Русское предложение с девербативным оборотом: особенности функционирования, синтаксический статус и семантические модели

В современном русском языке широкое распространение получили субстантивные отглагольные образования. Наиболее интересные из этих образований — девербативные существительные со значением отвлеченного действия: учение, хозяйствование, развитие, уборка, приезд и т. д.

Девербативные имена существительные — имена существительные, образованные от глаголов: возвращение — возвращать / возвратить (возвращение книги) и возвращаться / возвратиться (возвращение мамы) — ср. также: возврат книги — возвратить книгу, пение — петьрисованиерисоватьшелест — шелестеть и т. д. Подобного типа образования составляют ядро семантико-словообразовагельной категории nomina actionis — имена действия.

П. Адамец широко понимает эту категорию: «Под названием „девербативные существительные“ мы имеем в виду всякое существительное, образованное о г глагольного корня, например, чтение, поездка, договор и т. п.» [Адамец 1973: 40].

Именем действия обычно называется «субстантивный аналог глагола. Ср.: „Tato slova, formalne substantiva, vyjadruji jako slovesa deje v nejsirsim smyslu slova (cinnosti, stavy, zmeny stavu).“ („Эти слова, формально существительные, выражают, как и глаголы, деятельность в самом широком смысле слова (действия, состояния, изменения состояний).“) (Smilauer 1971: 65)» [Коряковцева 1995: 56−57].

Е. И. Коряковцева в семантическую категорию nomina actionis включает «не только существительные со словообразовательно мотивированным процессуальным значением, но и существительные, у которых это значение является «автономным», словообразовательно не мотивированным. Эти последние образуют несколько групп:

— 61) заимствованные существительные с процессуальным значением, морфологически изолированные в языке-реципиенте, типа ревочюция 2) исконные существительные с процессуальным значением, не соотносительные с глаголами, типа гам, гул', 3) существительные, в которых процессуальное значение развилось в результате семантической деривации путем: а) метонимического переноса (снег «снегопад», чай «чаепитие»), б) метафорического переноса (винт — спортивный термин)" [там же: 52].

В. К. Курьянова перечисляет следующие гипы существительных процессуальной семантики: «Процессуальная семантика объединяет определенную группу отвлеченных существительных со сходными валентными свойствами. В словообразовательном отношении эти существительные представляют собой разные структурные жпы: отглагольные дериваты суффиксальные (ворчание, дежурство, схватка, миграция, прыжок, мольба, болезнь, битва, дремота, гибель и др.) и безаффиксные (протест, отъезд, расцвет, печаль, расправа, хандра и др.), отадъективные суффиксальные дериваты {веселье, равенство, усталость и др.) и отсубстантивные суффиксальные (браконьерство, свидетельство, пророчество и др.) и префиксально-суффиксальные {засилье, наличие, бесчинство, содружество, соударение и др.). Среди существительных процессуальной семантики имеются также слова, основа которых в современном русском языке является немотивированной, например: визг, грохот, плач, свист, шум, залп, маневр, эволюция и др. Неоднородную в словообразовательном отношении группу отвлеченных существительных объединяет общее процессуальное значение, которое формируется как мотивирующей основой и словообразовательными формантами, так и лексической семантикой. Есть основания считать процессуальное значение анализируемых существительных лексико-грамматическим значением, т.к. оно 1) свойственно отвлеченным существительным определенной семантики,.

2) является обобщенным значением данной группы существительных и.

3) находит яркое выражение в их синтагматике" [Курьянова 1982: 4−5].

И. Г. Осетров представляет семантическую классификацию отглагольных существительных. «По интенсивности проявления семы процессуального признака у отглагольных образований» исследователь выделяет «в самом общем виде три группы лексем. Наиболее ярко она реализована у девербативов, суффикс которых имеет значение отвлеченного действия: -аж (дубляж), -б (а) (учеба), -к (а) (подкормка), -от (а) (пахота) и др. Второй группой лексем, сема процессуального признака в которых проявляется несколько менее интенсивно, следует признать девербативы, где суффиксы обозначают носителя признака (лицо): -арь (звонарь), -ец (борец), -ор (ревизор), -ун (бегун), -ок (едок) и под. Третья группа, располагающаяся на периферии поля „процессуальный признак“, включает имена существительные, суффиксы которых имеют значение предмета, именованного по а) результату действия (-am (концентрат), -ень (плетень), ~ин (а) (вмятина))', б) назначению {-ак (лежак), -ач (тягач), -ии (е) (убежище))» [Осетров 1988: 21].

В поле наших интересов находятся лексемы со значением отвлеченного действия. Мы рассматриваем следующие из них: а) отглаюльные дериваты с суффиксами;

— nuj- (-enuj-): учить и учиться — учениеобщаться — общениеговорить — говорениегореть — горениеизготовить и изготовлятьизготовлениесобирать — собираниепеть — пение', рисовать — рисование, отбеливать — отбеливание, и т. д. — наиболее продуктивная семантико-словообразовательная группа рассматриваемых лексем;

— к (а): доставить и доставлять — доставка', разминать и разминаться — разминкаоснастить и оснащать — оснасткаподкормить и подкармливать — подкормка, пробежать — пробегать и пробе. жатьсяпробежка, кормить и кормиться — кормежкадо бить — долбежка;

— muj- (-m'j-): развить — развивать и развиться — развиватьсяразвитиеприбыть — прибытиевзять — взятиеизъять — изъятиевспчыть — всплытиемыть и мытьсямытьёшить — шитьёнулевым суффиксом: вывезти и вывозить — вывозперехватить и перехватывать — перехватразыскать и разыскивать — розыскраспустить и распускать — роспусквывихнуть — вывих, разгромитьразгром, пересмотреть и пересматривать — пересмотр;

— 6(a): мочотить — молотьба, косить — косьба, стрелять — стрельба, учиться — учебамолить — мольба;

— аж: дублировать — дуб.1ялс, пилотировать — пилотаж, шантажировать — шантаж;

— н (я): возиться — возня, толкаться — толкотня, болтать — болтовня;

— от (а): пахать — пахота, дремать — дремота, зевать — зевотадругие суффиксы участвуют в передаче обозначенного значения (значения отвлеченного действия) менее регулярно: -ств (о): издеватьсяиздевательство- -тв (а): молиться — молитва- -зн': болеть — болезньб) «исконные существительные с процессуальным значением, не соотносительные с глаголами, типа гам, гул» [Коряковцева 1995: 52], значительное место в нашей картотеке занимают конструкции с существительными шум (шуметь), звук (звучать), крик (крича1ь) и подобными именами существительными, не мотивированными глаголамив) по способности репрезентировать событие и характеризоваться процессуальной (событийной) семантикой в круг исследуемых синтаксем мы включаем сложные слова с глагольным корнем: ледоход, снегопад, сердцебиение, кровообращение, книгопечатание, кораблекрушение, чаепитие и т. д.

Мы полагаем, что все подобные лексемы входят в семантико-словообразовательную категорию nomina actionis, составляют ее ядро, и наиболее точный термин для их обозначения — имена действия.

Мы используем термины девербатив (и девербативный оборот) (передающие его деривационно-семантический аспект) и имя действия (отражающий семантико-синтаксический и функциональный аспекты). Термином девербатив / девербативное существительное обозначаем oiглагольные дериваты (образования, четко и однозначно мотивированные производящим глаголом и словообразовательно, и семантически). Имя действии используем шире, для обозначения всех перечисленных групп и образований.

Словарь О. С. Ахмановой дает следующее определение: «ДевербативныйДевербальный. То же, что от1лагольный. Девербативное образование. Девербативный суффикс» [Ахманова 1966: 125] и «Отглагольный (девербативный, поствербальный, девербальный) англ. deverbative, фр. deverbatif, нем. deverbal, исп. deverbal, deverbativo. Образованный (произведенный) от глагольной основы. Отглагольные слова» [Ахманова 1966: 298]. В рубрике «имя» толкуются также понятия: «Имя глагольное. То же, что существительное отглагольное. Имя действия англ. action noun, noun of action, фр. nom d’action, лат. nomen actionis. To же, что существительное отглагольное. Имя деятеля (имя действователя) англ. agent (actor, agential) noun, фр. nom d’agent, лат. nomen agentis. Производное существительное, образованное от глагольной основы посредством агентивного суффикса и обозначающее исполнителя действия, процесса и т. п., называемого данным глаголом. Русск. Чита1' + ельангл. writ + ег.)» [Ахманова 1966: 175].

Исследуя проблему статуса имени действия, Е. И. Коряковцева проводит обзор славянской литературы по данному вопросу. В чешском языке употребляется термин jmeno deju, «который используется для обозначения всех переменных свойств, выражаемых именами существительными, т. е. действий, состояний, процессов» [Коряковцева 1995: 57]. В русском языке, как и в польском, отмечает исследова1ель, соответствующего термина нет, поэтому «вынужденно используется термин имя действия (в полонистике — соответственно — nazwa czynnosci)» [там же].

Данная категория является предметом активного и глубокого изучения. В лиш вистической литературе представлено из>чение имен действия, и в частности девербативов, с самых разных сторон, в самых разных аспектах.

Семантические особенности подобных образований в синхроническом плане изучали Г. Павский, Ф. И. Буслаев, А. А. Потебня, Д. Н. Овсянико-Куликовский, А. М. Пешковский, В. В. Виноградов, J1. Г. Свердлов, Е. С. Кубрякова, М. Т. Мамедов, В. В. Бабайцева. В диахроническом плане их изучали и исследовали Р. П. Никитинская, В. Nilsson, Н. 'Г. Шелихова, Е. В. Кускова (см. обзор в работе И. В. Космарской [Космарская 1989]).

Сопоставительный анализ русских и словацких девербативов представлен 3. Новаковой. Сравнение отглагольных существительных русского и других славянских языков проведено в работах R. Ruzicka, И. И. Ревзина, В. Comrie.

Отглагольное имя в диалектном тексте в свете коммуникативно-функционального подхода исследовано в работе К). А. Эмер [Эмер 1999].

Историю и словообразовательную семантику имен действия в русском литературном языке с подробным обзором изучения категории nomina actionis как в отечественной, так и зарубежной, в частной и славянской, лингвистике представляет работа Е. И. Коряковцевой [Коряковцева 1995].

Деривационные отношения между глаголом и именем действия рассматривались в работах В. В. Лопатина, И. С. Улуханова, А. И. Тихонова, Р. С. Маначуряна, В. Н. Хочлачевой, Е. А. Земской, О. П. Ермаковой, К. А. Полянской.

В грамматиках девербативные существительные представлены при рассмотрении вопросов словообразования имен существительных [Грамматика русского языка 1952. Т. I: 251−266- Грамматика русского языка 1960. Т.1: 249−263- Грамматика современного русского литературного языка 1970: 65−76, 142−144, 157−158- Русская грамматика 1980. Т. I: 142−166, 238- Краткая русская грамматика 1989: 52−53]. Затрагивают проблемы отглагольных существительных при исследовании вопросов словообразования В. В. Виноградов, Н. М. Шанский и другие ученые [Виноградов 1975: 159, 163−164- Шанский 1968: 283−285].

Следует отметить, что достаточно глубоко изучались грамматические особенности подобных образований в русской лингвистике. Их неординарный сгатус уже давно привлекал внимание ученых.

В XIX веке А. X. Востоков обращал внимание на те морфологические категории, которые наследует имя от глагола: «. в существительном отглагольном теряется значение времени настоящего и прошедшего, принадлежащее причастиям и деепричастиям, но сохраняется вид глагола, например, читаные, прочтение, читывание» (цитируется по названной выше работе Е. И. Коряковцевой). Г. Павский вообще относил отглагольные существительные к глагольным формам [Павский 1850: 31 — 32]. Этот подход, правда, выпадает из общей фадиции, так как в русской лингвистической литературе «отглагольные существительные со значением действия никогда не характеризовались как глагольные формы» [Коряковцева 1995: 66]. А. М. Пешковский использовал термин глагольные существительные. Как и А. X. Востоков, он заметил в этих существительных отголоски глагольного значения вида, анализируя и сопоставляя пары произнесение — произношение, удвоение — удваивание, приобретение — приобретание: «Конечно, все эти категории здесь не так ярко выражены, как в глаголе, в частности в области совершенного и несовершенного вида здесь нет той строгой парности, которая есть в глаголе, а так как всякое грамматическое значение сознается только сравнительно с другим аналогичным или противоположным значением, то и самые значения здесь часто завуалированы, бледны.. Но в той или иной мере категория вида оказывается свойственной и существительным, и в соответствующей мере мы можем говорить здесь о смешении существите.1Ьного с глаголом» [Пешковский 1956: 112].

М. М. Покровский писал о совмещенных следах переходных и непереходных глаголов, ср.: удаление — удачить (уда ятъ) и удашться (удаляться)" [Коряковцева 1995: 63].

Залоговая семантика в отглагольных именах русского языка исследована в работе А. В. Петрова [Петров 1985].

Синтаксические свойства имен действия описаны 3. Скоумаловой, П. Адамцем, 3. Я. Сухановой, Б. А. Саркисян и др. Синонимические отношения между именной группой и придаточным предложением были предметом изучения Г. Ф. Татарниковой, Н. М. Метлиной, В. А. Ицковича, Н. Н. Лавровой, В. В. Сухотина, В. И. Кононенко.

Размышления над синтаксической структурой отглагольных существительных ряда языков в плане сравнения со структурой именных групп и со структурой предложения изложены в работах Б. Комри [Комри 1985] (как отмечает автор, «основным стимулом для написания работы такого рода послужил лексикалистский подход Хомского по отношению к отглагольным существительным (Chomsky, 1970)») [Комри 1985:49].

Синкретизм существительного и глагола в именах действия вызывал интерес многих лингвистов [Щерба 1958: 35 — 36- Бабайцева 1983].

В русской лингвистической литературе более позднего периода широко представлены исследования, посвященные семантико-синтаксическим и функциональным признакам девербативных (отглагольных) существительных [Адамец 1973; Орлова 1981; Космарская 1989; наши работы — Вакулко 1988, 1989], валентным свойствам этих образований [Титаренко 1973; Шубина 1978; Курьянова 1982; Ульянцева 1982; Казаков 1984; Кудрявцева 1991], конкретным вопросам, связанным с отдельными аспектами семантической структуры некоторых групп отглагольных существительных [Осильбекова 1986], с источниками полисемии отглагольных существительных [Морозов 1988]. Словообразовательно-семантическая и функциональная характеристика отглагольных имен существительных рассмотрена в работе Л. Г. Шпортько [Шпортько 1985], проблемы отглагольной синтаксической деривации поднимаются в работах Д. Р. Шарафутдинова [Шарафутдинов 1999].

Итак, более поздние исследования посвящены конкретным вопросам, связанным с процессами деривации, а гакже семантико-синтаксическим функционированием девербативных существительных в предложении.

Семантико-синтаксическое функционирование обозначенных слов продолжает вызывать интерес и по-прежнему остается актуальным в современной синтаксической науке.

Являясь словом событийной семантики, отвлеченным словом, пропозитивным словом, предикатным знаком (В. В. Богданов) и т. д., девербатив осложняет семантику простого предложения, влияет на его формальную организацию, придает своеобразие модели такого предложения. Наш интерес вызывают как девербативы и девербативные обороты, так и модели предложений, включающие в свой состав данные образования.

В научной литературе справедливо подчеркнуто разнообразие семантико-синтаксических функций девербативов: «.девербативные. существительные отличаются большим своеобразием своих семантико-синтаксических функций. они могут функционировать как содержательное ядро семантическою предиката и как поверхностные выразители предикатов зависимых лексико-семантических баз» [Адамец 1973: 460].

Таким образом, объектом нашего исследования являются в основном слова, образованные от глаголов, перешедшие в разряд имен, но сохранившие семантические связи с исходным глаголом. Особенности функционирования данных абстрактных существительных со значением действия (имен действия) давно привлекали внимание исследователей. В свете нашего подхода к проблеме интерес представляет учение Е. Куриловича, В. Порцига об абстрактных существительных, первичной функцией которых становится сведение предложения к словосочетанию [см. обзор: Общее языкознание. Внутренняя структура языка (2) 1972: 308−318], учение о словах-предикатах, предикативных словах, событийных словах (О.Есперсен — еще один его термин — нексусные существшельныеЮ. Д. Апресян, который считает их «суть свернутыми предложениями»).

Есперсен 1958: 154−155- Апресян 1969: 305], замечания Г. А. Золотовой о том, что разные семантические типы существительных обладают разной склонностью к прямому преобразованию в предложение [Золотова 1971]. Важно ее же замечание о том, что предложно-падежные формы существительного выступают в функции как атрибута, так и предиката [Золотова 1982: 168].

Существительное, мотивированное глаголом и обозначающее в наиболее обобщенном виде процесс, действие, естественно сохраняет семантические связи с глаголом (ср.: звуча ib — звучание — звук, рисоватьрисование — рисунок, петь — пение — песня и т. д., где вторые компоненты носят явный процессуальный характер, в отличие от третьих парадигматических компонентов, которые репрезентируют определенный результат действия, обозначенного глаголом и предыдущим именем). Очевидно, и этот факт неоднократно отмечается у многих исследователей и не вызывает никаких сомнений, то, что семантическое наполнение девербативного существительного, унаследованное им от мотивирующего глагола, его семантико-синтаксическое функционирование в предложении позволяют подобным именам быть носителями информации о сложных явлениях действительности: событиях, ситуациях [Ульянцева 1982: 158- Вакулко (Долженко) 1989: 40].

Однако девербатив не только наследует глагольные свойства, он приобретает и признаки имени [Золотова 1973: 35], таким образом, как бы занимая промежуточное положение между глаголом и именем, иллюстрируя движение слова от глагола к имени (если иметь в виду его происхождение и деривационный аспект). Ясно, что это промежуточное положение девербатива между двумя центральными и противоположными друг другу частями речи предопределяет его двойственное положение: грамматический статус словоформы и синтаксическую предложен ческую позицию, предложенческую номинацию. Синтаксическое положение и граммашческий статус словоформы девербатив приобретает благодаря реализации его именных свойств (и в первую очередь морфологических категорий имени), предложенческая позиция, предложенческая окраска семантики связана со свойствами, оставленными девербативу глаголом. Это положение не раз высказывалось как в исследованиях по лингвистической семантике, так и в семантическом синтаксисе. Н. Д. Арутюнова огмечает способность имен действия, в особенности суффиксальных, при образовании предложений «возвращаться» в свое глагольное состояние [Общее языкознание. Внутренняя структура языка (2) 1972: 315]. В. А. Белошапкова указывает на возможность сохранения номинативного содержания предложения при замене предиката соответствующим именем существительным, которое называет выражаемый предикатом признак, например: Мальчик читает книгу — чтение книги мальчиком [Белошапкова 1977: 128].

Актуальность исследования. Высокая продуктивность изучаемого явления, с одной стороны, и, с другой стороны, недостаточная теоретическая разработка понятия «осложненное предложение», дискуссионность вопросов, связанных с его выделением, определением и изучением, отсутствие непротиворечивой четкой понятийно-терминологической системы в данной области — вот те факторы, которые обуславливают актуальность данного исследования. Самое главное — не выявлено общее основание осложнения простого предложения и, соответственно, нет четкого представления о том, какие предложения следует относить к осложненным. Следовательно, описание конкретного языкового материала, имеющего отношение к осложнению простого предложения, обоснование как семантических факторов, так и функциональных особенностей такого осложнения, выделение и характеристика моделей отдельных предложений, содержащих факты осложнения, представляются своевременными и актуальными.

Диссертация написана в русле традиционных синтаксических исследований с учетом достижений современного семантического синтаксиса. Ее основу составляют учение В. В. Виноградова о предложении и предикативности как ведущем признаке предложения, разработанные.

П. А. Лекантом положения о предикации и различных ее видах, основы функционального синтаксиса и теория актуального членения, «напрямую связывающая лексику, грамматику и текст (рабош пражских ученых, серия работ и функциональная грамматика Г. А. Золотовой)» [Бабенко, Казарин, 2004: 13], а также идеи семантического синтаксиса (работы Н. Д. Арутюновой, ван Дейка, Г. А. Золотовой, В. Г. Гака и др.).

В последние десятилетия в научной литературе наблюдается повышенный интерес к проблемам осложненного предложения. Осложнение рассматривается как в конструктивно-синтаксическом аспекте, когда данное явление связывается с выражением определенного грамматического значения — дополнительной предикативности, с полипредикативностью простого предложения в целом (Hrabe V., Прияткина А. Ф., Камынина А. А. и др.), так и в коммуникативно-синтаксическом аспекте, связывающем осложнение предложения прежде всего с выражением добавочного высказывания, с полипропозитивностыо простого предложения (Adamec Р., Арутюнова Н. Д., Кормилицына М. А. и др.). В диссертации совмещаются эти подходы при изучении русских предложений с девербативными оборотами, что позволяет более полно выявить картину как семантических, так и функциональных особенностей девербативов и девербативных оборотов, показать полипропозитивность предложений с данными конструкциями, а также описать семантические модели русских предложений с девербативом в роли подлежащего.

Обоснование наличия осложнения в предложении с девербативом или девербативным оборотом как на семантическом, так и на грамматическом уровне, анализ аспектов этого осложнения является важным для разработки теории осложненною предложения.

Цели и задачи исследования. Главная цель исследованияопределение синтаксического статуса русского предложения с девербативным оборотом, а также синтаксического статуса самого девербагивного оборота, — предполагает выявление из словаря и из произведений художественной литературы девербативных имен существительных (шире — имен действия) и предложений с этими именами, комплексное и системное исследование семантических и функциональных особенностей этих лексем, употребляемых в предложении как самостоятельно, так и вместе с зависимыми словоформами (девербативный оборот) и семантическое описание предложений, в которых данные лексемы занимают позицию подлежащего.

Учитывая направленноеib анализа, мы определяем круг конкретных задач исследования для достижения поставленной цели.

1. Обозначить и описать лексико-семантическое пространство имен действия и, конкретно, место девербатива в сисгеме событийной лексики (как событийных имен, так и глаголов).

2. Определить содержание понятий «оборот», «девербативный оборот» и соотношение этих понятий с понятиями «основная предикация», «дополнительная (добавочная, свернутая) предикация», «основной предикат», «свернутый предикат».

3. Описать особенности выражения категорий модальности, темпоральности и персональности в предложениях с девербативным оборотом.

4. Дать комплексное описание девербатива и девербативного оборота в структуре (как семантической, так и грамматической) простого предложения (его оформления, видов связи с зависимыми и стержневыми компонентами, функционирования в составе предложения в качестве свернутой пропозиции, с одной стороны, и дополнительного (свернутого) предикативного ядра предложения, с другой стороны, а также описать девербатив в функции членов предложения).

5. Выявить наиболее распространенные и продуктивные модели таких предложений, в которых синтаксически независимую позицию (обозначенную формой именительного падежа) занимают девербативные имена существительные (и сходные с ними имена действия), описать выявленные модели, учитывая их компонентный состав.

Предметом диссертационного исследования являются особенности семантико-синтаксического функционирования девербативных существительных в составе простого предложения. В диссертации рассматриваются лексические единицы, объекюм отображения которой являются события (действия). Для обозначения семантических и коммуникативно-синтаксических особенностей данных лексем мы используем термины «пропозиция», «добавочная (свернушя) пропозиция)», для подчеркивания конструктивно-синтаксических и функциональных особенностей используются термины «предикация» (основная и дополнительная, или добавочная, свернутая, включенная), «основной предикат», «дополнительный предикат» (для девербатива), «свернутый предикат» (для девербатива в роли подлежащею простого предложения). Итак, девербатив самостоятельно или вместе с зависимой словоформой (словоформами) (для данной конструкции вводим термин «девербативный оборот») является репрезентантом целою события, отдельной самостоя 1ельной ситуации, следовательно, выразителем пропозиционного значения, пропозиционной номинации, носителем дополнительного (или — в некоторых случаях — свернутого) предикативного значения.

Непосредственный объект наблюдений составляют девербативные имена существительные отвлеченной семантики (и — шире — имена действия) с различными значениями (различною содержания) и ярко выраженной соотнесенностью (словообразовательной или семантической) с глаголом, а также предложения, в которых данные лексемы занимают формальную позицию подлежащего (т.е. независимую позицию, манифестируемую формой именительного падежа).

Материалом для исследования послужили предложения с девербативными оборотами, извлеченные из художественных произведений классической русской литературы, и отдельные примеры из периодической печати. Собран и проанализирован материал в количестве около 20 тысяч примеров (фраз).

Методика сбора материала и методы исследования. Методика выявления материала — сплошная выборка из художественных текстов девербативов отвлеченной семантики с различными значениями и ярко выраженной связью (мотивированностью или соотнесенностью) с глаголом. При сборе, классификации и анализе языкового материала использовались Словарь русского языка в 4 томах / Под ред. А. П. Евгеньевой. М., 1985;1988 (далее — MAC), Толковый словарь русских глаголов: Идеографическое описание / Под ред. проф. Л. Г. Бабенко. М., 1999 (далее — ТИСРГ), Семантические модели русских глагольных предложений: Экспериментальный синтаксический словарь: Проспект / Под общ. ред. Л. Г. Бабенко. Екатеринбург, 1998 (далее — СЭС), Русские глагольные предложения: Экспериментальный синтаксический словарь: Проспект / Под общ. ред. Л. Г. Бабенко. М., 2002) (далее — ЭССРГ), привлекались и другие справочные материалы.

В диссертации используется системный метод как основной инструмент познания закономерностей организации русской событийной лексики. Особенности семантики девербативов оказывают огромное влияние на их функционирование в составе как оборота, так и целого предложения и даже текста, поэтому в диссертации функциональный принцип рассмотрения материала является доминирующим. Активно применялись трансформационный и контекстологический анализ, методы семантической и прагматической интерпретации, метод стилистической оценки, элементы компонентного метода и его разновидность — метод идентификации, методика статистического описания (простые количественные подсчеты).

Теоретическая значимость заключается в конкретном вкладе в разработку теории осложненного предложения, который видится в том, что введено понятие «девербативный оборот» как конкретный факт осложнения достаточно большой группы русских предложений.

Достаточно распространенное и продуктивное явление современного русского языка — отглагольные субстантивные дериваты и подчинительные консфукции с данными дериватами в роли ведущего (главного) компонентаполучило многостороннее, комплексное описание. Выявлены особенноеi и их семантики — способность быть репрезентантом целого события, целой ситуации и даже комплекса взаимосвязанных, взаимозависимых событий, ситуаций, определено место девербативных существительных в общей системе русской событийной лексики. Проанализированы грамматические, конструктивно-синтаксические признаки данных слов — возможность и специфика передачи модальных, темпоральных и персональных значений, участие в выражении определенно-, неопределенно-, обобщенно-личных и безличных значений. Выделены и охарактеризованы комуникативно-функциональные свойства и особенности девербативов — отмечено разнообразие их семантико-синтаксического функционирования в составе предложения и текста, разная степень связи с основным предикатом предложения и соответственно различные виды смысловых отношений внутри предложения, следовательно, выявлена более сложная внутренняя, глубинная организация рассматриваемых русских предложений.

Вносится определенный вклад и в разработку проблемы семантических моделей предложений, описания семантической организации предложения, так как в работе выделены и описаны с позиций семантической структурированности модели простых предложений, в которых позицию подлежащего занимают девербативные имена существительные отвлеченной семантики.

Новизна исследования заключается в комплексном структурно-функциональном анализе девербативного оборот, в комплексном изучении семантико-синтаксического функционирования девербативов (имен действия) и девербативного оборота в составе простого предложения. Рассматривается в целом оборот как особое синтаксическое образование (сочетание слов более высокого по сравнению с подчинительным словосочетанием порядка), специфическая синкретичная единица, которая располагается в системе единиц современного синтаксиса между словосочетанием (подчинительного типа) и предложением и употребляется для смыслового и структурного осложнения простого предложения.

Новизной отличается рассмотрение главных членов предложения в качестве репрезентантов добавочного высказывания, свернутой пропозиции, носителей дополнительной (свернутой) предикации. Описание семантической организации подобного рода предикативных выражений, выявление и определение разновидности репрезентируемых в предложении пропозиций (отнесение их к событийным или логическим), рассмотрение соотношений основной пропозиции и дополнительной (свернутой) пропозиции, основного предикативного ядра, основного предиката и дополнительного (свернутого) предиката, установление типа логико-синтаксических отношений в предложении является новым в исследовании.

Новым можно признать выделение и описание семантических моделей предложений с подлежащим — девербативным существительным. Предложения подобного строения еще не были объектом изучения в предложенном аспекте, с представленных в данной работе позиций.

Практическая ценность диссертации обуславливается возможностью использования ее результатов в дальнейших научных исследованиях в области проблем осложненного предложения и описания семантических моделей простых предложений. Предложенный в Приложении список семантических моделей может быть расширен, дополнен, а методика описания модели может быть использована и при изучении других типов предложений (в том числе и с именами действия). Собранный языковой материал представляет широкие возможности для его использования как в теоретических, так и в прикладных целях.

Практическое значение состоит и в возможности использования результатов исследования и собранного материала в практике преподавания русского языка в вузе при чтении курса синтаксиса русского языка, а также спецкурсов и спецсеминаров по темам «Простое осложненное предложение», «Смысловая организация и семантические модели предложения». Некоторые наблюдения могут помочь учителю-словеснику на уроках и факультативных занятиях по русскому языку.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Девербативные (отглагольные) имена существительные, являясь лексемами со сложным семантическим наполнением, составляют ядро семантико-словообразовательной категории nomina actionis — имена действия. В свою очередь эта категория является значительной частью событийной лексики, включающей как всю глагольную лексику, так и препозитивные (предикативные — в иной терминологии) имена существительные. Лексико-семантическое пространство девербативных имен существительных, следовательно, характеризуется событийностью как ведущим показателем значения и пересекаемостью с соотносительными или мотивирующими (в большинстве случаев — производящими) глаголами. Отмеченная пересекаемость отнюдь не означает полного тождества. Мотивирующий глагол и мотивируемое имя имеют свои особенности: глагол репрезентирует конкретное или потенциальное (если это инфинитив) действие, имя номинирует (называет) обобщенное действие.

2. В простом предложении, включающем в свой состав девербативный оборот (оборот с отглагольным существительным), помимо основной пропозиции, репрезентирующей основное (развернутое) событие, содержится добавочная (свернутая) пропозиция, которая представляет, соответственно, свернутое событие. Термины «основная пропозиция» и «свернутая пропозиция» (или «добавочная») характеризуют только способ представления (оформления) событий, а отнюдь не степень их значимости в общей семантической организации (семантической структуре) простого предложения.

3. В простом предложении, включающем в свой состав девербативный оборот, помимо основного предикативного ядра, представленного сочетанием главных членов (в двусоставном предложении) или единым (одним) главным членом (в односоставном предложении), имеется дополнительное (свернутое) предикативное ядро.

4. Дополнительное (свернутое) предикажвное ядро (свернутая пропозиция) представлено самостоятельным девербативом или сочетанием двух именных словоформ: девербативным именем существительным с зависимым словом (именем существительным, именем прилагательным местоимением), а также сложным словом с глагольным корнем (процессуальной, или событийной семантики). В данных оборотах девербатив выступает как название потенциального предикативного признака, зависимый компонент — название предмета, которому приписывается данный признак (потенциального субъекта), либо название предмета, который находится в разного рода функциональной (активной) зависимоеIи от данного признака (объекта).

5. Девербативный оборот — это особое синтаксическое образование (сочетание слов более высокого в семантическом отношении порядка по сравнению со словосочетанием подчинительною типа) из девербатива (отглагольного существительного) и зависимой от него словоформы (при ведущей роли девербатива), которое характеризуется событийной семантикой, поунциальной предикативностью, передает предикативно-атрибутивные отношения и употребляется для смыслового и структурного осложнения простого предложения. Девербативный оборот репрезентирует добавочное (свернутое) высказывание, дополнительную пропозицию и является носителем дополнительного (свернутого) предикативного ядра.

6. Дополнительная (свернутая) предикация, выражаемая девербативным оборотом, имеет не только смысловой аспект, но и грамматический характер, что проявляется в наличии собственного модально-временного плана и значений персональное&trade-. Имея общий с предикативной основой механизм актуализации, исследуемые девербативные обороты только в составе предложения, только через его предикативный центр получают возможность реализовать свои грамматические признаки (прежде всего передавать модальные и временные значения). Предложения с девербативным оборотом делятся на полисубъектные и моносубъектные.

7. Репрезентантами добавочного (свернутого) высказывания, дополнительной пропозиции, носителем дополнительного (свернутого) предикативного ядра могут быть не только второстепенные члены предложения. Главные члены предложения (подлежащее и сказуемоекаждое в отдельности), выраженные девербашвом (именем действия), благодаря своему сложному семантическому наполнению способны быть номинативными эквивалентами предложения и оформлять дополнительную предикацию, быть своеобразными осложнителями как семантической структуры предложения, так и его формы.

8. Предложения с девербативным оборотом находятся на границе монопредикативных и полипредикативных конструкций и определяются нами как полипропозитивные с элементами полипредикативности.

9. С учетом семантики девербатива и значения основного предиката (глагола-сказуемого), выделены модели предложений, в которых семантически независимую позицию (обозначенную формой именительного падежа) занимают девербативные имена существительные (иширеимена действия). Выделяются предложения, отображающие 1) ситуацию звучания (в этих предложениях позицию подлежащего, оформленную посредством именительного падежа, занимают девербативы и имена действия со значением звучания), 2) ситуацию визуального восприятия, 3) ситуацию движения, 4) ситуацию бытия, существования, 5) ситуацию эмоционального состояния, 6) ситуацию интеллектуальной деятельности и 7) ситуацию физиологического действия.

Апробация и внедрение результатов. Диссертация обсуждалась на кафедре современного русского языка Уральского государственною университета им. А. М. Горького, на кафедре современного русского языка Московского государственного областного универси гета и на кафедре русского языка Шадринского государственною педагогическою института.

Основные теоретические положения и практические результаты исследования докладывались автором на конференциях и симпозиумах по проблемам современного русского языка (Екатеринбург, 1993;2004 гг., Санкт-Петербург, 2003 г., Челябинск, 1992 г., Н. Новгород, 1993 г., Шадринск, 1994;2004 гг.). Результаты исследования внедрены в учебную практику: в Шадринском педагогическом институте читается ряд спецкурсов, в том числе «Логико-семантические и грамматические аспекты простого осложненного предложения», «Пунктуация в простом предложении». По проблематике диссертации опубликовано учебное пособие (1994), монография (2005).

4.10. ВЫВОДЫ.

Анализ материалов нашей картотеки показал, что разнообразие и особенности семантико-синтаксического функционирования девербативов в составе простого предложения не позволяют однозначно классифицировать изучаемое явление. Для классификации мы использовали многоступенчатый и многоаспектный подход.

Мы выделили предложения, в которых девербатив (имя действия) занимает синтаксически независимую позицию, т. е. употребляется в форме именительного падежа и является грамматическим субъектом (подлежащим) этих предложений. Из общего числа наших примеров (около 20 тыс.) подобного рода конструкции составили около 5 тыс. употреблений.

Вторым этапом исследования стала семантическая классификация отобранного материала. По семантике употребленного в независимой позиции девербатива мы выделили 7 групп подобных предложений: предложения, отображающие ситуацию звучания (в нашей картотеке это самый распространенный тип, поэтому описание моделей рассматриваемых предложений мы начали именно с этих конструкций), ситуацию движения (второй по количеству тип предложений), ситуацию бытия, существования, ситуацию эмоционального состояния, ситуацию интеллектуальной деятельности (три типа представлены примерно в одинаковом количестве и имеют среднюю степень употребительности и распространенности), ситуацию физиологического действия и ситуацию визуального восприятия (визуальной охарактеризованное&trade-) (наименее распространенные предложения).

Далее каждая группа подверглась классификации по главному предикату. Учитывая семашико-синтагматические признаки данною компонента, мы в каждой группе выделили конкретные семантические модели, описали эти модели, включая обязательные компоненты и характеризуя в некоторых случаях наиболее интересные из факультативных, обозначили их типовую семантику, обобщили каждую модель в формуле (см. Приложение 1).

С учетом логико-семантического, семантического (пропозитивного) подхода к системно-семантической организации моделей мы охарактеризовали, опираясь на классификацию Т. В. Шмелевой, пропозиции в плане их отнесенности к событийным или логическим подтипам каждого из этих типов и, опираясь на терминологию Н. Д. Арутюновой, тип логико-семантических of ношений, выражаемых в целом общей семантической структурой предложения.

Итак, мы рассмотрели семантические модели, описали семантическую структуру и представили типовую семантику простых полипропозитивных предложений, в которых синтаксически независимую позицию (формально позицию подлежащего) занимают имена действия, в частности девербативные существительные.

Собранный материал мы классифицировали с учетом семантики данных девербативов. В результате мы получили 7 разновидностей предложений, в которых отображаются ситуации звучания, визуального восприятия, движения, бытия / существования, эмоционального состояния, интеллектуальной деятельности и физиологического действия.

Внутри каждой выделенной группы с учетом лексико-семантических особенностей основного предиката данных предложений нами выделены и описаны их семантические модели.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Объектом данного диссертационного исследования стали девербативные имена существительные — о i глагольные образования (дериваты) отвлеченной семантики (возвращение, звучание, развитие, приезд, косьба и т. д.), а также имена существительные, не мотивированные глаголом, однако передающие значение действия (имена действия) (шум, гул, гам, звук, крик и др.). Данные лексемы являются ядром семантико-словообразовательной категории nomina actionis и являются значительной частью лексики с событийной семантикой.

По нашему мнению, событийную лексику составляют все глагольные слова (отсюда учение о монопропозитивных и полипропозитивных глаголах) и существительные, репрезентирующие событие, целую ситуацию или комплекс событий, комплекс ситуаций. Материалы толкового словаря предоставили возможность классификации подобной именной лексики. Мы выделили три группы таких слов. Одну из групп составили девербативные имена существительные — имена существительные, четко и однозначно мотивированные производящим глаголом (и словообразовательно, и семантически). Именно эти лексемы, на наш взгляд, составляет зону пересекаемости глагольной и именной лексики, так как в ней гармонично сочетаются, пересекаются свойства и признаки глагола и имени.

Отглагольные дериваты отвлеченной семантики, называющие действие, характеризуются рядом особенностей, предопределенных отмеченной выше пересекаемостью признаков двух основных и противопоставленных друг другу частей речи.

В целом повторяя семантику производящего глагола, девербативное имя существительное отличается своей особенностью. Мы пришли к выводу, что, если глагол репрезентирует конкретное действие (звучит, звучали, будешь звучать), инфинитив репрезентирует идею действия в обобщенном виде (звучать), то имя номинирует (именно называет) действие в наиболее обобщенной форме (звучание). Таким образом, девербативное (отглагольное) имя в наиболее общем виде называет (номинирует) действие, а обобщение идеи процесса идет по линии: личная форма глагола — инфинитив глагола — отглагольное имя.

ЗВУЧИТ — ЗВУЧАТЬ — ЗВУЧАНИЕ.

Итак, девербативные имена существительные (имена действия) являются идеальным средством номинации события, ситуации или комплекса целого ряда событий, ситуаций, связанных сложными и разнообразными отношениями посредством различных явлений, понятий. Данные связи, отношения, явления, понятия (куда, как правило, включается актанты — под влиянием производящего глагола — прежде всего субъектно-объектная линия, субъектно-объектная ось и различного рода сирконстантыспособы, средства, темпоральные и локальные конкретизаторы и т. д.), в зависимости от структуры ситуации (комплекса ситуаций), их стереотипности, типичности / уникальности, базовости / периферийности, частотности, эмоциональной оценки, интеллектуальной характеристики и т. д., могут быть представлены эксплицитно либо имплицитно (как у мотивирующего глагола), либо даже более компактно, но более информативно (в случаях лексической и лексико-синтаксической деривации) по сравнению с производящим глаголом.

Глагол репрезентирует, представляет, выражает ситуацию, имя — ее номинирует. Отсюда широкое использование имен действия в словарных дефинициях в качестве слова с идентифицирующей функцией при толковании значений слов событийной семантики, при назывании типовых ситуаций и денотативных сфер в монографиях и специальной литературе (в частности см. ТИСРГ), активное использование имен действия в терминологической функции, и, наконец, в текстах (как заменителей описанной ситуации и средства преодоления неизбежно возникающих повторов).

Из сказанного выше вытекает следующий вывод: имена действия — это универсальное средство лаконичного, краткого, сжатого, имплицитного, латентного обозначения целой ситуации или целого комплекса ситуаций (см. опять же их широкое употребление в словарях, в специальной литературе).

Это продуктивный способ синтаксической и лексико-синтаксической деривации (см. работы Е. С. Кубряковой).

Имена действия — продукт абстрактного мышления человека, яркий показатель способности человека к абстрактному мышлению, показатель высокого уровня этого мышления, когда в результате логических операций абстрагирования и обобщения действие (как конкретной, так и абстрактной семантики, как относящееся к физическому уровню, так и к ментальному) может быть названо именем: Они поют — Их пение прекрасно. Я бы вернулся — Пусть мое возвращение порадует родных.

Имена действия — один из специфических способов передачи не только обобщенного значения, но и неопределенно-личного. Способность имени абстрагироваться от непосредственного производителя действия (лица, или субъекта) открывает широкие возможности для передачи действия, отнесенного к неопределенному лицу или группе лиц, репрезентировать ситуации, в которых важна актуализация самого действия, а его производитель либо неизвестен, не может быть конкретно назван, либо не важен. Так, в предложении Слышалось пение лаконично (минимальными средствами) выражены две ситуации — ситуация звучания (кто-то поет) и ситуация слухового восприятия процесса звучания (все, кто находится в пространстве распространения названного процесса звучания, воспринимают его (слышат)). В данном случае (именем действия) передается неопределенно-личное значение: говорящий / пишущий не знает, кто поет, или не считает нужным его называть, важен сам факт действия. С названной способностью имен действия передавать обобщенное и неопределенное значение лица связано его широкое употребление в объявлениях, рекламе: см.: Доставка. Бесплатная погрузка. Распродажа. Выставка-продажа. Грузоперевозки. Лечение алкоголизма и табакокурения. Замена водопровода и канализации и т. д.

Таким образом, имена действия отвлеченной семантики необходимы в тексте для избежания повторов (это мотив, причина их появления и роль как организующего звена в тексте, или дискурсе) и лаконичного, краткого названия ситуаций. Однако интересны они далеко не на всех языковых уровнях, в частности на семантическом уровне они не вызывают особого интереса, так как чаще всего в целом передают то же значение, что и мотивирующий их глагол (считается, что имя наследует семантику производящего глагола, хотя более глубокие наблюдения подводят к мысли, что все-таки сводить семантическое расстояние между глаголом и его именным дериватом с отвлеченной семантикой к пулю не всегда оправданно (во многих случаях это расстояние минимальное, но все же различия существуют, что было показано нами выше)). На грамматическом уровне имена действия рассматриваемого типа также не представляют интереса: перейдя в разряд имен существительных, они приобретают все морфологические категории имени и в этом отношении ничем не отличаются от собственно имен, от имен других лексико-семантических разрядов, передавая то же категориальное значение и формально выполняя те же синтаксические функции.

Интерес к именам действия проявляется на логическом, точнее логико-семантическом уровне — обобщение действия, находящегося в центре ситуации или комплекса взаимосвязанных ситуаций. На номинативном уровне — идеальное средство лаконично (со скрытыми значениями, но, передавая саму суть, имплицитно) назвать / называть минимум ситуации, чаще — их комплекс во всех своих связях и отношениях. На синтаксическом, точнее, семантико-синтаксическом уровне они интересны прежде всего в своих присловных связях и благодаря способности быть организующим звеном текста (или дискурса — на когнитивном уровне), отсюда высокая продуктивность моделей полипропозитивных предложений с девербативами и девербативными оборотами. Определенный интерес вызывает и деривационная сторона функционирования отглагольных имен. Имена действия активно участвуют в синтаксической деривации.

Итак, уровни, на которых просматривается перспектива изучения и описания отглагольных имен, имен действия: логико-семантический, деривационно-синтаксический и семантико-синтаксический.

Отмеченные особенности предопределяют функциональную значимость (функциональные особенности, или особенности функционирования) данных образований (синтаксических дериватов): причину, цель, мотивировку их употребления как в определенных моделях предложений (которые характеризуются полипропозитивностью и часто полипредикативностью), так и в тексте, особенности их поведения в предложении, прежде всего на уровне присловных и приосновных связей ишире — в тексте.

Представленное диссертационное исследование включает анализ семантико-синтаксического функционирования девербатива и девербативного оборота в структурно-семантической организации простого предложения. Стремление решить вопрос о конкретных фактах, на которые следует распространить понятие осложненного предложения, а также поиск общего основания для выделения осложненного предложения в относительно самостоятельный тип побудили обратиться к простым предложениям с девербативным оборотом. Данные предложения составляют довольно обширный пласт коммуникативных единиц. 11а их основе в работе обосновывается понятия «оборот», «дополнительная предикация», «дополнительная, свернутая пропозиция» как основополагающие, в определенной степени ведущие понятия простого осложненного предложения. На наш взгляд, обязательная полипропозитивность подобных предложений сопровождается добавочным выражением отношений, похожих на предикативные, близких к ним, но еще не оформленных как таковые.

Таким образом, в работе подчеркивается в том числе и грамматический характер рассматриваемого явления. Описаны девербативы и имена действия в функции членов предложения, так как описание функциональных особенностей необходимо для комплексного анализа изучаемого явления и его синтаксической квалификации. Выделены и проанализированы типы связи основной и дополнительной предикации.

В основе исследования лежат идеи об отнесенности осложнения к конструктивному уровню синтаксиса. Вслед за А. Ф. Прияткиной и некоторыми другими исследователями мы ионимаем предикативно-атрибутивные («полупредикативные») отношения сужено, как бинарное отношение, аналогичное отношению подлежащего и сказуемого. На основании этого мы рассматриваем девербативный оборот как семантически осложняющее средство, в то же время оформляющее и передающее значение дополнительной предикации.

На данном этапе исследования девербатива, девербативного оборота и предложения с девербативным оборотом были обнаружены и выявлены следующие особенности.

Событийный характер семантики девербатива позволяет считать его и конструкции с ним в роли главного компонента обязательным осложнителем семантики предложения, включающего подобные образования в свой состав. Все эти предложения однозначно квалифицируются как семантически сложные, так как в них выражены, репрезентированы минимум два взаимосвязанных и взаимозависимых события. Опираясь на учение о пропозиции, отмечаем, таким образом, обязательную полипропозитивность всех рассматриваемых предложений (можно считать это нормой). Более того, более подробное, глубокое рассмотрение заложенных в данных предложениях смыслов позволило вслед за Т. В. Шмелевой выделить в этих предложениях пропозиции событийные и логические. Причем логические пропозиции могут быть представлены и самим девербативов или девербативным оборотом и обнаруживаться между частями предложения, репрезентирующими события, ситуации (событийные пропозиции). В работе рассматриваются конкретные репрезентации данных пропозиций и реализации подобных взаимоотношений.

В простом полипропозитивном предложении с девербативным оборотом находит выражение дополнительная предикации. Обнаруживаемая на фоне основной, представленной двумя главными членами (в двусоставном предложении) или единым главным членом (в односоставном предложении), дополнительная предикация в предложениях рассматриваемого типа выражается посредством девербативного оборота. Таким образом, формальным показателем осложнения простого предложения является девербативный оборот.

Мы использовали традиционный термин «оборот» для обозначения исследуемых конструкций как наиболее подходящий и наиболее адекватно отражающий суть явления. Сопоставив оборот с другими синтаксическими единицами (словоформой, словосочетанием, предложением), мы пришли к выводу о его особом, пограничном положении, двойственной природе, синкретичном характере. Он имеет общие черты и различия со словоформой и предложением, с одной стороны, и предложением, с другой. Оборотединица более высокого порядка, чем словоформа и подчинительное словосочетание, поэтому в иерархическом ряду синтаксических единиц современного русского языка он помещается между словосочетанием подчинительного типа и предложением: словоформа — словосочетаниеоборот — предложение.

Следовательно, девербативный оборот — частная реализация особой синтаксической единицы. Оформленный как обычное сочетание словоформ (по известным в русском языке правилам), он называет событие, является номинативным эквивалентом предложения, выразителем дополнительной свернутой) пропозиции, носителем дополнительного предикативного значения.

Оборот — это синтаксическое образование из двух и более словоформ, особым способом распространяющее и осложняющее простое предложение (причем не только в семантическом, что очевидно, отношении, но также и в структурном, функциональном плане). Он выражает отношения, приближающиеся к предикативным, похожие на них (но еще не предикативные) и является средством оформления добавочного (свернутого) высказывания (добавочного — на фоне основного, репрезентированного главными членами предложения), а также носителем дополнительной предикации, дополнительного (на фоне основного, представленного главными членами) предикативного значения.

В данном случае передаются предикативно-атрибутивные отношения. Непредикативная же связь компонентов (в частности девербативного существительного с зависимыми от него словоформами) может быть сведена к предикативной связи сказуемого с подлежащим (т.е. путем трансформации преобразована в предикативную). Например, Клокотание котла и гудение топок становилось все грознее и громче (А. И. Куприн. Молох) — котел клокочет, топки гудят.

Мы выдвинули, таким образом, в качестве одного из основных положений тезис об особом синтаксическом статусе как девербативного оборота (как частного явления), так и в целом оборота. И полагаем, что оборот следует рассматривать как показатель осложнения простого предложения. Особый синтаксический статус следует признать за русскими предложениями с девербативными оборотами. Это полипропозитивные предложение с выражением наряду с основным дополнительного предикативного значения.

Комплексный анализ девербативного оборота в структуре простого полипропозитивного предложения вскрыл многообразие его семантико-синтаксического функционирования. Мы особо выделили его способность функционировать в качестве дополнительного предикативного ядра, оформлять дополнительную предикацию.

Девербатив называет потенциальный признак, зависимый от него компонент — предмет, которому приписывается данный признак.

Важным, на наш взгляд, является тезис о грамматической природе явления описываемой дополнительной предикации. Как и основная, она может быть выражена и обозначена только в предложении. Дополнительная предикация, оформленная посредством девербативного оборота, характеризуется наличием собственного модально-временного плана и выражением категории персональное&trade-. Важным, таким образом, является тот факт, что девербативный оборот в структуре простого предложения характеризуется потенциальной предикативностью: если категория персональное&tradeв нем выражена эксплицитно (есть формальные показатели), то его модальность и темпоральность потенциальны (в данном случае нет обычных морфологических показателей, важную роль в данном случае играют другие средства). Отстраненный от средств актуализации девербативный оборот только в предложении, только через его предикативный центр получает возможность актуализации своего содержания (прежде всего выражения модальною и временного значений), так как имеет общий с главными членами предложения механизм актуализации.

Следовательно, модальность девербативною оборота определяется через общее модальное значение простого предложения. Значение времени оборота с девербативом соотносится с общим темпоральным значением сказуемого простого предложения.

При этом, как показал анализ языкового материала, девербативный оборот все же характеризуется автономностью в передаче объективно-модальных значений (значений реальности / ирреальности) и частных модальных значений (значений долженствования, вынужденной необходимости, возможности, желательности / нежелательности).

По способу представленности активного деятеля (одного или более) русские полипропозитивные предложения с девербативными оборотами делятся на моносубъектные (один субъект, один активный деятель при представлении двух и более событий) и полисубъектные (два и более субъекта, два и более активного деятеля в зависимости от количества представленных в предложении событий). Моносубъектные и полисубъектные предложения с деверативными оборотами не противопоставляются друг другу. Условность границ между ними объясняется тем, что разные по количеству субъектов предложения строятся на базе одних и тех же моделей. Так, ср. предложения, построенные по одной модели и составляющие шкалу возрастания определенности субъекта: Я услышал крик — Я услышал чей-то крик — Я услышал Машин крик.

Изучая проблему выражения девербатвиным оборотом категории предикативного лица&мы рассматриваем бинарность (двукомпонентность структуры) девербативного оборота — приезд делегации, журавлиный клекот, шелест волн — как принцип и как реализацию. Потенциальный субъект в данных оборотах может быть представлен, а может быть и не представлен. Невыраженность потенциального субъекта обусловлена двумя факторами: 1) он может быть восстановлен из контекста (явление сродни синтаксическому эллипсису), либо 2) не указан (не обозначен), так как в предложении выражаются грамматические значения определенно-, неопределенно- (чаще всего) и обобщенно-личные, а также (реже) безличное значения.

Итак, русское простое полипропозитивное предложение с девербативным оборотом характеризуются двумя (и более) — основным и дополнительным (дополнительными) — модально-временными планами, специфическими особенностями в выражении предикативного лица.

В любой из синтаксических функций девербативный оборот остается носителем значения дополнительной предикации, то есть является дополнительным предикативным ядром, тем самым осложняет простое предложение, углубляет его модальную перспективу, разнообразит темпоральную семантику, расширяет «глубинную структуру».

Собранный языковой материал свидетельствует также о том, что традиционное учение о второстепенных членах как о единственных носителях дополнительного предикативного значения не вполне соответствует истине. Носителями дополнительной предикации, в частности оформленной девербативным оборотом или самостоятельным девербативом, могут быть главные члены предложения (как подлежащее, так и сказуемое), если они выражены девербативными существительными. Каждый из них в отдельности благодаря своему семантическому наполнению (представлению целого события) может быть развернут в самостоятельную предикативную единицу. Таким образом, и в функции главных членов предложения девербативы (сами и вместе с зависимыми словоформами) являются номинативными эквивалентами предложения.

Описывая девербативы в функции членов простого предложения, мы обратили внимание на сочетаемость девербатива-иодлежащего со сказуемым, на своеобразие употребления глаголов при девербативе в функции подлежащего. Выяснилось, что при девербативе-подлежащем в роли сказуемого могут выступать глаголы, обозначающие «внутреннюю» деятельность: глаголы восприятия (слухового, зрительного), глаголы бытия, существования и др. Глаголы механического (конкретного) действия употребляются в данном случае, как правило, в непрямом значении и оформляют образные модели. Прямое значение глагола, обозначающего конкретное механическое (физическое) действие, здесь исключено. Подобная «избирательность» обусловлена сложным семантическим наполнением девербатива, который сам называет определенное действие, а вместе с зависимыми от него словоформами — определенное событие, определенную ситуацию и даже целый комплекс событий, комплекс ситуаций. Это в свою очередь предопределяет и сложность его восприятия, и сложность воздействия как на. окружающую действительность, так и на лицо, воспринимающее данное событие / ситуацию или комплекс событий.

В зависимости от синтаксической функции девербативного существительного в структуре простого предложения мы выделили три вида связи основного предикативного ядра и дополнительного (свернутого), основной предикации и дополнительной: 1) «слитная» (наложение, контаминация) — девербатив в функции подлежащего или сказуемого простого предложения- 2) сильная связь (соположение, сочетание) -девербатив в функции присказуемостного и присловного распространителя с объектными и определительными отношениями- 3) слабая связь — девербатив в функции детерминирующего члена предложения.

Предложения, в которых девербативное имя существительное (имя действия) занимает позицию подлежащего, в нашей работе были классифицированы с учетом семантики самого девербатива (на первом этапе) и семантики основного предиката — глагола-сказуемого рассматриваемых предложений (на последующем этапе описания семантической организации предложения). Мы не претендуем на полное теоретическое обоснование семантики выделенных предложений, как и на исчерпывающее описание их модели по определенной методике. Основной задачей данного этапа исследования было описание системно-семантической организации определенной группы русских предложений — выявление их общего семантического значения (по главным членам предложения) и описание достаточно регулярных для данной семантики компонентов и некоторых факультативных компонентов, играющих определенную роль в обозначенной организации предложения (для обозначения которой мы использовали термин «модель»).

Более глубокое рассмотрение смысловой организации по конкретно выработанной методике может стать основой последующего этапа работы.

Описание семантических моделей предложений, содержащих девербатив или девербативный оборот, представляют широкое поле для дальнейших исследований. Интересно проанализировать в данном аспекте предложения, в которых девербатив занимает позицию не подлежащего, а других членов предложений, в частности, на наш взгляд, достаточно интересны предложения с девербативом — присказуемостным распространителем.

Более тщательному анализу может быть подвергнута пропозиционная перспектива рассматриваемых предложений: особенности репрезентации различных типов пропозиций, как событийных, так и логических, варианты их соотношений. В представленной работе решение этих вопросов представлено только в общем виде.

Интересно проанализировать место наших предложений в ряду других предикативных выражений, также имеющих отношение к такому неоднозначному понятию, как понятие «простое осложненное предложение современного русского языка».