Конструирование факта: роль теоретических гипотез, внутри-и околонаучных сетей отношений, приемов создания итоговой публикации

В философии науки, но даже в большей степени в популярной литературе о науке, было принято представление, что главным продуктом науки являются теории, объясняющие суть явлений. А главным назначением экспериментов считалась проверка гипотез, претендующих на объяснение явлений. Но Кнорр-Цетина в своем исследовании увидела другое соотношение между гипотезой и экспериментом. Она обратила внимание на то, что исследователи часто используют рассуждения по аналогии. Если перед ними стоит, например, задача, для разрешения которой нужен эффективный способ очистки производимого соединения при определенных параметрах времени, температуры и давления, то исследователи пытаются рассуждать по аналогии или активно собирать из разных источников информацию о том, не решал ли кто-либо где-либо задачу, которую при желании можно трактовать как аналогичную. При этом речь вовсе не идет о проверке гипотезы о том, что два явления: А (над которым работают наши исследователи) и В (относительно которого где-то была успешно решена задача) аналогичны. Различия между А и В очевидны для исследователей, и они вовсе не собираются объяснять явление А посредством аналогии с В. Однако имеет место вывод по аналогии такого примерно рода: «Париям из лаборатории NN удалось получить то, что они хотели, посредством использования такого-то метода (теории, принципа). Не попробовать ли и нам что-то похожее?» Аналогия остается чистым предположением или метафорой. Но под нее разрабатывается план действий. По ходу дела этот план будет модифицироваться, исходя из того, «работает это или не работает». Сделанный выбор будет корректироваться, дополняться серией других актов выбора, обусловленных другими мотивами, пока сложившаяся в итоге методом проб и ошибок и по большому счету случайная последовательность актов выбора не приведет к результату, который работает, и, тем самым, к производству нового факта.

Вопрос о том, какой характер носят критерии упомянутых актов выбора, может возвращать к старому вопросу о «внешних» и «внутренних» факторах, которые влияют на развитие науки. Тогда позицию Кнорр-Цетины можно понять как защиту тезиса о том, что на науку влияют не только «внутренние» (нормы и оценки, разделяемые научным сообществом), но и внешние факторы (экономические, социальные, психологические и пр.). В таких терминах обычно объясняют, например, отличие концепций Т. Куна или П. Фейерабенда от концепций И. Лакатоса и К. Поппера. Однако Кнорр-Цетина защищает более сильный тезис о том, что вообще невозможно провести разделение «внутренних» и «внешних» факторов. Или, во всяком случае, такое разделение тоже окажется ситуативным и локальным.

Прежде всего, она отмечает, что сами ученые часто описывают мотивы своих актов выбора и основания для принимаемых решений в терминах вклада, затрат, отдачи и т. п., т. е. используют экономические, рыночные термины. Однако речь чаще всего идет не о деньгах. Рынком, на который ориентируются ученые, является «рынок» позиций (мест работы, должностей, статусов), а товаром, который ученые приносят на этот рынок, являются они сами. Поэтому ученые постоянно заботятся о повышении собственной ценности и спроса на себя. Причем, подчеркнем еще раз, речь не идет впрямую о деньгах и только деньгах. Для пояснения этой мысли удобно использовать понятия социологической концепции II. Бурдьё^[1]. Для Бурдьё общество образовано совокупностью различных «полей», каждое из которых определяется движением собственного вида «капитала». Научное поле характеризуется собственным видом символического капитала. Люди, действующие в этом поле, не могут не подчиняться правилам этого поля, иначе они окажутся на его периферии. Поэтому они должны заботиться о приобретении символического капитала соответствующего рода — научных степеней, научных премий и знаков отличия, публикаций в престижных изданиях и т. п. Человек, живущий по правилам научного поля, предпочтет позицию с меньшим окладом, но дающую возможность более серьезной творческой работы, работе более оплачиваемой, но менее творческой. Однако, как подчеркивает Бурдьё, различные поля социальной структуры соотносятся между собой таким образом, что накопление символического капитала одного рода так или иначе в конечном счете оборачивается накоплением капитала другого рода.

Согласно Кпорр-Цетине поведение ученых определяется «ресурсными отношениями». Ресурсы, в которых нуждаются ученые для поддержания своего существования, — позиции, деньги, приборы, возможности экспериментов, — ограничены. Поэтому исследователи при осуществлении своих актов выбора исходят из ожидаемой отдачи. Речь идет о самых разных актах выбора — в какой фонд обращаться за грантом, кого привлекать в качестве соавторов, на кого ссылаться. Сказанное относится и к тем актам выбора, которые, как утверждалось выше, определяют и конструируемые в лаборатории факты: как ставить задачу, какие методики, образцы и приборы использовать и т. п. В ситуативной лабораторной логике, утверждает Кнорр-Цетина, все рассматривается как ресурс и оценивается в терминах возможной отдачи. При этом она постоянно подчеркивает, что ученые нуждаются в деньгах. Поэтому в своих актах выбора они одновременно ориентируются и на свое научное сообщество, и на подателей возможных ресурсов, таких как фонды, правительственные органы, университеты, фирмы. Одно неразрывно связано с другим. Для получения грантов нужно занимать определенную позицию. А университеты и лаборатории, выбирая среди претендентов на позицию, отдают предпочтение тому, кто способен привлечь гранты, студентов (а в настоящее время — кто способен обеспечить новые патенты). То есть претенденты рассматриваются как ресурс. И сами ученые поэтому постоянно озабочены повышением своих ресурсных статусов и обновлением своих ресурсных отношений; они неутомимо заняты выстраиванием, укреплением и расширением круга ресурсных отношений.

Разветвленные отношения как внутри научного сообщества, так и вне его — среди держателей ресурсов — сами являются важнейшим ресурсом. А поскольку на отношения с держателями фондов, позиций и грантов влияет статус внутри научного сообщества, а на этот статус влияют отношения с держателями ресурсов, то контекст актов выбора исследователей в лаборатории включает как внутринаучные, так и внешние отношения и критерии.

Сказанное становится тем более актуальным в ситуации, которая складывается в зарубежной науке с 1980;х гг., где после принятия развитыми странами законов, расширяющих права ученых на использование результатов, полученных на средства государственных фондов, распространяется такое явление, как «академическое предпринимательство» (см., например, работы [2; 32]).

Результатом работы ученых в лаборатории является публикация. Во всяком случае, так было в начале 1980;х гг., когда проводила свое исследование Кнорр-Цетина. С тех пор в этом отношении многое изменилось. Сейчас результатом не менее важным, а подчас даже более желаемым и ценимым, становится патент на изобретение [19]. Тем не менее публикация остается важным моментом как в деятельности исследователей, так и в судьбе произведенного факта. Собственно, только публикация и ее признание делают полученный в лаборатории результат фактом. От публикации, являющейся результатом успешного экспериментального исследования, ожидают, что она сыграет такую роль. Вследствие этого результирующая публикация вовсе не является объективным, беспристрастным сообщением о том, что было проделано и что наблюдалось. Текст статьи является результатом продуманных стратегий, направленных па то, чтобы «подать» полученный результат и полностью скрыть ситуативное и случайное в его производстве. При работе над текстом его авторы учитывают определенную конфигурацию интересов, предпочтения редколлегии журнала, для которого предназначается публикация, просчитывают реакцию коллег-конкурентов, стремятся завоевать сторонников и интерес держателей ресурсов.

Язык научной публикации выглядит, разумеется, нейтральным, «данные» четко отделяются от «интерпретации», рассматриваются возможности других интерпретаций и пр., однако за всем этим стоят развитые и разнообразные стратегии преподнесения своих тезисов и убеждения. Статья вырывает исследование из того контекста, в котором оно рождалось и осуществлялось, и помещает в совсем иной контекст. Мотивы актов выбора в ходе исследования в публикации заменяются иными: то, что складывалось случайно и в конце концов оказалось работающим, в публикации представляется как цель исследования и результат сознательного поиска. Многие интересы и влияния, определявшие ход исследования, в статье не будут упомянуты. Таким образом, логика лабораторного исследования и то, что в нем было целью, в итоговой публикации будут перевернуты.

В итоге, важные моменты конструирования фактов предаются забвению, происхождение факта из процессов конструирования замаскировано, и сконструированный факт претендует на статус просто факта.

• [1] См. работу [3], особенно работу «Поле науки».