Маргинализация российского студенчества: Структурный аспект

Актуальность темы

исследования. Российское общество находится в состоянии интенсивных социальных преобразований и маргинализации подвергаются не только традиционные социальные аутсайдеры, но и молодежь, которая является основным агентом социального воспроизводства. Маргинализация молодежи носит преимущественно структурный характер, определяется вытеснением молодежи на социальную периферию, исчезновение ясных социальных перспектив. 65% молодых россиян надеются только на себя, тем самым признавая социальную дистанцию от общества. Подобное отношение к обществу нельзя однозначно отнести к социальной самостоятельности молодежи. Скорее, большинство молодых людей осознают себя «социальными изгоями» или настроены пессимистически1. Маргинализация привела к образованию новых социальных слоев российского общества, которые российские социологи классифицируют социальным «преддоньем» или «социальным дном». Рост социально-имущественного неравенства и соответственно бедности в российском обществе влияет не только на неадаптированных представителей старших социально-профессиональных групп, но и молодежь, часто необоснованно относимую к выигравшей от реформ группе. Наряду с тем, что среди богатых и сверхбогатых россиян более 30% - люди в возрасте до 30 лет, 42% молодых россиян испытывают эффект материального недопотребления, не в состоянии качественно питаться, тратить деньги на образование, спорт, искусство или приобретать предметы длительного пользования2.

Студенческая молодежь традиционно характеризуются социальной лояльностью, поиском эффективного вхождения в социальную и социопро-фессиональную структуру общества. Как показывают данные социологических исследований, нуждающаяся молодежь ориентирована на перемену ди.

1 Лоусон Т., Гэррод Дж. Социология. — М., 2000, с. 215.

2 Молодежь России на рубеже веков. — М., 1998, с. 5 пломной профессии, не рассматривает высшее образование как путь восходящей социальной мобильности, выражает сомнения по поводу легитимных способов жизнеустройства. Студенты негативно оценивают собственные жизненные перспективы, каждый третий придерживается внутренней или внешней маргинализации. Структурная маргинализация студенческой молодежи выражается в осознании неравенства стартовых возможностей, невозможности добиться жизненного успеха опираясь на собственные интеллектуальные и карьерные ресурсы. Возникает предрасположенность к социальной регрессии, социальному исключению. Невозможность устроиться по специальности или получить адекватное вознаграждение за трудовой вклад, неадекватные представления о своей позиции в социальной структуре российского общества влияют на схемы жизнеустройства, на связи с другими социальными слоями.

Маргинализация студенческой молодежи не ограничивается проекцией социально-имущественного расслоения на социально-статусные позиции молодых людей, внутри молодежи существует значительная социальная и социоструктурная дифференциация, но в определенной среде экономические, политические, социальные неравенства обретают характер «структурной» конфликтности и исключения рисков девиации и агрессивного самоутверждения. Между тем, несмотря на большое количество работ по проблемам студенческой молодежи и определенные подвижки в сторону интерпретации поведенческих стратегий молодежи, ее социокультурных установок и стилей жизни, студенческая молодежь оценивается в категориях занятия социопро-фессиональной ниши, включения в сферу труда. Без внимания остаются проблемы маргинализации как «периферизации» социальных различий молодежи, эрозии социального самосознания, образования окраинных социальных слоев при стабильных доходах и высоком формальном образовательном статусе. Актуальность социологического анализа данной проблемы и обуславливает выбор данной исследовательской темы.

Степень научной разработанности проблемы. Концептуальные основы маргинализации сформулированы американскими социологами Р. Парком и Э. Стоунквистом, которые рассматривают ее как социокультурную характеристику, состояние культуры социальной отверженности. В работах представителей структурного функционализма Т. Парсонса, Р. Мертона, Ч. Бидуэлла маргинальность трактуется в контексте транзитивного социального статуса молодежи, который продлевается со вступлением и признанием во «взрослом сообществе». Основатель социологии знания К. Манхейм анализировал маргинализацию молодежи как следствие модернизации общества, утраты молодежью роли преемника социальных традиций. Маргинализация по К. Манхейму является естественным атрибутом включения в статус-кво социального порядка и ресурсом социальной мотивации молодого поколения.

В исследованиях представителей неклассической социологической мысли маргинализация молодежи осмысливается в контексте конструирования социальных позиций, социальной идентификации и выбора жизненных стратегий. Американские социологи П. Бергер, Т. Лукман предлагают видение маргинализации через легитимацию символического универсализма, в котором положение определенных социальных слоев характеризуется практическим исключением из иерархии социального бытия. В концепции структурного конструктивизма П. Бурдье молодежь включена в системы практического участия в различных социальных субполях и маргинализация означает пребывание в состоянии гетто, социальную и пространственную локализацию в условиях конкурентного социального пространства. Известный социолог современности Э. Гидценс относится к маргинализации молодежи как последствиям возрастного самоопределения молодежи, ее неадаптивности в обществе, где доминирует «биографизация», индивидуализация социальных конфликтов и молодежи приходится самостоятельно реализовать возможности социального и профессионального роста.

Маргинализация молодежи отражена в работах «постмодернистской волны», в (У. Бека, 3. Баумана) с позиции которых в условиях индивидуализации социального неравенства, эрозии предписанных социально-классовых признаков молодое поколение подвергается уходу от коллективных действий и ориентирована на индивидуальные права, уверенность в себе. Маргинализация представляет распад структурных связей, возникновение так называемых «текучих», ситуативных социальных слоев, мобилизуемых на совместные социальные действия в определенный период, но не имеющих стабильных консолидационных оснований. 3. Бауман определяет структурную мар-гинальность как отсутствие ясных границ социального поведения вследствие неустойчивости социальных позиций3.

В целом зарубежная социологическая мысль исходит из понятия маргинализации как процесса «промежуточности», нестабильности социальных позиций, невозможности привязанности к социально референтной группе. Э. Гидденс подчеркивает «неизбежность» маргинализации возрастанием «непрозрачности» социальных институтов и беззащитностью индивидов перед внешними вызовами. Российская социологическая мысль обратилась к проблемам маргинализации в середине 90-х годов прошлого века. Если не считать социологической публицистики Е. Старикова, которая полагает любую форму социальной зависимости проявлением маргинальное&tradeи на основании подобного суждения относит российское общество к полностью маргинали-зованным, определенный вклад в анализ маргинализации как эффекта структурных преобразований российского общества внесли З. Т. Голенкова, Е. Д. Иштханян, JI.A. Беляева. Именно исследования социального неравенства и различных форм социальной адаптации позволяет получить представления о новых маргинальных слоях населения.

Определение «маргинализованности» молодежи как состояния неопределенности, размытости социальной структуры российского общества, содержится в работах И. П. Поповой, А. И. Атояна, С. А. Краснодельской. Мар

3 Бауман 3. Индивидуализированное общество. — М., 2002, с. 41 гинализация оценивается как процесс депривации определенных социальных групп и формирования групп, не имеющих доступа к социальным, правовым, экономическим, информационным ресурсам общества.

В работах В. Т. Лисовского, В. Т. Шапко, Г. Е. Зборовского проанализирован социальный облик студенчества, как группы переходного типа, имеющий риск присоединения к маргинальным слоям. Структурные условия маргинализации в контексте социального воспроизводства исследуются В. И. Чупровым, Ю. А. Зубок, С. В. Полуниным, В. А. Мансуровым, Б. А. Ручкиным. Рассмотрение студенческой молодежи как группы со стремлением «восходящей социальной карьеры» или «минимизации неравенства» основано на анализе интеграции молодежи в социопрофессиональную структуру общества, социальной дифференциации молодежи по профессии, территориальному, ценностному критериям.

Т.Э. Петрова, И. В. Мостовая, Н. А. Игнатенко анализируют маргинализацию студенческой молодежи в контексте социальных диспозиций, распада старых социопрофессиональных групп и нестабильности новых промежуточных слоев. Выявлена тенденция «социального аутсайдерства» молодежи, предпочтение девиантных жизненных стратегий как оптимального способа нахождения в «игре без правил» и отсутствии социальной поддержки со стороны общества.

О.В. Бондаренко, И. И. Ильинский, В. В. Семенов раскрывают маргинализацию студенческой молодежи с позиции социально-ценностной аномии российского общества, доминирования прагматизма и меркантилизма в поведении молодежи, что является следствием структурных сдвигов, конфликта традиционных и модернизационных слоев населения. Определенные результаты в анализе маргинализации студенческой молодежи достигнуты в исследованиях О. В. Карпенко, О. Н. Карпухина, В. Л. Бойко, Е. А. Яку бы, Г. А. Чередниченко, которые выявили зависимость маргинализации студенческой молодежи от институционализации поведенческих инноваций, узости поведенческого поля студенчества и катализаторов маргинализации в виде отрыва высшего образования от рынка труда и стремления молодежи к поиску индивидуальных стратегий жизненного успеха.

Однако несмотря на исследовательский задел в анализе студенческой молодежи, маргинализация рассматривается преимущественно в контексте социальной адаптации или профессионального самоопределения, в то время как очевидна необходимость ее самостоятельного изучения, как изменение позиций молодежи в социальной структуре российского общества.

Целью исследования является анализ маргинализации студенческой молодежи как процесс ее структурных перемещений на социальную периферию, сопровождающихся социальным дистанцированием и социальной изоляцией. Реализация поставленной цели предполагает решение следующих исследовательских задач:

— проанализировать классический подход к проблеме маргинализации студенчества;

— выявить эвристический потенциал неклассической социологии в исследовании структурной маргинализации студенчества;

— охарактеризовать транзитивность студенческой молодежи в условиях социальных трансформаций российского общества;

— раскрыть тенденции социального дистанцирования и социальной изоляции в отношении к молодежи в результате ее структурного дрейфа;

— показать влияние традиционных интеграционных моделей на «нейтрализацию» и «минимизацию» маргинализации.

Объектом исследования выступает студенческая молодежь в российском обществе как социокультурная субгруппа российской молодежи с транзитивным социальным статусом и карьерными социальными диспозициями.

Предмет исследования состоит в структурном аспекте процесса маргинализации студенчества, выявляющем влияние социального неравенства в российском обществе на групповую идентичность студенчества, характер ее отношений с другими социальными группами.

Теоретико-методологической основу исследования составляют положения классической социологической теории дифференциации Т. Парсонса, концепции «социального гетто» П. Бурдье, навигационного пути Э.Гидденса. Применяются положения о новационных стратегиях молодежи российских исследователей В. И. Чупрова, Ю. А. Зубок. В диссертации осуществлена попытка эмпирической версификации тезиса И. В. Мостовой о «горизонтальных связях» новых социальных групп, а также положения И. П. Поповой о формировании новых маргинальных слоев, характеризуемых полным включением или исключением из системы межгруппового взаимодействия.

Эмпирическую базу работы представляют материалы государственной статистики, результаты вторичной обработки данных методологических исследований, проведенных ИСПИ РАН, НИИКСИ при СПбГТУ, РНИСиНП, ФОМ, ВЦИОМ, Центров социологических исследований гг. Екатеринбурга, Ростова-на-Дону.

Гипотеза исследования. Структурный аспект маргинализации российской студенческой молодежи выражается в нарастании разрыва связи студенчества с референтными социально-профессиональными группами, минимизации эффектов неравенства «стартовых условий» путем предпочтения «выгодной работы» в ущерб профессии и перехода на позиции социального исключения и группового эгоизма.

Научная новизна диссертационного исследования раскрывается в совокупности результатов, демонстрирующих влияние маргинализации на социальное поведение и социальное настроение российского студенчества.

Приращение научного знания состоит в следующем: — проанализирован классический социологический подход к маргинализации студенчества, который исходит из положения о неопределенности социального статуса молодежи как группы социального ученичества и социального воспроизводства;

— выявлен деятельный акцент неклассической концепции маргинализации, ее интерпретация позиционирования студенческой молодежи в «текущих» социальных группах, мобилизуемых для принятия ситуативных решений;

— охарактеризованы социально-статусные показатели российского студенчества в условиях перехода от состояния структурной определенности к социальному риску и доминированию адаптивных структурных барьеров;

— показано возрастание социального дистанцирования и социальной изоляции студенчества, что связано с дрейфом в сторону социальной периферии и доминирования регрессивной социальной мобильности;

— определено влияние традиционной интеграционной модели, «занятие со-циопрофессиональных ниш», которая в обществе социальных трансформаций обнаруживают неэффективность при ориентации на «системные» групповые показатели.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Классическая социологическая теория основывается на маргинальное&tradeмолодежи как периоде социализации, связанном со статусом социального ученичества и неопределенности социально-ролевой дифференциации. Статус взрослого человека при совпадении с профессиональным совершеннолетием означает интеграцию в социально-профессиональную напряженность, когда «отложенная» взрослость результируется в маргинализации, включение в группу, занимающей позиции ниже статуса родителей. Маргинализация студенческой молодежи может, таким образом, рассматриваться как эффект «социального инфантилизма», материальной зависимости и отсроченных устремлений молодежи.

2. В интерпретациях неклассического подхода анализируется био-графизация социальных противоречий, вынужденная индивидуализация социальных практик, нарастание разрыва молодежи с другими группами общества и сверстниками. Маргинализация студенческой молодежи обусловлена отсутствием коллективных форм достижения групповых интересов, образованием «периферийных» групп, демонстрирующих либо социальную дистанцию, либо готовность к «негативным» социальным контактам, целью которых является не интеграция в общество в качестве самостоятельной группы, а завоевание автономного социального пространства, универсализация собственных интересов посредством освобождения от социальных обязательств и использования девиантных социальных стратегий.

3. Российская студенческая молодежь вытеснена из социально-трансформационного процесса, поэтому в условиях внутренней социокультурной дифференциации, ее характеризует статусная маргинальность, выраженная в готовности к перемене дипломной профессии, преобладании регрессивной социальной мобильности (70%: 30%) и напряженности в отношениях с элитными и базисными социальными слоями общества. Большинство респондентов уверены в себе и обнаруживают низкий уровень социальной уверенности, что способствует дистанцированию от социального статуса и низкой групповой консолидации, сужения возможностей артикулирования групповых интересов.

4. Студенческая молодежь находится в состоянии социальной зависимости и узкого диапазона возможной реализации профессионального потенциала, что сопряжено с аутореферентностью, присоединением к успешно адаптированным слоям и усилением социальной изоляции, выработкой норм и правил социального абсентеизма, склонности к паразитическим инновациям и принятием «инициированного» стиля жизни. Маргинализация усиливается в результате отклонения от активного участия в социальной жизни, индифферентности к социальным интересам, диффузии «одиночества в толпе». Более 57% респондентов заявляют о предпочтении отношений с близкими и родными, 23% демонстрируют эгоистический интерес, что свидетельствует о периферизации социального статуса и ограниченности социопрофесиональ-ных ресурсов.

5. Традиционные модели, основанные на социальной взрослости и профессиональной зрелости студенческой молодежи, ее готовности занять вакантные социально-профессиональные ниши, неэффективна в условиях установки на общее высшее образование, снижения престижности профессионализма и доминирования социального дистанцирования молодежи. Оптимизация отношений молодежи и общества связана с групповой консолидацией студенческой молодежи на основе нахождения нового профессионализма, включающего определенное профилирование интеллигенции, предоставление студенческой молодежи выбора инновационных профессий и перехода от модели непрерывной интеграции к серийной, направленной на конвертацию социальной инициативы молодежи в рефлексивные социальные практики.

Практическая значимость работы определяется тем, что полученные результаты и выводы могут быть использованы в реализации целевых программ молодежной политики на федеральном, региональном и муниципальном уровнях, развитии системы профориентации будущих специалистов в вузах, повышении эффективности деятельности органов занятости и социальной защиты населения.

Кроме того материалы диссертационного исследования могут снискать применение в чтении лекций по общей и теоретической социологии молодежи, в изучении спецкурсов по социальной стратификации и социальной интеграции, социальной мобильности и ценностей студенчества.

Апробация работы. Результаты диссертационного исследования докладывались и обсуждались на научно-теоретических семинарах кафедры, а также на региональных конференциях. Основные выводы работы отражены в публикациях объемом 6 п.л. По теме диссертации опубликовано 5 работ, из них 2 брошюры, 3 научных статьи.

Структура работы. Диссертация включает введение, две главы, состоящие из пяти параграфов, заключение, список литературы из 160 источников, 13 таблиц, 3 диаграмм.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Социальная дифференциация российского общества характеризуется маргинализацией как традиционных социально-профессиональных групп, так и образованием новых маргинальных слоев. Диссертационное исследование исходит из того, что маргинализация, как состояние социального исключения, разрыва социальных связей и перехода от многообразия межгрупповых отношений к уединению, замкнутости в социальном пространстве, связана со структурными сдвигами в период социальных трансформаций. Социально-имущественное неравенство, низкая социальная мобильность, неэффективность социальных норм и теневые социальные практики продуцируют формирование групп с установками на дистанцирование от общества и адаптацию реактивного ситуативного характера.

Российское студенчество представляет весьма разнородный по социальным и культурным установкам слой молодежи, который объединяет склонность к маргинализации, отсутствие устойчивых социальных практик и индифферентизм по отношению к социальным институтам. Как выяснено, большинство респондентов ориентированы на достижение высокого социального статуса посредством «везения», неформальных связей, готовности нарушить закон. Социальный абсентеизм нельзя объяснить только расслоением общества и «монетизацией» социальных отношений, доминированием экономической адаптации. Респонденты, как имеющие хорошее материальное положение, так и испытывающие материальное недопотребление, сходятся в стремлении к личному успеху, которое блокирует коллективные действия и артикулирование групповых интересов. Поэтому, если стремление к высокому социальному статусу привычно для актора образования, «личный успех» основывается на «предприимчивости», полезности и только в некоторой степени на профессиональной компетенции.

Анализ социально-статусных позиций студенчества показывает, что оно также утратило положение слоя «социального ученичества» и в условиях существования в России «коммерческого пролетариата» большинство находит применение в сфере услуг, где востребованы неквалифицированный и низкоквалифицированный труд и существует экономическая и административная зависимость от работодателя. Установка не личный успех обуславливает «профессиональный» выбор студентов на основе «высоких заработков» и «относительно свободного режима работы». Отношение к высшему образованию, как формальной социальной аттестации, влияет и на снижение интереса к учебе, и самоопределение вне «стен вуза».

Мы констатируем, что стремление студентов к вторичной занятости индифферентной к знанию будущей специальности, диктуется привычкой к нерегулярным заработкам и получению удовольствия. Таким образом, социально-статусные позиции студенчества создают стартовые условия маргинализации, не делающие лишних специалистов по причине не только устаревания знаний и оторванности образования от запросов рынка, но и низких профессиональных и интеллектуальных ресурсов акторов, которые ждут настоящих стратегий и не вкладывают инвестиции в долгосрочные жизненные проекты. 25% студентов, которые заняты в различных формах дополнительной подготовки, также нацелены на использование приращения знания для перемены профессии и обретение независимости. Независимость, быть хозяином своей судьбы ассоциируются у респондентов с материальным благосостоянием, что создает условия барьеры во взаимодействии с обществом, где большинство населения живет в бедности и нищите.

Маргинализация студенчества является не разновидностью социальной дезинтеграции, она создает принципиально новую ситуацию «исключения» социальных слоев, их социальной дезориентации и создания «социального гетто». В российском обществе интеграция студенчества в общество стала «делом» студентов и их родителей. Модели интеграции посредством присоединения к социально-профессиональным группам потеряли значение, новый средний класс является квазиобразованием, поскольку не может претендовать на роль социального медиатора и настроен клиенталистски по отношению к элитным слоям. Поэтому студенчество не имеет социально-групповых ориентиров, не может определиться «как и с кем». Элитные слои не в состоянии по материальным и культурным соображениям «ассимилировать» студентов, к базисным слоям отношение студенчества, как «неудачникам» или «работягам», блокирует социальный консенсус.

Эффект завышенных ожиданий, уход от «жизни отцов» и невозможность удовлетворить социальные притязания открывают горизонты маргинализации. Респонденты в «уверенности в себе» обнаруживают возможность быть независимыми от общества, не участвовать в совместных социальных практиках и не идентифицироваться с конкретными властным, политическим и общественными структурами. Структурная маргинализация активизирует индивидуализацию социального поведения и существования «вне классов» и «групп». Конечно, у студентов есть реактивные, приспособительные нормы «страдающей группы» или «недоверия к политике», но социальный негативизм связан с уходом в социальную микросреду. Это, на наш взгляд, обеспечивает перевод системных противоречий в «личную биографию» и воспроизводит «социальную анархию».

Из вышесказанного можно сделать следующие выводы. Во-первых, маргинализация, как разрыв социальных связей, социальная изоляция, значительно сужает базу социального воспроизводства. Общество может устойчиво развиваться при вступлении новых поколений во взрослую жизнь. Если же студенчество оказывается в состоянии пролонгирования нестабильности, идентичности с социальной микросредой, вероятным следствием можно считать эрозию норм и ослабление социальной солидарности. Во-вторых, формирующие маргинальные стратегии «профессиональной эквивалентности» и «иррегулярного труда» не могут быть отождествлены с «трудом как самореализацией личности». Как показывает проведенный анализ, студенчество не ощущает себя причастным ни к системе образования, ни к легитимным экономическим структурам и стандартам деловой культуры. В-третьих, стремление к «независимости» влечет вынужденный выбор, выбор по ситуации и создает барьеры на пути полной интеграции студенчества в социально-профессиональную структуру. В-четвертых, неэффективность традиционных моделей социальной интеграции требует диалога студенчества и общества, институционализации конструктивных «спонтанных» практик, перевода образовательной системы на подготовку «новых профессионалов» и функционирование институтов непрерывной образовательной и профессиональной подготовки. Вероятно, необходимо также признать образ молодежи, как группы, дистанцированной от реформ, что санкционирует «сетевую» интеграцию студенчества, реальную презентацию его социальных качеств, преодоление социальной обособленности и выработку совместных форм деятельности с другими социальными группами и слоями в экономических и социальных процессах. И, наконец, российское студенчество может нарастить ресурсы социального и профессионального самоопределения, если выйдет из состояния социально-структурной периферийности, что связано, прежде всего, профессиональной деятельностью.