Сингапур и Гонконг: почтово-промышленные комплексы и мировые финансовые центры

Гонконг и Сингапур, будучи городами-государствами па оживленных океанических перекрестках, и, проводя политику поэтапного освоения промышленных отраслей от трудоемких к наукоемким, использовали свое выгодное «проточное» положение для превращения в портовопромышленные комплексы и финансовые центры мирового значения. Они стали первыми в Азии свободными экономическими зонами и офшорами, упредили Токио в создании деривативных бирж и с момента появления международного рейтинга экономической свободы (1995 г.) неизменно занимают в нем два первых места. Сингапур в 1980;е гг. стал лидером азиатского офшорного рынка, а в 1990;е гг. начал оспаривать у Роттердама первенство среди мировых портов.

В Сингапуре расположился секретариат консультативной организации Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС) с участием шести стран АСЕАН, Японии, Кореи, США, Канады, Австралии и Новой Зеландии (с 1989 г.), КНР, Гонконга и Тайваня (с 1991 г.), Мексики, Папуа — Новой Гвинеи (с 1993 г.), Чили (с 1994 г.), Перу, Вьетнама и России (с 1998 г.).

Гонконг за 1980;е гг. превратился в мирового лидера (!) по производству транзисторных радиоприемников и электронных часов, а в производстве фотоаппаратов уступал лишь Японии и США. Мощнейший импульс его процветанию как экспортера и финансового центра придал поворот коммунистической КНР к «открытости внешнему миру» и создание на материке напротив Гонконга «свободных экономических зон». Туда из Гонконга и через Гонконг устремились капиталы, особенно китайской диаспоры, оттуда через Гонконг — потоки промышленной продукции на мировые рынки. Реэкспорт из Китая составил в 1990 г. 240 млрд долл. при 60 млрд долл. ВВП самого Гонконга, впечатлявшего западных экспертов числом (наибольшим в мире) владельцев самой дорогой марки автомобилей — «Роллс-Ройсов» .

НИС второго эшелона

Вслед за «малыми драконами», приблизившись к ним по высоким темпам роста ВВП, похожую модель экспортно-ориентированного промышленного развития реализовали несхожие с тиграми в социокультурном отношении Таиланд, Малайзия и Индонезия. Эти государства Юго-Восточной Азии, богатые редким минеральным и растительным сырьем, до подсоединения к косяку «летящих гусей» участвовали в международном разделении труда в основном как экспортеры этого сырья, занимая первые места в мире (3 из 3, 3 из 4 или 2 из 4) по вывозу натурального каучука, олова, ценных пород дерева, пальмового масла. Индонезия вывозила также нефть (член ОПЕК), бокситы, никель, копру, чай, кофе, сахар; Малайзия — тропические фрукты и т. д.

Стратегия развития производства и экспорта обрабатывающей промышленности по схеме наращивания сначала текстильной промышленности и нефтехимии, затем моторной и радиотехники и, наконец, электроники, опиралась на расширение госсектора, высокую долю мобилизуемых сбережений, дешевую рабочую силу и массированное привлечение иностранных инвестиций, бо? льшая часть которых шла из Японии и «тигров». Особенно обильным был приток ПИИ в Малайзию, быстро развивались сети субподрядных связей мелких и средних предприятий с ТНК и крупными местными компаниями. Около 1000 японских компаний помогли наладить производство морских судов, мотоциклов и особенно электроники, на которую в 1990;м г. приходилось уже 20% занятости и свыше 40% экспорта Малайзии (при том, что в 1970 г. около 80% экспорта приходилось на каучук, олово, лесоматериалы и пальмовое масло). В экспорте Таиланда рост производства электроники не превысил значения текстиля и резины, но в этой стране больше, чем в других НИС второго эшелона, выросла доля сферы обслуживания, связанной с туризмом.

Однако экспортноориентированный промышленный рост сочетался с ростом внешней задолженности и узостью внутреннего спроса при незначительной прослойке среднезажиточного населения. Образовался порочный круг чрезмерного кредитования местных фирм банками, заимствовавшими средства в иностранных банках. Обилие иностранных инвестиций сделало экономики государств Малайского архипелага и Таиланда зависимыми от неустойчивости международных финансовых потоков, от ТНК и американского доллара. Наконец, в этих странах, подобно Южной Корее, пустил глубокие корни кумовской капитализм с госзаказами за взятки чиновникам, банковскими ссудами по мотивам личных связей, льготами предпринимателям, приближенным к власти, фальсификацией публичной отчетности и т. п. В такую среду вписались зарубежные кредиторы и инвесторы, предпочитавшие иметь дело с банками и фирмами, располагавшими связями в госаппарате. Особый размах кумовство получило в Республике Индонезии, где после военного переворота и расправы с компартией (1965 г.) установилась диктатура несменяемого президента-генерала Сухарто^[1], закрепившего за своими детьми самые доходные места в бизнесе ведущих отраслей (нефтяной, электронной).

• [1] Сухарто проводил политику «динамичной стабильности». Сохранив государственный контроль за продовольственными отраслями (что позволило осуществить «зеленую революцию», внедряя высокоурожайные сорта риса), он поддерживал режим благоприятствования иностранному капиталу в промышленности (до начала 1980;х гг. — почти «открытых дверей»).