Косвенный речевой акт

К простейшим случаям выражения значения в языке относятся такие, при которых говорящий, произнося некоторое предложение, имеет в виду именно то, что он говорит. В таких случаях происходит следующее: говорящий стремится оказать определенное иллокутивное воздействие на слушающего; он стремится сделать это, побуждая слушающего опознать его намерение оказать такое воздействие; наконец, он стремится побудить слушающего опознать это намерение с опорой на имеющиеся у слушающего знания о правилах, лежащих в основе производства высказываний. Известно, однако, что подобная семантическая простота присуща далеко не всем высказываниям на естественном языке: при намеках, выпадах, иронии, метафоре и т. п. значение высказывания данного говорящего и значение соответствующего предложения во многих отношениях расходятся. Важный класс подобных расхождений составляют случаи, когда говорящий имеет в виду и прямое значение высказываемого им предложения и, кроме этого, нечто большее. Например, говорящий может сказать: «Я хочу, чтобы вы закрыли окно», имея в виду попросить слушающего сделать нечто. Это высказывание выражает, конечно, утверждение, но только между прочим; прежде всего оно означает просьбу, причем просьбу, выражаемую через посредство утверждения. В подобных случаях предложение, содержащее показатели иллокутивной силы для одного типа иллокутивного акта, может произноситься для осуществления, кроме того, иллокутивного акта другого типа. Иногда говорящий произносит предложение, имея в виду непосредственно то, что он говорит, и одновременно имея в виду другую иллокуцию с другим пропозициональным содержанием. Например, можно сказать «Можете ли Вы достать соль?», имея в виду не просто задать вопрос, а попросить передать соль.

Важно подчеркнуть, что в таких случаях целью высказывания является именно просьба; другими словами, говорящий намеревается дать понять слушающему, что к нему обращаются с просьбой, причем он намеревается сделать это путем побуждения слушающего к опознанию его намерения сделать это. Подобные случаи, когда высказывание обладает двумя иллокутивными силами, следует четко отграничивать от случаев совершенно другого рода, когда, скажем, говорящий сообщает о своем желании, а слушающий выполняет это желание, поскольку говорящий хочет этого, хотя в самом высказывании просьбы вовсе нет и не подразумевается и слушающий это понимает. Нас будут интересовать только косвенные речевые акты, то есть случаи, когда один иллокутивный акт осуществляется опосредованно, путем осуществления другого.

Проблема косвенных речевых актов заключается в выяснении того, каким образом говорящий может с помощью некоторого высказывания выражать не только то, что оно непосредственно означает, но и нечто иное. И поскольку значение высказывания состоит отчасти в намерении добиться понимания у слушающего, упомянутая проблема сводится во многом к вопросу о том, каким образом становится возможным понимание слушающим косвенного речевого акта, когда слышимое и понимаемое им предложение означает еще нечто большее. Эта проблема еще больше осложняется тем обстоятельством, что некоторые предложения уже стали, видимо, конвенциональными средствами выражения косвенных просьб. Например, в случае предложений типа «Можете ли вы достать соль?» или «Я был бы вам признателен, если бы вы сошли с моей ноги» требуется некоторая изобретательность, чтобы представить себе ситуации, в которых данные высказывания не были бы просьбами.

В широком смысле косвенным можно назвать всякий коммуникативный акт, как речевой, так и невербальный, действительная цель которого не выражена явно. При такой трактовке вставание одного из собеседников из-за стола можно рассматривать как косвенный коммуникативный акт информирования адресата о том, что разговор окончен. В этом смысле к косвенным речевым актам можно отнести намеки, аллюзии, инсинуации и тому подобные способы непрямого информирования [Кобозева, Лауфер 1988].

В теории речевых актов проводится различие между прямыми и косвенными речевыми актами. В прямых речевых актах иллокутивная цель говорящего непосредственно манифестируется с помощью специально предназначенных для этого языковых маркеров — иллокутивных показателей. Так, цель побуждения адресата к действию в речевых актах побуждения прямо выражается либо соответствующими перформативными лексическосинтаксическими конструкциями (приказываю, запрещается, (вас) вызывают, попрошу и т. п.), либо императивной формой смыслового глагола: Сделай (те) это; Не делайте этого и т. п. Та же самая цель побуждения может быть выражена и косвенно, т. е. с помощью показателей, исходно предназначенных для маркировки других иллокутивных целей: выражения желания, чтобы что-то было сделано (Я хочу, чтобы вы это сделали), или вопроса о будущих действиях адресата (Вы не выходите на следующей остановке?) либо о его способностях осуществить действие (Вы не могли бы одолжить мне денег до получки?). Известная из риторики фигура речи, называемая риторическим вопросом, — тоже косвенный речевой акт, так как риторический вопрос задается не для того, чтобы получить в ответ какую-либо информацию, а для того, чтобы констатировать факт или высказать мнение (ср. Может ли честный человек мириться с этим? = Честный человек не может мириться с этим.).

Что дает использование косвенных речевых актов вместо прямых или каковы прагматические эффекты косвенности? Во-первых, косвенность «развязывает руки» автору высказывания, позволяя ему, если это понадобится, сказать, что он имел в виду только буквальный смысл сказанного. Во-вторых, косвенная форма осуществления, как правило, повышает «этикетность» коммуникативного акта, так как один из главных принципов вежливости состоит в предоставлении адресату большей степени свободы реагирования.

Правила успешности речевых актов являются конститутивными: они не просто регулируют, а создают и определяют новые формы поведения (как, например, в футболе). Они отличаются от регулятивных правил, которые регулируют отношения, существовавшие до правил (как, например, правила этикета).

По мнению Сёрля, имеется около двенадцати лингвистически существенных параметров для установления типов иллокутивных актов. Среди них наиболее важны три:

иллокутивная цель (illocutionary point),.

направление приспособления (direction of fit),.

выраженное психологическое состояние.

Иллокутивная цель как наиболее важная часть иллокутивной силы представляет собой смысл (point), или цель (purpose), определённого типа иллокуции. У просьбы и приказа одна цель: побудить слушающего что-то сделать.

Иногда люди предпочитают не сообщать о своих коммуникативных намерениях прямо, но делают это в косвенной форме. В этих случаях они осуществляют одно (задуманное ими) речевое действие, воспользовавшись другим. Например, задавая вопрос и тем самым будто бы ожидая от слушателя предоставления нам какой-то информации, мы можем на самом деле обращаться к нему с просьбой и тем самым побуждать его совершить какое-то действие. Характерные примеры — вопросы вида:

Вы не могли бы закрыть окно?

Могу я попросить вас передать мне соль?

Ты не одолжишь мне свой конспект?

Прояснить реальную цель высказывания в ряде случаев помогает его содержание. Например, во всех приведенных примерах речь идет о некотором будущем действии, совершение которого предицируется слушающему, что характерно для директив (просьб, приказаний и т. п.). Однако иногда иллокутивная цель косвенного речевого акта менее очевидна и не связана непосредственно с содержанием высказывания, как, например, в косвенных директивах вида:

Здесь становится прохладно (может интерпретироваться как просьба закрыть окно).

Бар закрывается через 10 минут (просьба к посетителям поторопиться сделать последний заказ).

Форма высказываний, употребляемых в косвенных речевых актах, может быть более или менее конвенциональной. Так, употребление вопросительных предложений типа (1) — (3) в косвенных директивах общепринято, поэтому распознать их не представляет особого труда. Сложнее обстоит дело с примерами (4), (5), где для определения истинной иллокутивной цели необходимо знать контекст употребления, который может включать сотекст, параметры ситуации и более широкий социокультурный контекст. (Кобозева — Лауфер, 1988).