Философия природы XVIII века

Представление о природе у просветителей в целом имело механистический характер. Большинство из них видели в природе единственно возможную субстанцию, порождающую все многообразие явлений бытия. Некоторые считали ее творением Бога (Вольтер, Руссо), однако при этом все же признавали ее дальнейшее развитие по естественным законам. Отождествление природы с Богом (пантеизм Спинозы) для XVIII в. было уже совсем не характерно. Существование духовных субстанций (например, у Декарта и Лейбница) подвергается сомнению. Под огонь критики, направленной ранее на средневековую схоластику, теперь попадает и метафизическая философия, прежде всего, картезианство (учение Декарта). Просветителям оно казалось слишком отвлеченным, умозрительным и далеким от реальной жизни и опыта.

Принципиально новым в философии природы этого периода было утверждение материализма. Но механистическое понимание материи, основанное только на эмпирической платформе, не могло не быть ограниченным. Отказ от метафизики и неразвитость экспериментальной базы явились причинами узкого понимания форм, состояний и видов движения материи. Как и во времена Ньютона, философы и естествоиспытатели практически рассматривают только один вид движения — механическое перемещение. К нему все и сводится. В основе биологической жизни многие философы видят физические процессы, а последние понимаются как механическое движение. Аналогично и с мышлением, которое через физиологию опять низводят до механики. Таким образом, редукционизм властвовал над умами исследователей и в XVIII в.

И все же период философии механистического материализма был связан не только с заблуждениями, но и с некоторыми достижениями. Одно из самых значительных из них — это развитие эволюционных представлений. Философы и ученые начинают понимать, что в природе существуют определенные этапы видоизменений и совершенствований ее форм. Французский философ и врач Жюльен Ламетри, вслед за Лейбницем, говорит о природе как о «лестнице с незаметными ступенями». Подобные идеи выдвигает и известный биолог Жан Батист Ламарк. Французский популяризатор науки Жорж Бюффон уже предполагает трансформацию не только живых организмов, но и небесных тел. Философ Жан Робине подвергает сомнению существование барьера между живым и неживым веществом.

Активным сторонником трансформизма был писатель и просветитель Дени Дидро.

Философское обобщение представлений о мире и человеке, характерных для эпохи Просвещения, произвел французский философ немецкого происхождения Поль Гольбах (XVIII в.). В своей книге «Система природы» (1770), опираясь на механику Ньютона, некоторые аспекты учения Спинозы и механистические идеи современников, он создает целостную механико-материалистическую концепцию природы. Ее главные положения таковы: материя не является продуктом творения и существует вечно; природа материальна; она порождает все вещи, явления и процессы; движение существует в самой природе и есть неотъемлемое свойство материи.

Негативные стороны механицизма пытался преодолеть Д. Дидро. Соглашаясь, что материальная природа существует вечно, он предлагает считать, что она имеет бесконечное количество всевозможных элементов. Движение каждого из них вызывается особой силой, которая неотделима от сущности элемента и существует вечно.

Следствием механистического понимания природы был механистический детерминизм — философское представление, согласно которому все процессы в мире жестко предопределяются их физическими (механистическими) причинами. Очевидно, что от такого понимания природной причинности остается всего один шаг до фатализма.

Наглядной иллюстрацией таких представлений является движение физического тела в пространстве. Считалось, что если известны начальные условия (местоположение, скорость, масса и т. д.), то можно точно вычислить состояние и местоположение тела спустя любой промежуток времени. Иначе говоря, существовало убеждение, что причины (начальные условия) однозначно задают следствия (конечные условия). Зависимость между ними прямая, или, говоря математическим языком, линейная. Отклонения от нее, т. е. случайности, не рассматриваются. Это и есть принцип реализации механистического детерминизма: одно явление линейно влияет на второе, второе на третье, третье на четвертое и т. д.

Механистическая причинность была сопряжена с неизбежностью или необходимой предзаданностыо следствий. По отношению к человеку она ставит под сомнение его свободу и ответственность за свои поступки. Если они предопределены, как говорил Гольбах, условиями рождения, воспитания и жизни человека, то ему остается только сталкиваться с неизбежными следствиями, за которые с него спрашивать бессмысленно и несправедливо. Даже на уровне простого здравого смысла с этим согласиться невозможно. Не соглашался и Гольбах, вступая тем самым в противоречие со своим убеждением в господстве необходимости над свободой воли человека.

Отрицая случайность, просветители по-разному воспринимали действие необходимости. Для французов она была внутренней природной силой, властвующей над миром, человеком и обществом. У немцев она соотносилась с мировым разумом, понимаемым, вслед за Спинозой, пантеистически. Во внутреннем мире человека эта разумная необходимость отождествляется с нравственным законом, а в общественной жизни — с правовыми нормами.