«Великая депрессия»: шанс для административно-командных систем

Не приходится сомневаться в том, что именно «Великая депрессия» привела к фашизации ряда государств: на протяжении 1930;х гг. авторитарные режимы были установлены в Германии, Испании и Японии. Либерализм и свобода торговли казались устаревшими, навсегда отставшими от духа современной эпохи анахронизмами: знамением времени представлялись централизованное планирование и государственное вмешательство в экономику и социальные процессы.

Весьма заразительным оказался тут пример централизованного планирования, который подавал Советский Союз, в 1930;х гг. все только и говорили о пятилетках, Днепрогэсе, «Магнитке», ГАЗе, Сталинградском тракторном и т. п.; о голодоморе никто и не слышал, а если и слышал, то воспринимал как «буржуазную пропаганду». Друзьями Советского Союза и горячими сторонниками «советского эксперимента» были Ромен Ролдан, Луи Арагон, Лион Фейхтвангер, Альберт Эйнштейн, Зигмунд Фрейд и другие светила западной мысли. Разумеется, не все на Западе в те годы были «попутчиками», но централизованным планированием увлекались все — от крайне левых до крайне правых.

И неудивительно — в СССР это самое централизованное планирование дало, казалось, ошеломляющие результаты. За годы предвоенных советских пятилеток (1928—1940 гг.) объем производства промышленной продукции вырос в 8 раз, национальный доход — в 4 раза, производство угля — почти в 4 раза, стали — в 4,5 раза, производство электроэнергии — в 7 раз, станков — в 20 раз, тракторов — в 40 раз. За 10 лет Россия превратилась из нищей, отсталой, лапотной страны в могущественную промышленную державу, которая находилась на одном уровне индустриального развития с Британской империей и Германией, отставая лишь от США. В СССР была полностью ликвидирована безработица, введено всеобщее начальное обучение, были достигнуты огромные успехи в здравоохранении, социальном обеспечении, образовании и культуре.

И все это — на фоне «Великой депрессии», поразившей капиталистический мир! В те годы тысячи иностранных рабочих и специалистов вербовались на великие советские стройки, а советский опыт был предметом для подражания — и не только в «третьем мире», но и в высокоразвитых странах. Пройдет еще не один десяток лет, прежде чем созданная в 1930;е гг. в СССР сталинистская модель административно-командного управления экономикой покажет свою полную несостоятельность (даже в глазах левых европейских интеллектуалов); а пока «советский эксперимент» всеми рассматривался как несомненная удача.

Что еще более важно — на протяжении 1930;х гг. в СССР была создана мощнейшая в мире оборонная промышленность. Уже перед войной по объему производства основных видов вооружений и боевой техники Советский Союз был, что называется, «впереди планеты всей». Так, в 1939 г. СССР производил больше самолетов, чем Германия и Италия вместе взятые; еще более впечатляющая картина была в артиллерии и бронетанковой технике.

Советский военно-промышленный комплекс накануне войны.

Среднегодовые темпы роста производства военно-промышленных наркоматов в 1938— 1940 гг. составили 141,5% вместо 127,3%, предусмотренных третьим пятилетним планом.

Перераспределение материальных ресурсов в пользу военно-промышленных и смежных с ними производств вызвало крайнее напряжение в народном хозяйстве страны. Из-за дефицита стали и проката снижался выпуск тракторов, комбайнов, автомобилей и т. д. Так, от массового поточного производства ГАЗ вынужден был перейти на мелкосерийное, терпя большие потери на непредусмотренные технологией частые переналадки оборудования и смену штампов.

Шло форсированное наращивание доли оборонных расходов в национальном доходе страны (табл. 19.1).

Таблица 19.1.

Национальный доход и военно-промышленный комплекс СССР.

Окончание табл. 19.1.

Правда, как потенциальные противники, так и потенциальные союзники Москвы могли только догадываться об этом колоссальном военно-техническом потенциале; в 1930;х гг. объем правдивой информации, которую получал окружающий мир о Советском Союзе, был резко сокращен.

И уж тем более советское руководство старалось не афишировать тяжелейшее положение в сельском хозяйстве (где уровни производства 1913 г. были достигнуты лишь к началу 1950;х гг.) или сворачивание внешнеэкономических связей СССР: так, если в 1927/28 финансовом году экспорт составил 620 млн руб., то в 1940 г. — лишь 240 млн руб. Ничего не поделаешь — «все для фронта, все для победы» !

В Германии немедленно после прихода нацистов к власти были предприняты меры, направленные па ограничение действия рыночных механизмов и усиление роли директивного планирования. Закон об органическом построении германского хозяйства и Закон о принудительном синдицировании отдали всю германскую экономику во власть монополий (за которыми, в свою очередь, присматривал Государственный совет хозяйства). После 1933 г. развитие народного хозяйства страны было подчинено одной цели — подготовке к войне, без которой, как считала новая германская элита, Германия просто не в состоянии нормально развиваться.

Как писал влиятельный германский промышленник Арнольд Рехберг в своем меморандуме для Имперской канцелярии (1938 г.), «такие страны, как Германия и Италия, еще не расширившие свои территории до размеров империй, полностью не обладают и не могут обладать достаточной жизнеспособностью без экспансии. Они должны иметь в виду, что попытки такой вынужденной экспансии натолкнутся на сопротивление, сломить которое может лишь военная мощь» .

И Германия с лихорадочной поспешностью принялась создавать после 1933 г. мощный военный потенциал. Совершенно немыслимым был рост военных расходов: в 1932 г. — 253 млн долл., в 1939 г. — 4500 млн долл. Если в 1933 г. бюджетные расходы составляли лишь 6% к национальному доходу Германии, то в 1938 г. они составили 34%! А ведь помимо государственного бюджета на военную подготовку были направлены громадные суммы «частных» инвестиций. С 1933 по 1936 г. на выпуск военной продукции было дополнительно переведено более 300 предприятий. Если в 1932 г. Германия произвела лишь 36 самолетов, то в 1936 г. — 5112, а в 1939 г. — 8295. С 1932 по 1939 г. германская армия была увеличена с 104 тыс. до 3,7 млн чел.

Каковы же были результаты этой политики — политики стимулирования экономического роста за счет оборонных расходов? На первый взгляд — самые замечательные! Объем производства промышленной продукции за десятилетие 1929 1938 гг. вырос на 25%; иными словами, германская экономика не только полностью преодолела последствия «Великой депрессии», но и сделала большой шаг вперед в своем развитии. В стране была полностью ликвидирована безработица — этот настоящий бич Германии 1920—1930;х гг. Рабочие начали получать определенные социальные льготы и гарантии (программа «Сила через радость» и т. п.).

Возникает, однако, вопрос: «Какой ценой?» Подобно Советскому Союзу (хотя и не в таких масштабах) Германия также сокращает свои внешнеэкономические связи: в 1937 г. уровень германского экспорта составлял лишь 69% от кризисного 1929 г. Между тем, если сказочно богатый природными ресурсами Советский Союз мог себе позволить политику самоизоляции, то для Германии с ее огромной зависимостью от внешней торговли подобное положение было крайне опасным.

Еще более тревожная ситуация складывалась в области государственных финансов и золотовалютных резервов страны. Последние были фактически исчерпаны — в 1938 г. Германия располагала лишь 1% мировых золотовалютных резервов (и это — без учета СССР; с учетом советского золотого запаса эта цифра была бы еще меньше). Для сравнения США располагали 54% мировых золотовалютных резервов, Англия и Франция — по 11%. Ничего не поделаешь — и тут действовал пресловутый принцип «Все для фронта, все для победы!» .

Пытаясь выйти из валютного кризиса, нацистская верхушка ввела жесточайший контроль за расходованием драгоценной валюты; торговля с зарубежными странами переводилась на бартер; в рамках Четырехлетнего плана осуществлялись специальные программы по снижению зависимости от импорта (так, например, производство синтетического бензина из угля возросло с 1934 но 1938 г. в 8 раз); наконец (и это особенно важно) внешняя политика Рейха чем дальше, тем больше начала определяться именно задачей пополнения золотовалютных резервов. Так, аншлюс Австрии в 1938 г. и захват Чехословакии в 1939 г. во многом был продиктован именно стремлением ограбить подвалы их центральных банков. И действительно, австрийские золотовалютные резервы (200 млн долл.) спасли тогда Германию от банкротства! Фактически к сентябрю 1939 г. у нацистских главарей не было выбора — или война и новые захваты, чтобы насытить неутолимые аппетиты монструозной германской военной экономики, или признание собственного банкротства и неизбежного экономического (и политического) краха. Таким образом, германская политика подготовки к войне становилась важнейшей причиной развязывания войны.

Аналогичную экономическую политику проводила и Италия Бенито Муссолини. С 1937 г. страна начала осуществлять «план автаркии», с тем чтобы преодолеть зависимость от импорта стратегических видов сырья и топлива. Иначе было нельзя — фашистский режим взял курс на подготовку к войне, причем к войне с господствующими на море западными демократиями. Экономика была полностью переориентирована на военное производство — в конце.

1938 г. до 75% всех занятых в тяжелой промышленности выполняли военные заказы. За период 1932—1939 гг. военные расходы Италии выросли в 3,5 раза, производство боевых самолетов — в 4 раза (с 500 до 2000 шт.).

Япония раньше других агрессивных держав перешла к политике экспансии — уже с начала 1930;х гг. Военные расходы страны выросли с 454 млн иен в 1931/32 финансовом году до 6834 млн иен в 1938/39. Соответственно, производство самолетов увеличилось с 766 в 1933 г. до 4467.

• [1] Симонов //. С. Военно-промышленный комплекс СССР в 1920—1950;е годы: темпы экономического роста, структура, организация производства и управление. М.: РОССПЭН,

  1996. С. 81−134.