Кто виновник. 
Николай II – политический портрет последнего российского императора

Однако очень скоро между Николаем II и Столыпиным появился холодок отчуждения, У такого волевого и уверенного человека, как Столыпин, не могли не появиться недоброжелатели из ближайшего окружения самодержца. Они без устали нашептывали царю, что Столыпин уже стал заслонять собой императора, что он умышленно потворствует думе, чтобы с ее помощью присвоить себе часть императорских полномочий. Долго настраивать царя против его премьер-министра не пришлось, так как императорская чета рассматривала всех должностных лиц империи как простых царских приказчиков раболепно выполняющих распоряжения императорского двора. Понятно что самонадеянный и решительный Столыпин не вписывался в идеал безропотного и преданного слуги. Так что можно считать, что убийство Столыпина в Киеве в сентябре 1911 г. Ненамного определило его политическую смерть. Николаем II ограничился выражением казенного сочувствия семье убитого премьер-министра и до неприличия быстро утвердил его преемника В. Коковцева. На последовавшем вскоре приеме в крымском поместье царской семье новому премьер министру недвусмысленно дали понять, чтобы он даже не пытался идти по стопам предшественника, а лишь выполнял поручения императора.

Вполне возможно, что личная неприязнь императрицы к Столыпину в немалой степени была вызвана тем, что тот пытался провести расследование похождений Распутина, «святого старца» в царской семье, на котором Александра Федоровна буквально помешалась, связывая с ним надежды на спасение сына от опасной болезни.

При Столыпине возмущение «Святым старцем» не выливалось дальше частных бесед в узких компаниях, а при В. Коковцеве прямые намеки на засилье «темных сил» при царском дворе стали звучать уже в стенах Государственной думы.

Вскоре скандал перекинулся на страницу бульварной прессы и стал достоянием улицы. Но всю вину за дискредитацию царской фамилии императрица возложила на В.Коковцева. Она просто не могла понять, почему премьер министр своей властью не может положить конец нападкам на Распутина, издав соответствующий указ от имени царя. Вскоре она утвердилась в мысли, что сам В. Коковцев организует нападки на Распутина, а потому является сам врагом царской семьи. Не желая вызвать очередную истерику у императрицы, Николай II заменил В. Коковцева глубоким стариком Горемыкиным, которого не уважали собственные министры и совершенно, не переносила Государственная дума. Но у него было весьма ценное с точки зрения четы качество: полное отсутствие собственного мнения и слепое исполнение любых желаний царского двора.

Конечно не следует считать, что Николай II был совершенно безвольным существом в руках своей супруги, всецело разделяя ее отношения к окружающим людям и одобряя все ее проступки. Имеются достаточно достоверные данные, о его довольно скептическом отношении к Распутину. Он просто терпел «старца», считаясь с болезнями своей жены. Точно так же Николай II умел осторожно, но достаточно твердо освобождаться от слишком назойливого давления императрицы, если ее предложения расходились с его собственными.

Что же касается расхожей темы о тлетворном влиянии Распутина на политическую жизнь Российской империи, то не надо долго объяснять, что никакой осмысленной политической линии этот неграмотный сибирский мужик проводить не мог, являясь рупором подсказываемых ему придворной камарильей идей. Он хорошо преуспел в другом: чутко улавливал склонности и желания правящих особ и умело им подыгрывал. Нетрудно представить, где бы Распутин оказался, если бы вздумал предложить царю расширить законодательные права Думы или призвать ее представителей в правительство. Он весьма умело играл отведенную ему оборотистыми людьми из высшей петербургской знати роль человека из «народной толщи», призванного духовно укрепить Николая II и Александру Федоровну в их вере в православие и незыблемость самодержавной власти. Правда, вскоре прелести столичной жизни развеяли весьма сомнительный духовный потенциал «святого старца». Результат болезненного увлечения царской семьи Распутиным общеизвестен. В руках оппозиции он стал незаменимым средством компрометации последних Романовых, да и монархических принципов вообще. История многих мировых и локальных монархий учит, что власть монарха является незыблемой, когда она строга и неприступна, а сам монарх представляет собой эталон общественной морали. Власть рушится, когда теряет оболочку святости и, из грозной становится глупой и смешной.

Печальный итог правления Николая II был предрешен. Казалось бы, после бурных событий 1905;1907 гг. страна уверенно двигалась по пути быстрого экономического развития, поражая его темпами своих врагов и союзников. Однако, на место старых противоречий наслаивались новые. Раскалывалась сельская община, выделяя, с одной стороны, очень узкий слой крепких хозяев, с другой — поражая пауперизацию остальной части крестьян. Развивалась промышленность, втягивая в себя большие массы порвавшего с землей деревенского населения и обрекая его на тяжелые условия труда. Углублялся раскол русского общества. Ни в одной стране Европы не было столь резкого контраста между беззаботной жизнью аристократии и беспросветным существованием огромных масс простого народа, что вызвало социальную напряженность. Рабочие были настроены против предпринимателей, крестьяне — против помещиков и новых сельских богачей. Интеллигенция поддерживала любое оппозиционного движение, стремясь к демократизации общественного устройства по европейскому образцу.

Симптомы грядущей революции были ощутимы уже с 1912 г., когда произошел расстрел рабочих на Ленских золотых приисках. В 1913 г., когда Романовы отвечали свое трехсотлетие, около 700 тыс. рабочих приняли участие в забастовках. К июню 1914 г. Число бастующих возросло до полутора миллионов человек. Все проблемы дальнейшего российского бытия сводились к одному — удастся ли властям удержать обострившийся общественный конфликт, в приемлемых для существующего режима рамках или он вновь перерастет в революцию.

Наиболее дальновидные российские политики — С. Витте, Н. Дурново и другие, предупреждали царя, что при таком социальном напряжении в обществе надвигавшаяся новая война, на этот раз мировая, может обернуться для России катастрофой, но страна слишком втянута в общий клубок европейских проблем, чтобы остаться в стороне. К тому же война позволяла Николаю II несколько отсрочить мучивший его выбор: продолжить преобразовательские процессы в России или вновь вернуть страну к неограниченному самодержавию.

Весь правительственный курс свелся впоследствии к тому, чтобы продержаться до окончания войны. Победа, по мнению Николая II, должна была поднять патриотический дух в народе и коренным образом изменить ситуацию в стране в пользу правительства. Тогда и должно было прийти время нужных решений. Вряд ли подобный курс можно считать перспективным. Уход от решения давно назревших проблем был способен лишь до предела обострить ситуацию. Необходимое в годы войны общественное согласие удавалось поддерживать только в самом начале. После первых серьезных поражений на фронтах все недовольство обернулось против правительства и верховного носителя власти-Николая II. Императорская чета утратила опору не только в дворянском обществе, но и среди собственной родни. Похождения Распутина давно стали достоянием самых широких слоев. Характерной приметой времени стали скверные анекдоты о «Николашке», его жене-немке и Распутине. В общественное сознание закрадывалась мысль, что Россией правит пьяный малограмотный мужик, полностью подчинивший своему влиянию царскую семью. Даже с трибуны Государственной думы делались более чем прозрачные намеки на то, что «темные силы» при царском дворе во главе с царицей и Распутиным умышленно ведут Россию к поражению.

Оказавшись в подобной ситуации, царская семья впала, будто в какое-то оцепенение, упрямо стараясь не видеть грозящей ей опасности. Все попытки видных думских деятелей и даже великих князей раскрыть императору глаза на происходящее и убедить его избавится от Распутина, ни к чему не привели. Ради сохранения спокойствия в семье Николая II подрывал собственный престиж, оказавшись накануне революции в полной изоляции, в окружении самых беспринципных и аморальных людей. Ему оставался последний роковой шаг, делавший гибель российской монархии абсолютно неизбежной.