Принципы правового государства в Конституции России

ПРИНЦИПЫ ПРАВОВОГО ГОСУДАРСТВА В КОНСТИТУЦИИ РОССИИ

Конституция является выражением принципов верховенства (господства) права (the rule of law) и правового государства (Rechtstaat). Государство и право — это не разные вещи, положенные в разные карманы, не две противостоящие друг другу сущности. Тем более что речь идет о современном цивилизованном государстве, основанном на принципах верховенства права и демократии, разделении властей и признании прирожденных и неотчуждаемых прав и свобод человека и гражданина. Тем самым государство введено в поле права. Оно должно действовать как правомерный субъект. Это часть права со всеми его принципами.

С позиций такого подхода различие частного и публичного условно. В любой норме содержится и частный интерес, и интерес государства. Если есть правовая норма, то в ней уже присутствует государственный интерес. Право выражает интересы всех составных частей правового общения — граждан, групп и государства как публичного сообщества в целом. Суть права — компромисс интересов на каждом данном этапе. Конституция — его высшее юридическое выражение.

Не может быть надправового, внеправового государственного резона. Конституционный Суд всегда был против этого. Интересы личности — это и есть интересы государства (в этом суть ст. 2 Конституции). Там, где индивид получает свое право, там основа патриотизма. Поскольку человек — существо разумное, он есть и существо юридическое. И современное конституционное государство — это государство правовое, т. е. правовой союз под общей суверенной властью на основе юридического равенства и справедливости, союз, который зиждется на взаимосвязи таких элементов, как власть, свобода, закон и общее благо (общая цель).

Право есть мера (норма) свободы. По известному изречению Солона — «Ничего сверх меры». В государственной жизни, при осуществлении власти не должно быть ничего сверхправового, надправового. Именно на этой основе осуществляется соединение силы с правом (власть права и право власти). Власть настолько легитимна, насколько она опирается на право. По своей сущности она является выражением права в его действии. Это сила права, а не произвол силы. Либеральные меры и сильная правовая власть, строжайший режим конституционной законности — только таким путем можно успешно провести освободительные реформы в России и упрочить новый строй. Отступление от этих принципов — причина краха освободительных реформ в России второй половины XIX — начала XX в. Попытка осчастливить Россию сверхправовым, надправовым способом обернулась абсолютной безальтернативностью и подавлением свободы. В результате страну постигла ужасная трагедия XX столетия.

Конституционный строй подстерегают два вида разрушительного радикализма — Сцилла произвола власти и Харибда анархии. Этатистская концепция государства, обоснованная еще Гегелем, направлена именно на то, чтобы не было политической власти с выходом за пределы права. Содержащиеся в Конституции правила имеют в виду демократическую и правовую организацию публичной власти. Конституция не позволяет власти выйти за пределы права. Речь идет не о легализации социально-политической практики как таковой (она разная, в том числе неправовая и антиправовая), а о конституционно-правовой легитимации, о легитимации с точки зрения права.

Верховенство права невозможно без разделения властей. Закрепляя этот принцип, Конституция (ст. 10) предполагает три ветви государственной власти: законодательную, исполнительную и судебную. При этом судебная власть по значимости — это не третья власть, а одна из трех равноправных властей. Говорят о президентской власти как четвертой власти. Спорная доктрина четырех властей обычно связывается с именем Бенжамена Констана, который отстаивал ее для Наполеона. Но при таком подходе теряется смысл разделение властей (законотворчество — исполнительная деятельность — разрешение споров о праве). Три ветви — только в этом треугольнике Божественное начало права может себя проявить как в правотворчестве, так и в правоприменении.

Удержанию государственной власти в рамках Конституции служит содержащийся в Конституции механизм сдержек и противовесов. В переходный период больше нагрузок ложится на исполнительную власть. Она и по природе наиболее активная. Но это не снижает значения идеи трех властей. Задача Президента как главы государства и гаранта Конституции — обеспечивать взаимодействие и согласование властей. Суды и законодатель посредством присущих им полномочий тоже принимают меры для этого, содействуют достижению согласованности, взаимодействия.

Задача государственной власти во всех трех ее ипостасях — снять конфликты (актуальные и потенциальные) и стоящие за ними противоречия, оставаясь в рамках господства права. Через призму такого подхода надо понимать и место Президента. Исполняя функции главы государства, он по своей юридической природе находится в сфере исполнительной власти. В связи с этим наиболее последовательной формой разделения властей является президентская республика (по типу США). То же самое можно сказать относительно прокуратуры. Это не особая власть наряду с тремя властями. Статья, посвященная прокуратуре, не случайно оказалась в главе «Судебная власть» (ст. 129 Конституции), со всеми вытекающими отсюда последствиями и требованиями к законодателю. Невозможно говорить о четвертой, пятой и т. д. государственной власти (как невозможно поджечь немножко кислорода как часть воздуха). Иной подход ведет к разрушению конструкции правовой государственности.

Через призму конституционных ценностей строятся отношения человека, его прав и свобод, с одной стороны, и государства — с другой. В тоталитарных и деспотических обществах государство — все, а личность — ничто. В обществах, основанных на принципе верховенства права, не человек — для государства, а государство — для человека.

Человек в его развитом состоянии — существо правовое и, следовательно, государственное. Еще Аристотель раскрывал природу человека как существа политического (государственного). Государство, по Цицерону, — это союз (общение) людей, связанных правом и общей пользой (общей целью) под единой властью. Именно к данной традиции восходят идеи верховенства права в государственной жизни, связанности публичной власти правом. Конституция (от слова «устроение») в определенном аспекте есть закодированное правовым языком государство. Отсюда конституционный принцип правового государства. В таком устройстве власть основана на праве, подчинена праву.

Право как норма свободы по своей природе есть справедливость, или юридическое равенство. Право как норма (мера) свободы предполагает равенство. Отсюда знаменитые императивы права Иммануила Канта: «…Поступай внешне так, чтобы свободное проявление твоего произвола было совместимо со свободой каждого, сообразной со всеобщим законом» или (что то же самое) «Рассматривай человека, как в своем собственном лице, так и в лице всего человечества, всегда в качестве цели и никогда — только в качестве средства» .

Различают два вида (аспекта) справедливости. Во-первых, это справедливость уравнивающая («арифметическая»), т. е. равенство всех перед законом и судом. Во-вторых, это справедливость распределяющая, или пропорциональная («геометрическая»). Она выражена в эквивалентном обмене и воздаянии посредством соразмерности, пропорциональности («равным за равное», «каждому свое», «каждому — по делам его», «каждому воздастся такой мерой, какой он отмеривает другим»). Таким образом, на основе принципа юридического равенства в его двух ипостасях возникают, изменяются и прекращаются разнообразные правоотношения, будь то в сфере торгово-денежных отношений, отношений производства, распределения и обмена или в сфере наказаний за правонарушения. На этом же основано и функционирование так называемых социальных каналов вертикальной мобильности — продвижение в различных областях профессиональной деятельности, по службе и занятие должностей на основании «заслуг», т. е. способностей, профессиональных качеств и результатов деятельности («меритократия», т. е. власть достойных).

Право как норма свободы означает, что свобода индивида не абсолютна. Основными границами прав и свобод индивида являются права и свободы других лиц. Согласно ч. 3 ст. 17 Конституции осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц. Таким образом, посредством норм права свобода индивида отграничивается от свободы других лиц. Следовательно, свобода индивида не должна использоваться для нарушения самих этих норм, а также иных конституционных ценностей, необходимых для реализации и защиты свободы.

Именно в целях защиты конституционных ценностей (в том числе прав и свобод других лиц) на основе баланса этих ценностей допускается в случае необходимости соразмерное ограничение прав и свобод человека и гражданина. В соответствии с Конституцией России права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства (ч. 3 ст. 55). Таким образом, Конституция предусматривает не умаление и отрицание прав и свобод, а именно их ограничение, т. е. законное определение конкретных границ, пределов их осуществления. Ограничения не могут посягать на само существо права. В противном случае это будет не ограничение, а умаление, уничтожение прав и свобод, что несовместимо с достоинством человека как правового существа. Ограничения должны устанавливаться законодателем не произвольно, а на основе Конституции, заложенных в ней принципов справедливости, равенства и соразмерности. Без выполнения этих условий верховенство права невозможно.

Императив права о человеке как цели предполагает, что политическая целесообразность, политические ценности, цели и средства должны сообразовываться с правом. В правовом сообществе политические проблемы, противоречия и конфликты должны разрешаться конституционно-правовым путем. В условиях обострения политической обстановки и кризиса в стране, а тем более при наличии глобальных анархо-террористических угроз политическая власть должна быть адекватной степени этих угроз и может модифицироваться по форме, допуская изменение фактического режима и даже изменение формы правления. Однако при этом важно, чтобы власть оставалась правовой по своей сути.

С этим связан парадокс права и демократии. Демократия и правовое государство должны защищаться от неправовых (антиправовых) и недемократических (антидемократических) действий исключительно правовыми и демократическими методами. Иное ведет к разрушению правопорядка и демократии. В частности, современная борьба с терроризмом должна осуществляться на основе права и не вести к умалению и уничтожению прав и свобод. Разумеется, демократия должна защищаться эффективно и иметь соответствующие структуры, средства и методы борьбы с таким противником, как международный терроризм. В принципе, в рамках права можно справиться с любым «антиправовым вирусом». Однако здесь дело не только в правовых инструментах, орудиях и органах, но и в людях (важны их профессионализм, способности, умение и воля действовать в отведенных рамках). Всегда есть искушение бороться с антиправом неправовыми методами. Политическая власть, не справляющаяся в экстремальных ситуациях со своими задачами и функциями путем применения правовых методов (включая крайние методы, такие как «диктатура» закона), неминуемо сползает к политической диктатуре («феномен Дракона»).

Выход государственной власти за рамки Конституции в борьбе с антиправовыми действиями влечет за собой не только расшатывание правопорядка и общественного правосознания, но и резко негативные политические последствия для страны. Преодолевать зло необходимо правовым путем, на основе Конституции. Разумеется, здесь очень многое зависит от профессионализма правящих лиц, от их умения осуществлять политику как искусство возможного, имея в виду, что границы возможного очерчены правом.

Конституционно-правовым ценностям угрожают две опасности. Во-первых, разрастающаяся преступность, тем более организованная и транснациональная преступность в ее различных видах, приводящая к замене норм права «теневыми» и «черными» установками. Во-вторых, беззаконие и произвол самой власти. На практике эти две крайности сходятся, и государство теряет качество цивилизованной формы политического общежития, криминализируется и перерождается в свою противоположность.

Вот почему так необходимо приведение уголовного законодательства в состояние, адекватное этим угрозам, в соответствие с международно-правовыми обязательствами России (имеются в виду конвенции ООН и Совета Европы) и общепринятыми в цивилизованных государствах стандартами по борьбе с организованной и транснациональной преступностью, с коррупцией. В связи с этим Конституционный Суд, в частности, в свое время обращал внимание законодателя на необходимость восстановления конфискации как уголовного наказания за преступления в экономической сфере.

Право как форма социальной жизни, обеспечивая защиту общезначимых ценностей и компромисс интересов, допускает различные варианты поведения и их мотивацию с точки зрения правомерно преследуемых целей и конституционно защищаемых ценностей. Но это не означает, что право вообще индифферентно по отношению к экономической или политической целесообразности. Скажем, в такой сфере отношений, как гражданский оборот, основанный на частной инициативе, договоре и принципе «разрешено все, что прямо не запрещено законом» и предполагающий широкое усмотрение сторон, право до определенной степени безразлично к мотивам и целям, которые преследуют контрагенты. Однако и здесь не признаются законными сделки, противные природе права (притворные сделки и сделки, противоречащие основам правопорядка и нравственности).

Конституционный Суд разрешает дела и оценивает конституционность законов и иных нормативных правовых актов исключительно с точки зрения права. Следовательно, он не оценивает их с точки зрения экономической или политической целесообразности. Однако это положение нельзя толковать в сугубо формалистическом (юридико-позитивистском) духе. Право — это не пустой сосуд, который может быть наполнен любым содержанием. Право несовместимо с произволом, даже если он облечен в форму закона. Право как форма содержательно, а содержание, будь то экономические или политические отношения, формировано. Поскольку форма и содержание находятся в единстве, постольку можно и нужно говорить о юридической (правовой) целесообразности. Иное ведет к безусловной индифферентности права как по отношению к целям и средствам, так и по отношению к конституционно защищаемым ценностям, в том числе в области прав и свобод человека и гражданина. А это, в свою очередь, порождает неограниченный релятивизм и произвольное усмотрение в сфере конституционно-правового регулирования.

право государство индивид конституция.

Конституция 1993 года — правовая легитимация новой России//" Комментарий к Конституции Российской Федерации" (постатейный) (2-е издание, пересмотренное) (под ред. В.Д. Зорькина) («Норма», «Инфра-М», 2011).