Субстандартная лексика и культура речи

В результате изучения данной главы обучающийся должен: знать основные типы субстандартной лексики и ее базовые характеристики; уметь идентифицировать единицы субстандарта в речи и тексте; владеть навыками отбора стилистически нейтральных лексических единиц; навыками синонимической замены субстандартных лексем.

Современный русский язык представлен не только литературным (нормативным) языком, по и такими по разным причинам ограниченными в употреблении пластами, как территориальные диалекты (речь жителей той или иной местности) и субстандартные формы существования языка. Под последними обычно понимают просторечие и жаргон, который представляет собой социальную разновидность языка, характеризующуюся территориальной незакрепленностью, ненормативностью и специфической лексикой и фразеологией.

Русский язык конца XX — начала XXI в. переживает период так называемой «вульгаризации» — процесса, связанного с активным воздействием на нормативный язык сниженной лексики. На телевидении и радио, в газетах и журналах, в рекламных роликах и в современной прозе, в русской части Интернета и в обиходных разговорах царит речевая вседозволенность, которая проявляется, в частности, и в использовании таких слов и грамматических форм, которые еще 20 лет назад были недопустимы в речи образованного человека. Более того, некоторые слова, бывшие по этическим или эстетическим соображениям под запретом, перестали восприниматься как «неудобные» или нарушающие норму. Так, слова тусовка, беспредел, кайфу попсовый и ряд других уже включены в современные толковые словари, хотя и с ограничительными пометами разг. или разг-сниж.

Чрезмерное и неоправданное использование сниженной лексики создает двойной отрицательный эффект. С одной стороны, такая речь свидетельствует о скудости языкового багажа говорящего, о его низком уровне образования и культуры в целом. С другой стороны, обилие просторечных и жаргонных слов претит языковому и эстетическому вкусу слушателя или читателя, а это может привести к коммуникативной неудаче: говорящий на специфическом, сниженном языке рискует быть либо не понятым, либо воспринятым как недостойный собеседник. В то же время речь человека, говорящего на правильном, чистом, литературном языке, воспринимается легко: его слова понятны любому и не вызывают эстетического отторжения.

В отличие от русского литературного языка просторечие и жаргон характеризуются следующими особенностями:

• 1. Полное отсутствие сформулированных правил выбора и употребления тех или иных слов, морфологических форм и грамматических конструкций. Иными словами, носитель просторечия или жаргона никогда не задается вопросами: «правильно ли я говорю?», «можно ли так сказать по-русски?» Как следствие, в языковом сознании недостаточно образованных людей практически нет представления о норме, а значит, они говорят, не задумываясь о качестве речи: коверкая звуковой облик слова, расставляя неправильные ударения, нарушая нормы склонения или спряжения, сочетая слова, не учитывая особенностей их значения.
• 2. Отсутствие стилистических различий. В связи с тем что сниженные разновидности языка не существуют в письменной форме, на жаргоне невозможно написать научную статью или какой-либо нормативный акт (даже не очень образованный дежурный не запишет в журнале приемного покоя больницы: Поступил мужик, годков тридцати, с фингалом под глазом и сломанной грабкои).
• 3. Преобладание грубых, экспрессивно окрашенных слов, обычно характеризующихся отрицательной оценкой. Прошедший сквозь ужасы лагерной жизни и написавший книгу «Язык, который ненавидит», писатель С. А. Снегов тонко сформулировал эту особенность уголовного жаргона, характерную для субстандартной лексики в целом, следующим образом: «оскорбление как гносеология». Этот принцип проявляется во всем: в названиях окружающих вещей и предметов (шмотки, тряпки — об одежде), частей человеческого тела (котелок, чайник, мозги — о голове), национальностей {хачик, черномазый), профессий (гад, мент, мусор, волчара — о милиционере) и т. д. Именно поэтому в сниженных разновидностях речи почти не встречаются слова, положительно окрашенные, выражающие доброжелательное отношение (невозможно сформулировать комплимент на жаргоне или сленге и адресовать его понравившемуся человеку).

Однако при всем сходстве субстандартной лексики существуют определенные различия между просторечием, жаргоном и сленгом.

Основная проблема, связанная с вульгаризацией языка, заключается в том, что говорящий по-русски не всегда видит или осознает разницу между удачным, выразительным литературным словом и эмоционально заряженным, экспрессивным, но находящимся за пределами нормативного языка явлением. С этой точки зрения наибольшую опасность представляет просторечие, так как грань между этим явлением и разговорной литературной речью весьма тонка: подчас даже хорошо образованный, начитанный человек может задуматься: можно ли так сказать? грамотно ли это?

Если формулировать кратко, то просторечие — это речь малообразованных городских жителей. Просторечие напрямую связано с социальной сферой жизни человека: говорящие на нем — это люди с невысоким уровнем образования, низкой общей культурой, ограниченным речевым и читательским опытом, слабым владением логикой и отсутствием занятий интеллектуального характера. В отличие от территориальных диалектов просторечие мало различается на территории всей страны, поэтому в любом городе России можно услышать характерные для речи плохо образованных людей особенности:

• • фонетические (сосиська, коммунизьм, транвай, радиво, ндравитъся и т. п.);
• • акцентологические (километр, шофер, положить, магазин, кожанка и т. д.);
• • словообразовательные (племяш, скелетина, братуха, сродственник и др.);
• • морфологические (с повидлой, фамилие, без пальта, ложить, ихний и пр.);
• • синтаксические (я согласная, беспокоиться за сына, приехать с Москвы; приехавши из города).

Особую опасность в аспекте культуры речи представляют просторечные слова, которые иногда очень тонко маскируются под литературные. Для того чтобы вовремя распознать просторечие и избегать его в собственном употреблении, необходимо помнить о следующих особенностях такого рода слов.

• 1. Сокращение (редукция) значения слова. Иногда малообразованный человек осваивает лишь часть значения слова, не обращая внимания на понятные грамотному человеку дополнительные компоненты. Например, в просторечии слово баба может означать любую женщину вообще (в отличие от литературного — ‘замужняя крестьянка'), слова топать и ползать используются в значении ‘идти', вино — в значении ‘любой алкогольный напиток', олигарх — как просто ‘богатый человек'.
• 2. Семантические сдвиги. Скудный языковой и речевой опыт носителя просторечия может привести к возникновению у литературного слова иного, хотя и пересекающегося с нормативным, значения. Отсутствие навыков размышления над языком и собственной речью приводит к искажению лексических норм. Такого рода переосмысления порождают своеобразные мифы об «истинном» значении слова. Так, в просторечии нередко слово мясо употребляется в значении ‘говядина', слово железный вместо слова металлический, тюремщик в значении ‘человек с судимостью', пожарник вместо погорелец, диатез в значении ‘сыпь, аллергическая реакция кожи', простуда вместо герпес. Использование этих слов в таких значениях моментально выдает речь малограмотного человека.
• 3. Народная этимология, связанная с неправильным переосмыслением происхождения слова. Наиболее подвержены этому процессу заимствования: плохое образование, отсутствие элементарных навыков рефлексии (размышления) над словом приводят носителя просторечия к трансформации слова в более для него понятное. Отсюда, наряду с редко встречающимися сейчас словами спинджак, подстамент, полуклиника, мелкоскоп, гульвар, возникают такие современные просторечия, как юрист-консульт (вместо правильного юрисконсульт), куператив (вместо кооператив), кондоминимум (кондоминиум), номерация (нумерация), нервопатолог (невропатолог) и т. п.
• 4. «Ложно-стыдливая» эвфемизация. Явление замены одного слова другим с целью смягчения оценки известно всем литературным языкам (например, ушел к праотцам, отдал богу душу вместо умер). Однако в просторечии данный процесс имеет явно гипертрофированный характер. По-видимому, это связано с попыткой прикрыть как бы правильной, а в действительности манерной речью отсутствие культуры. Например, в предложении: Моя благоверная супруга вчера была сильно уставши, в восемь часов скушала яичко, искупалась в ванной и легла отдыхать — употребление всех выделенных слов не соответствует нормам русского литературного языка (ср.: Моя жена вчера очень устала, в восемь часов съела яйцо, помылась в ванной и легла спать).
• 5. Обилие диминутивов (слов с уменьшительно-ласкательными суффиксами). Эта особенность просторечия также связана с особым желанием говорящего выглядеть более воспитанным, культурным. В русском литературном языке такого рода слова используются либо для описания предметов небольшого размера, либо для придания особой эмоциональности, выразительности высказыванию, для передачи ласкового, доброжелательного отношения к собеседнику или к тому, о чем идет речь. Поэтому недопустимым, с точки зрения нормативной русской речи, выглядит предложение: Дайте, пожалуйста, листочек бумажки — заявленьице на денежку написать!

Принципиальное отличие жаргона от просторечия заключается в том, что его основная функция связана с выражением принадлежности говорящего к той или иной социальной группе (например, существуют специфические «языки» моряков, летчиков, парашютистов, музыкантов, актеров, военных и т. д.). Если носитель просторечия не воспринимает свою речь как нелитературную, как нарушающую нормы и законы литературного языка, то человек, использующий жаргон, делает это в большинстве случаев вполне осознанно. Более того, употребляя специфические слова и фразеологизмы, он намеренно противопоставляет свою речь литературной, повседневной, тем самым повторяя манеру, стиль, язык той социальной группы, с которой он себя отождествляет, Особой разновидностью жаргона можно считать сленг — специфическую, объединяющую людей школьного и студенческого возраста форму устного или письменного (сегодня часто в электронной форме: живые журналы, интернет-переписка, чаты) общения. Существенные отличия молодежного сленга от других типов жаргона — повышенная эмоциональность и экспрессивность, игровое начало, ироническое отражение действительности, отход от обыденности, противопоставление собственной речи речи взрослых. Кроме того, сленг, в отличие от жаргона, употребим практически в любых речевых ситуациях при неформальном общении людей.

Сленг обновляется довольно быстро, причем основные источники постоянного обновления сленга следующие: иностранные заимствования (драйв, респект, кульный, рульный, герла, грины), каламбурное игровое переосмысление слов литературного языка (батон — отец, клава — клавиатура, предки, шнурки — родители), диалектизмы {лох, клево, хабалить, халява), а также производные от таких единиц (кайфовый, смайлики, прикольный,.

лохушка). Однако основной поставщик слов и выражений молодежного сленга — другие типы жаргона, прежде всего, воровской {забить стрелку, развести, бабосы, бабки, ксива, хата) и жаргон наркоманов {сесть на иглу, ловить кайф, глючить, ширяться). Происхождение этих слов и выражений сомнительно, но, попадая в сферу широкого молодежного употребления, их бывший криминальный ореол и связанные с ними отрицательные ассоциации со временем исчезают. При этом значение используемых единиц (жаргонизмов, диалектизмов, заимствований) расширяется, трансформируется, переосмысляется.

В связи с этим необходимо помнить, что одной из проблем жаргона в целом и молодежного сленга в частности становится размытость семантики слов и выражений, его составляющих. Так, даже представителями одной социальной группы одно и то же слово может пониматься по-разному (например, слово халявный только в молодежном сленге имеет как минимум пять значений: бесплатный, несложный, нетрудный, непрофессионально выполненный, необременительный, получаемый за чужой счет). Во-вторых, одно и то же слово может иметь разное смысловое наполнение для представителей разных социальных групп и носителей разных жаргонов (так, слово халява в жаргоне компьютерных пользователей может означать бесплатно распространяемую программу).

Таким образом, можно сделать вывод, что чрезмерное и немотивированное использование в собственной речи субстандартной лексики может вызвать проблемы разного рода: частичное или полное непонимание, возникновение двусмысленностей, лексических или стилистических ошибок, оскорбление эстетического или языкового вкуса собеседника. Кроме того, обильное использование субстандартной лексики подчас неудачно камуфлирует плохое владение нормами литературного языка, а следовательно, моментально вызывает у слушателя подозрение в недостаточной степени образованности говорящего или пишущего.

Задания

• 1. Дайте определения следующим словам: беспредел, железо, кайф, лабать, лох, мочить, понт, тусоваться. Проверьте правильность формулировок по «Большому словарю русского жаргона» В. М. Мокиенко и Т. Г. Никитиной или по «Большому словарю русской разговорной экспрессивной речи» В. В. Химика. Все ли значения этих слов, приведенные в словаре, вам известны? Объясните, почему.
• 2. Исправьте предложения, взятые из СМИ. Объясните причины возникновения ошибок.
• 1. Юная дикторша из питерских «Вестей» РТР прямо с утра заявила по поводу вручения премии имени поэта Прокофьева: «Еще Пушкин сказал, что поэт в России больше чем поэт!» 2. В один из последних дней, накупавшись до синевы, я говорил за жизнь с одним барменом. Мой инглиш был, заметим, получше, чем у него. 3. В последнее время компания засветилась фактами плодотворного международного сотрудничества. 4. Половину поручений президента замордовали в кабинете правительства. 5. То, что первый секретарь обкома партии гулял в Эрмитаже свадьбу своей дочери, оказалось мифом. 6. Ну петербуржцыто уже привыкли к тому, что морды, сидящие в Законодательном собрании, ничего делать не хотят. 7. Российский закон о труде работает плохо. На него плюют. Как можно качать права беременной женщине, например? Даже если суд восстановит ее в правах, то работодатель издаст приказ о сокращении ее рабочего места. 8. Но главную ставку устроители «Овации», похоже, сделали на певицу Жасмин, которую напихали во все номинации, какие только можно.
• 9. Праздник классного музона, легкого пива и последнего звонка обещает быть знойным. 10. Он уже набухаренный был основательно. Его сразу повели в номер… 11. По-настоящему приятно удивил дуэт Роста — Нагиева, на днях очень удачно оборжавший в «Большой стирке» и манерность ведущего, и пафос списанного на покой Богдана Титомира, и бесцветную жеманность Натальи Ветлицкой. 12. Всем назло руби бабло. 13. Кто башляет, легко может отпраздновать в эфире любого канала все что угодно.
• 3. Подберите примеры немотивированного или ошибочного использования субстандартной лексики (слов, фразеологизмов, устойчивых сочетаний) в устной или письменной речи (газеты, журналы, телевизионные и радиопередачи, реклама). Подтвердите правильность своих наблюдений и выводов с помощью словарей.
• 4. Определите, какими способами создается языковая игра в следующих текстовых фрагментах. Все ли приведенные примеры можно считать удачными вариантами языковой игры? Обоснуйте ваш ответ.
• 1. Будничная баба и праздничный мужик (из записных книжек Венедикта Ерофеева). 2. Не все решают бабки (реклама центра мобильной связи).
• 3. «Стариками» можно называть друзей, родителей шефов, детей. Например, жену: «Старик, ты уже давала грудь Алешке?» (Физики продолжают шутить)
• 4. — Каждый день я гружу друзей. — А я их развожу. — А я их достаю. — Я часами вправляю друзьям мозги. — А я им вставляю, чтобы были собранными. — А я друзей проверяю самыми изощренными способами. — А я по ним стучу. — А я продаю друзей… каждый день. И это неплохой бизнес. — А еще вы можете заказать своего друга (телевизионный рекламный ролик, в котором «друзьями» называются компьютеры). 5. Рожа красная, как святые раны господни (из записных книжек Венедикта Ерофеева). 6. В остальном — осмелюсь предположить, что режиссер скомандовал группе: «Пацаны, делаем типа «Нью-Йорк слезам не верит!» «(Панорама ТВ. — 2001. — № 47).
• 5. Прочитайте фрагменты художественных и публицистических текстов. Определите цели, с которыми авторы используют субстандартную лексику в произведениях разных жанров и стилей. Приведите собственные примеры мотивированного использования субстандартной лексики в языке средств массовой информации.
• 1. Бандит — «лишний человек». Как Евгений Онегин, которому «труд упорный был тошен». Настоящий бандит нигде не работает и не служит. Он сидит на малине с марухами, ловит кайф и ботает по фене. Потом идет на «дело». Если оно не выгорает, сидит в тюрьме. Его дом — хата, а не коттедж; товарищ ему тамбовский волк, а не мэр. Он не только не может, но и не хочет быть депутатом или директором. Если же он меняет малину на офис, кубышку — на пластиковую кредитку, засаленную фальшивую ксиву — на загранпаспорт и, вместо того чтобы при виде мента прикидываться ветошью, дружите генералами из той же конторы, то?.. То это значит, что речь идет уже о чем-то совсем другом (Журавлев Н. «Братва» в контексте мировой истории // Лит. газета. — 2000. — № 10).
• 2. Тут ударила мне кровь в голову.
• — Ложи, — говорю, — взад!

А она испужалась. Открыла рот, а во рте зуб блестит.

А мне будто попала вожжа под хвост. Все равно, думаю, теперь с ней не гулять.

— Ложи, — говорю, — к чертовой матери!

Положила она назад. А я говорю хозяину:

— Сколько с нас за скушанные три пирожные?

А хозяин держится индифферентно — ваньку валяет.

• — С вас, — говорит, — за скушанные четыре штуки столько-то.
• — Как, — говорю, — за четыре?! Когда четвертое в блюде находится.
• — Нету, — отвечает, — хотя оно и в блюде находится, но надкус на ем сделан и пальцем смято.
• (М. Зощенко. Аристократка)
• 3. Колобок пока никого не щипал, руки держал в карманах, только глаза и уши работали. Ну и ноги, само собой. Чуть загустеет туман — шарк-шарк на войлочных подметках, от одних к другим, и вприглядку-вприслушку. Что за люди? Хорошо ль себя блюдете?

Это так нужно: сперва все высмотреть, изведать, а потом, ближе к пристани, чистенько сработать. И, самое главное, фартовых унюхать. Они тут наверняка трутся, тоже навигации заждались. Это зверье не Колобковой масти. На пароходе дела редко делают, в ихнем ремесле резону нет. Фартовые на воде только выбирают «гуся», а пух-перья с него после, на берегу берут. Ну и пускай бы их, не наша печаль, да только беда в том, что фартовые ведь не с финским ножом в зубах ходят, а таятся, тут и ошибиться можно. Вася Рыбинский, уважаемый «разинец», этак вот с одного приказчика котлы золотые снял, а приказчик оказался никакой не приказчик — фартовый человек, из казанских. Сыскали они потом Рыбинского и, конечно, чугунок ему проломили, хоть Вася и невиноватый. Такой у фартовых обычай — невозможно им терпеть, чтоб у них тырили. Пока за срам не расквитаешься, обратно в ихнее обчество не показывайся.

• (Б. Акунин. Пелагия и красный петух)
• 4. — Интересно, — вдруг сказал сын. — А эти звезды они срубать будут?

Я не понял вопроса, и тогда он показал рукой в сторону «высотки». Гостиницу «Украина» украшали лепные пятиконечные звезды. Часто проезжая мимо, я никогда не присматривался вообще: есть эти звезды или их уже нет.

• — Людей должно волновать не это, а сколько звездочный отель, — мне даже показалось, что я здесь удачно скаламбурил.
• — Наверняка начнут срубать, — вздохнул сын и объяснил свой прогноз очень просто: — А им не привыкать заниматься фигней.

ИМ — это власти.

ФИГНЯ… Здесь с толкованием гораздо сложнее. Мои изыскания в словарях мало что дали. Конечно, ближе всего ФИГА, та, что дерево с винными ягодами. Или та нехитрая комбинация из трех пальцев, которую некоторые старомодные русские интеллигенты смущенно называют кукишем. Рядом в словарях есть еще ФИГ/1Я или ФИГЛ И. По Далю, это «ужимки, телодвиженья и рожи, в виде знаков», а также «уловка, плутовство и обман». Есть еще фразеологическое НА ФИГ. Это когда вы хотите спросить: зачем? Для чего? К чему?

Все это, конечно, рядом с тем загадочным словом, которым мне хотелось бы обозначить тему. Мы произносим его часто и почти всегда знаем, что имеем в виду.

(Соломонов Ю. Фигня //Лит. газета. — 1994. — № 42).