Практика в противопоставлении психологической теории

Расщепление психологии на академическую и практическую

Психологическая практика, которая реализуется как психологическое консультирование, выявила проблему трудности применения теоретических психологических знаний в реализации на их основе помощи конкретному человеку. Знание общих закономерностей организации психического не выступает для практикующего психолога гарантом понимания той проблемы, с которой пришел к нему конкретный человек. Сами проблемы оказались другими. Поиск психологически обоснованных средств в помощи их решения человеком явно уводил психологов от практики исследовательских методов.

Появились две тенденции в обосновании особости мира практической психологии от мира академической, а точнее, теоретической и исследовательской. Первая тенденция нашла яркую формулировку в перефразе лозунга «Нет ничего практичнее хорошей теории». В качестве призыва к новой методологии прозвучало обоснование противоположного пути — отказ от психологической теории на основе того, что «нет ничего тсоретичнее хорошей практики» [Василюк Ф. Е" 2003].

" Настоящий водораздел проходит по линии использования контролируемого эксперимента. Одна психология, часто именуемая академической, строит теории на основе эксперимента или вопроизводимого исследования, а другая, именуемая практической, сверяет их с клиническим наблюдением и строит на них практическую деятельность, не особенно заботясь о воспроизводимой проверке" [Журавлев А. Л., Ушаков Д. В., 2012, с. 160]. Цитируемые авторы считают, что именно способы работы со знанием отличают теоретико-экспериментальную, или академическую психологию, с одной стороны, и практическую психологию — с другой. Соответственно, в них применяются различные схемы построения психологического объяснения. Психологический конструктивизм, который не так противоречит современной экспериментальной науке, как может показаться на первый взгляд, вот предлагаемый авторами выход из сложившегося расхождения методологических установок академической и практической психологии.

Тенденция отказа от теоретизирования обосновывается переходом к таким целям и методам, которые замыкали бы диалог психолога и клиента в рамках атеоретического анализа индивидуального случая. Другой ее аспект означает, что практика стала рассматриваться как иной источник психологических знаний, чем знание теоретико-экспериментальное, т. е. «академическое». Согласно такому пониманию необходимо строить специальные теории для целей психологической практики; т. е. такая теория изначально должна быть принципиально иной, чем теории, сформулированные в рамках исследовательской практики (предполагающей верификацию гипотез, следующих из теоретических построений). Однако эти тенденции характеризуют не только различия в понимании целей и средств психологической практики. Они определенным образом пересекаются с проблемой помещения критерия объективности знания в деятельность познающего субъекта и принятия-непринятия идеи конституирования предмета на основе используемых методов.

Такая постановка проблемы объективного знания в психологии сегодня уступает место другим противопоставлениям, складывающимся при методологическом осмыслении основ профессиональной деятельности психолога, лежащих в основе психотехнических практик — как самого широкого названия видов психологической помощи.

На основе выделения особого для психотехнических практик (психологического консультирования, психотренинга и др.) предмета и используемого психологом метода строится новый «объект» изучения (та психологическая реальность, в рамках которой формулируются проблемы клиента и возможности их решения). И поскольку психологические теории не обеспечивают полностью запросов психологической практики, она начинает «подпитываться» такими способами построения психологического знания, которые возрождают постулат непосредственности — как непосредственной данности психологического знания — или основываются на всякого рода иррациональных построениях.

На основе различия задач — познания и психологической помощи — в психологии стали выделять такие две «социодигмы», как академическая и практическая психология. С академической психологией связывают опору на систему методов исследовательской практики — как-то общее, что объединяет научные школы в психологии (гл. 9). С практической — все виды деятельности психолога, где предполагаются ситуации обследования, консультирования и оказания помощи конкретным людям, т. е. праксиологический контекст использования любых знаний (в том числе и ненаучных). Именно под лозунгом специфики психологической практики, которой якобы не нужна теория, стали распространяться тот иррационализм и всякого рода «ведьмачество», которые осознаются как катастрофа для психологии.

Иногда подчеркивают, что для решения задач психологической помощи более весомыми оказываются такие средства обобщений, как индукция и интуиция. Однако идет ли построение модели психологической реальности (или концепции) дедуктивным или индуктивным путем, это не определяет типы и качество содержательных гипотез, которые выступают результатом мыслительной работы психолога по обоснованию используемых им принципов и категорий, а также диалога с клиентом.

Это старая проблема индуктивного вывода: эмпирия не указывает, что в ней следует обобщать. А переход к теоретическим обобщениям необходимо предполагает мыслительную деятельность, вынесенную за рамки критериев организации знания, диктуемой эмпирическими обобщениями. Кроме того, не всякая система обобщений может претендовать на статус теории или философии. Можно сказать, что в обосновании понятия «философии практики» использует житейский и мировоззренческий аспекты понятия философии как некоторой системы взглядов.

Исследовательская практика — это тоже практика, ее различие с психотерапевтической практикой существенно, но ни в одном, ни в другом случае не меняется последовательность рассуждений «практика — теория — практика». Изменение касается только исторического аспекта логики становления гипотез и их проверки, где можно представить и иную связь: теория — практика — теория.

На самом деле для развития методологии практической психологии сегодня важно не противопоставление таких двух психологий, как академическая и практическая, а разграничение двух направлений в рамках собственно практической психологии. Во-первых, это те виды решения практических проблем (от психологии менеджмента до медицинской психологии, от психологии спорта до психологического консультирования), при которых исследователи и практики, осуществляющие психологическую помощь, опираются на психологические теории, используя ставшие для психологии классическими методы и разрабатывая новые. Во-вторых, это те направления в практической психологии, представители которых сознательно реализуют отказ от категориальных и методических средств традиционной научной (академической) психологии, предполагая либо отказ от представлений о предмете психологического исследования, либо заведомый поиск его в других, по никак не в категориальных глубинах осмысления психологических представлений.

Понятие схизиса, предложенное для замены понятия кризиса Ф. Василюком, но возникшее гораздо раньше в зарубежной психологии, связано с фиксацией именно этой области расщепления психологических представлений. Раскол обозначился еще в 1917 г., когда на собрании Американской психологической ассоциации (АПА) небольшая группа клиницистов организовала собственное сообщество — Американскую ассоциацию клинических психологов. В АПА образовали соответствующую секцию, учитывающую интересы психологической практики, и ААКП распалась. История повторялась много раз, достигнув критической массы в 80-е гг. «из-за вопроса о деньгах» [Хант М., 2009, с. 848], так как прежняя практика социального страхования была преобразована администрацией Рейгана.

Таким образом, раскол связан не с самим по себе обращением к решению практических задач, которое может строиться на основе получения и использования психологических знаний (включая звено теоретических гипотез). В гл. 9 будет рассмотрено одно из обоснований такого отказа от роли теоретических представлений в психологии (а значит, и от парадигмального подхода, поскольку без разработанной теории о парадигме в науке говорить не приходится): искажения в понимании экспериментального метода. Сейчас остановимся на вопросе о разнообразии психологической практики, поскольку понятие «схизиса» возникло именно в обращении к практике психологического консультирования. Она не является единственной.

Практика в отечественной психологии изначально понималась широко — и как практика научных исследований, и как психотехника, и как педология и т. д. Важной задачей современной психологии является включенность в функционирование и конструирование социальных практик.

Под социальными практиками понимают различные формы взаимозависимости субъекта и группы.

Психология «встраивается» в социальные практики, будучи представленной в деятельности различных учреждений — бизнеса, здравоохранения, школы, других образовательных учреждений и т. д. Другой вопрос, что психологии оставляют «малые дела» (отбор, ассесмент, участие в педагогической практике), но не дают возможности участвовать в «больших делах», связанных с социальными нововведениями, с психологической экспертизой социальных и экономических проектов, с юридической регуляцией поведения человека в обществе (здесь также можно говорить о логике малых и больших дел: психолог включен в практику комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы, но не в разработку законов, которые считаются делом политиков и юристов).

Важно учитывать, что, как считал Л. С. Выготский, именно требования практики приведут к перестройке основ психологии. Но сама психологическая практика может пониматься по-разному — как практика научного исследования и как психотехническая, как «критерий истины» и как способы высвобождения «специфически человеческих возможностей» .

Практика психологического консультирования также может быть понята как реконструкции реальности взаимодействия психолога с клиентом, где оба предположительно изменяются в его процессе и результате. Это иной тип субъект-субъектного взаимодействия, чем в ситуации эксперимента или применения другого исследовательского метода. В психотерапевтической практике исследовательский метол уступает место психотехническому, «созидающему пространство психотехнической работы-с-объектом» [Василюк Ф. Е., 1992, с. 271. В этой работе осуществляется реальная психологическая помощь нуждающимся в ней живым людям, на что не оказывалась якобы способной академическая наука. Можно было бы говорить о том, что исследовательская практика как поставщик знания не может отвечать за использование этого знания в практических целях. Можно было бы апеллировать к разноуровневости этих задач, приведя, например, такую простую аналогию. Раскрытие физического закона всемирного тяготения опосредствовано иным методом — как способом познавательного отношения к действительности, чем разработка тележки на колесиках, которая помогает пенсионеру справляться с действием этого закона при переносе тяжестей.

Но роль субъектного взаимодействия в психотехнических практиках действительно иная. И дело не только в том, что оба субъекта меняются, а в том, что гуманистическая позиция помощи может иной раз заслонять роль исследовательской позиции психолога. Участники этого взаимодействия неравноправны именно потому, что нуждающийся в помощи ожидает ее как помощь посредством реализуемых психологом знаний, иначе он обратился бы к колдуну, магу и т. п. Именно изменение в соотношении теории и метода происходит при психотехническом взаимодействии, и осознание этого направляет наметившиеся методологические попытки в рефлексии роли психологической практики.