Сланцевый газ в рамках единой энергетической политики ЕС

В последние годы наблюдается некоторые радикальные изменения на мировых газовых рынках. Так называемая «сланцевая революция» в США оказала очень серьезное влияние на энергетический рынок региона. Но влияние этой революции не ограничивается только одной страной; она имеет важные последствия для остального мира. Для Европейского Союза эти изменения могут нести как новые риски, так и новые возможности, в том числе возможность диверсификации внутренних источников энергии за счет добычи сланцевого газа на своей территории. Судьба сланцевого газа в ЕС во многом зависит от правовой рамки и уровня регулирования, которые будут выбрана в процессе дискуссий в ЕС.

" Сланцевая революция" и ее последствия для ЕС

Сланцевый газ относится к группе нетрадиционных источников природного газа, которые известны уже давно. Новыми технологиями, которые вызвали интерес к этому энергоресурсу, стали гидравлический разрыв пласта породы и горизонтальное бурение. Эти технологии позволяют не просто извлекать газ, но и делать его добычу экономически выгодной. В США, которые идут в авангарде добычи сланцевого газа, его количество растет с невиданной скоростью 48% в год с 2006 по 2010. В результате США снизили свою зависимость от импортируемого топлива до минимума. По данным Управления энергетической информации США, к 2035 году 47% произведенного в стране газа будет сланцевым. Golden rules for a golden age of gas, World Energy Outlook special report on unconventional gas, International Energy Agency, 2012, p. 102−108.

Это означает, что американский рынок стал обладает достаточным количеством собственных топливно-энергетических продуктов, что делает предыдущих поставщики ненужными. В связи с этим, например, Катар, который является одним из основных экспортеров сжиженного газа, и который серьезно инвестировал в свои мощности СПГ в надежде продать их в США, столкнулся с необходимостью поиска новых покупателей. Европейский рынок стал интересной альтернативой для поставщиков СПГ, учитывая потребность европейцев в энергии, их зависимость от внешних акторов и стремление диверсифицировать поставки. Рынок газа ЕС оказался разделен: с одной стороны, ЕС обладает большим трубопроводными мощностями, с другой, у Европы появилась возможность импортировать СПГ и торговать им на европейских газовых хабах. Последние оказались очень чувствительны к возросшим поставкам СПГ, что привело к снижению цен на газ. В результате на рынке ЕС проявилось несоответствие между высокими ценами на газ, привязанный к ценам на нефть в долгосрочных контрактах, и?? значительно более низким ценам на спотовом рынке European Commission, Report on Unconventional gas: Potential energy market impacts in the European Union, 2012. Страны, связанные такими контрактами и имеющие доступ к спотовому рынку, захотели пересмотреть их на разных условиях. Крупным компаниям, в частности Газпрому пришлось предложить отдельным потребителям скидки, то есть согласиться на меньший доход в Европе, несмотря на сохранение высоких цен на нефть и, соответственно, на газ. Желание отдельных стран-членов, сильно зависящих от российского газа, использовать наднациональные механизмы для давления на российскую компанию критически рассматривается российским правительством. Парадокс состоит в том, что сегодня, в ситуации с глубоким кризисом на Украине, европейские страны, которые раньше были критичнее всего настроены по отношению к Газпрому и России, теперь призывают ЕС отказаться от строгих санкций против российских энергетических компаний, понимая тот факт, что их энергетическая безопасность сильно снизится. Вместо оказания давления на Газпром им приходится лоббировать свои интересы в ЕС, поскольку резко и быстро уменьшить свою зависимость от российских поставок не получится: спотовый рынок доступен в основном странам Западной Европы (что еще раз доказывает незавершенность общего энергетического рынка ЕС), а количество сланцевого газа на территории ЕС достаточно лишь для того, чтобы гипотетически поддерживать современный импорт на стабильном уровне.

В качестве внешнего контекста «сланцевая революция» принесла ЕС некоторые преимущества, а именно гибкость цен и конкуренция между поставщиками. С одной стороны, более низкие цены на газ смогли помочь ЕС реализовать свои амбициозные планы по декарбонизации экономики и повышению уровня энергетической безопасности. Тем не менее, вместе с преимуществами «сланцевая революция» может нести с собой и новые угрозы: волатильность цен, фрагментация рынков газа, сокращения инвестиций в странах-экспортерах, сокращение инвестиций в возобновляемые источники энергии в ЕС и возможная деградации окружающей среды.

Во-первых, волатильность цен может возникнуть в связи с тем, что цены на новые виды газа, поступающие в Европу не связаны с нефтью и не предназначены для выполнения долгосрочных обязательств, в отличие от долгосрочных контрактов. В случае долгосрочных поставок риски сбалансированы: импортер рискует, потому что он должен оплатить конкретные объемы газа, не будучи уверенным в будущем спросе, в то время как экспортер рискует из-за уровня цен, поскольку он не в состоянии влиять на уровень цен на нефть, к которой привязана цена на газ. Эта система взаимозависимости позволяет рынку функционировать без каких-либо резких колебаний Goldthau A., Hoxtell W. The impact of shale gas on the European energy security // Global Public Policy Institute, Policy paper, 2012. Теперь, когда у европейцев появился доступ к СПГ, когда существует относительный потенциал для разработки собственных источников сланцевого газа и когда спрос на газ не рос так стремительно из-за экономического кризиса, Европа начала охотнее покупать газ на спотовых рынках. В этом случае цены на газ не сглаживаются ценами на нефть и начинают меняется быстрее, в соответствии с законами рынка. Возможно, это может привести к манипулированию ценами на газ. Если некоторые производители газа смогут координировать свои действия и держать цены на высоком уровне, энергетическая безопасность Европы пострадает, учитывая уровень зависимости от импортных источников энергии.

Кроме того, существуют предположения, что новый мир, в котором у всех есть доступ к разным источникам газа исчезнет, не успев появиться. В частности, традиционные поставщики, которые работают, опираясь на долгосрочные контракты, могут прийти к выводу, что у них отсутствуют стимулы к инвестированию в новые дорогие проекты и технологии, поскольку гарантий окупаемости этих инвестиций не будет. Ibid. Похожая ситуация разворачивается уже сейчас при спорах Газпрома и Европейской Комиссии о мерах европейского третьего энергетического пакета. Одним из примеров реальности этого риска является временное приостановление Газпромом разработки Штокмановского месторождения в Баренцевом море. Согласно объяснениям, доступным в открытых источниках проект была заморожен в связи с активизацией разработки сланцевых месторождений и высокими расходами. Такое развитие событий на сегодняшний день противоречит энергетической безопасности ЕС, так как не позволяет планировать поставки на несколько лет вперед. Стратегическое решение об обеспечении целой страны энергией не может приниматься спонтанно в зависимости от колебаний на рынке.

Дополнительной проблемой, которую несет с собой «сланцевая революция» может стать снижение интереса в инвестирование в возобновляемые источники энергии. В результате в долгосрочной перспективе Европа не станет менее зависимой от иностранных поставок и не достигнет целей, поставленных в Стратегиях 2030 и 2050. Эта проблема тесно связана с другой: увеличение потребления угля в ЕС. После «сланцевой революции» США стало выгодно придерживаться более устойчивой стратегии развития и отказаться от использования большого количества угля. Этот уголь экспортируется в ЕС. Количество импортируемого из США угля в ЕС возросло с 13,6 млн. тонн в 2003 году до 47,2 млн. в 2013. За тот же период экспорт только в Великобританию вырос в 10 раз, в Германию в 15 раз. Одна из самых больших электростанций Великобритании Drax Group PLC использует биомассу, чтобы снизить выбросы, одновременно импортируя грязный уголь с высоким содержанием серы из Иллинойса, поскольку он является самым дешевым (56 долларов за тонну, включая транспортные издержки против 80 долларов — за местный уголь) Miller J.W. Dirty U.S. coal finds a home in Europe; Lost cost outweighs high sulfur content as exports to continent surge // The Wall Street Journal, 5 May 2014. Такая стратегия позволяет заводу укладываться в имеющуюся у него квоту на выбросы, но идет в разрез с планами ЕС по декарбонизации экономики. Уже в 2011 г. ЕС показал второй результат по уровню потребления угля в мире — на первом месте Китай. Interview with Fatih Birol, Chief Economist of the International Energy Agency // European Energy Review, November 19, 2012. Такая реальность делает все экологические усилия ЕС бесполезными.

Все эти проблемы заставляют поднять вопрос о мерах и инструментах необходимых для нейтрализации негативных последствий «сланцевой революции» как внешнего для ЕС процесса, а также тех регулятивных системах, которые позволят максимально использовать его выгоды. Можно отметить, что на макроуровне нашего анализа ЕС будет вынужден обратить внимание на баланс интересов импортеров по долгосрочным контрактам и стран, предпочитающих спотовый рынок. Во внутренней политике для ЕС будет важно завершить формирование единого энергетического рынка, устранить противоречия между экологическими целями и реальной ситуацией на рынке, а во внешней наладить хорошие отношения с поставщиками, то есть усилить внешнюю составляющую энергетической политики. В обоих случаях Комиссия ЕС имеет большой потенциал для увеличения своего влияния и авторитета.