Мифология «Нового мира» и тенденции развития русской литературы первой трети XX века

Переходные, рубежные эпохи характеризуются стремительным расширением эстетического пространства, которое сопровождается неизбежным ослаблением традиционных культурных связей, рождением множественных, нередко взаимоисключающих точек зрения, формированием нового понятийного ряда. И этот процесс, каким бы уникальным он ни казался тем, кто в него вовлечен своими непосредственными судьбами, типологичен, свойствен всему живому. Его определяет смена культурных парадигм, особенно явственная в период обострения противоречий, когда меняются фундаментальные принципы, определявшие в течение длительного времени ментальные системы, господствующее миропредставление большого числа людей. Культурные модели универсальны по своей природе, а потому механизм их действия может являть себя на разных уровнях и в различных процессах, повторяя типологически значимые этапы. Это непременное распадение старого мира, его ценностей, попытка получения из его обломков возможного нового качества, практическое моделирование нового мира. Оттого в переходные эпохи остро ощущается движение времени, в котором чрезвычайно актуализируется образ будущего. В зависимости от футурологических моделей в общественном сознании формируются способы их реализации — эволюционный и революционный, два антиномичных принципа разрешения жизненных противоречий. Закон эволюции и революционный принцип — эпистемологические понятия, принадлежащие в первую очередь познавательной сфере человеческой деятельности, уже оттуда перенесенные в практику политической жизни. И лишь примат социального и идеологический диктат сузили значение слова «революция» для массового советского сознания сначала до социального (политический переворот в жизни общества), а потом и до конкрет3 ной даты — 25 октября (7 ноября) 1917 года. Таким образом, сфера революционного была вытеснена в область идеологическую, политизированную, а потому лишенную познавательного содержания. Процесс движения в эту сторону начался уже на рубеже XIX и XX веков, когда понятие революционности обретало отчетливый оценочный смысл. О революции говорили не только представители политических партий, профессиональные революционеры, но и художники, философы, ученые самых разных отраслей знаний, исходя из мысли об исчерпанности прежней системы ценностей, изжитости культурных моделей.

Однако процесс переоценки ценностей был не только массовым, но и глубоко закономерным, выстраданым. Ощутив выработанность прежних идей, начавшийся век пытался им противостоять идеями «антропологического ренессанса» (П. Гуревич), одна из фундаментальных задач которого и осмыслялась как принципиальное противостояние сложившимся стереотипам. Так, Н. Гумилев констатировал, что русские символисты «взялись за тяжелую, но высокую задачу — вывести родную поэзию из вавилонского плена идейности и предвзятости, в которой она томилась почти полвека. Наряду с творчеством они должны были насаждать культуру. В этом отношении Брюсова можно сравнить с Петром Великим» {Антология акмеизма, 255). Поэтому на рубеже веков возникает эстетический образ «нового мира», который уже в наши дни В. Н. Топоров определил как мифологему русской литературы начала XX века, сохранив за ним эпистемологический смысл (Топоров, 1983, 240). Интересно отметить, что обосновывая жизненность этой мифологемы в литературе начала века, исследователь опирается на тексты символистов (А. Блок, А. Белый, Ф. Сологуб), акмеистов (А. Ахматова, М. Зенкевич, Г. Иванов), акцентируя внимание на эстетических ее аспектах, но минует художников-жизнестроителей, скажем, демократического толка. А между тем труды ориентированных на пролетариат «монистов» свидетельствовали о переводе эстетической категории из области архетипических смутных ожиданий в сферу социальной практики и, следовательно, о превращении мифологемы в миф.

Миф «новый мир» в силу логически легко осознаваемой антиномично-сти, в нем заложенной, включает «старый мир» как свое отрицание. Противостояние, которое обнаруживает уже лексический уровень антиномии новый/старый, определяет и два возможных принципа его разрешения, известных в философском знании — революционного и эволюционного, каждый из которых может быть структурирован в соотнесении с тем типом культуры, на которую он опирается.

Культурные модели универсальны по своей природе, а потому механизм их действия проявляет себя на разных уровнях и в различных процессах, повторяя типологически значимые этапы. В эпохи перемен актуализируются тенденции распада старого, стремление к новизне, практическое моделирование нового, креативные моменты. Оттого в переходные моменты особенно остро ощущается восприятие времени и пространства, их традиционная взаимозависимость. В революционные эпохи пересматриваются базовые отношения мира и человека, частного и общего, духовного и телесного, т. е. всего того, что определяло материальное человеческое существование (в том числе и в культуре) в периоды равновесного существования. В этих условиях неизмеримо возрастает значение слова, языка, который, как заметил Вяч. Иванов в 1918 г., «есть соборная среда, совокупно всеми непрестанно творимая и вместе предваряющая и обусловливающая всякое творческое действие в самой колыбели замысла» {Иванов, 1990, 145).

Вяч. Иванов обратил внимание на созидательное начало языка, слова, как и положено во время смуты, сохраняющего свои креативные возможности вопреки житейской очевидности. Его замечание позволяет нам обратиться к иной стороне литературы пореволюционного времени, чем традиционно отмечаемая в нашем литературоведении.

Новый мир" в поэтических представлениях меняет свою атрибутику ["Новые тучи кровавых знамен — /Там, в отдаленье — проносят" {Белый, 1989,.

81) — «Пусть на земле образа!/Новых построит их голод» (Хлебников, 112)], географию ["Исполинский очерк новых стран" {Блок, II, 255)], космогонию ["И звезда за звездою/понеслась, / Открывая /Вихрям звездным /Новые бездны {Блок, II, 12)], готовя «неслыханные перемены, /Невиданные мятежи» {Блок, II, 278). Этот изменившийся и меняющийся мир не столько новый, сколько еще не бывший. Его предстоит обживать человеку, формируя новое мировосприятие. Призрак «нового мира», возникающий там и тут у поэтов-символистов и их последователей, несет на себе печать духовных поисков: «.Откроешь двери в новый храм,/ Укажешь путь из мрака к свету! {Блок, I,.

82). Однако ожидание «нового храма» не отменяет апокалипсических ожиданий, скорее усиливает мотив испытания: «Встречая новый строй веков,/ Бросает им загадкой хладной/Живых, безумных мертвецов.» {Блок, I, 79).

Обратим внимание, что в поэзии серебряного века речь идет прежде всего о «новом мире», а не о «новом человеке». Человек в апокалипсических ожиданиях эпохи рубежа остается величиной постоянной, хотя и подвергается испытаниям и деформациям.

Базовой составляющей мифа «новый мир» является мифологема «новый человек». Мифологему мы определяем как социально значимую форму, имеющую типологизированное содержание. Она есть одна из множества формальных и культурных структур, входящих в сферу обслуживания определенного мифа. Миф же К. Леви-Стросс определяет как рассказанную историю, цель которой — дать логическую модель для разрешения определенных противоречий {Леви-Стросс К. Структурная антропология. — М., 1985). Отсюда — множественность обслуживающих его структур. Одна из них — мифологема как некое уже неразложимое единство. Мифологема доступна массовому сознанию, которое наделяет её типологизированным (для массы и бесспорным) смыслом. Однако мифологему легко превратить в идеологему, что значительно сокращает поле ее воздействия на человека, подменяющего в свою очередь идеологему нормативом. Это тупиковый вариант развития (мифологема — идеологема), однако именно он оказался неизбежным в социальном бытовании XX века, поскольку мы имели дело с внешним по отношению к человеку целеполаганием. Сужение смыслов мифологемы ведет к сокращению разрешающей возможности мифа, к деформации его связей с историей (вспомним исходное определение Леви-Стросса). Однако целиком эти связи прерванными быть не могут, ибо история и миф взаимопорождае-мы.

История лежит в структуре мифа, но вместе с тем она порождается мифом: разворачивание формальных структур на основе структуры мифа и есть история. Хотя миф и убивает историю, сворачивая ее во вневременную структуру и воспроизводя исходный архетип сакрального времени, он сам является источником образования порождаемых им семиотических структур, производимых по отношению к нему, а их разворачивание есть суть истории" {Игамбердиев, 119).

Взаимосвязь вечности и истории особенно остро ощущали художники революционной поры. А. Блок в 1919 году в современности четко различал два времени, два пространстваодно — историческое, календарное, другоенечислимое, музыкальное" {Блок, IV, 335).

Миф «новый мир» многосоставен, сложно структурирован и как всякий миф предполагает многочисленные прочтения. Поэтическая по сути формула А. Блока оказывается для этого чрезвычайно плодотворной. Во-первых, она делает смыслообразующим понятие времени: «Нам не нужно никакого творческого равновесия сил для того, чтобы жить в днях, месяцах, годах (т.е. во времени историческом. — Т.Н.) — эта ненужность затраты творчества быстро низводит большинство цивилизованных людей на степень обывателей мира. Но нам необходимо равновесие для того, чтобы быть близкими к музыкальной сущности мира — к природе, к стихии» {Блок, IV, 335). И во-вторых, что чрезвычайно важно для понимания смысла тех деформаций и разночтений, с какими придется столкнуться в литературе первой трети XX века, мысль А. Блока делает особенно наглядными условия перехода мифологемы «новый человек» в идеологему и норматив. Напомним, что пребывание во времени историческом не требует от человека никаких усилий, следовательно, все трансформации имеют четко означенный адрес, социально ориентированы и уже по одному этому легко сводимы к единому образцу. Следовательно, «социальная редукция» нового мира не требует перемен в человеческой природе, адресована человеку «типовому», лишенному индивидуальности.

Время «нечислимое», время вечности и мифа, требует возвращения к природе изначальной, человеческой, апеллирует к ее внутренней динамике: «. мировую музыку можно услышать только всем телом и всем духом вместе» {Блок, IV, 335). Прогресс в цивилизационном смысле, какое-либо планирование во времени линейном для Блока невозможны, ибо время «нечислимое» неподвластно историческим преходящим законам, не поддается логическому проектированию: «Цивилизация умирает, зарождается новое движение, растущее из той же музыкальной стихии, и это движение отличается уже новыми чертами, оно не похоже на предыдущее» {Блок, IV, 344).

Вероятно, именно потому, что «музыкальное» время не предполагает внешней новизны, мифологема «новый человек» не структурируется теми, кто видел эту задачу актуальной для «многих веков исторического развития» (В. Соловьев). И напротив, она легко прописывается в революционных теориях, требующих преобразования «старого» качества, т. е. скачка, который марксистская философия определяет как «сложное переплетение двух процессов — исчезновение (уничтожение) старого качества и возникновение нового, а так же существенно нового единства качественных и количественных характеристик изменяющегося объекта» (ФЭС, 488). Таким образом, сам процесс возникновения «нового» человека, с этой точки зрения, есть нечто революционное, рождающееся стремительно и динамично, оттого и в литературе первой трети XX века, сосредоточенной вокруг мифологемы «новый человек», революционные термины борьбы и преодоления преобладают над всеми остальными.

Как известно, ведущими принципами литературы русского реализма XIX века были объективность изображения, социальный детерминизм, учи-тельность — обязательная нацеленность выводов на реализацию основных нравственных понятий. «Художественным детерминизмом XIX века владеет пафос объяснения, и причинная связь — основной принцип соотношения элементов в созидаемых им структурах. познание этой связи есть эстетическое познание», — отмечает Л. Я. Гинзбург (Гинзбург, 105).

Если XIX век был озабочен поиском в конечном счете начал объединяющих, то XX век сосредоточивает свое внимание на принципе противоречия, меняя масштаб изображения. Традиционная для литературы XIX века коллизия описывалась составляющими «человек» и «среда», в литературе первой трети XX века работает связь человек и мир, «новый мир» требует иных масштабов. Мир разрастается до Вселенной, захватывая различные области человеческой деятельности, обнаруживая в них новые связи. Обобщенный масштаб изображения вводит новые интегрирующие единицы в изображении человека: не среду и ее устоявшиеся нормы, но весь мир, в котором могут действовать иные закономерности, не сводимые к конкретике быта. Подчеркнуто разновеликий масштаб изображения открывает не только новые времена и пространства, но и нового человека.

Традиционно советское литературоведение ставило в центр внимания героя, воплощавшего лучшие, с точки зрения общественных потребностей, качества личности. Не случайно «Словарь литературоведческих терминов» (Редакторы-составители Л. И. Тимофеев и C.B. Тураев, М.: Просвещение, 1974. Тираж 300 ООО экз.), давая определение «положительного героя», акцентирует внимание на воспитательной его функции, «духовный строй и общественное поведение к<�ото>рого являются в той или иной мере примером осуществления в конкретной жизненной обстановке того или иного круга эстетических идеалов» (Словарь, 273).

Позднесоветское время, испытывая явственный дефицит идей, отреагировало на политизированность соцреалистических канонов, употребив словосочетание «эстетические идеалы» на месте столь привычного «политические». Введен в статью и термин «идеальный герой», противостоящий «положительному» по принципу его малой жизненности: «.давая идеального героя в готовом. его виде, минуя трудный путь его борьбы с самим собой и окружающими за то, чтобы достичь осуществления идеала, (художник.

Т.Н.) по сути дела ослабляет его воспитательное значение, лишает его исторической определенности, реальной связи с жизнью" (Словарь, 274). Теоретическая невнятность этого утверждения очевидна, но его ценность в ином: оно свидетельствует о том тупике, в котором оказалось советское литературоведение, долгие годы работавшее с футурологическими схемами, избегавшее погружения в конкретный материал, игнорировавшее художественный текст.

Этот кризис идей и позиций помогает объяснить то, что произошло в первые перестроечные годы, не оперируя лишь политическими мотивами. Безусловно, критика и публицистика конца XX века среагировала на тип «советского писателя», функционера позднесоветской эпохи, прошедшего школу административного управления литературой. Однако кризис был более глубоким и системным. Его основы были заложены даже не в советские годы. Мифология советского времени не может быть объяснена «ближними» причинами. В 1980;1990;е годы произошло стремительное заполнение идейного, философского вакуума, искусственно поддерживавшегося десятилетиями. Общественная и научная мысль пережили стремительное расширение аналитического поля. Научная общественность должна была освоить многие идеи предшественников, в новом контексте переосмыслив даже известное. «Антропологический поворот», пережитый всей мировой философией, выразился «в стремлении обратиться к проблеме человека во всей ее многолико-сти. При этом зачастую представители различных направлений мысли — философы, писатели, ученые — сходятся на признании человека уникальным творением Вселенной, принимая это мнение как аксиому» {Гуревич, 1995, 3).

Однако современное состояние общества, уровень научного знания не позволяют безоговорочно согласится с таким мнением. С одной стороны, этому противится человек рубежа ХХ-ХХ1 веков, обремененный сведениями об испытаниях, выпавших на долю завершившегося столетия. С другой, и современная наука дает противоречивые результаты: «Перспективы генетической инженерии, совершенствование средств, ведущих к искусственному производству потомства, изобретение препаратов, изменяющих личность, трансплантация органов, в особенности искусственных, — все это, разумеется, разрушает традиционное представление о биологической природе человека. И вместе с тем, как никогда ранее, показывает чрезвычайную сложность человека, его уникальность как явления природы, хрупкость и т. д.» (.Гуревич, 1993, 6).

В этой формулировке природы человека, противоречивой не только в ее связях с миром, кроется, на наш взгляд, истинная причина гуманитарного кризиса, который пережил XX век в целом. Общественное сознание колебалось от «обольщения» человеком и его возможностями, его «марсианской жаждой творить» (Н. Тихонов) до уверенности в несовершенствах самой природы человеческой. И на рубеже XX и XXI веков опять понадобился разговор о человеке, увиденном в разных литературных контекстах, (см.: М. С. Кургинян. Человек в литературе XX века. — М., 1989; Л. А. Колобаева. Концепция личности в русской литературе рубежа Х1Х-ХХ вв. — М., 1990; Н. В. Драгомирецкая. Автор и герой в русской литературе Х1Х-ХХ вв. — М., 1991; Е. А. Подшивалова. Человек, явленный в слове. — Ижевск, 2002 и др.). При несомненной разнице подходов, своеобразии решений обращение к человеку в литературе отмечено поиском индивидуального. Л. А. Колобаева постулирует эту мысль в качестве исходной: «XX века, век массовых движений, показавший всю мощь и значимость человеческих „множеств“, вместе с тем неожиданно резко усилил возможную влиятельность одного, отдельного человека» (Колобаева, 3).

Соотношение части и целого, осмысленное подобным образом, актуализирует личностный аспект проблемы выбора, позволяя выйти за привычные для отечественной литературы рамки противостояния человека государственной системе. Это первый, достаточно важный срез проблемы, позволяющий посмотреть на связи человека и общества как на проницаемые. Зависимость человека от общества осмысляется в этом контексте как одна из форм несвободы. «Сегодня гораздо громче, чем вчера, требуют конформизма, — свидетельствовал в середине XX столетия английский политолог, публицист И. Берлин, не принимавший любые формы гнета на человека, — преданность режиму испытывают куда придирчивеескептики, либералы, люди, склонные к частной жизни и следованию собственным нормам поведения, если они из осторожности не примкнут к какому-нибудь организованному движению, становятся предметом страха, осмеяния, преследования со всех сторон. <. .> В сегодняшнем мире человеку легче простят глупость и злобу, чем отсутствие политического, экономического или интеллектуального статуса» {Берлин, 130).

По сути дела И. Берлин описывает ситуацию превращения человека частного в политического. Феномен господства массового Ортега-и-Гассет, его современник, определил как «восстание масс» — «полный захват массами общественной власти», имея в виду, как И. Берлин, не государственную власть, но прежде того «интеллектуальный, нравственный, экономический, духовный диктат», определяющий «правила и условности» современного цивилизованного человека (Ортега-и-Гассет, 43). В таком контексте есть соблазн трактовать массовое как одну из форм личностного проявления, когда отдельный человек принимает закон толпы за разрешение проблемы. Не забудем, что в советские годы и теоретиками социалистического реализма выдвигалась мысль о человеке политическом как главном субъекте XX столетия, но оценивалась иначе. Индивидуальное, с их точки зрения, должно было отступить перед общим, трактуемом как веление Истории. Именно эта ситуация была широко использована и истолкована советским литературоведением, так «как соотнесение человека с миром и другими людьми, включение его в орбиту общей ситуации и общих интересов предполагает постановку вопроса о коллективе личностей» {Гей, 213).

Как видим, «массовая» формула легко заменена на «коллективную», иной словесный ряд представляет позицию советского писателя в корне отличающейся от западноевропейской. «Авторская позиция в художественном мире, воссоздаваемом писателем, оказывается проекцией его жизненных позиций в большом мире, проекцией, закрепленной в художественной форме, в стиле произведения» {Гей, 241. Курсив наш. — Т.Н.).

Перед нами случай, сходный с определением «положительного героя»: теоретическая некорректность мысли камуфлируется стилистическим речитативом, суть которого в утверждении господства реальности, лишь «воссоздаваемой писателем». Онтологически и мировоззренчески значимое понятие «художественный мир» редуцируется до «жизненной позиции». В данном случае речь идет о привычном соблюдении «законов игры», принятом в советской литературоведении в те годы, когда его системный кризис, о чем уже шла речь выше, стал совершенно очевидным, тем более, что цитированная нами статья Н. К. Гея «Мир, человек и позиция писателя» — убедительная, профессиональная работа во всем, что не касается итоговых идеологических обобщений и выводов. Мы обратились к ней для того, чтобы показать не только выработанность принципов советского литературоведения, но и то обстоятельство, что даже в условиях идеологического диктата происходили существенные и сущностные подвижки, побуждавшие к решению проблем, встающих перед наукой и искусством. Сегодня это блок проблем, разрабатывающих дискурсивные отношения автор — герой (произведение) — читатель. Совершенно не случайно исследования на эту тему появились в первые перестроечные годы.

Современная наука по разному подходит к их рассмотрению. Это проблема автора и ее современная оценка, рассмотренная в полемике/диалоге с М. М. Бахтиным (см.: Н. Т. Рымарь, В. П. Скобелев. Теория автора и проблема художественной деятельности. — Воронеж, 1994), «авторское поведение» (см.: A.A. Фаустов. Авторское поведение Пушкина. — Воронеж, 2000), «авторское сомнение» как форма реакции художника на массовые решения времени (См.: Н. В. Корниенко. Основной текст Платонова 30-х годов и авторское сомнение в тексте (От «Котлована» к «Счастливой Москве») // Современная текстология: теория и практика. — М., 1997) и др.

При очевидном несовпадении подходов эти исследования позволяют обнаружить важное направление современной научной мысли, суть которой в утверждении тотальной природы эстетического. Автор осмысляется «не только как сознание, но и деятельность, а произведение — как событие этой деятельности, в которой участвует не только личная воля автора <.> Важнейшей составляющей этой творческой воли являются ценностные ориентации и представления, принадлежащие системе культуры и художественного языка» (Рымарь, Скобелев, 145−146).

Третий важный слой литературоведческих исследований, преодолевающий системный кризис науки, связан с изучением художественных языков переходной эпохи. Начало таких разработок опять-таки в 1970;х годах, в зарождавшемся интересе к культуре переходных эпох, к типологии их развития. Это работы Д. С. Лихачева не только о древнерусской литературе, но и прямые выходы к новым временам (см.: Лихачев Д. С. Пути к новой русской литературе // В. Д. Лихачева, Д. С. Лихачев. Художественное наследие древней Руси и современность. — Л., 1971), исследования Ю. М. Лотмана, Б. А. Успенского, всей тартуской школы, много сделавшей для возвращения в научные разработки искусства серебряного века как эстетического феномена. И что очень важно, при этом складывался теоретический аппарат, расширялись исследовательские возможности литературоведения за счет привлечения смежных областей. Так, Ю. М. Лотман, говоря о литературной и общественной ситуации конца XVIII века, отметит: «Унижение русской церкви петровской государственностью косвенно способствовало росту культурной ценности поэтического искусства. При этом на поэзию переносились традиционные религиозные представления. <. .> в России переложения псалмов хотя и восходит своими корнями к XVII веку (С. Полоцкий), именно в XVIII веке становится жанром, вытесняющим гражданскую оду и формирующим в своих недрах гражданскую поэзию» {Лотман, 1994, 367−368).

Как видим, побудительный мотив («унижение русской церкви») и эстетический результат («гражданская» ода) далеко отстоят друг от друга лишь при разделении различных сторон человеческой деятельности непроходимой стеной. В переходные эпохи реальная жизнь и области культуры легко обнаруживают сходные механизмы. Например, С. Г. Бочаров, предваряя публикацию книги К. Леонтьева «Анализ, стиль и веяние. О романах гр. Л. Н. Толстого. Критический этюд», заметит, что К. Леонтьев, рано почувствовавший крушение основ", «разбегание материи», стремился найти этому противодействие в общих законах бытия. По наблюдениям С. Г. Бочарова, он «универсально относился как к биологическим, историческим, политическим и культурным организмам, так и к художественной форме в искусстве» {Бочаров, 1988, 196−197).

Нас интересует раннесоветская литература, находящаяся на разломе времен, идеологий, культурных парадигм. В свете обозначенных нами литературоведческих тенденций мы рассматриваем русскую литературу первой трети XX века как переходный процесс, в котором начинали работать одни тенденции и механизмы развития, отодвигая, трансформируя другие.

Литература

впадала в эстетическое беспамятство, она меняла свой внешний облик, выдвигая на поверхность то, что представлялось важным и значительным, храня в своих донных основаниях разные решения. Поэтому рубеж веков обозначается не только сменой исторических дат. Его характерологические черты определяют те процессы, которые не только лежат на поверхности, но и происходят в сознании человека, общества, культуры. Определения современников представляют безусловную ценность, но не могут характеризовать всей картины в целом. Помимо естественной причины («Лицом к лицу лица не увидать») на них оказывают влияние симпатии, антипатии, привходящие факторы. Вот почему современники в состоянии описать процесс, но не могут написать историю литературы. Они строятся на разных основаниях, и у них разные приоритеты.

Актуальность исследования определена необходимостью формирования современных представлений о литературном процессе XX века, начиная с его истоков, потребностью нового, более адекватного освоения эстетических, общественных, социально-психологических, культурологических идей и принципов, какие легли в основу отечественной литературы советского периода.

Предмет и задачи исследования. Основу работы составили произведения, включенные в живой литературный процесс, отразившие смену этических и эстетических представлений на переходе от XIX к XX веку. Они выполнили роль аккумуляторов наиболее популярных идей и мотивов, зафиксировали различные варианты общественной реакции на то или иное жизненное явление, поэтому, несмотря на хорошо осознаваемые различия, мы считаем возможным рассмотрение в одном ряду произведений И. Бунина и М. Горького, Б. Пильняка и В. Маяковского, А. Платонова и М. Шолохова. Художественный текст есть закономерное порождение времени, совмещающее разные его тенденции. В связи с этим для нас оказываются важными дискурсивные отношения как внутри художественного произведения, так и между эпохой, писателем и читателем.

Новизна исследования состоит в трактовке литературы революционного времени как естественного эволюционного процесса, в котором традиционная смена «старого» «новым» лишь в контексте общественных ожиданий обретала оценочный смысл. Для одних это была литература уходящего времени, конца эпохи, для других — начало «нового мира», с наступлением которого разрешались прежде непримиримые противоречия.

Говоря о «новом мире» как формуле будущего, мы отмечаем ее неизбежную интуитивность, несмотря на научные формы, придаваемые ей теоретиками. Как в любой утопии, в «новом мире» «интуиция, темная телесно-душевная нащупь» (М. Бахтин), идущая от природы мифа, от ожидания «земного рая», причудливо переплеталась с реальной историей, с ее социалистическими лозунгами. В силу исходной двойственности миф о «новом мире» возник на пересечении «самого крайнего материализма и вместе с тем самых крайних идеальных порывов духа», «многозначительную» борьбу которых фиксировал в конце XIX столетия Д. Мережковский. Антиномичность общественных ожиданий определила и трактовку гипотетического «нового человека», который не мог быть трактован литературой ни как традиционный герой, индивидуальный характер, ни как социальный тип. Для художественного сознания начала XX века он стал формой, готовой вместить сколь угодно идеализированное содержание.

Основная цель исследования определена сформулированными выше подходами. В русской литературе первой трети XX века мы рассматриваем смену представлений о мире и человеке, поиск новых художественных решений. Формула «новый человек» используется нами для обозначения футуро-логических устремлений литературы. Смыслопорождающая модель «нового мира» объединила то, что всегда существовало поляризованным — «книжное» сознание интеллигенции и «стихийную» массовую жизнь. Временем, когда иллюзия реализации самых смелых общественных и эстетических проектов была наиболее полной, стали первые послереволюционные годы. Они же были временем прощания с наиболее масштабными общественными заблуждениями. Поэтому взгляд из 1920;х годов на время предреволюционных ожиданий и на годы послереволюционных разочарований позволяет увидеть смену представлений о «новом мире» и «новом человеке» в динамике.

Именно в эти годы мифологизированные трактовки народа утратили силу, заставив обратиться к массовым формулам. «Закон масс», исповедуемый литературой пореволюционных лет, нес в себе основу противоречивых оценок и добровольных фальсификаций. С одной стороны, он утверждал мысль о самоорганизующемся единстве, с другой — неосознанные цели движения нередко вели к деструкции, разрушающей и массу, и «нового человека». «Новый человек» должен был перестраивать мир по законам революционной логики, подчиняя личное общему. Массовое же сознание видело в «новом мире» реализацию своих утопических ожиданий «рая на земле», где для всех есть «молоко, мясо и мед» (А. Малышкин). Архетип «земного рая», «эдемского сада» не подлежал соотнесению с реальностью, не предполагал никаких личностных усилий, да и «нового человека» тоже. Поэтому мифологема «новый человек» открывала перспективы лишь для «книжного» сознания, никак в этом отношении не корреспондировавшего с массовым. Футурологи-ческие устремления, объединявшие русское общество перед революцией, в своей глубине были едва ли не взаимоисключающими: «книжное» решение предполагало отказ от личного, массовое сознание тяготело к их расподоблению. Примирение столь разнородных интенций было невозможным, а потому в литературу первой трети XX века властно вошли идеология и политика, на десятилетия определив ее развитие.

Методологические подходы определены теми задачами, которые мы перед собой ставили. Художественный текст мы рассматриваем в свете философской концепции диалога М. М. Бахтина, высказанной еще в 1920;е годы и лежащей в основе современного понимания литературного процесса как саморазвивающегося единства. Это определило системный подход к тексту, сочетающий типологические, историко-литературные, культурологические методы анализа. В истолковании отдельного художественного явления нами использованы современные интерпретационные стратегии, сложившиеся при рассмотрении дискурсивных взаимоотношений произведения, автора и читателя.

Общефилологическая основа исследования традиционна. Это труды по общей поэтике (М.М. Бахтин, Ю. Н. Тынянов, В. М. Жирмунский, Б. М. Эйхенбаум, Б. О. Корман и др.), исследования по жанрово-стилевому многообразию русской литературы XX века (Г.А. Белая, J1.A. Долгополов, Н. В. Корниенко, H.A. Грознова, В. А. Келдыш, Н. М. Лейдерман, В. П. Скобелев, Н. В. Драгомирецкая, J1.A. Колобаева, Е. А. Подшивалова и мн. др.). Концептуально значимыми для нас стали работы Ю. М. Лотмана, Б. А Успенского, Д. С. Лихачева, A.M. Панченко и др., рассматривающие ситуации смены культурных эпох. Мы учитывали и идущий в современной науке процесс корректировки гуманитарного знания данными естественных наук (см. работы Г. И. Рузавина, Д. М. Панина, А. У. Игамбердиева и др.).

Апробация работы. Содержание диссертации изложено в монографии, ряде статей, опубликованных в научной печати, общим объемом свыше 35 п.л., неоднократно представлялось на международных, общероссийских межвузовских конференциях в Москве, С.-Петербурге, Париже, Вологде,.

Куйбышеве, Воронеже, Орле и др. Ее фрагменты опубликованы в учебном пособии «Русская литература XX века», рекомендованном Министерством образования Российской Федерации для студентов высших учебных заведений, обучающихся по направлению и специальности «Филология» (Воронеж: Изд-во ВГУ, 1999) и успешно используемом в целом ряде вузов страны, отмеченном научной общественностью, зарубежными славистами (см.: W. Kasack. Die Welt der Slaven. XLVII, 2002, 385−398).

На защиту выносятся следующие положения:

1. Русскую литературу первой трети XX века мы рассматриваем как целостный этап, суть которого состояла в преодолении кризиса идей народо-центризма, оставшегося в наследство от века XIX. Отказ от идеализации народа и априорных деклараций его нравственно-созидательных возможностей потребовал от литературы нового художественного языка.

2. Однако место мифологизированного народа в литературе начала 1920;х годов заняла не менее мифологизированная «масса» как обозначение жизнеспособного человеческого единства. За модернистскими формами повествования скрывались привычные ментальные механизмы господства общего над личным.

3. Литературный процесс первой трети XX века определяла борьба двух прямо противоположных представлений о человеке. Концепция человека социального строилась на мысли об управляемой, рациональной человеческой природе. Ей оппонировало мнение о противоречивости, непредсказуемости и антиномичности личности. Это было не только противостояние идеологий, но и художественных миров.

4. Представление о «новом человеке» и задача его изображения в литературе начала XX века возникли как возможное развитие тех позиций, в соответствии с которыми человек считался венцом творения. «Новый» человек обретал оценочный смысл и в качестве идеала противостоял не только человеку стихийному, но и самой жизни, ее естественному обновлению.

5. В послереволюционные годы в старой формуле актуализировалось волевое, нормативное начало. «Новый человек» обрел отчетливую функцию лидера, противостоящего массе по праву вождя. Мифологема начала XX века трансформировалась в идеологему, не утратив своей утопической природы. Креативные законы художественного мира пришли в противоречие с нормативной эстетикой, определив крах одного их утопических проектов человечества.

6. Во второй половине 1920;х годов в русской литературе начинается официально не санкционированное возвращение к идеям литературы «антропологического ренессанса», утверждавшим мысль о жизни как о самоорганизующем единстве. Начало этого процесса мы видим и в осмыслении естественно-трагической природы революции, и в постижении динамической противоречивости человека. Регулирующий опыт народной жизни (М. Шолохов), «сокровенный человек» (А. Платонов) стали той опорой, на которой предстояло выживать русской литературе советского времени.

1. Аверинцев С. С. Судьба и весть Осипа Мандельштама / С. С. Аверинцев // Мандельштам О. Э. Соч.: В 2 т./ О. Мандельштам. — М.: Худ.

литература

1990.-Т. 1.-С. 5−64.

2. Аверинцев С. С. «Аналитическая психология» К.-Г. Юнга и законы творческой фантазии / С. С. Аверинцев // О современной буржуазной эстетике: Сб. статей. М.: Искусство, 1972. — Вып. 3. — С. 110−155.

3. Агранович З. С. Тип художественного сознания и мировоззренческий потенциал мифа / З. С. Агранович, И. В. Саморукова // Проблемы художественного языка: Сб. тр. Самарской гуманитарной академии.- Самара: Изд-во СаГА, 1996. Вып. 2. — С. 25−56.

4. Азизян И. А. Диалог искусств Серебряного века / И. А. Азизян. М.: Прогресс-Традиция, 2001. — 400 с.

5. Анненский И. Ф. Книга отражений / И. Ф. Анненский. М.: Наука, 1979. 680 с.

6. Аннинский JI.A. Откровение и сокровение / Л. А. Аннинский // Лит. обозрение. 1989. — № 9. — С. 3−21.

7. Антология акмеизма: Стихи. Манифесты. Статьи. Заметки. Мемуары / Вст. ст., сост. и примеч. Т. А. Бек. М.: Моск. рабочий, 1997. — 367 с.

8. Апанович Ф. Образы России и Европы в прозе и дневниках М. Пришвина / Ф. Апанович. Katowice, 2002. — 172 с.

9. Аросев А. Я. Белая лестница: Роман, повести, рассказы / А. Я. Аросев.- М: Современник, 1989. 560 с.

10. Архив русской революции / Сост. И. В. Гессен. М.: Современник, 1994. — Т. 1,2.

11. Ауэрбах Э. Мимесис: Изображение действительности в западноевропейской литературе / Э. Ауэрбах. М.: Прогресс, 1979. — 556 с.

12. Бабель И. Э. Избранное. Вст. ст. Л. Поляк, коммент. Е. Краснощековой / И. Э. Бабель. М.: Худ. лит., 1968. — 496 с.

13. Бабичева Ю. В. Эволюция жанров русской драмы XIX начала XX вв. / Ю. В. Бабичева. — Вологда: Вологод. пед. ин-т, 1982. — 127 с.

14. Байрад Д. Большевистский проект как план и как социальная практика /Пер. с нем. К. Левинсона /Д. Байрад //Ad Imperio. 2002. — № 3. -С. 353−384.

15. Бак Д. П. История и теория литературного самоосознания: Творческая рефлексия в литературном произведении: Уч. пособие по с/к. / Д. П. Бак. Кемерово: Кемеров. гос. ун-т, 1992. — 81 с.

16. Баран X. Поэтика русской литературы начала XX века / X. Баран. М.: Изд. группа «Прогресс"-"Универс», 1993. — 368 с.

17. Баранов В. И. Огонь и пепел костра. М. Горький: Творческие искания и судьба / В. И. Баранов. Горький: Волго-Вятск. кн. изд-во, 1990. 365 с.

18. Баранов В. И. Горький без грима: Тайна смерти / В. И. Баранов. М.: Аграф, 1996. — 397 с.

19. Барковская И. В. Поэтика символистского романа / Н. В. Барковская.- Екатеринбург: Изд-во Ур. гос. пед. ун-та, 1996. 288 с.

20. Баршт К. А. Поэтика прозы Андрея Платонова / К. А. Баршт. СПб.: Филол. ф-т СПбГУ, 2000. — 320 с.

21. Бакунин М. А. Международное тайное общество освобождения человечества / М. А. Бакунин // Встань, человек! / Сост., подгот. текстов, вступит, ст., примеч. А. И. Володина, Б. М. Шахматова. М.: Сов. Россия, 1986.-С. 237−255.

22. Баландин Р. К. Вернадский: жизнь, мысль, бессмертие. (К 125-летию со дня рождения) / Р. К. Баландин. М.: Знание, 1988. — 208 с.

23. Бахтин М. М. Слово в поэзии и прозе / М. М. Бахтин // Вопросы литературы. 1972. — № 6. — С. 73−84.

24. Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики / М. М. Бахтин. М.: Худ. лит., 1975.-502 с.

25. Бахтин М. М. Проблема текста: Опыт философского анализа / М. М. Бахтин // Вопросы литературы. 1976. — № 10. — С. 122−151.

26. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества / М. М. Бахтин. М.: Искусство, 1979. — 424 с.

27. Белая Г. А. Путь к познанию революции: (Новые отношения между искусством и действительностью в пореволюционной литературе) / Г. А. Белая // Социалистический реализм и художественное развитие человечества. М.: Наука, 1966. — С. 201−233.

28. Белая Г. А. Закономерности стилевого развития советской прозы / Г. А. Белая. М.: Наука, 1977. — 256 с.

29. Белая Г. А. Дон-Кихоты 20-х годов: «Перевал» и судьба идей / Г. А. Белая. М.: Сов. писатель, 1989. — 398 с.

30. Белый А. На рубеже двух столетий: Воспоминания. В 3-х кн. /А. Белый. М.: Худ.

литература

1989. — Кн. 1. — 534 с.

31. Белый А. Начало века: Воспоминания / А. Белый. М.: Худ.

литература

1990.-686 с.

32. Белый А. Между двух революций: Воспоминания /А. Белый. М.: Худ.

литература

1990. — 669 с.

33. Белый А. Символизм как миропонимание / А. Белый // Сост., вступ. ст. и примеч. JI.A. Сугай. М.: Республика, 1994. — 534 с.

34. Белянин В. П. Основы психолингвистической диагностики: Модели мира в литературе / В. П. Белянин // Российская Акад. наук. Ин-т языкознания. М.: Тривола, 2000. — 247 с.

35. Бердяев H.A. Истоки и смысл русского коммунизма Репринт. / H.A. Бердяев. М.: Наука, 1990. — 224 с.

36. Бердяев H.A. Самопознание: (Опыт философской автобиографии) / H.A. Бердяев. М.: Книга, 1991.

37. Бердяев H.A. Философия творчества, культуры и искусства. В 2-х тт. / H.A. Бердяев. М.: Искусство, 1994.

38. Берлин И. Четыре эссе о свободе / И. Берлин. London: Overseas Publications Interchange Ltd, 1992. — 396 с.

39. Богатырев A.A. Элементы неявного смыслообразования в художественном тексте / A.A. Богатырев. Тверь: ТГУ, 1998. — 100 с.

40. Богданов А. Вопросы социализма: Работы разных лет / А. Богданов.- М.: Политиздат, 1990. 479 с.

41. Богданов А. Искусство и рабочий класс / А. Богданов. М.: Пролетарская культура, 1918. — 80 с.

42. Борисова JI.M. Художественная специфика русской драмы конца XIXначала XX вв. / Л. М. Борисова. Киев: УМКВО, 1988. — 66 с.

43. Бочаров С. Г. Эстетический трактат Константина Леонтьева / С. Г. Бочаров // Вопросы литературы. 1988. — № 12. — С. 188−200.

44. Бочаров С. Г. Сюжеты русской литературы / С. Г. Бочаров. М: Языки русской культуры, 1999. — 626 с.

45. Бугров Б. С. Русская драматургия конца XIX начала XX вв. / Б. С. Бугров. — М.: МГУ, 1979. — 96 с.

46. Бузник В. В. Русская советская проза 20-х годов / В. В. Бузник. Л.: Наука, 1975. — 229 с.

47. Блок A.A. Собр. соч.: В 6 т. / A.A. Блок. Л.: Худ.

литература

19 801 983.

48. Боцяновский В. Ф. Максим Горький: Критико-биографический этюд / В. Ф. Боцяновский. Пб., 1903. — 136 с.

49. Брик О. Разгром Фадеева / О. Брик // Литература факта: Первый сборник материалов работников ЛЕФа Репринт. М.: Захаров, 2000. — С. 91−96.

50. Бритиков А. Становление психологизма в «деревенской» прозе (20-еначало 30-х гг.)/А. Бритиков // Бритиков А., Шаталин М. Проблемы психологизма в советской литературе. М.: Наука, 1970. — С. 102−149.

51. Бубер М. Проблема человека / М. Бубер. М.: Всероссийский межведомственный центр наук о человеке при Президиуме РАН, 1992. 148 с.

52. Бунин И. А. Собр. соч.: В 9 т. / И. А. Бунин. М.: Худ.

литература

19 651 967.

53. Бунин И. А. Лишь слову жизнь дана / Сост., вступ. ст., примеч. и имен, указ. О. Н. Михайлова // Бунин И. А. М.: Сов. Россия, 1990. — 368 с.

54. Бунин И. А. Собр. соч.: В 8 т./И.А. Бунин. М.: Моск. рабочий, 1994. -Т.3. 560 с.

55. Васильев В. В. Андрей Платонов: Очерки жизни и творчества / В. Васильев. М.: Современник, 1982. — 230 с.

56. Вайман С. Т. Непрерывность дискретность — праобраз / С. Т. Вайман // Вайман С. Т. Неевклидова поэтика: Работы разных лет. — М.: Наука, 2001.-С. 43−78.

57. Вейман Р. История литературы и мифология: Очерки по методологии и истории литературы. Пер. с нем. / Р. Вейман. М.: Прогресс, 1975. 344 с.

58. Вениамин (Исупов). Пессимистическая литература Максима Горького /Исупов. -СПб., 1907.

59. Веселый А. Россия, кровью умытая. Гуляй Волга /А. Веселый. М.: Худ.

литература

1970. — 704 с.

60. Вересаев В. В. Собр. соч.: В 4 т. / В. Вересаев. М.: Худ.

литература

1990.

61. Вехи: Сб. статей о русской интеллигенции Репринтное воспроизведение издания 1909 г. М.: Изд. фирма межд. ассоц. деят. культуры «Новое время», 1990. — 212 с.

62. Вечное солнце: Русская социальная утопия и научная фантастика: (Вторая половина XIX начало XX века). — М.: Молодая гвардия, 1979. -431 с.

63. Винокур Г. О. О языке художественной литературы / Г. О. Винокур. М.: Высшая школа, 1991. — 447 с.

64. Виноградов В. В. О языке художественной прозы: Избранные труды / В. В. Виноградов. М.: Наука, 1980. — 360 с.

65. Воровский В. В. Эстетика.

Литература

Искусство / В. Воровский. М.: Искусство, 1975. — 544 с.

66. Воронский А. К. Из переписки с советскими писателями / А.К. Ворон-ский // Из истории советской литературы 1920;х 1930;х годов: Новые материалы и исследования. — М.: Наука, 1983 Лит. наследство. Т. 93.-С. 531−617.

67. Воронский А. К. Литературно-критические статьи / А. К. Воронский. -М.: Худ.

литература

1963. 423 с.

68. Воронский А. К. Искусство видеть мир / А. К. Воронский. М.: Сов. писатель, 1987. — 700 с.

69. Временник Отдела словесных искусств. Л.: Academia, 1928. — 155 с.

70. Гайденко П. П. Философия культуры Романо Гвардини / П.П. Гайден-ко // Вопросы философии. 1990. — № 4. — С. 121−126.

71. Галъцева Р. А. Западноевропейская культурфилософия между мифом и игрой / Р. А. Гальцева // Самосознание европейской культуры XX века: Мыслители и писатели Запада о месте культуры в современном обществе. М.: Политиздат, 1991. — С. 8−22.

72. Гальцева Р. Реальное дело художника: («Положительная эстетика» Владимира Соловьева и взгляд на литературное творчество) / Р. Гальцева // Соловьев B.C. Философия искусства и литературная критика. -М.: Искусство, 1991. С. 8−29.

73. Гачев Г. Д. Содержательность художественных форм: Эпос. Лирика. Театр / Г. Д. Гачев. М.: Просвещение, 1968. — 302 с.

74. Гачев Г. Д. Жизнь художественного сознания: Очерки по истории образа / Г. Д. Гачев. М.: Искусство, 1972. — Ч. 1. — 200 с.

75. Гвардини Р. Конец нового времени / Р. Гвардини // Феномен человека: Антология / Сост., вступ. ст. П. С. Гуревича. М.: Высшая школа, 1993. — С. 240−296.

76. Гегель Г. Лекции по эстетике/Г. Гегель // Соч.: В 14 т. М.: Соцэкгиз, 1959. — Т. 14.

77. Геллер М. Я. Андрей Платонов в поисках счастья / М. Я. Геллер. М.: МИК, 2000. — 428 с.

78. Геллер М. Я. Утопия у власти / М. Геллер, А. Некрич. М.: МИК, 2000. 855 с.

79. Гиршман М. М. Ритм художественной прозы / М. М. Гиршман. М.: Сов. писатель, 1982. — 368 с.

80. Герасимов И. Перед приходом тьмы: (Пере)ковка нового советского человека в 1920;х годах: Свидетельства участников / И. Герасимов // Ab Imperio. 2002. — № 3. — С. 297−320.

81. Гинзбург Л. Я. О литературном герое / Л. Я. Гинзбург. Л.: Сов. писатель, 1979. -222 с.

82. Гинзбург Л. Я.

Литература

в поисках реальности: Статьи, эссе, заметки /Л.Я. Гинзбург. Л.: Сов. писатель, 1987. — 397 с.

83. Гоголь Н. В. Собр. соч.: В 7 т. / Н. В. Гоголь. М.: Худ. лит., 1966. Т. 2. 380 с.

84. Голубков М. М. Утраченные альтернативы: Формирование монистической концепции советской литературы 20-х 30-х годов / М. М. Голубков. — М.: Наследие, 1992. — 202 с.

85. Горелов А. Гроза над соловьиным садом: Александр Блок / А. Горелов.- Л.: Сов. писатель, 1973. 608 с.

86. Горький М. История русской литературы / М. Горький. М.: ГИХЛ, 1939. — 340 с.

87. Горький М. Собр. соч.: В 30 т. М.: Худ.

литература

1953. — Т. 24, 25.

88. Горький М. Полн. собр. соч. худ. произведений в 25-ти томах. М.: Наука, 1968;1976.

89. М. Горький. Неизданная переписка / М. Горький. М.: Наука, 1963 Лит. наследство. Т. 70.

90. М. Горький и Леонид Андреев. М.: Наука, 1965 Лит. наследство. Т.72.

91. Григорьев Р.Крахмалъников. М. Горький / Р. Григорьев. М.: ГИЗ, 1925. — 148 с.

92. Грознова H.A. Ранняя советская проза. 1917;1925 / H.A. Грознова. Л.: Наука, 1976.

93. Гройс Б. Утопия и обмен / Б. Гройс. М.: Знак, 1993. — 373 с.

94. Гроссман-Рощин И. С. Искусство изменять мир/ И.С. Гроссман-Рощин.- М.: Федерация, 1930.-352 с.

95. Гура В. В. Роман и революция: Пути советского романа. 1917;1929 / В. В. Гура. М.: Сов. писатель, 1973. — 400 с.

96. Гура В. В. Как создавался «Тихий Дон»: Творческая история романа М. Шолохова/В.В. Гура. М.: Сов. писатель, 1980. — 440 с.

97. Гуревич А. Я. Средневековый мир: Культура безмолвствующего большинства/А.Я. Гуревич. М.: Искусство, 1990. — 395 с.

98. Гуревич П. С. Антропологический ренессанс / П. С. Гуревич // Феномен человека: Антология. М.: Высшая школа, 1993. — С. 3−23.

99. Давыдов Ю. Н. Этика любви и метафизика своеволия: Проблемы нравственной философии / Ю. Н. Давыдов. М.: Молодая гвардия, 1982. 287 с.

100. Дарвин М. Н. Русский лирический цикл: Проблемы истории и теории /М.Н. Дарвин. Красноярск: Изд-во Краснояр. ун-та, 1988. — 137 с.

101. Динамика культуры и художественного сознания (философия, музыковедение, литературоведение): Сб. ст./ Ред. В. П. Скобелев. Самара, 2001. 134 с.

102. Днепров В Д. Проблемы реализма/В. Д. Днепров. Л.: Сов. писатель, 1960.-353 с.

103. Добренко Евг. Формовка советского читателя: Социальные и исторические предпосылки рецепции советской литературы / Евг. Добренко. СПб.: Академический проект, 1997. — 321 с.

104. Доброхотов А. Миф как имя / А. Доброхотов // Логос. 1996. — № 7. -С. 47−61.

105. Дорохин О. Н. Серебряный век как историко-культурная и историографическая проблема: Автореф. дисс. .канд. ист. наук/О.Н. Дорохин. Томск, 1999. — 19 с.

106. Долгополое Л. На рубеже веков: О русской литературе конца XIXначала XX в. / Л. Долгополов. Л.: Сов. писатель, 1977. — 368 с.

107. Долгополов Л. Андрей Белый и его роман «Петербург» / Л. Долгополов. Л.: Сов. писатель, 1988. — 413 с.

108. Драгомирецкая Н. В. Стилевые искания в ранней советской прозе / Н. В. Драгомирецкая // Теория литературы: Основные проблемы в историческом освещении. Стиль. Произведение. Литературное развитие. М.: Наука, 1965.

109. Драгомирецкая Н. В. Образ революционной массы и новые формы психологического анализа / Н. В. Драгомирецкая // Социалистический реализм и художественное развитие человечества. М.: Наука, 1966.-С. 234−269.

110. Евзлин М. Космогония и ритуал / М. Евзлин. М.: Радикс, 1993. — 337с.

111. Есаулов И. А. Категория соборности в русской литературе / H.A. Есаулов. Петрозаводск: Изд-во Петрозаводского ун-та, 1995. — 287 с.

112. Зазубрин В. Общежитие / В. Зазубрин. Новосибирск: Кн. изд-во, 1990.-414 с.

113. Жирмунский В. М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. /В.М. Жирмунский. Л.: Наука, 1977. — 407 с.

114. Жолковский А. К. Бабель/ВаЬе1 / А. К. Жолковский, М. Б. Ямпольский. М.: Carte Blanche, 1994. — 446 с.

115. Жолковский А. К. Блуждающие сны и др. работы / А. К. Жолковский. -М.: Наука, 1994. -428 с.

116. Заманская В. В. Русская литература первой трети XX века: Проблемы экзистенционального сознания: Монография / В. В. Заманская. -Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-таМагнитогорск, 1996. 409 с.

117. Замятин Е. Мы: Роман, повести, рассказы, сказки / Е. Замятин. М.: Современник, 1989. — 560 с.

118. Запись лекций М. М. Бахтина об А. Белом и Ф. Сологубе / Studia Slavica. 1983. Т. XXIX.

119. Затонский Д. Искусство романа и XX век / Д. Затонский. М.: Худ.

литература

1973. — 535 с.

120. Зверев А. XX век как литературная эпоха /А. Зверев // Вопросы литературы. 1992. — № 2. — С. 45−62.

121. Иванов Вс. Собр. соч.: В 8 т. / Вс. Иванов. М.: Худ.

литература

1973.-Т.1.-624 с.

122. Иванов Вяч. Наш язык / Вяч. Иванов // Из глубины: Сб. ст. о русской революции. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1990. — С. 145−150.

123. Иванов Вяч. Дионис и прадионисийство / Вяч. Иванов. СПб.: Але-тейя, 2000. — 341 с.

124. Игамбердиев А. Логика организации живых систем /А. Игамбердиев.- Воронеж: Изд-во ВГУ, 1995. 152 с.

125. Изображение человека: Советская литература и мировой литературный процесс. М.: Наука, 1972. — 460 с.

126. Из истории советской литературы 1920;1930;х гг.: Новые материалы и исследования. М.: Наука, 1983 Лит. наследство. Т. 93. — 760 с.

127. Из творческого наследия советских писателей. М.: Наука, 1965.Лит. наследство. Т. 74. 744 с.

128. Ильев СЛ. Русский символистский роман: аспекты поэтики / С. П. Ильев. Киев: Лыбидь, 1991. — 172 с.

129. Иностранная критика о Горьком: Сб. статей. М., 1904. — 324 с.

130. История русской советской литературы: В 4 т. М.: Наука, 19 671 971.

131. История советской литературы: Новый взгляд: В 2 ч. М.: Наука, 1990.-244 с.

132. История русской литературы: XX век: Серебряный век. М.: Изд-во Прогресс-Литера, 1995. — 704 с.

133. История русской литературы XX века (20−90-е годы): Основные имена / Отв. ред. С. И. Кормилов. М.: Изд-во МГУ, 1998. — 480 с.

134. Исупов К. Слово как поступок: (О философском учении A.A. Майе-ра) / К. Исупов // Вопросы литературы. 1992. — № 7. — С. 4−15.

135. Каган М. С. Морфология искусства: Историко-теоретическое исследование внутреннего строения мира искусств. Ч. 1−3. / М. С. Каган.- Л.: Искусство, 1972. 440 с.

136. Каган М. С. Пространство и время в искусстве как проблема эстетической науки / М. С. Каган // Ритм, пространство и время в литературе и искусстве: Сб. ст. JL: Наука, 1974. — С. 36−38.

137. Кайда Л. Г. Композиционный анализ художественного текста: Теория. Методология. Алгоритмы обратной связи / Л. Г. Кайда. М.: Флинта, 2000. — 147 с.

138. Кандинский В. В. О духовном в искусстве / В. Кандинский. М.: Архимед, 1992. -107 с.

139. Кандинский В. Куда идет искусство / В. Кандинский // Наше наследие. 1996. -№ 37.-С. 80−96.

140. Карасев Л. Знаки покинутого детства: (Анализ «постоянного» у Платонова) / Л. Карасев // Андрей Платонов: Мир творчества. М.: Современный писатель, 1994. — С. 105−121.

141. Карасев Л. Онтологический взгляд на русскую литературу / Л. Кара-сев. М.: РГГУ, 1995. 104 с.

142. Карасев Л. Философия смеха / Л. Карасев. М.: РГГУ, 1996. — 222 с.

143. Карельский А. От героя к человеку / А. Карельский // Вопросы литературы. 1993. — № 9. — С. 81−122.

144. Кеба A.B. Андрей Платонов и мировая литература XX века: Типологические связи / A.B. Кеба. Каменец-Подольский: Абетка-Нова, 2001.-320 с.

145. Кириченко Е. И. Русская архитектура. 1830−1910 / Е. И. Кириченко. М.: Искусство, 1982. — 399 с.

146. Кобршский А. Проза А. Платонова и Д. Хармса: К проблеме порождения алогичного художественного мира / А. Кобринский // Филологические записки: Вестник литературоведения и языкознания. Воронеж, 1994. — Вып. 3. — С. 82−94.

147. Коган П. С. Русская литература в годы Октябрьской революции / П. С. Коган // Красная новь. 1921. — № 3 — С. 233−243.

148. Коган П. С. Русская литература в годы Октябрьской революции / П. Коган. M.-JI: ГИЗ, 1929. — Т.4. — 324 с.

149. Кожевникова H.A. Отражение функциональных стилей в советской прозе / H.A. Кожевникова // Вопросы языка современной русской литературы. М., 1971. — С. 93−117.

150. Коэюевникова H.A. Типы повествования в русской литературе XIX—XX вв.еков / H.A. Кожевникова. М.: Ин-т русского языка РАН, 1994. -336 с.

151. Кожинов В. В. Роман эпос нового времени / В. В. Кожинов // Теория литературы: Основные проблемы в историческом освещении. Роды и жанры литературы. — М.: Наука, 1964. — С. 92−172.

152. Кожинов В. В. Победы и беды России: Русская культура как порождение истории / В. В. Кожинов. М.: Алгоритм, 2000. — 444 с.

153. Колобаева Л. А. Концепция личности в русской литературе рубежа XIX—XX вв.еков / Л. А. Колобаева. М.: Изд-во МГУ, 1990. — 336 с.

154. Корман Б. О. Лирика Некрасова / Б. О. Корман. Ижевск: Изд-во Удм. госуниверситета, 1992. — 236 с.

155. Кормер В. Ф. О карнавализации как генезисе «двойного сознания» / В. Ф. Кормер // Вопросы философии. 1991.-№ 1.-С. 166−185.

156. Корниенко Н. В. История текста и биография А. Платонова / Н. В. Корниенко // Здесь и теперь. 1993. — № 1. — С. 6−320.

157. Корниенко Н. В. Основной текст Платонова 30-х годов и авторское сомнение в тексте.: (От «Котлована» к «Счастливой Москве») /Н.В. Корниенко // Современная текстология: Теория и практика. М: Наследие, 1997. — С. 176−192.

158. Kocmoe X. Мифопоэтика Андрея Платонова в романе «Счастливая Москва» / X. Костов. Helsinki, 2000. — 328 с.

159. Краснощекова Е. А. Художественный мир Вс. Иванова / Е.А. Крас-нощекова. М.: Сов. писатель, 1980. — 351 с.

160. Кун M. Бухарин: его друзья и враги / М. Кун. М.: Республика, 1992. 480 с.

161. Кун Т. Структура научных революций / Т. Кун. М.: Прогресс, 1977. 300 с.

162. Куницын Г. И. Политика и литература / Г. И. Куницын. М.: Сов. писатель, 1973. — 592 с.

163. Кургинян М. С. Человек в литературе XX века / М. Кургинян. М.: Наука, 1989.-243 с.

164. Лавров ПЛ. Религиозные социалисты / П. Л. Лавров // Встань, человек! М.: Советская Россия, 1986. — С. 55−79.

165. Лакан Ж. Функция и поле речи и языка в психоанализе / Ж. Лакан. -M.: Гнозис, 1995. 100с.

166. Левин Ю. И. Избранные труды: Поэтика. Семиотика / Ю. А. Левин.- М.: Языки русской культуры, 1998. 824 с.

167. Леви-Стросс К. Структурная антропология / К. Леви-Стросс. М.: Наука, 1985. -535 с.

168. Левитан Л. С. Основы изучения сюжета / Л. С. Левитан, Л.М. Циле-вич. Рига: Звайгане, 1990. — 185 с.

169. Лейбин В. М. «Модели мира» и образ человека: (Критический анализ идей Римского клуба) / В. М. Лейбин. М.: Политиздат, 1982. — 255 с.

170. Лейдерман И. Л. Движение времени и законы жанра: Жанровые закономерности развития советской прозы в 60-е-70-е годы / Н. Л. Лейдерман. Свердловск: Сред.-Урал. кн. изд-во, 1982. — 256 с.

171. Лейдерман Н. Л. Теоретические проблемы изучения русской литературы XX века / Н. Л. Лейдерман // Русская литература XX века. -Екатеринбург: Изд-во Урал. гос. ун-та, 1992. Вып. 4. — С. 3−24.

172. Лейдерман Н. Жизнь после смерти, или Новые сведения о реализме / Н. Лейдерман, М. Липовецкий // Новый мир. 1993. — № 7. — С. 233 252.

173. Лейдерман Н. Л. Космос и хаос как метамодели мира / H.JI. Лейдер-ман // Русская литература XX века: Направления и течения. -Екатеринбург: Изд-во Урал. гос. ун-та, 1996. Вып. 3. — С. 7−13.

174. Лейтес Н. С. Роман как художественная система / Н. С. Лейтес.- Пермь: Пермский гос. ун-т, 1985. 80 с.

175. Леонтьев К. Анализ, стиль и влияние: О романах гр. Л. Н. Толстого. Критический этюд / К. Леонтьев // Вопросы литературы. 1988. — № 12. — С. 201−247- 1989. — № 1. — С. 203−249.

176. Леонтьев К. Как надо понимать сближение с народом / К. Леонтьев.- М: Мир книги, 1991. 15 с.

177. Леонтьев К. Восток, Россия и Славянство: Философская и политическая публицистика. Духовная проза (1872−1891) / К. Леонтьев. М.: Республика, 1996. -798 с.

178. Липкое В. Я. Мир и человек в творчестве Л. Толстого и И. Бунина / В. Я. Линков. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1989. — 174 с.

179. Литературное произведение и литературный процесс в аспекте исторической поэтики: Межвузовский сб. Кемерово: Кемеровский гос. ун-т, 1988. 189 с.

180. Литературный процесс и судьбы цивилизации XX века / Под ред. А. Б. Удодова. Воронеж: Изд-во Воронеж, гос. ун-та, 2002. — 139 с.

181. Лихачев Д. С. Пути к новой русской литературе / Д. С. Лихачев // Лихачева В. Д., Лихачев Д. С. Художественное наследие Древней Руси и современность. Л.: Наука, 1971. — С. 71−112.

182. Лихачев Д. С.

Литература

Реальность — Литература / Д. С. Лихачев.- Л.: Сов. писатель, 1981. 216 с.

183. Лихачев Д. С. Смех в Древней Руси / Д. С. Лихачев, A.M. Панченко, Н. В. Понырко. Л.: Наука, 1984. — 296 с.

184. Лихачев Д. С. Очерки по философии художественного творчества / Д. С. Лихачев. СПб.: Блиц, 1999. — 190 с.

185. Липоеецкий М. Н. Поэтика литературной сказки / М. Н. Липовецкий.- Свердловск: Изд-во Ур. гос. ун-та, 1991. 183 с.

186. Личность в XX столетии. М.: Мысль, 1979. — 260 с.

187. Лосев А. Ф. Проблема символа и реалистическое искусство / А. Ф. Лосев. М.: Искусство, 1976. — 367 с.

188. Лосев А. Ф. Вл. Соловьев /А.Ф. Лосев. М.: Мысль, 1983. — 208 с.

189. Лосев А. Ф. Дерзание духа /А.Ф. Лосев. М.: Политиздат, 1988. -366 с. 195. Лосев А. Ф. Очерки античного символизма и мифологии / А. Ф. Лосев. -М.: Мысль, 1993.-959 с.

190. Лотман Ю. М. Анализ поэтического текста / Ю. М. Лотман. Л.: Просвещение, 1972. — 271 с.

191. Лотман Ю. М. Сюжетное пространство романа XIX столетия / Ю. М. Лотман // Лотман Ю. М. В школе поэтического слова. Пушкин. Лермонтов. Гоголь: Кн. для учителя. М.: Просвещение, 1988. — С. 328 344.

192. Лотман Ю. М. Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII нач. XIX в.) / Ю. М. Лотман. — СПб.: ИскусствоСПб., 1994.-399 с.

193. Лотман Ю. М. Смерть как проблема сюжета / Ю. М. Лотман // Ю. М. Лотман и тартуско-московская семиотическая школа. М.: Гнозис, 1994.-С. 417−430.

194. Лотман Ю. М. Русская литература послепетровской эпохи и христианская традиция / Ю. М. Лотман // Ю. М. Лотман и тартуско-московская семиотическая школа. М.: Гнозис, 1994. — С.364−376.

195. Луначарский A.B. Искусство и революция: Сб. ст./ A.B. Луначарский.- М.: Новая Москва, 1924. 232 с.

196. Луначарский A.B. Неизданные материалы /A.B. Луначарский. М.: Наука, 1970. Лит. наследство. Т. 82. — 672 с.

197. Маковский М. М. Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках: Образы мира и миры образов / М. М. Маковский. М.: Гуманитарный издательский центр ВЛАДОС, 1996. -416 с.

198. Маковский С. На Парнасе Серебряного века / С. Маковский. М.: Изд-во «Наш дом — d' Age d' Homme" — Екатеринбург: Изд-во «У-Фактория», 2000. — 400 с.

199. Максимов Д. Е. Поэзия и проза А. Блока / Д. Е. Максимов. Л.: Сов. писатель, 1975. — 526 с.

200. Максимов Д. Е. Русские поэты начала века: Очерки / Д. Е. Максимов.- Л.: Сов. писатель, 1986. 408 с.

201. Мальцев Ю. В. Иван Бунин: Жизнь и творчество / Ю. В. Мальцев. М.: Посев, 1994.-432 с. '.

202. Малыгина Н. М. Художественный мир Андрея Платонова / Н. М. Малыгина. М.: МПУ, 1995. — 96 с.

203. Малышкин А. Г. Соч.: В 2 т. / А. Г. Малышкин. М.: Правда, 1965.

204. Юрьев А. Малышкин. Плакат борьбы /А. Юрьев // Красная звезда.- 1926. -24янв.

205. Мандельштам О. Э. Слово и культура: Статьи / О. Э. Мандельштам.- М.: Сов. писатель, 1983. 320 с.

206. Марков Б. В. Храм и рынок: Человек в пространстве культуры / Б. В. Марков. СПб.: Алетейя, 1999. — 296 с.

207. Марков В. Ф. История русского футуризма / В. Ф. Марков. СПб.: Алетейя, 2000. — 438 с.

208. Маяковский В. В. Полн. собр. соч.: В 13 т. / В. В. Маяковский. М.: Худ. лит., 1956. — Т.2 (1917;1921). — 520 с.

209. Медведев П. Н. Бахтин М.М. Формальный метод в литературоведении. Комментарий В. Махлина / П. Н. Медведев. М.: Лабиринт, 1993.-206 с.

210. Мелетинский Е. М. О литературных архетипах / Е. М. Мелетинский. -М.: Изд-во РГГУ, 1994. 136 с.

211. Мелетинский Е. М. От мифа к литературе / Е. М. Мелетинский. М.: ОГГУ, 2000. 167 с.

212. Меньшиков М. О. Кончина века/М.О. Меныников//Наше наследие. 1997.-№ 42.-С. 48−57.

213. Менъшутин А. И. А. Г. Малышкин /А.Н. Меныпутин / История русской советской литературы: В 4 т. М.: Наука, 1967. — Т. 2. — С. 296 315.

214. Мережковский Д. С. Грядущий Хам / Д. С. Мережковский // Д. С. Мережковский, З. И Гиппиус. 14 декабря: Роман. Дмитрий Мережковский: Воспоминания. М.: Московский рабочий, 1991. — С. 524−543.

215. Минакова A.M. Поэтический космос М. А. Шолохова: О мифологизме и эпике М. А. Шолохова / A.M. Минакова. М.: Прометей, 1992. — 78 с.

216. Мифы народов мира: Энциклопедия. В 2 т. М.: Сов. энциклопедия, 1980;1982.

217. Михайлов A.B. Язык культуры / A.B. Михайлов. М.: Языки русской культуры, 1977. — 909 с.

218. Михайлов А. И. Пути развития новокрестьянской поэзии /А.И. Михайлов. Л.: Наука, 1990. — 275 с.

219. Мукаржовский Я. Структуральная поэтика / Я. Мукаржовский. М.: Языки русской культуры, 1996. — 479 с.

220. Мусатов В. В. История русской литературы первой половины XX века: Советский период / В. В. Мусатов. М.: Высшая школаИзд. Центр Академия, 2001. -310 с.

221. Мусатов В. В. Пушкинская традиция в русской поэзии первой половины XX века: Александр Блок Сергей Есенин — Владимир Маяковский / В. В. Мусатов. — М.: Прометей, 1991.

222. Мущенко Е. Г. Поэтика сказа / Е. Г. Мущенко, В. П Скобелев, Л. Е. Кройчик. Воронеж: Изд-во Воронеж, гос. ун-та, 1978. — 288 с.

223. Мущенко Е. Г. «Живая жизнь» как эстетическая универсалия серебряного века / Е. Г. Мущенко // Филологические записки: Вестник литературоведения и языкознания / Воронеж, гос. ун-т. 1993. — Вып. 1. -С. 41−49.

224. Мущенко Е. Г. Путь к новому роману на рубеже Х1Х-ХХ веков / Е. Г. Мущенко. Воронеж: Изд-во Воронеж, гос. ун-та, 1986. — 185 с.

225. Мяло К. Оборванная нить: Крестьянская культура и крестьянская революция/К. Мяло // Новый мир. 1988. — № 8. — С. 245−257.

226. Навроцкий В. А. Класс, идеология, литература: Сб. ст./ А. В. Навроцкий. М.: Радуга, 1986. — 318 с.

227. Называть вещи своими именами: Программные выступления мастеров западноевропейской литературы XX в./ Сост., предисл., общ. ред Л. Г. Андреева. М.: Прогресс, 1986. — 640 с.

228. Небольсин С. А. «Тихий Дон». Пушкинская традиция и скептицизм / С. А. Небольсин // Небольсин С. А. Пушкин и европейская традиция. М.: Наследие, 1999. — С. 190−222.

229. Нива Ж. Возвращение в Европу: Статьи о русской литературе / Ж. Нива. М.: Высшая школа, 1999. — 303 с.

230. Николаев П. А. Советское литературоведение и современный литературный процесс / П. А. Николаев. М.: Художественная литература, 1987.-334 с.

231. Нинов А. М. Горький и Ив. Бунин: История отношений: Проблемы творчества / А. Нинов. Л.: Сов. писатель, 1973. — 568 с.

232. Ницше Ф. Соч.: В 2 т. / Ф. Ницше. М.: Мысль, 1990.

233. Овсянников М. Ф. Гегель / М. Ф. Овсянников. М.: Мысль, 1971. — 223 с.

234. Овчинников Н. Ф. Б. Л. Пастернак поиски призвания: От философии к поэзии / Н. Ф. Овчинников // Вопросы философии. — 1990. — № 4. С. 7−22.

235. Озеров В. Александр Фадеев: Творческий путь / В. Озеров. М.: Сов. писатель, 1976. — 488 с.

236. Ортега-и-Гассет X. Избранные труды / Сост., предисл. и общ. ред. A.M. Руткевича. / X. Ортега-и-Гассет. М.: Изд-во «Весь мир», 1997. 704 с.

237. Очерки истории русской журналистики. 1917;1923. М.: Наука, 1966. -510с.

238. Пайман А. История русского символизма / А. Пайман. М.: Республика, 2000.-413 с.

239. Пайпс Р. Создание однопартийного государства в Советской России (1917;1918) / Р. Пайпс // Минувшее: Исторический альманах. М.: Прогресс: Феникс, 1991. — Вып.4. — С. 95−139.

240. Палиевский П. В. Пути реализма: Литература и теория / П.В. Палиев-ский. М.: Современник, 1974. — 222 с.

241. Панин Д. М. Пространство. Время. Движение / Д. М. Панин // Панин Д. М. Теория густот. М: Мысль, 1993. — С. 27−35.

242. Перхин В. В. Русская литературная критика 1930;х годов: Критика и общественное сознание эпохи / В. В. Перхин. СПб.: Изд-во СПб. унта, 1977.-308 с.

243. Печенкин В. «Злой судьбы книга.» (О кн. С. Федорченко «Народ на войне». М.: Сов. писатель, 1990) / В. Печенкин // Литературная Россия. — 1990.-25 авг.-С. 8.

244. Пильняк Б. Владимир Зазубрин. Два мира / Б. Пильняк // Печать и революция. 1922. — № 1. — С. 294−295.

245. Пильняк Б. Человеческий ветер: Роман, повести, рассказы / Б. Пильняк. Тбилиси: Мерани, 1990. — 480 с.

246. Пинский JI.E. Магистральный сюжет: Ф. Вийон, В. Шекспир, Б. Гра-сиан, В. Скотт / JI.E. Пинский. М.: Сов. писатель, 1989. — 416 с.

247. ПлатоновА.П. Голубая глубина/А.П. Платонов. Краснодар, 1922.

248. Платонов А. Соч.: В 3 т. М.: Сов. Россия, 1984;1985.

249. Платонов А. Котлован: Текст, материалы творческой истории /А. Платонов. СПб.: Наука 1990. — 378 с.

250. Платонов А. Чевенгур / А. Платонов. М.: Высшая школа, 1991. 652 с.

251. Платонов А. Питомник нового человека / А. Платонов // Октябрь.- 1999.-№ 9. С. 147−150.

252. Подорога В. А. Евнух души: Позиция чтения и мир Платонова / В.А. Подорога// Вопросы философии. 1989. — № 3. — С. 21−26.

253. Подорога В. А. Метафизика ландшафта: Коммуникативные стратегии в философской культуре XIX XX в. — М.: Наука, 1993. — 317 с.

254. Подшивалова Е. А. Человек, явленный в слове: Русская литература 1920;х годов сквозь призму субъектности / Е. А. Подшивалова.- Ижевск, 2002. 504 с.

255. Полонский Вяч. О литературе: Избранные работы / Вст. ст., сост. и примеч. В. В. Эйдиновой / Вяч. Полонский. М: Сов. писатель, 1988. 492 с.

256. Полонский В. Русский революционный плакат / В. Полонский. М.: 1925.

257. Полякова JJ.B. Евг. Замятин в контексте оценок истории русской литературы XX века как литературной эпохи / JI.B. Полякова. Тамбов: Изд-во ТГУ им. Державина, 2000. — 283 с.

258. Поспелов Т. Н. Проблемы исторического развития литературы / Г. Н. Поспелов. М.: Просвещение, 1971. — 278 с.

259. Потебня A.A. Эстетика и поэтика / A.A. Потебня. М.: Высшая школа, 1990.-342 с.

260. Похлебкин В. В. Словарь международной символики и эмблематики / В. В. Похлебкин. М.: Межд. отношения, 2001. — 560 с.

261. Почепцов Г. Г. История русской семиотики до и после 1917 года / Г. Г. Почепцов. М.: Изд-во Лабиринт, 1998. — 333 с.

262. Пращерук Н. В. Художественный мир прозы И. А. Бунина: Язык пространства/ Н. В. Пращерук. Екатеринбург, 1999. — 254 с.

263. Правдухин В.

Литература

о революции и революционная литература / В. Правдухин // Сибирские огни. 1923. — № 1−2.

264. Приходько И. С. Мифопоэтика Александра Блока / И. С. Приходько.- Воронеж: Изд-во Воронеж, гос. ун-та, 1996. 82 с.

265. Пришвин М. М. Дневники / М. М. Пришвин. М.: Правда, 1990. 480 с.

266. Проблемы литературной формы: Сб. ст. Л.: Academia, 1928. — 224 с.

267. Проблемы творчества: Статьи, воспоминания, публикации. Сб. тр.- М.: Сов. писатель, 1988. С. 241−268. Проблема художественного языка: Сб. трудов. — Самара: Изд-во СаГА, 1996. — Вып. 2. — 236 с.

268. Пьяных М. Певец огневой стихии: Поэзия А. Белого революционной эпохи 1917;1921 годов / М. Пьяных // Андрей Белый: Проблемы творчества: Статьи. Воспоминания. Публикации. М.: Сов. писатель, 1988.-С. 241−268.

269. Пятигорский А. «Другой» и «свое» как понятия литературной философии /А. Пятигорский // Сб. ст. к 70-летию проф. Ю. М. Лотмана.- Тарту: Тартуский ун-т, 1992. С. 3−9.

270. Радбиль Т. Е. Мифология языка Андрея Платонова: Монография / Т. Б. Радбиль. Нижний Новгород: Изд-во НГПУ, 1998. — 116 с.

271. Раев М. Россия за рубежом: История культуры русской эмиграции. 1919;1939 / М. Раев. М.: Изд-во «Прогресс-Академия», 1994. — 296 с.

272. Раков В. П. Релятивистская поэтика Серебряного века (Подступы к проблеме) / В. П. Раков // Потаенная литература: Исследования и материалы. Иваново: Изд-во Иванов, гос. ун-та, 2000. — Вып. 2. — С. 7797.

273. Резников Л. Я. Максим Горький известный и неизвестный / Л. Я. Резников. — Петрозаводск: АО Амитье, 1996. — 299 с.

274. Рейснер Л. Избранные произведения / Л. Рейснер. М.: Худ.

литература

1958.-536 с.

275. Рикер П. Герменевтика. Этика. Политика: Московские лекции и интервью / П. Рикер. М.: Изд. центр «Academia», 1995. — 160 с.

276. Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. М.: Наука, 1974.-300 с.

277. Розанов В. В. Уединенное / В. В. Розанов. М.: Изд-во «Правда», 1990. -Т. 2.-712с.

278. Розанов В. В. Эстетическое понимание истории / В. В. Розанов // Русские философы. Конец XIX сер. XX в. Биографические очерки. Библиография. Тексты соч. М.: Книжная палата, 1994. — С. 43−125.

279. Ронен О. Серебряный век как умысел и вымысел / О. Ронен. М.: ОГИ, 2000. 150 с.

280. Руднев В. П. Морфология реальности: Исследование по «философии текста» / В. П. Руднев. М.: Гнозис, 1996. — 207 с.

281. Руднев В. П. Словарь культуры XX века/ В. П. Руднев. М.: Аграф, 1999.-384 с.

282. Русский космизм: Антология философской мысли / Сост. С. Г. Семенова, А. Г. Гачева. М.: Педагогика-Пресс, 1993. — 368 с.

283. Русский народ: его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия. Собр. М. Забылина. Репринт. М.: «Книга Принштон», 1990. 607 с.

284. Русская литература XX века: Исследования американских ученых.- СПб.: Петро-РИФ, 1993. 576 с.

285. Русская словесность: От теории словесности к структуре текста: Антология / Под общ. ред. В. П. Нерознака. М.: Academia, 1997. — 320 с.

286. Русский эрос, или Философия любви в России / Сост. и авт. вступ. ст. В. П. Шестаковкоммент. А. Н. Богословского. М.: Прогресс, 1991. 448 с.

287. Русские философы. Конец XIX сер. XX в.: Антология. — М.: Книжная палата, 1993. — Вып. 1. — 420 с.

288. Рымарь Н. Т.

Введение

в теорию романа / Н. Т. Рымарь. Воронеж: Изд-во Воронеж, гос. ун-та, 1989. — 272 с.

289. Рымарь Н. Т. Поэтика романа / Рымарь Н. Т. Куйбышев: Изд-во Саратов. ун-та. Куйбыш. филиал, 1990. — 252 с.

290. Рымарь Н. Т., Теория автора и проблема художественной деятельности / Н. Т. Рымарь, В. П. Скобелев. Воронеж: Логос-Траст, 1994. 264 с.

291. Сакулин П. А. Филология и культурология: Сб. избр. работ / П.А. Са-кулин. М.: Высшая школа, 1990. — 239 с.

292. Саморукова И. В. Дискурс художественное высказывание — литературное произведение: Типология и структура эстетической деятельности / И. В. Саморукова. — Самара: Изд-во Самарск. ун-та, 2002. 204 с.

293. Сарычев В. А. Эстетика русского модернизма / В. А. Сарычев. Воронеж: Изд-во Воронеж, гос. ун-та, 1991. — 320 с.

294. Своевременные мысли, или Пророки в своем отечестве / Сост. М. С. Глинка. Л.: Лениздат, 1989. — 205 с.

295. Свительский В. А. Андрей Платонов вчера и сегодня: Ст. о писателе /В.А. Свительский. Воронеж: Полиграф, 1998. — 156 с.

296. СейфуллинаЛ.Н. Соч.: В 2 т. / Л. Н. Сейфуллина. М.: Худ.

литература

1973. -240 с.

297. Селивановский А. В литературных боях: Избранные статьи и исследования/А. Селивановский. М.: Сов. писатель, 1983. — 612 с.

298. Серафимович А. Собр. соч.: В Ют. / А. С. Серафимович. М.: Гослитиздат, 1948. — Т. 8.

299. Семенова С. Преодоление трагедии: «Вечные вопросы» в литературе / С. Семенова. М.: Сов. писатель, 1989. — 439 с.

300. Семенова С. Г. Вера, пришедшая в «разум истины» / С. Г. Семенова // Путь. Международный философский журнал. 1992. — № 2. — С. 202 247.

301. Семенова С. Г. Тайны Царствия Небесного / С. Г. Семенова. М.: Школа-пресс, 1994. — 415 с.

302. Семиотика города и городской культуры / Труды по знаковым системам. XVIII. Тарту: Изд-во Тартуского ун-та, 1984.

303. Силард Л. Поэтика символистского романа конца XIX начала XX века: (В. Брюсов, Ф. Сологуб, А. Белый) / Л. Силард // Проблемы поэтики русского реализма XIX в. — Л.: ЛГУ, 1984. — С.265−285.

304. Символ в системе культуры: Труды по знаковым системам. XXI. Тарту: Тартуский ун-т. Уч. зап. — Вып. 754.

305. Скобелев В. П. Масса и личность в русской советской прозе 20-х годов: (К проблеме народного характера) / В. П. Скобелев. Воронеж: Изд-во Воронеж, гос. ун-та, 1975. — 341 с.

306. Скобелев В. П. Поэтика рассказа / В. П. Скобелев. Воронеж: Изд-во Воронеж, гос. ун-та, 1982. — 152 с.

307. Скобелев В. П. Слово, далекое и близкое: народ герой — жанр. Очерки по поэтике и истории литературы / В. П. Скобелев. — Самара: Самарское кн. изд-во, 1991. — 280 с.

308. Скобелев В. П. Поэтика русского романа 1920;х-1930;х годов: Очерки истории и теории жанра/ В. П. Скобелев. Самара: Изд-во «Самарский ун-т», 2001. — 152 с.

309. Скороспелова Е. Б. Русская советская проза 20-х-30-х годов: Судьбы романа/Е.Б. Скороспелова. М.: Изд-во МГУ, 1985. — 263 с.

310. Смена литературных стилей: На материале русской литературы XIX—XX вв.еков. М.: Наука, 1974. — 388 с.

311. Смирнов И. П. Художественный смысл и эволюция поэтической системы / И. П. Смирнов. М.: Наука, 1977. — 203 с.

312. Смирнов И. П. Психодиахронологика: психоистория русской литературы от романтизма до наших дней / И. П. Смирнов. М.: Новое литературное обозрение, 1994. — 351 с.

313. Смирнова Л. А. Русская литература XIX начала XX века / JI.A. Смирнова. — М.: Просвещение, 1993. — 383 с.

314. Советская литература и мировой литературный процесс: Изображение человека. М.: Наука, 1972. — 460 с.

315. Современный советский роман: Философские аспекты. JL: Наука, 1979. 264 с.

316. Созина Е. К. Символика зеркала в прозе И. А. Бунина / Е. К. Созина // И. А. Бунин: Диалог с миром: Межвузовский научный сб. трудов, по-свящ. творч. И. А. Бунина. Воронеж: Полиграф, 1999. — С. 59−69.

317. Соловьев B.C. Литературная критика / B.C. Соловьев. М.: Современник, 1990. — 422 с.

318. Соловьев B.C. Соч.: В 2 т. / B.C. Соловьев. М.: Мысль, 1990.

319. Соцреалистический канон: Сб. ст. Под ред. X. Гюнтера и Е. Добрен-ко. СПб.: Гуманит. агентство «Академический проект», 2000. 1040 с.

320. Стаф И. К. Печатный текст и народная культура: Исследования Роже Шартье / И. К. Стаф // Мировое древо: Международный журнал по теории и истории мировой культуры. 1992. — № 1. — С. 173−182.

321. Стеблин-Каменский М. И. Мир саги / М.И. Стеблин-Каменский. Л.: Наука, 1971. 140 с.

322. Степанов Ю. Константы: Словарь русской культуры / Ю. Степанов.- М.: Языки русской культуры, 2001. 824 с.

323. Степун Ф. Ф. Портреты / Ф. Ф. Степун. СПб.: Изд-во РХГИ, 1999. -439 с.

324. Странник Ив. Аничкова A.M. Максим Горький: Критико-биографический очерк. М.: М. Клюкин, 1903. — 48 с.

325. Строев В. А. Десницкий. М. Горький (Алексей Максимович Пешков) /В. А. Строев. СПб., 1919.

326. Струве Г. П. Русская литература в изгнании / Г. П. Струве. Париж: IMKA-PRESS. — М.: Русский путь, 1996. — 448 с.

327. Структура текста. М.: Наука, 1980. — 287 с.

328. Структурализм: «За» и «против». М.: Прогресс, 1975. — 467 с.

329. Тагер Е. Б. Избранные работы о литературе / Е. Б. Тагер. М.: Сов. писатель, 1988. — 208 с.

330. Тамарченко Н. Д. К методологии исследования русского романа: (Природа и типы художественного целого) / Н. Д. Тамарченко // Литературное произведение как целое и проблемы его анализа. Кемерово: Кемеровский гос. ун-т, 1979. — С. 25−39.

331. Тарасенков А. К. Война за социализм (Беглые заметки) / А.К. Тара-сенков // Тарасенков А. К. Статьи о литературе: В 2 т. М.: Худ.

литература

1958. — Т. 1. — С.7−32.

332. Творчество Андрея Платонова: Исследования и материалы. СПб.: Наука, 1995; 2000. — Вып. 1, 2.

333. Топоров В Н. Пространство и текст / В. Н. Топоров // Текст: Семантика и структура. М.: Наука, 1983. — С. 227−284.

334. Топоров В. Н. Эней человек судьбы. К «средиземноморской» персо-нологии / В. Н. Топоров. — М.: Радикс, 1993. — Ч. 1. — 208 с.

335. Топоров В. Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического: Избранное / В. Н. Топоров. М.: Изд. Группа «Прогресс"-"Культура», 1995. — 624 с.

336. Толстой А. Н. Собр. соч.: В Ют./ А. Н. Толстой. М.: Худ.

литература

1961.-Т. 10.

337. Толстой А. Н. Чудаки. Хромой барин. Егор Абозов. Повести и рассказы /А. Толстой. Куйбышев: Кн. изд-во, 1982. — 480 с.

338. Ткачев П. Н. Новые типы «забитых людей» / П. Н. Ткачев // Встань, человек! -М.: Сов. Россия, 1986. С. 177−236.

339. Третьяков С. Страна перекресток: Документальная проза / С. Третьяков. — М: Сов. писатель, 1991. — 576 с.

340. Тростников М. В. Пространственно-временные параметры в искусстве раннего авангарда: (Кузмин, Заболоцкий, Хармс, Введенский, Мессиан) / М. В. Тростников // Вопросы философии. 1997. — № 9. -С. 66−81.

341. Троцкий Л. Д.

Литература

и революция. Предисл. и публ. Н. Трифонова / Л. Д. Троцкий // Вопросы литературы. 1989. — № 7. — С. 183 228.

342. Трушкин В. Литературные портреты / В. Трушкин. Иркутск: ВоетСиб. кн. изд-во, 1961.

343. Турчин B.C. По лабиринтам авангарда / B.C. Турчин. М.: Изд-во МГУ, 1993. — 248 с.

344. Тынянов Ю. М. Поэтика. История литературы. Кино / Ю. Н. Тынянов. -М.: Наука, 1977.-567 с.

345. Тынянов Ю. М. Литературный факт/ Авт. вст. ст. и коммент. В. И. Новиков. / Ю. М. Тынянов. М.: Высшая школа, 1993. — 318 с.

346. Тюпа В. И. Художественная реальность как предмет научного познания: Учеб. пособие по с/к. / Науч. ред. Н. Д. Тамарченко. Кемерово: Кемеровский ун-т, 1981. — 93 с.

347. Удодов А. Б. Феномен М. Горького как эстетическая реальность: Генезис и функционирование (1880-е — нач. 1990;х годов) / А. Б. Удодов. Воронеж: Изд-во ВГПУ, 1999. — 268 с.

348. Удодов Б. Т. Художественная антропология / Б. Т. Удодов. Воронеж: Изд-во Воронеж, гос. ун-та, 1999. — 304 с.

349. Успенский Б. Раскол и культурный конфликт XVII века / Б. Успенский // Сб. статей к 70-летию проф. Ю. М. Лотмана. Тарту: Тартуский ун-т, 1992. — С. 90−129.

350. Успенский Б. А. Поэтика композиции / Б. А. Успенский. СПб.: Азбука, 2000. — 352 с.

351. Утопия и утопической мышление: Антология зарубежной литературы / Сост., предисл. и общ. ред. В. А. Чаликовой. М.: Прогресс, 1991.-405 с.

352. Фадеев A.A. Собр. соч.: В 4 т. / A.A. Фадеев. М.: Правда, 1979. — Т. 1. — 512 с.

353. Фатеева H.A. Контрапункт интертекстуальности, или Интертекст в мире текстов / H.A. Фатеева. М.: Агар, 2000. — 280 с.

354. Фаустов A.A. Авторское поведение Пушкина: Очерки / A.A. Фаустов. Воронеж: Изд-во Воронеж, гос. ун-та, 2000. — 322 с.

355. Федорченко С. Народ на войне/С. Федорченко. М.: Сов. писатель, 1990.-400 с.

356. Федотов Г. П. Судьба и герои России: Избранные статьи по философии русской истории и культуры. В 2 т. / Г. П. Федотов. СПб.: Изд-во «София», 1991;1992.

357. Федь Н. М. Жанры в меняющемся мире: (Искусство комедии, или Мир сквозь смех. Русский литературный сказ) / Н. М. Федь. М.: Сов. Россия, 1989. — 544 с.

358. Философия филологии: Круглый стол / Новое литературное обозрение. Теория и история литературы, критика и библиография. 1996. -№ 17.-С. 45−93.

359. Философский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1983.-840 с.

360. Фоменко Л. П. Человек в философской прозе А. Платонова / JI. П. Фоменко. Калинин: КГУ, 1985. — 72 с.

361. Франк И. Ритм истории / И. Франк. М.: Агентство «Техноигрок», 1995. 149 с.

362. Франк С. Л. Реальность и человек / C.JI. Франк. СПб.: РХГИ, 1997. 448 с.

363. Фрейд 3. Массовая психология и анализ человеческого «я» /3. Фрейд // Фрейд 3. Избранное. М.: Изд-во «Московский рабочий» совместное с советско-запад-ногерманским предприятием «Вся Москва», 1990.-Кн. 1.-С. 3−67.

364. Фрейденберг О. М. Поэтика и сюжеты жанра / О. М. Фрейденберг.- М.: Лабиринт, 1997. 445 с.

365. Фрейденберг О. М. Миф и литература древности / О. М. Фрейденберг.- М.: Изд. Фирма «Восточная литература» РАН, 1998. 800 с.

366. Фрэнк Д. Пространственная форма в современной литературе / Д. Фрэнк // Зарубежная эстетика и теория литературы XIX—XX вв.еков. Трактаты, статьи, эссе. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1987. — С. 194−213.

367. Фурманов Д. Соч.: В 2 т. / Д. Фурманов. Л.: Худ.

литература

1971.

368. Хайдеггер М. Время и бытие / М. Хайдеггер. М.: Республика, 1993. 447 с.

369. Ханзен-Леве А. Русский символизм. Система поэтических мотивов. Ранний символизм /А. Ханзен-Леве. СПб.: Академ, проект, 1999. -512 с.

370. Хейзинга Й. Homo ludens: Статьи по типологии культуры / Й. Хей-зинга. М.: Прогресс, 1992. — 416 с.

371. Ходасевич В. Некрополь / В. Ходасевич. М.: Азбука-классика, 2001. 320 с.

372. Хрящева Н. П. «Кипящая вселенная» Андрея Платонова: Динамика образотворчества и миропостижения в сочинениях 20-х гг. Диссерт. <.> доктора филол. наук. Екатеринбург, 1998. — 366 с.

373. Художественной мышление в литературе XIX—XX вв.еков: Межвузовский тем. сб. науч. тр. Калининград: Калинингр. ун-т, 1994. — 123 с.

374. Художественное пространство и время. Даугавпилс: ДПИ, 1987. 163 с.

375. Цветаева М. И Лебединый стан: Стихотворения. Поэмы. Проза / М. И. Цветаева. М.: Скифы, 1992. — 256 с.

376. Целлис Е. К проблеме обобщения в литературе / Е. Целлис // Уч. зап.- Рига: Латв. гос. ун-т, 1970. Т. 125. — С. 13−29.

377. Чайковская О. Г. Соперники времени: Опыты поэтического восприятия прошлого / О. Г. Чайковская. М.: Сов. писатель, 1990. — 336 с.

378. Чаянов A.B. Путешествие моего брата Алексея в страну крестьянской утопии / A.B. Чаянов // Чаянов A.B. Венецианское зеркало: Повести.- М.: Современник, 1989. С. 161−208.

379. Чернец JI.B. Литературные жанры: (Проблемы типологии и поэтики) / Л. В. Чернец. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1982. — 192 с.

380. Чернухина И. Я. Элементы организации художественного прозаического текста / И .Я. Чернухина. Воронеж: Изд-во Воронеж, гос. унта, 1984. — 114 с.

381. Чудакова М. О. Актуальные проблемы изучения русской советской литературы / М. О. Чудакова // Вопросы литературы. 1987. — № 9. С. 3−78.

382. Чудакова М. О. Без гнева и пристрастия: Формы и деформации в литературном процессе 20-х-30-х годов / М. О. Чудакова // Новый мир.- 1988.-№ 9.-С. 240−260.

383. Чуковский К. И. Дневник (1901;1929) / К. И. Чуковский. М. Сов. писатель, 1991. — 544 с.

384. Шапошников В. Н. Хулиганы и хулиганство в России. Аспект истории и литературы XX в. / В. Н. Шапошников. М.: Московский Лицей, 2000. — 272 с.

385. Шешуков С. И. Неистовые ревнители: Из истории литературной борьбы 20-х годов / С. И. Шешуков. М.: Моск. рабочий, 1970. -352 с.

386. Шишков Вяч. Ржаная Русь: Очерки // Шишков В. Собр. соч.: В 12 т.- М.-Л.: ЗИФ, 1927.-T.il.

387. Шкловский В. Б. О теории прозы / В. Б. Шкловский. М.: Сов. писатель, 1983. — 384 с.

388. Шкловский В. Б. Сентиментальное путешествие / В. Шкловский. М.: Новости, 1990. — 362 с.

389. Шмид В. Проза как поэзия: Пушкин. Достоевский. Чехов. Авангард / В. Шмид. СПб.: ИНА ПРЕСС, 1998. — 352 с.

390. Шолохов М. А. Собр. соч.: В 9 т./М.А. Шолохов. М.: Худ.

литература

1965;67. — Т. 1−7.

391. Шпенглер О. Закат Европы / О. Шпенглер // Самоосознание Европейской культуры XX века: Мыслители и писатели Запада о месте культуры в современном обществе. М.: Изд-во полит, литературы, 1991. С. 23−68.

392. Шубин Л. А. Поиски смысла отдельного и общего существования: Об Андрее Платонове: Работы разных лет / Л. А. Шубин. М.: Сов. писатель, 1987.-368 с.

393. Эйдинова В. В. Рассказы Андрея Платонова начала 20-х годов (стиль и жанр) / В. В. Эйдинова // Проблемы стиля и жанра в советской литературе. Свердловск: Изд-во Уральск, ун-та, 1976. — Вып.9. — С. 83 100.

394. Эйдинова В. В. Концепция стиля в литературной критике 20-х годов. Стиль художника / В. В. Эйдинова. М.: Худ.

литература

1991. 285 с.

395. Эйхенбаум Б. М. О поэзии / Б. М. Эйхенбаум. Л.: Сов. писатель, 1969.-552 с.

396. Эко У. Пять эссе на темы этики / У. Эко. СПб.: Изд-во «Симпозиум», 2000. 160 с.

397. Эпштейн М. От модернизма к постмодернизму: диалектика «гипер» в культуре XX в. / М. Эпштейн // Новое литературное обозрение. 1995. -№ 11.-С. 76−106.

398. Эренбург И. Собр. соч.: В 9 т. Т.З. / И. Эренбург. М.: Худ.

литература

1964. — 496 с.

399. Эткинд А. Эрос невозможного: История психоанализа в России /А. Эткинд. СПб.: Гнозис: Прогесс-Комплекс, 1993. — 374 с.

400. Эткинд Е. Хлыст: Секты, литература и революция /Е. Эткинд. М.: Новое литературное обозрение, 1998. — 685 с.

401. Это человек: Антология / Сост., вступ. ст. П. С. Гуревича. М.: Высшая школа, 1995. — 320 с.

402. Юнг КГ. Об отношении аналитического психологизма к поэтико-художественному творчеству / К. Г. Юнг // Зарубежная эстетика и теория литературы XIX—XX вв.еков. Трактаты, статьи, эссе. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1987. — С. 194−213.

403. Юнг К. Г. Архетип и символ / К. Г. Юнг. М.: Ренессанс, 1991. — 297 с.

404. Юнг К. Г. Об архетипах коллективного бессознательного / К. Г. Юнг // Юнг К. Г. Божественный ребенок: Аналитическая психология и воспитание. Сб. М.: «Олимп" — ООО «Изд-во ACT-ЛТД», 1997. — С.248−290.

405. Юралевич С. Наблюдения над эротическим миром «Тихого Дона» М. Шолохова / С. Юралевич // Литература. Т. 41−43 (2). Russistica Vil-nensis. Вильнюс: Изд-во Вильнюсского ун-та, 2001. — С. 157−164.

406. Яблоков Е. А. На берегу неба: Роман А. Платонова «Чевенгур» / Е. А. Яблоков. СПб.: Изд-во «Дм. Буланин», 2001. — 376 с.

407. Якобсон Р. Работы по поэтике / Вст. ст. В. В. Иванова / Р. Якобсон. М.: Прогресс, 1987. — 460 с.

408. Ars Poetica. Сб. подсекции теоретической поэтики / Под ред. М. А. Петровского и Б. И. Ярхо. М.: ГАХН, 1928. — 211 с.