементы психики, которые впоследствии собираются в иную, отличную от изначальной, конфигурацию. Последователь культа фактически начинает демонстрировать признаки диссоциативного расстройства в том виде, как оно определено в диагностическом справочнике Американской психиатрической ассоциации DSM-TV (300.15) К Его поведение может также походить на поведение патологически зависимой личности. Одно из широко распространенных беспокойств семей и друзей заключается именно в радикальном изменении личности близкого человека. Дабы он был хорошим членом культа, его учат манипулировать своим прежним «я» и подавлять его. Переделка часто предполагает смену имени, одежды, прически, манеры речи и поведения, а также «семьи», «друзей», мыслей, эмоций, религиозных чувств.

Вовлеченность в культ, считает С. Хассен, очевидным образом ослабляет взаимопонимание между адептом и членами его семьи, друзьями и близкими. С человеком, находящимся под воздействием культового контроля сознания, особенно трудно говорить на рациональном уровне. Он действует в соответствии с совсем иным набором критериев, чем тот, который имеет смысл в вашей модели реальности. Использование деструктивных методов контроля сознания ставит под вопрос саму природу реальности. Наиболее типичный метод формирования культовой личности состоит в прикреплении нового участника к старшему члену группы. «Духовное дитя» обучается копировать «духовного родителя» всеми способами — вплоть до подражания голосовой тональности лидера группы. Культовая личность является, по существу, двойником лидера культа.

У каждого есть свое подлинное «я». Тип индивидуальности у здорового индивидуума не меняется, несмотря на возрастные изменения. Смена типа личности часто указывает на нездоровое социальное давление, вынуждающее человека действовать так, будто он является кем-то другим. С. Хассен ссылается на результаты исследования Ф. Йикли^[7][8], проведенного среди членов американского культа «Бостонская церковь Христа», и на их примере показывает, как культы создают именно такой вид давления. Это исследование, по мнению С. Хассена, также подтвердило существование культовой личности, связывающей и затыкающей рот подлинному «я» подобно смирительной рубашке. С. Хассену представляется, что Йикли удалось статистически продемонстрировать последствия деструктивных методов контроля сознания.

При взаимодействии с близким необходимо признавать различия между личностью до вербовки, культовой личностью (период членства в культе) и подлинным «я» человека, которое остается с ним навсегда. Даже люди, рожденные в культе, имеют подлинное «я», подавленное при рождении. Именно сила подлинного «я» делает возможным спасение людей от культов спустя годы и даже десятилетия после присоединения к группе. Когда информированная семья и друзья начинают работать как команда, чтобы преподать близкому знания о контроле сознания, стены, возведенные культом, рушатся^[6].

М. Вершинин, анализируя психологические особенности членов деструктивных религиозных культов^[10], обращается к разработкам Р. Лифтона, который, развивая свою концепцию, изложенную в работе «Реформирование мышления и психология тоталитаризма», дополнил ее моделью «удвоения личности», освещая процесс «самооправдания», в работе «Нацистские врачи: медицинское убийство и психология геноцида». Лифтон попытался объяснить психологические механизмы, которые позволили профессиональным врачам стать невосприимчивыми к тому, что они стали частью самого эффективного конвейера убийств, известного человеческой цивилизации: нацистских лагерей смерти. Это исследование привело к более точному пониманию того, как люди, здоровые психически и физически, образованные и идеалистичные, довольно быстро могут становиться фанатиками движений, вся идеология и деятельность которых прямо противоречит их первоначальным взглядам на мир. Такая резкая и глубокая ресоциализация личности является результатом специфической адаптивной реакции в условиях чрезвычайного группового давления и манипулирования базисными человеческими потребностями. Лифтон назвал ее «удвоением».

Удвоение заключается в разделении системы собственного «я» на две независимо функционирующие целостности. Разделение происходит потому, что в определенный момент член культовой группы сталкивается с тем фактом, что его новое поведение несовместимо с докультовым «я». Поведение, требуемое и вознаграждаемое культовой группой, настолько отличается от старого «я», что обычной психологической защиты (рационализации, вытеснения и т. п.) недостаточно для жизненного функционирования. Все мысли, убеждения, действия, чувства и роли, связанные с пребыванием в деструктивном культе, организуются в независимую систему, частичное «я», которое полностью согласуется с требованиями данной группы, но происходит это не по свободному выбору личности, а как инстинктивная реакция самосохранения в почти невыносимых — психологически — условиях. Новое частичное «я» действует как целостное «я», устраняя внутренние психологические конфликты. В Аушвице врач мог через удвоение не только убивать и осуществлять вклад в убийство, но и молча организовывать в интересах этого зловещего процесса всю структуру своего «я», все аспекты своего поведения.

Удвоение отличается от традиционных концепций расщепленного сознания и расщепленных психологических систем личности (то есть составных личностей). Эти процессы считаются пожизненными моделями, которые начинаются в раннем детстве, обычно в ответ на серию травматических событий и крайне конфликтных отождествлений, которые незрелая психика не может постигнуть или интегрировать и остаться при этом нетронутой или целой. Более того, диссоциированные или множественные «системы личности» индивида обычно сознательно не подозревают друг о друге и, скорее, действуют независимо. При удвоении, однако, две «личности» знают друг о друге, и все-таки действия «злой» половины не имеют никаких моральных последствий для того «я», которое не несет на себе зла. Удвоения не бывает у детей даже тогда, когда они сталкиваются с подавляющей травмой. Оно происходит у взрослых, реагирующих на крайнюю, но не чудовищную ситуацию (такую, как тоталитарный режим). Более того, у взрослого, который «раздваивается», присутствует элемент активного, адаптивного участия как средство приспособления к крайности. Удвоение включает массированную психическую перестройку, однако оно может быть относительно временным и относительно легко обратимым. Само по себе удвоение не является ни плохим, ни хорошим. Говоря вообще, приспособительная потенциальная способность к удвоению является присущей человеческой психике и может быть со временем спасительной для жизни: для солдата на войне, например, или для жертвы жестокости, такой, как заключенный в Аушвице, который должен испытать какой-то вид удвоения, чтобы выжить.

Но адаптивно удвоенное «я» может стать опасно необузданным, как это произошло у нацистских врачей. К тому же, кроме социальной опасности массового удвоения, это явление в любом случае наносит тяжелейшую травму сознанию и психике человека, вынужденного его пережить, что прекрасно известно по опыту узников лагерей и ветеранов войн. Именно интенсивность и особенности воздействия в деструктивных и радикальных организациях таковы, что их трудно приравнять к обычным способам социализации и жизнедеятельности. Ближе всего к тому, что происходит в тоталитарных и радикальных организациях, — подготовка новобранцев в армии, пребывание на войне, тюрьмы, концлагеря и разные подпольные террористические и деструктивные религиозные группы. Чрезвычайность однонаправленного воздействия, чрезвычайного по силе и специально созданным условиям, резко отличающимся от обыденно-повседневного процесса социализации при отсутствии равносильной конкуренции, равновесного выбора, — вот что такое деструктивная культовая группа в социально-психологическом смысле. Если в нормальном обществе предлагаются различные (и противоположные, взаимоисключающие) идеи с более или менее одинаковой силой, то деструктивный культ, с этой точки зрения, — это целенаправленная система для обеспечения исключительно одностороннего воздействия с максимальным исключением возможности выбора и с максимальным обеспечением силового воздействия одной идеи или личности.

Похожие взгляды на содержание внутреннего мира личности члена деструктивного религиозного культа высказывает Э. Хоффер в работе «Истинноверующий»^[11]. Он раскрывает несколько черт, характеризующих сознание верующих в состоянии исступления.

1. Отождествление с коллективным целым

Для того чтобы человек созрел для самопожертвования, которого от него требует религиозная группа, он должен быть лишен своей индивидуальности и своих особенностей. Он должен перестать быть Джорджем, Иваном или Тарасом, перестать быть человеческим атомом, существование которого ограничено его рождением и смертью. Наиболее прямой путь для этого — растворение личности в коллективном целом. Полностью ассимилированная личность ни себя, ни других не считает за отдельных самостоятельных людей. У такого человека нет целей, ценностей и судьбы вне культа; и пока эта группа живет, живет и человек.

2. Притворство^[12]

Умирать и убивать легче, когда это часть ритуала, церемонии, драматического представления или игры. Чтобы встретить смерть бесстрашно, требуется некое притворство. Для наших реальных обнаженных «я» нет ничего ни на земле, ни на небе такого, ради чего стоило бы умирать. Только тогда, когда мы видим себя как бы со стороны, актерами в поставленном (а потому нереальном) спектакле, тогда смерть утрачивает свой ужас, свое значение конца и становится актом притворства и театральным жестом. Одно из главных качеств настоящего лидера культа — умение скрывать от своих последователей жестокую реальность смерти или убийства с помощью иллюзии участия в грандиозном спектакле: в торжественном, веселом или драматическом представлении. В практике религиозных движений «театр для себя» играет, пожалуй, более постоянную роль, чем какой-либо другой фактор. Даже когда исчезают вера и возможности убеждения или принуждения, театр сохраняется. И нет сомнения, что постановки массовых движений — церемонии, ритуал — в каждом сердце находят отклик. Зрелище массового спектакля захватывает даже наиболее уравновешенных людей. Не только участников его, но и зрителей. Очень возможно, что неудовлетворенные люди сильнее реагируют на мощь и блеск массового спектакля, чем люди, духовно удовлетворенные.

3. Недооценка существующего

Религиозный культ не только изображает настоящее чем-то ничтожным и жалким, но и умышленно делает его таким. Он выкраивает образчик индивидуального существования — сурового, тяжелого, полного запретов и скучного; осуждает удовольствия и комфорт и превозносит суровую жизнь.

Обычно деструктивный религиозный культ рассматривает самое обыкновенное настоящее как нечто тривиальное и даже недостойное, а поиски личного счастья изображает чем-то безнравственным. Наслаждаться — по его установке — значит иметь дело с врагом, т. е. с настоящим. Главная цель проповедуемого большинством движений аскетического идеала — распространение презрения к настоящему. Кампания против семьи и обыкновенных человеческих желаний — это очередные попытки оторвать пальцы человека от настоящего, за которое он цепко держится.

4. Устремленность в будущее

Для религиозного движения настоящее — что-то вроде места ссылки, юдоль печали, ведущая в царство небесное; для социальной революции — это убогая почтовая станция на пути к Утопии; для национального движения — это недостойный эпизод, предшествующий конечному триумфу. Конечно, верно, что позитивная надежда, вызываемая яркой картиной великолепного будущего, более могучий источник смелости и самозабвения, чем негативная критика настоящего. Массовое движение даже тогда, когда оно не ведет борьбу не на жизнь, а на смерть с существующими порядками и положениями, настраивает сердца и умы своих последователей на будущее.

5. Самопожертвование ради несуществующего

Э. Хоффер говорит, что «мы менее готовы умирать за то, чем обладаем и чем являемся, нежели за то, кем хотим быть и что хотим иметь». В этом есть горькая, ставящая в тупик правда: люди, когда имеют «нечто стоящее, чтобы за это сражаться», желания сражаться за это не испытывают. Живущие полнокровной и полноценной жизнью люди обычно не хотят умирать ни за собственные интересы, ни за родину, ни за какоелибо «священное дело». Не обладание ценностями, а страстное желание — вот мать полной, нераздумывающей самоотдачи. «Вещи, которых нет», на самом деле сильнее «вещей, которые есть». Во все времена люди отчаянно сражались за прекрасные города, еще не выстроенные, за сады, еще не посаженные.

6. Доктрина — истина, которая скрыта

Способность истинноверующего «закрывать глаза и затыкать уши» на факты, которые, по его мнению, не заслуживают того, чтобы их видели или слышали, является источником непревзойденной силы духа истинноверующего. Он не боится опасности, он не падает духом перед препятствиями, его не сбить с толку противоречиями — и все потому, что он отрицает их существование. Сила веры, как сказал А. Бергсон, не в том, чтобы ею двигать горы, а в том, чтобы не видеть, когда горы двигаются на самом деле! Уверенность истинноверующего в безошибочности собственной доктрины делает его недоступным для всего, что есть неясного, непредвиденного и неприятного в действительности окружающего мира. Очевидно: для доктрины, чтобы быть действенной, главное не то, чтобы ее понимали, а чтобы в нее верили. Мы можем быть абсолютно уверены только в тех вещах, которые не понимаем. Понятая доктрина теряет свою силу.

7. Фанатизм

Отчуждение от самого себя, являющееся предварительным условием как податливости, так и обращения в веру, почти всегда проходит в обстановке распаленных страстей. Разжигание страстей помогает нарушить внутреннее равновесие человека, а после потери им внутреннего равновесия страсти разгораются еще больше. Индивидуальное существование, даже целеустремленное, кажется ему пустым, бессмысленным и грешным. Жить без страстной преданности — значит для него быть сорванным с якоря и брошенным. В терпимости он видит признак слабости, легкомыслия и невежества. Он жаждет глубочайшей уверенности, которая может прийти только вместе с полной самоотдачей, с жаждой прильнуть всем сердцем к символу веры и священному делу. Суть здесь не в содержании этого «дела», а в полной самоотдаче и в общении с другими верующими.

8. Ненависть

В ненависти выражаются отчаянные усилия подавить сознание нашей собственной недостаточности, никчемности, вины и других недостатков. Здесь презрение к самому себе переходит в ненависть к другим, но при этом делается все, чтобы скрыть, замаскировать этот переход. Лучшая маскировка — найти как можно больше соратников по ненависти. В этом больше, чем в другом, нам нужно общее согласие, и обращение в свою веру состоит, пожалуй, не в том, чтобы заразить человека нашей верой, а скорее нашим видом необоснованной ненависти.

Возвышенная религия неизбежно порождает в человеке сильное чувство вины. Неизбежен конфликт между высоким духом этой религии и несовершенством верующего в жизни. Логично, что чувство виновности способствует ненависти и бесстыдной злобе. Получается: чем выше и чище вера, тем злобнее ненависть, порождаемая этой верой.

Э. Хоффер предлагает применить к членам деструктивных религиозных культов, активно участвующим в жизни религиозного объединения, следующую типологию: «фанатики», «люди слова» и «люди действия». Он говорит, что без наличия представителей всех этих типов организация или группа не смогут не только хотя бы в некоторой степени достичь своих целей, но и просто долго существовать. «Фанатики» — это те люди, которые наиболее активно проявляют себя в условиях хаоса, кризиса, призывая идти до конца, отстаивая свои взгляды и позиции крайними способами. «Люди слова» — это личности, способные доходчиво и красочно вербализировать ощущения и систематизировать утверждения, создавая из них концепции, захватывающие воображение слушателей. «Люди действия» — это члены культа, способные принимать эффективные решения, дающие практическую отдачу. Это своеобразные менеджеры, талантливые организаторы, удел которых не вдохновлять (как у «людей слова»), а управлять.

Т. Лири, М. Стюарт в работе «Технологии изменения сознания в деструктивных культах»¹ дают свои интерпретации внутреннего мира культовой личности, вводя в научный анализ понятие «туннель реальности». Это понятие помогает осознать, что человек обычно способен охватить своим мышлением и действиями только часть объективно существующего мира как в его материальном, так и в идеальном воплощении. Занимая свою часть социальной реальности, каждый человек осваивает в ней свое пространство («туннель»), которое и соприкасается с другими «туннелями», и в определенной степени является уникальным. Понятие «туннель реальности» позволяет при научном анализе особенностей внутреннего мира личности учитывать сочетание таких свойств, как индивидуальность и социальная детерминированность, универсальность и сегментность, закономерность и случайность содержания каждого конкретного мира личности.

Рассуждая о личности культиста, Лири и Стюарт подчеркивают, что все, что человек думает, помнит, осознает, чувствует и узнает, — это результат деятельности мозга. Каждый человек обучается и чувствует по-своему, потому что в процессе развития нервной системы в его памяти запечатлевается определенная информация (импринт)¹. Каждый импринт определяет позитивный или негативный фокус для последующего формирования условных рефлексов (обуславливания). Именно импринты и условные рефлексы определяют, как человек воспринимает реальность. С помощью специальных техник человека можно ввести в состояние так называемой импринтной уязвимости, когда он становится повышенно внушаемым, и полностью его перепрограммировать. Создавая новые импринты и новые условные рефлексы, можно изменить систему представлений, сознание, восприятие реальности и модели мышления. Мозг как бы «переключается» и начинает работать иначе. Сознание человека изменяется и человек воспринимает лишь ту реальность, которую ему навязали. Начинается процесс автоматической фильтрации: сигналы, которые не вписываются в его новый туннель реальности, экранируются, а информация, которая хорошо увязывается с навязанной ему системой представлений, воспринимается как единственно верная. Применяя к людям методы нейрологического воздействия, деструктивный культ стирает истинную личность и создает «новую» с «новым» сознанием.

Когда человек долгое время живет в искусственной реальности деструктивного культа, он теряет индивидуальность и живет в скорлупе «искусственной» личности, созданной культом. Каждая личность характеризуется определенным набором убеждений, моделей поведения, стилем мышления и эмоциональными реакциями. В условиях психологической обработки и колоссального социального воздействия реальная личность человека, сформированная родителями, воспитанием, образованием, друзьями и его свободой выбора, насильно подменяется новой культистской личностью. Человека погружают в такую социальную среду, где он вынужден отказаться от прежнего «я». Чтобы функционировать в новой групповой реальности, он должен принять новый облик, который одобряется группой. Любая реальность, которая может напомнить ему о его прежней личности и вернуть прежнее представление о себе, искусственно устраняется. Даже если поначалу человек умышленно подыгрывает окружению, чтобы остаться в группе, со временем он неизбежно пропитывается тоталитарной идеологией, которая меняет его предыдущую систему представлений. Такой процесс изменения можно запустить в течение нескольких часов, но для его стабилизации, как правило, необходимо несколько недель. Любая тоталитарная система и, в частности, деструктивный культ, стремятся разрушить индивидуальную целостность человека и его самостоятельность в принятии решений.

Член деструктивного культа, в котором применяются психологический контроль и техники реформирования сознания, всегда испытывает глубокий внутренний конфликт и находится в состоянии войны с самим собой. В нем живут две личности: истинная и искусственная. Иногда он начинает говорить на жаргоне культа, в нем проступает высокомерие и нетерпимость избранного и всезнающего фанатика. Затем, без предупреждения, он становится самим собой, тем, кем был раньше, с его старыми привычками и выходками. И вдруг снова «переключается» и становится человеком с психологией культиста. Обычно в сознании доминирует только одна личность, и большую часть времени на дежурстве находится «культист», а истинная личность появляется лишь урывками. Определить, какая из двух личностей в данный момент доминирует, несложно, так как у каждой из них есть характерные признаки. Нужно обратить внимание на то, о чем человек говорит, как он это говорит, каким тоном и как при этом себя ведет. Обе личности отличаются друг от друга и внешне, и интонационно, и способом самовыражения.

Когда доминирует «культист», речь человека напоминает речь робота. Он говорит назидательно, громко и отчетливо. У него напряженное лицо и тело, лихорадочный или, наоборот, остекленевший взгляд. В целом он производит впечатление холодного, равнодушного и несгибаемого человека. Когда периодически «включается» реальная личность, речь человека становится эмоционально насыщенной, сам он становится более откровенным и экспрессивным. В нем ощущается больше свободы, его мышцы расслабляются, позы становятся более естественными и непринужденными, он импровизирует, шутит, а его глаза приобретают человеческое выражение. При всей схематичности это описание довольно адекватно отражает реальность.

Несмотря на интенсивные попытки культа разрушить и додавить истинную личность и искусственно сформировать культисткую, полностью это никогда не удается. Конечно, «культист» пытается похоронить представления, свойственные системе отсчета, которой руководствовалась истинная личность индивида, и затереть ее персональное прошлое. Но через время прежняя личность все равно себя проявляет и ищет возможности обрести свободу. Чем чаще человек общается с посторонними группе людьми и чем больше у него накапливается негативных воспоминаний, связанных с пребыванием в группе, тем быстрее идет процесс восстановления его прежней личности.

Бывает, что истинная личность, или реальное «я», в попытке достичь каких-то целей провоцирует у члена культа хроническое психосоматическое заболевание. У людей могут развиваться тяжелые кожные заболевания, которые освобождают их от выполнения тяжелых работ и дают возможность выспаться. Некоторые члены культов заболевают астмой или у них развиваются тяжелые аллергические реакции, что позволяет им обратиться за медицинской помощью в поликлинику или больницу. «Истинная» личность может проявлять себя и по-другому. Она может оказывать давление на «культиста» и под предлогом вербовки или сбора денежных средств заставить его уехать домой к семье.

Истинное «я» отвечает за появление навязчивых и бесконечно повторяющихся кошмарных сновидений. Членам культов часто снятся сны, связанные с темой обреченности. Например, человек потерялся и не знает, куда идти; он ранен и умирает от боли; томится в плену; тонет; заблудился в темном дремучем лесу; задыхается от приступа удушья или его душат; стал узником концентрационного лагеря. Неважно, сколько времени человек прожил в деструктивном культе. Всегда остается надежда, что он снова обретет утраченную внутреннюю свободу¹.

Как правило, создание новой личности в деструктивных культах опирается не на промывание мозгов, а на непринудительную технологию реформирования сознания. Но в некоторых деструктивных культах технология установления психологического контроля над личностью может комбинироваться с процедурой промывания мозгов.

С. Хассен также отмечает некоторые признаки, по которым можно судить о том, что процесс реформирования личности завершился и перед нами новая личность культиста^[6].

Вновь обращенный, даже если он пока скрывает свою принадлежность к некой религиозной группе, в разговорах — при случае и без случая — с большим эмоциональным накалом доказывает, что все другие церкви и религиозные группы мертвы и лишены духовности. Он отворачивается от прежних друзей, разрывает все прежние связи, активно отгораживается от даже случайного общения. Все больше времени, даже в ущерб основным делам (работе, учебе, семейным обязанностям), он проводит вместе с новой группой, уходит на секретные собрания, о месте проведения которых и решаемых на них вопросах не желает распространяться, не обсуждает это с родными или прежними друзьями. По завершении процесса вовлечения нового адепта в деструктивный религиозный культ обычно совершается переезд культиста на новое место жительства — чаще всего это специально организованное жилище для новичков культа, где легче всего вести за ними подобающий контроль. В этих случаях об адресе его нового проживания становится известно только случайно, из других источников, он меняет телефон или отказывается его использовать, не отвечает на письма. Самая неприятная ситуация для семьи складывается тогда, когда им даже неизвестно — жив ли их родной человек, где он находится. Кроме того, признаком участия в деструктивном религиозном культе является то, что человек начинает отдавать некой группе значительные суммы денег, большую часть своего заработка, причем группа требует все больше, а ресурсов остается все меньше. Некоторые организаторы деструктивных религиозных культов забирают при вступлении в организацию все сбережения и собственность новых членов, принуждают их вступать в нежелательные для личности сексуальные контакты^[6].

В другой своей работе «Контроль сознания и феномен культа» С. Хассен так классифицирует типичные проблемы жертв культового контроля сознания^[15]:

• — крайнее нарушение идентичности;
• — диссоциирующие состояния — «плавающие» (возвращающие по механизму триггера обратно к культовому образу жизни);
• — приступы паники и тревожности;
• — депрессия;
• — расстройства, связанные с посттравматическим стрессом (ПТСР);
• — психосоматические симптомы (головные боли, боли в спине, астма, кожные нарушения);
• — проблемы с зависимостью в принятии решений;
• — замедленное психологическое развитие, потеря психологической силы;
• — переживание чувства вины (греха);
• — страх;
• — расстройства сна: кошмары;
• — пищеварительные расстройства;
• — сексуальные проблемы;
• — потеря доверия: боязнь близости (интимности) и обязательств — окружающих и работы;
• — преследование и угрозы;
• — огорчающая потеря друзей, семьи;
• — духовное насилие над душой.

Если человек является адептом со стажем, возможны сотни вариантов нетипичного поведения вроде отказа от здоровой диеты в пользу какой-нибудь суррогатной пищи, походов в опасные места для сбора денежных пожертвовании или отказа оплачивать счета и платить налоги. Последователи культов могут предавать забвению свои цели в жизни, изолироваться от семьи и близких друзей, перестать читать книги и газеты, отказаться смотреть кино и ТВ, прекратить нормально есть или спать. Иные по многу часов работают за низкую плату или вовсе бесплатно, при отсутствии пенсионного фонда или охраны здоровья, не имея никакого свободного времени или отпусков. Часто им не позволяют выбирать, с кем поддерживать отношения, где жить и т. д.

Особенно ярко воспринимаются изменения во внешности: в одежде, прическе, весе, в диете. Часто у культистов отмечается такое выражение лица, точно у одурманенного наркотиками, собеседники при обращении к нему с вопросами, не связанными с культом, встречают безжизненный пристальный взгляд. Происходят существенные изменения в построении речи, мимике или манерах. Прежний весельчак может продемонстрировать пониженное чувство юмора. В ответ на попытки разговорить культиста и узнать побольше о сущности его организации люди встречают скрытное, уклончивое или оборонительное поведение. Личность, подпавшая под влияние деструктивного религиозного культа, выражает осуждающее отношение к членам семьи за их якобы неподобающее поведение, всегда стремится обращать свою семью и встретившихся ему людей в свою веру. У культиста происходят глубокие изменения во всем психологическом строе личности — может совершиться превращение из экстраверта в интроверта или, наоборот, произойти подмена аналитического мышления магическим. Для его стиля общения становится характерной уклончивость, оборонительность, трудности в общении, использование жаргона «для посвященных», механическое повторение заученных постулатов механическим же голосом (как монотонный дикторский текст в магнитофонной записи).

Слепое доверие к догматам культа и блокирование возможных возражений — результат психотехнического воздействия на сознание культиста. Д. Рид в книге «Как обыкновенные люди попадают по контроль культа»^[16] рассказывает о случае из его практики:

«Один персональный пример из собственного опыта, который я часто использую, чтобы помочь людям понять, почему обсуждения Библии со Свидетелями Иеговы может принести расстройство, касается визита двух женщин — Свидетельниц Иеговы — ко мне домой. Я спросил одну из них, женщину лет 50 или 50 с чем-то, доказать мне по Библии ее уверение о том, что „великое множество“ верующих останутся жить вечно на земле, а не уйдут на небеса. Она, вырвала один стих из контекста Откровения, из 7 главы, который, если вернуться к его прочтению в контексте, на самом деле говорит об обратном. Но понимая, что мое объяснение было выше ее сил, я попросил ее вернуться к Библии несколько назад к Откровению 19:1 и прочесть вслух из ее перевода в редакции Нового мира. Она прочла: „После сего я услышал громкий глас как бы великого множества на небе, который говорил: аллилуйа вашему народу! Спасение и слава, и честь и сила Господу нашему…“ Тогда, я спросил ее, где, в соответствии со стихом находится великое множество. „На земле“ — ответила она. Я снова заставил ее прочитать, и на этот раз перебил после слов „великого множества на земле“. Снова спросил ее где, в соответствии со стихом, находится великое множество. И снова она ответила: „На земле“. Тогда я указал ей на стих в Библии и спросил ее: „Какое последнее слово вы прочли?“ „На небе“ — наконец догадалась она, немедленно добавив: „Вы не понимаете. Наши люди в штабе в Бруклине, штат НьюЙорк, объясняют нам содержание Библии. Они могут доказать, что великое множество людей останется на земле. Я просто не могу вам объяснить этого как следует“. Вот вам реальный жизненный пример контроля сознания во всем его объеме. Сегодня Свидетель Иеговы видит зеленую книгу и заявляет, что она черная, потому что так приказывают считать руководители секты, и если Свидетель Иеговы совершенно явно видит слово „небеса“ в Библии, а читает „земля“, потому что так говорят лидеры „Сторожевой Башни“, то неудивительно, что им могут сказать, что Библейский текст о еврейской кошерной пище это завет Бога, который не позволяет медикам употреблять плазму или донорскую кровь, чтобы избежать смертельной опасности для человека»^[17].

Кардинально меняются ключевые взаимоотношения — семья и друзья являются объектами проповеди, как будто нуждаются в спасении. К близким людям культист применяет давление с целью получить деньги для личных нужд или в пользу группы. Новая личность демонстрирует уклонение от привычных и дозволенных физических контактов — становится меньше объятий и поцелуев при встрече с родными, или эти знаки отсутствуют вовсе. Культист в отношении семьи состоит в изоляции, которая создана им самим — он отказывается посещать семейные торжества, отмечать памятные даты, не реагирует на болезнь или смерть родственников.

Новая личность обнаруживает резкую смену политических убеждений, меняет интересы в образовании (переход с дневной формы подготовки к занятиям без отрыва от работы, смена предмета специализации, прекращение учебы), резко обрывает карьеру, раздает деньги без видимых причин. Культист может поменять свое отношение к здоровью и способам его охраны — например, игнорирует признаки возможной болезни, не ходит к врачу, игнорирует советы врачей.

Все эти трансформации происходят с личностью под воздействием деструктивного контроля сознания, который применяется руководителями культов с целью подчинить человека и сделать из него слепое орудие для удовлетворения потребностей во власти, богатстве или чем-то ином, но всегда за счет разрушительной эксплуатации ресурсов личности.

Конституция гарантирует права на свободу совести и вероисповедания, наличные и гражданские свободы. Группа людей обладает правами на свободу религиозного сознания и беспрепятственное отправление обрядов, какими бы странными они ни казались обществу. Если люди хотят верить в то, что некий конкретный человек — мессия, это их право. Но (и это главное!) никто не имеет права вводить в их подсознание деструктивные установки, внушая веру в то, что указанный господин (или госпожа) — мессия. Никто не имеет права посягать на их свободы и деструктивно воздействовать на их личность с помощью психологического программирования и техник манипуляции сознанием, которые в научной литературе названы техниками контроля сознания.

Контроль сознания («незаконное влияние», «реформирование мышления», «программирование», «несанкционированное внедрение в психику») — это сознательное насильственное управление психикой и поведением человека, психологическое воздействие с целью достижения одностороннего выигрыша посредством скрытого побуждения другого человека к совершению определенных действий (в пользу манипулятора), с использованием ненасильственного (насильственного) обращения в веру (внедрение убеждения), или техники модификации поведения без информированного (осознанного) согласия, или с индуцированного согласия того человека, к которому эту технику применяют^[18].

Общество заинтересовано в том, чтобы пресечь такие действия, так как страдает в этой ситуации не только лицо, вовлеченное в культ, но все его окружение — семья, дружеский круг, трудовой коллектив. Добровольная внешне, но в действительности спровоцированная самоизоляция культиста от общества, от основных прав и обязанностей активного социального субъекта наносит урон всему обществу в целом, так как подрывает основы общественного производства, социального порядка, общественного согласия и единства.

Таким образом в данном параграфе мы приходим к выводу о том, что главными чертами трансформированной, анцилливной личности является подавленная воля, отказ от прежних социальных связей, моральная и эмоциональная выхолощенность. Это приводит к асоциализации, дезинтеграции и депривации личности, значительно снижающей качество жизни не только самой личности, но и микросоциума, а также всего общества.

• [1] Зозуля Т. В. Социальная психиатрия. С. 19.
• [2] Там же. С. 105.
• [3] Там же. С. 111—113.
• [4] Лобазова О. Ф. Роль религиозности в становлении жизненной позицииличности // Психология человека в трудной жизненной ситуации: сб. научных статей / под ред. д-ра псих, наук, проф. Е. А. Петровой. Вып. 4. М.: РИЦАИМ, 2010. С. 27—30.
• [5] Лобазова О. Ф. Роль религиозности в становлении жизненной позицииличности. С. 27—30.
• [6] Хассен С. Освобождение от психологического насилия. СПб., 2001.
• [7] American Psychiatric Association. Diagnostic and Statistical Manual of MentalDisorders. 4th edition. Washington, D. C., 1994.
• [8] Ф. Йикли издал результаты своего исследования в книге «Дилемма ученичества». (Yeakley F. R., Norton Н. W., The Discipline Dilemma / G. Vinzant, Don E. (eds.). Nashville, TN: Gospel Advocate Press, 1988.)
• [9] Хассен С. Освобождение от психологического насилия. СПб., 2001.
• [10] Вершинин М. Психологические особенности членов деструктивныхи террористических (радикальных) групп. М., 2005.
• [11] Хоффер Э. Истинноверующий. Мн.: ЕГУ, 2001.
• [12] Полагаю, что Хоффер в данном случае использует это слово для усиления эффекта восприятия мысли об иллюзорности сознания культиста, а не длятого, чтобы подчеркнуть неискренность его чувств.
• [13] Хассен С. Освобождение от психологического насилия. СПб., 2001.
• [14] Хассен С. Освобождение от психологического насилия. СПб., 2001.
• [15] Хассэн С. Контроль сознания и феномен культа. URL: http://psyfactor.org/sekta7.htm.
• [16] Рид Д. Как обыкновенные люди попадают под контроль культа. URL: http: //www. gumer. info/bogoslov_Buks/sekta/Article/Rid_KontKult .php.
• [17] Рид Д. Там же.
• [18] Вершинин М. Психологические особенности членов деструктивныхи террористических (радикальных) групп. С. 1.