Традиции эмпирического анализа партийного спектра

Период интенсивного изучения партийного спектра начинается во второй половине ХХ века, в это время выделяются и оформляются несколько подходов к анализу партийных идеологий. Среди основных Питер Мэир выделяет априори анализ (a-priory judgment), вторичный анализ документов (secondary reading), массовый опрос (mass surveys), экспертный опрос (expert surveys), изучение партийного спектра в рамках исследований элит (elite studies) и анализ программной партийной риторики (analysis of party programmes and manifestos) .

Априори анализ в течение длительного периода являлся самым распространенным подходом к изучению партийных идеологий. Специфика данного метода заключается в том, что партии распределяются по традиционным «идеологическим семьям» — консервативной, либеральной, социалистической, социал-демократической и т. д., основанием для идентификации партийных идеологий выступает, как правило, одномерная лево-правая шкала. Однако, как отмечает Мэир, аналитический потенциал этого метода носит ограниченный характер, т.к., во-первых, в рамках априори подхода идеологический спектр предстает в единственном лево-правом измерении, что ограничивает исследование и не позволяет изучить межпартийную дистанцию. Во-вторых, данный метод предполагает, что между партиями одной идеологической семьи нет существенных различий, в результате чего эти партии рассматриваются как идеологически однородные, а партии, не входящие в основные идеологические семьи, выпадают из исследовательского поля. Однако априори анализ не противоречит другим методам изучения партийного спектра и вполне может дополнять их .

Вторичный анализ документов на ранних стадиях сравнительных исследований партийного спектра был основной альтернативой априори анализа. В рамках вторичного анализа исследователи интенсивно изучали все виды документов, описывающих функционирование партийных систем в государстве, документы касались многообразных аспектов деятельности партий. На основе рассмотренного массива данных ученые делали свои умозаключения по поводу партийных идеологических позиций, их временной динамики и межпартийной дистанции .

В рамках массового опроса идеологическое структурирование партийного спектра изучается через восприятие электората — респондентам предлагается расположить партии в лево-правом континууме и таким образом измеряется идеологическая позиция каждой партии в партийном спектре. Ценность данного подхода заключается в том, что он позволяет рассмотреть как позиции партий, так и предпочтения электората, партийную идентичность избирателей. Подобные исследования помогают установить качество «обратной связи» между партиями и обществом — насколько партийные идеологические позиции соответствуют политическим преференциям электората. Данный метод анализа партийных идеологий и поныне является одним из самых популярных и авторитетных в западной политологии. К недостаткам данного метода — или, скорее, особенностям, затрудняющим его использование, — можно отнести его ресурсоемкость, а также то обстоятельство, что массовый опрос скорее создает картину политических мнений и суждений электората, позволяя исследовать специфику восприятия партийного спектра гражданами, нежели отражает собственно идеологический партийный спектр. Кроме того, присутствует собственно российская специфика, осложняющая изучение партийного спектра посредством массовых опросов — ряд причин (исторических, институциональных), о которых мы будем подробнее говорить в следующем параграфе, ослабляют связи между партиями и избирателями, тормозя формирование партийной идентичности у россиян .

Экспертный опрос в последнее время также широко распространен в западной политической науке. Если говорить о российском опыте, то на сегодняшний момент можно назвать только одно исследование — работу Мелешкиной Е. Ю., Анохиной Н. В, в которой на основе экспертного опроса рассматривается идеологическое структурирование партийного спектра в России накануне электорального цикла 2007;2008 гг. В нашей работе мы также используем экспертный опрос в качестве дополнительного метода, позволяющего оценить идеологический партийный спектр в преддверии электорального цикла 2011 г. Мы планируем сопоставить результаты текстового анализа и экспертного опроса для создания более полной и обобщенной картины партийного спектра в современной России.

Достоинства экспертного опроса заключаются в том, что анализируется непосредственно партийная идеология, а не представления избирателей о ней, кроме того, эксперты высказывают мнение о партийных позициях в целом, а не только об официальных партийных декларациях своего идеологического статуса. Если говорить о недостатках, то, как пишет Е. Попова, «основным минусом данного метода является проблема методологической выдержанности исследования, с которой сталкиваются западные исследователи» — т. е. отсутствие единого понимания лево-правой шкалы, что затрудняется экспертные оценки. Кроме того, для релевантных экспертных суждений требуется устойчивый идеологический статус партии, что в России не всегда наблюдается.

Изучение партийного спектра в рамках исследований элит концентрируется на исследованиях идеологических предпочтений партийных элит (лидеров, депутатов в органах власти) и на влиянии этих предпочтений на различные аспекты партийного функционирования. Однако данный вид анализа встречается нечасто. Сторонники данного подхода основываются на том, что партийная элита действительно представляет интересы партии в законодательных органах и особенно в межпартийной конкуренции, однако это допущение не всегда соответствует действительности.

Рассмотренные методы, как отмечали С. Францман и А. Каизер, при их безусловных достоинствах не могли разрешить двух ключевых проблем исследований партийного спектра. Первая из них касалась опросных методов и воплощалась в дилемме: «действительно ли идеологические предпочтения респондентов (экспертов, партийных элит, избирателей) отражают актуальную политическую ситуацию (политический курс), или они являются частью их политического поведения?». Второй проблемой выступала невозможность создания на основе этих методов базы данных (методологии и методики анализа), приемлемой для кросснациональных и кросстемпоральных исследований. Обе эти проблемы позволял решить анализ программной партийной риторики.

Анализ программной партийной риторики является в настоящее время самым популярным методом изучения партийных идеологий, ученые выделяют ряд его преимуществ: в отличие от экспертного и массового опроса, партийные программы (платформы, манифесты) предоставляют беспристрастную информацию, создающую, по словам Е. Динаса и К. Гемениса, «более точную и репрезентативную картину позиций партий в политическом пространстве, не требующую дополнительных знаний о партийной политике». Кроме того, за сорокалетнюю историю изучения манифестов исследователями собран и изучен огромный массив данных, что в рамках других методов, в силу их специфики, затруднительно.

Исследования партийной риторики в западной политической науке начинаются в 70-ые годы ХХ века, в этот период появляются несколько проектов по изучению партийных документов, прежде всего, партийных манифестов, самым авторитетным из которых является Группа по изучению манифестов (Manifesto Research Group — MRG). Исследователей партийной риторики объединяло убеждение, сформулированное Д. Лапаломбарой, что «…ключом к партийным идеологиям является анализ партийных уставов, платформ, программных заявлений, пресс-релизов, речей партийных лидеров, текстов партийных конгрессов» .

Одной из причин аналитического интереса к партийным платформам послужила возросшая роль программных документов в предвыборных кампаниях. Ученые, занимающиеся политико-философской проблематикой, стали изучать, как философские концепты (например, справедливость и законность) используются в реальной политической практике, как работают абстрактные понятия в контексте повседневности.

Методологической предпосылкой выступила теория рационального выбора. С точки зрения данной теории, партийные программы играют большую роль не только в политической конкуренции, но и обладают незаменимыми функциями в практике репрезентативной демократии: в предвыборных манифестах партии оформляют свои прагматические положения, определяют политические цели и артикулируют повестку дня. Партийные манифесты не просто помогают избирателям ориентироваться в идеологическом пространстве предвыборной борьбы, они приобретают статус мандатов в случае их одобрения избирателями. Другими словами, партийные манифесты выступают предметом обмена, стратегическим партийным ресурсом, который помогает партиям приобрести доверие, а, соответственно, и голоса избирателей. Таким образом, интерпретация программных документов в русле теории рационального выбора вступает в противоречие с распространенным взглядом на программы партий как на формальные тексты, не обладающие реальным политическим содержанием. В русле данной теории программы, не соответствующие политической ситуации, ведут к дезинформации избирателя, нарушению его ожиданий, что неизбежно влечет снижение популярности партий — связь между обществом и политикой нарушается, а политическая система утрачивает стабильность, т.о. принципы репрезентативной демократии как системы, где актуальные преференции транслируются в политические акты, нинвелируются. Как отмечал К. Раллингс, один из членов Группы по изучению манифестов, «манифесты являются сущностно необходимыми для операционализации репрезентативной демократии, т.к. они выступают единственными прямыми и ясными свидетельствами партийной политики, доступными для избирателя. Многие избиратели голосуют, не зная, что такое программные манифесты, однако факт заключается в том, что политические партии с течением времени становятся все более программными, и это не случайно» .

Одно из первых исследований партийной риторики было проведено Дж. Томасом. Целью автора была проверка тезиса о «конце идеологии» с помощью анализа партийной риторики. Дж. Томас на примере 12-ти государств сопоставил партийные и правительственные заявления в период с 1900 по 1965 г. г., фиксируя соответствия и расхождения (соответствия должны были свидетельствовать о неверности исходной посылки, расхождение — о ее истинности). Вывод автора заключался в том, что наблюдается высокая степень конвергенции партийных манифестов и правительственных документов. Хотя автор провел анализ на примере 12-ти государств и использовал материалы за длительный период времени, однако его исследование не отвечало критериям компаративистики, т.к. социально-политический контекст функционирования текстов не рассматривался, что не позволило автору выйти за рамки констатации фактов и сделать теоретически значимое обобщение. Схожая исследовательская стратегия была использована в исследованиях Б. Помпера и Дж. Пейджа, отличие заключалось в том, что авторы изучали преемственность государственной и партийной политики не через сопоставление правительственной и партийной риторики, а через воплощение партийных обещаний в реальные политические практики (государственные программы, законы и т. д.).

Более масштабное исследование было проведено Б. Гинзбергом в 1974 г. Автор анализировал не программные положения, но более широкие идеологические акценты, актуальные темы, представленные в риторике Республиканской и Демократической партий США более чем за сто лет (с 1844 по 1964 гг.). Целью исследования Гинзберга, как и его предшественников, был анализ преемственности партийных идеологий и политического курса, однако его методика была более изощренной. Автор объединил программные положения в семь обширных категорий (например, капитализм, внутренний суверенитет, политика перераспределения и т. д.), далее каждый параграф текста был закодирован в зависимости от негативной или позитивной референции партий по отношению к каждой категории. Также подробному анализу был подвергнут политический курс: Гинзберг проинтерпретировал политический курс в рамках выделенных категорий (наличие оппозиционности или приверженности по каждой категории), а затем рассмотрел его эволюцию в каждом из пятидесяти американских штатов за период с 1789 по 1968 гг. Вывод Гинзберга заключался в том, что между партийной программной риторикой и последующими правительственными курсами существует обширная связь.

В качестве еще одного примера масштабного проекта можно назвать исследование Дж. Найменвирза и Г. Лассвела, в котором изучалась партийная риторика американских партий середины ХIХ-XX вв. Авторы выделили восемь ценностных категорий и проследили их временную динамику. Однако цель исследования была уже иная, нежели у предыдущих исследователей: авторы рассматривали межпартийную конкуренцию и позиции партий по отношению друг к другу, а также их темпоральную эволюцию. Они пришли к выводу, что с течением времени идеологическая дистанция между Республиканской и Демократической партиями существенно сократилась.

Большой интерес представляет исследование партийной риторики финских партий в послевоенный период, проведенное О.Боргом. Это исследование интересно, прежде всего, тщательной и детальной методологией: единицей анализа выступали слова и фразы, которые автор закодировал в 24 категории. Борг разработал методику измерения относительной значимости ценностных категорий (через анализ акцентуации категории в тексте, а также через количество повторяющихся эпизодов). Степень важности той или иной темы раскрывалась посредством собственно текстового анализа манифестов каждой партии — а не через сопоставление программных заявлений и политического курса (как у Томаса, Помпера, Пейджа и Гинзберга), или идеологических позиций конкурирующих партий (как у Найменвирза и Лассвела).

Все рассмотренные исследования при существующих различиях объединяло общее свойство — изучение партийной риторики осуществлялось без анализа контекста, авторы концентрировали внимание на текстах в ущерб исследованию институциональной, культурной, экономической, политической среды, в которой функционируют тексты. Преодоление данного пробела явилось целью, пожалуй, самого авторитетного исследовательского проекта второй половины ХХ века — «Исследовательской группы по изучению манифестов», которая была создана исследователями университета г. Эссекса Я. Баджем и Д. Робертсоном в 1979 г. Группа была сформирована под патронажем Европейского консорциума политических исследований, она существует и поныне. В группу объединились ученые, которых интересовали два ключевых вопроса: какие проблемные зоны служат водоразделом для партий в послевоенный период и в каком направлении движутся политические идеологии — конвергенции иди дивергенции. Этот проект Кеннет Джанда назвал «наиболее амбициозным из когда-либо проводившихся исследований партийных идеологий». Первый фундаментальный этап, в течение которого была разработана теоретико-методологическая база проекта и сформирована методика анализа, осуществлялся с 1945 по 1983 гг., анализу подвергались партийные идеологии девятнадцати демократий. Результаты своей работы Группа обобщила в монографии «Идеология, стратегия и партийные изменения: пространственный анализ послевоенных предвыборных программ в девятнадцати демократиях» .

Работу группы предваряли исследования британских и американских партийных манифестов и платформ, проведенные Д. Робертсоном (в Великобритании) и Я. Баджем и Д. Фарли (в США). Главной целью авторы обозначили совершенствование широко используемой в эмпирических исследованиях модели партийной конкуренции, сложившейся в рамках теории рационального выбора.

Участники группы по изучению манифестов последовательно отстаивали классические принципы партисипаторной демократии, в соответствии с которой между политической сферой и обществом присутствует прямая и функциональная связь, обеспечением которой занимаются политические партии.

Группа проводила сравнительные исследования на трех уровнях. Первый уровень представлен анализом изменений позиций одной партии по конкретным проблемам во временном измерении; второй — сравнением политических позиций разных партий и кандидатов в рамках одной страны; третий — кросс-национальным сравнением программ партий и кандидатов.

Эмпирическим обоснованием актуальности исследования послужил тезис о соответствии партийных программных заявлений политическому курсу, проводимому государством. По мнению авторов, предвыборные манифесты позволяют рассмотреть преемственность предвыборных обещаний и той политики, которую партии начинают воплощать в жизнь после победы на выборах. В качестве показателя преемственности рассматривалось наличие заявленных в манифестах положений в правительственных документах (актах, программах, законах) .

Как уже отмечалось, авторы проекта рассматривали институциональный и социально-культурный контекст функционирования партийного спектра в качестве важной независимой переменной, воздействующей на различные его конфигурации. В качестве институциональных детерминант рассматривались тип партийной системы и объем законодательных полномочий партий. К другим контекстным факторам авторы отнесли «стоимость» обещанных реформ — количество бюджетных средств, необходимых для воплощения инициативы, а также степень популярности реформ в обществе, т. е. уровень поддержки избирателями. Также конъюнктуру финансовых рынков, спады и подъемы которых влияют на экономику страны, и «непредвиденные срочные политические события», в силу которых правительства не могут выполнить свои заявленные обещания .

Работая в рамках компаративистики, Группа огромное внимание уделила методологии и методике анализа партийных манифестов. Методические процедуры, разработанные Группой, равно как и выводы исследования оказали огромное влияние на последующее изучение партийной риторики и партийной идеологии в целом. В настоящее время ученые, анализирующие партийный спектр, не переставая критиковать различные аспекты исследований Группы, так или иначе опираются на методологию и результаты проекта Баджа. В связи с этим необходимо более подробно рассмотреть процедурную сторону исследования.

Исследователи использовали методы контент-анализ и факторный анализ.

Инструментом измерения партийного спектра выступали ключевые программные заявления (key central statements), динамика которых позволяла судить о временных трансформациях партийных идеологий. Единицей анализа, в отличие от большинства предыдущих исследований, выступали предложения. Исследователи, используя методику повторного чтения, выделили 54 инвариантные категории, некоторые из которых представляли собой бинарные оппозиции (интернационализм — «за и против»; децентрализация, протекционизм, традиционная мораль и т. д.). Далее, с помощью факторного анализа эти категории были объединены в семь тематических блоков (или проблемных измерений): международные отношения, свобода и демократия, правительство, экономика, благосостояние, социальные отношения, социальные группы. Эта индуктивная трехуровневая модель, по мнению авторов, должна была стать релевантным инструментом для анализа партийного спектра в разных системах. На основании объема материала, относящегося к каждому проблемному измерению (процентное количество предложений и упоминаний), делались выводы о «ключевых» темах, проблемных зонах, выступающих «фирменным знаком» партийной идеологии. Далее, на втором этапе факторного анализа, выявлялся набор базовых проблемных зон для каждой партии и партийной системы в целом, на основании чего делались итоговые выводы о внутренней структуре основного конфликта, определяющего конфигурацию партийного спектра и его динамику .

В результате проведенных исследований авторы пришли к выводу, что теория профилирования проблем, которая являлась методологическим основанием проекта, подтвердилась: несмотря на то, что, как уже отмечалось, некоторые категории представляли собой симметричные оппозиции, прямое противостояние встречалось крайне редко — как в программах отдельных партий, так и партийных систем в целом. Партии предпочитали акцентировать те идейные зоны, в которых они обладают несомненными преимуществами, а не дебатировать внутри одной темы, т. е. партийная конкуренция носит «непрямой» характер. Таким образом гипотеза, что партии избегают прямой конфронтации в межпартийной конкуренции, подтвердилась .

Также на основе проведенного анализа была выделена «лидирующая» группа проблемных измерений — тех проблемных зон, которые доминируют в партийном спектре различных государств, причем набор ключевых тем оказался сопоставимым по большинству стран. Поразительным и даже драматическим открытием для авторов послужил тот факт, что одним из самых актуальных проблемных измерений выступило классическое лево-правое измерение или его аналоги (например, противостояние «старых левых» и «новых левых»). Причем, как выяснили исследователи, изучая данные массовых опросов, актуальные проблемные зоны, отраженные в манифестах и предпочтения избирателей, не всегда совпадают. На этом основании авторы пришли к выводу, что пространство партийного спектра воспринимается партиями и электоратом неодинаково, между партийными и электоральными преференциями существует определенный лаг. Таким образом, как отмечали исследователи, «прямые доказательства достоверности теории партийной конкуренции Даунса (об идентичности электоральных и партийных проблемных измерений) отсутствуют» .

Изучая динамику партийного спектра, авторы пришли к выводу, что хотя в 70-ые годы в большинстве изученных партийных систем наблюдается существенная конвергенция партийных позиций, этот процесс нельзя назвать закономерностью, т.к. его интенсивность и направленность различны в разные периоды времени, кроме того, высока его зависимость от контекстуальных факторов.

В заключение, авторы объединили партии разных систем по «идеологическим семьям», выделив, таким образом, их «генетическое происхождение».

Обобщая итоги, исследователи отметили, что апокалиптические проекты «конца идеологии» или «конца истории» является не более, чем драматической реакцией на «временные флуктуации».

В последующие годы проект развивался во многих направлениях: расширялось количество стран, увеличивалась длительность изучаемых периодов, удлинялся временной интервал партийной конкуренции, в поле анализа включались новые эмпирические объекты, совершенствовалась методика анализа партийного спектра .

Проект Я. Баджа и его группы значительно повлиял на последующие исследования партийной риторики: ученые во многих странах мира, критикуя проект по многим причинам, отталкивались от его теоретико-методологических положений и адаптировали его методику для своих работ .

Исследования партийной программной риторики в современной России начались в 2000;ые годы. Одной из первых стала анализировать российскую партийную риторику последовательница Баджа С.Оатс. Она анализировала материалы Думских выборов 1993 и 1995 гг., в исследовании автор использовала схему, предложенную Баджем. К семи проблемным измерениям, разработанным Группой, Оатс добавила восьмое, актуальное для российских политических партий — это партийная политика, куда вошли категории «партийная самопрезентация» и «позиционирование партий по отношению к другим партиям». Автор отмечала, что для российского партийного спектра характерна особая специфика, не свойственная западным демократическим системам, она заключается в том, что российские партии и политики недостаточно определенно и последовательно формулируют свои позиции. На основе проведенного исследования С. Оатс выделила базовые проблемные диспозиции российского партийного спектра 1993;1995 гг.: 1) дихотомия «рынок — государственный контроль над экономикой»; 2) «славянофилы против сторонников гражданских прав»; 3) «милитаристские партии против партий мира». С. Оатс также изучала изменение партийных позиций между выборами и она пришла к выводу, что за рассматриваемый период партийные идеологии сблизились, причем большинство партий к выборам 1995 г. изменили свои позиции в направлении большего государственного контроля над экономикой и славянофильства.

Российская исследовательница Попова Е. В., также работая в русле компаративистики, с 2001 г. изучает предвыборные стратегии партий и кандидатов на выборах исполнительных и законодательных органов (причем не только федерального уровня, как С. Оатс, но и регионального) всех электоральных циклов, а также их динамику, используя контент-анализ предвыборных программы. Она также продолжает традиции анализа, разработанные Группой, адаптируя их для российской специфики .

Использование индуктивной методики для выделения основных проблемных измерений на российском материале привело к тому же результату, который был получен Группой: автор выделила те же семь базовых проблемных измерений, которые дополнила, вслед за С. Оатс, восьмым — партийной политикой. Однако содержание каждого проблемного измерения было расширено и модифицировано в соответствии с контекстом российской политики. Используя аргумент С. Оатс о высокой неопределенности российского партийного спектра в качестве рабочей гипотезы, Е. Попова применила методику измерения уровня логичности и определенности партийных позиций — «проверку количества неопределенных высказываний и внутренней непоследовательности по наиболее значимым проблемам» .

Е.Попова выделила четыре стратегии партий и кандидатов на выборах и проследила их динамику в течение четырех избирательных циклов. Выделенные автором стратегии таковы: партийная самопрезентация и самопозиционирование, отношения «инкумбент-оппонент», уровень неопределенности, использование проблемных измерений.

Автор делает выводы, что из четырех стратегий самой популярной является использование проблемных измерений. Причем с течением времени спектр проблемных измерений определяется, оформляется, а партии находят свои идеологические ниши и закрепляют свои позиции в них. Данный факт свидетельствует, по мнению автора, об институционализации проблемных измерений в российской политике. Самыми актуальными проблемными измерениями практически во всех электоральных циклах являются социально-экономическое, международные отношения, государственное управление. Е. Попова по итогам исследования выделяет «фирменные» проблемные сферы каждой партии, т. е. темы, которые выступают идентификационным лейблом партии. Таким образом, теория индифферентности была подтверждена на российском материале .

Также автор отмечает, что с течением времени уровень неопределенности и популизма программной риторики снижается, что связано, по мнению автора, с тем, с процессами оформления идеологического спектра, партии определились со своими позициями, у каждой сложился свой сектор электората. Неопределенность в большей степени присуща партиям власти, особенно в начальный период их существования. По мнению автора, данная специфика партий власти вызвана «неопределенностью выигрышной программной стратегии в период формирования партий власти» .

Стратегия позиционирования партий по отношению к инкумбенту наблюдается на всех выборах, хотя и в разных масштабах для различных партий. Однако общая тенденция заключается в том, что использование данной стратегии усиливается к парламентским выборам 2007 г., т.к. к этому периоду оформляется властная иерархия и определяется влиятельный центр принятия решений, по отношению к которому все партии в той или иной степени должны артикулировать свои позиции.

Стратегия самопрезентации также активно используется всеми российскими партиями, что является отличительной чертой российского партийного спектра, причем эта стратегия применяется все более активно. Причинами выступают институциональные факторы — введение пропорциональной избирательной системы, что должно было привести к повышению роли партий.

Определяя динамику перемещений проблемных измерений на лево-правой шкале, Е. Попова отмечает, что к 2007 г. наблюдается смещение социального измерения в сторону центристских позиций, тогда как экономическое измерение, напротив, имеет тенденцию к радикализации в левую сторону — вплоть до полного государственного регулирования экономики.

Сравнивая парламентские и президентские избирательные кампании, автор делает вывод, что для президентских выборов характерны гораздо более активные дебаты и более высокий уровень радикализма позиций кандидатов, чем на парламентских. Для объяснения данного феномена автор привлекает несколько объяснений, одно из них теоретическое — в рамках модели Рабиновица-Макдональда избиратели голосуют не только рационально, но и эмоционально, а радикальные позиции являются более запоминающимися и, следовательно, эмоционально насыщенными. А т.к. президентские выборы носят мажоритарный характер и их потенциальные выигрыши привлекательнее, чем на думских выборах, то кандидаты «рискуют», используя радикальные лозунги. Другое объяснение вытекает из специфики российского политического пространства второй половины 2000;х годов: в условиях снижения политической конкуренции кандидаты (кроме инкумбента) не могут рассчитывать на победу на выборах, соответственно, они используют пространство выборов для других целей, например, для того, чтобы сформировать запоминающийся и яркий имидж.

В нашей работе мы будем ссылаться на результаты, полученные Е. Поповой, в т. ч., при характеристике проблемных измерений, артикулируемых партиями. Также мы солидарны с ее интерпретацией факторов, обусловливающих состояние современного российского партийного спектра и его динамики. Как и Е. Попова, в нашем исследовании мы опираемся на теорию индифферентности (профилирования проблем), считая ее релевантным методологическим подходом для анализа российского партийного спектра. Однако автор, выделяя проблемные категории и их временную динамику, не рассматривает содержательное наполнение проблемных измерений, те значения и смыслы, которыми партии их наполняют. Как уже отмечалось, по сложившейся традиции партийные программы (и в целом, политические тексты) с середины ХХ века изучались с помощью количественной методологии, однако при ее широком распространении, помимо несомненных достоинств, она обладает существенным недостатком — в рамках контент-анализа (и количественной методологии в целом) за полем исследования остаются такие важные аспекты текста, как, во-первых, контекст, оформляющий и закрепляющий основную идею документа, а во-вторых, нюансы смыслов и значений, которые невозможно раскрыть в рамках строго формализованных исследовательских процедур. Данные недостатки призваны восполнить качественные методы текстового анализа, предназначенные для анализа актуальных смыслов и значений, которые не всегда могут быть выделены с помощью регламентированных «количественных» процедур. В нашей работе изучение содержательного аспекта проблемных измерений будет доминирующим. Как отмечает Е. Попова, с течением времени партии от обозначения и заявления проблем переходят к их более детальному осмыслению. Интерпретации этого процесса, его специфики и направленности мы уделим существенное внимание в нашей работе.

Кроме того, мы разделяем несколько иные теоретические посылки в отношении коммуникативной роли партий в российской политической системе: так Е. Попова исходит из того, что политические партии в своем идеологическом творчестве ориентируются только на избирателей, тогда как наша позиция заключается в том, что «потребителями» идеологического «продукта» выступают не только граждане, но и различные группы элит, а партии, в разные периоды партийного строительства, могут ориентироваться то на граждан, то на элиты. Интересы «потребителя» также могут рассматриваться в качестве значимого фактора, воздействующего на количество и содержание предлагаемых идеологических положений (подробнее мы рассмотрим эту тему в следующем параграфе).

Еще одно исследование российского партийного спектра было проведено в 2004 г. группой ученых Российской Академии госслужбы. В монографии по итогам исследования представлен подробный анализ партийных программных документов, рассмотрены идеологические основания и позиции партий по ключевым моментам развития российского общества; выявлена специфика организационного устройства партий и ее влияние на партийную идеологию. Также в работе дан прогноз развития партийно-политической системы страны на будущее. Теоретическими основами исследования выступили концепции политического участия и политических элит. Авторы проекта отказались от использования западных теоретико-методологических схем в области анализа партийного спектра на том основании, что он не соответствует российской специфике. Авторы использовали многообразные эмпирические методы, среди которых выделили частные: контент-анализ литературы о российских партиях, их уставов и программ; наблюдение и опрос; метод экспертных оценок; тестирование; и общие методы: мониторинг, изучение и обобщение опыта и т. д.

В исследовании были проанализированы блоки политических ориентаций, представленные в программах, доминирующие идеологические ценности партий и их соответствие ценностным установкам, присутствующим в обществе. В итоге исследователи делают вывод, что партии, уделив определенное внимание разработке идеологических основ своей деятельности, обозначив цели и задачи, еще не предложили законченных целостных идеологических концепций. Программные документы позволяют определить лишь тенденции идеологической самоидентификации российских партий, но далеко не полностью отражают спектр политических предпочтений электората.

В результате исследования, проведенного сотрудниками Академии госслужбы, был получен объемный, тщательно описанный фактологический материал, детально проработанная исследовательская база, которая обладает очевидной ценностью, в т. ч., для последующих исследований партийного спектра. Однако исследователи опирались на классическое понимание политической идеологии как на целостную систему политических ценностей, доктрину, предлагающую непротиворечивую картину политической сферы. При таком понимании идеологии некоторые выводы, полученные исследователями, приобрели характер тривиальных умозаключений, что снизило аналитический потенциал проекта.

В последние годы программы политических партий становятся объектом лингвистического анализа. В качестве примера можно привести работы М. Гавриловой, О. Солоповой, Е. Бабаевой, в которых представлен глубокий анализ идейных концептов и специфики их воплощения в программной риторике. Однако исследователи-лингвисты, как правило, контекстуальные факторы функционирования текстов оставляют за рамками своего исследования.

Итак, в западной науке во второй половине ХХ в. сложилось несколько подходов к анализу партийного спектра, каждый из которых обладает собственным потенциалом, набором достоинств и недостатков. Самым распространенным из них является анализ партийных манифестов и программ. В рамках метода разработан большой методический багаж, сформирована исследовательская база, которая предоставляет незаменимый источник данных для последующих изучений партийного спектра (причем, в любой традиции).

Не смотря на то, что тема российских политических партий, их генезиса, специфики и временной эволюции уже давно стала авторитетной областью исследований в отечественной политической науке, изучение партийного спектра в современной России еще не институционализировалось, работы в этой области на данный период времени немногочисленны, а серьезные научные исследования встречаются еще реже (имеются ввиду, прежде всего, исследования Е. Поповой). Как правило, партийные идеологии или не являются самостоятельным объектом анализа (рассматриваясь в работах как один из элементов партийного функционирования), либо изучаются в рамках априори-подхода, который не подразумевает глубокой проработки инструментария исследования и не предъявляет больших требований к методологическому аспекту анализа. Причины невысокого исследовательского интереса к партийному спектру и партийным идеологиям в отечественной политологии понятны — при сужении поля конкуренции партии не обладают высоким статусом ни в политическом, ни в социальном пространстве, соответственно партийные идеологии и в целом партийный спектр не воспринимаются значимыми атрибутами партийной системы. Однако наша точка зрения заключается в том, что и в современной социально-политической ситуации партийные идеологии и идеологическая функция партий могут восприниматься как ресурс, обладающий потенциалом влияния. В следующем параграфе мы подробнее проанализируем условия и контекстуальную специфику функционирования современных российских политических партий, которые позволяют предположить более сложную модель роли партий в коммуникации между властью обществом, нежели рассматривается в отечественной политологии.