Функционально-синтаксический анализ конструкций со значением «каузация состояния» в современном русском языке (для целей обучения русскому языку как иностранному)

Современные требования к обучению языкам и возросший уровень работ по методике доказывают, что решение методических проблем должно опираться на научно обоснованные и выверенные лингвистические положения. Акад. Л. В. Щерба писал: «Методика преподавания иностранных языков опирается не только на данные психологии, но и на данные общего и теоретического языкознания» /211, с.10/.

Закономерно, что каждое из сменяющих друг друга (или сосуществующих) направлений в методике преподавания языков сознательно или невольно всегда базировалось на определенных лингвистических концепциях /см. обзор различных методов обучения языкам в 53- 85- 211/. Дело, однако, не в том, что специалисты, занимающиеся методикой, решают задачи, стоящие перед теоретической лингвистикой, но в том, что в сферу интересов методической науки естественным образом входит описание языка как объекта обучения и изучения, а значит и анализ языкового материала с определенных теоретических позиций. Не случаен и довольно показателен в этом плане тот факт, что общелингвистические работы часто содержат некоторую методическую направленность, а многие ценные методические заключения и рекомендации сделаны именно лингвистамиучеными, имеющими цельную концепцию, в которой проблемы теоретической и практической методики занимают немаловажное место. Примерами таких работ можно считать книги Ш. Балли «Французская стилистика», О. Есперсена «Философия грамматики», Л. В. Щербы «О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании», Г. А. Золотовой «Очерк функционального синтаксиса современного русского языка» и некоторые другие.

Учебное описание языка, таким образом, нераздельно связано с научным, но не дублирует его, поокольку отличается от научного анализа ракурсом, точкой зрения и сферой приложения результатов исследования. Угол зрения не изменяет объект, а лишь высвечивает в нем новые грани, ставит вопросы, ответы на которые имеют, как принято говорить, практический выход. Смыкаются же эти два разнонаправленных пути исследовательской работы в своих теоретических посылках.

Непосредственной лингвистической основой преподавания русского языка иностранцам является описание русского языка как иностранного" , — говорил на У конгрессе МАПРЯЛ В. И. Кодухов /93, с.150/. Специфика такого описания заключается прежде всего в том, что, в отличие от грамматик для носителей языка и общетеоретических лингвистических работ, оно должно содержать практические правила порождения речи и выбора языковых единиц в зависимости от семантической интенции говорящего, то есть показывать путь «от требущего выражения смысла до выражающего смысл текста» /107, с.67/.

Восприятие языковых единиц в единстве с их функциональным назвшчением, порождение высказываний по правилам «грамматики говорящего» обеспечивают выполнение главного требования методики обучения языкам — коммуникативной направленности процесса обучения. Следованием этой целеустановке объясняется понятое и принятое, наконец, в методической науке положение о необходимости учить не грамматическим формам, а употреблению этих форм, не схемам и правилам, а живым языковым явлениям. При таком подходе на первое место выдвигается не знание о языке, а «сам язык в его функционировании» /103, с.15/, и описание русского языка как иностранного реализуется в форме функционального (а не системного) описания.

Именно поэтому успешное решение конкретных методических задач во многом предопределяется все возрастающим интересом теоретической лингвистики к проблемам семантики и функциональному анализу языковых единиц. Ведь разрабатываемые функциональной грамматикой теоретические проблемы могут быть использованы в реализации ведущего принципа методики преподавания языков — принципа активной коммуникативности, который имеет основание в самом предмете методики — обучении языку как средству общения. Необходимость функционального описания языка в целях обучения в свою очередь обосновывается этим ведущим методическим принципом, который «задает стратегию обучения и овладения языком, направленную на установление прямых, упрочивающих новые споообы выражения мысли ассоциативных связей.» /103, с.8/.

Следует сказать, что получиший в работах последних лет последовательное методическое обоснование принцип активной коммуникативности плодотворен потому, что имеет добротную психолингвистическую и лингвистическую основу. Теоретические корни этой, казалось бы, чисто методической проблематики очень глубоки и касаются основополагающих вопросов не только лингвистики, но и философии, логики, психологии, психолингвистики, социолингвистики. В частности, в круг интересов исследователя, занимающегося описанием языка в учебных целях, входят вопросы взаимоотношения языка и мышления, знаковой природы языка, логико-семантических универсалий, языковой относительности, психологии общения, теории речевой деятельности.

Так, психолингвистическая теория речевой деятельности одним из основных звеньев, предшествующих «оперированию с собственно грамматическими структурами», считает программу речевого действия, то есть, по сути, «основное содержание речевого высказывания» /115, с.31/. Переход к осуществлению этой программы (возможные языковые способы выражения данного содержания) и результат ее реализации составляют основной предмет исследования в функциональной грамматике (грамматике «от содержания к выражению»).

В этой связи нелишне вспомнить слова Л. В. Щербы о том, что «.у взрослого человека мы находим уже сложившееся мышление, отлившееся при этом в формы его родного языка, на который как-то и наслаивается второй язык» /211, с.15/. Дело в том, что органичное единство языка и мышления мешает обыденному сознанию отделить «мысль от слова» (хотя мы и говорим нередко о «муках слова», о невозможности выразить словами то, что чувствуем и думаем), и только изучение другого языка обнажает процесс поиска адекватных содержанию средств выражения, то есть делает осознанным путь от речевой интенции к ее реализации, от того, «что сказать», к тому, «как сказать» -1-.

В этом плане описание русского языка как иностранного также смыкается с проблематикой функциональной грамматики, так как точкой отсчета в обоих случаях является смысл как общее — инвариант, задающий множество вариантов «на выходе». Такой путь описания языка — его определяют как ономасиологический — открывает широкие возможности как в лингвистическом, так и в методическом ас.

I Следует, однако, оговорить процесс художественного творчества, где поиск способов объективации языковыми средствами «своего мира» задан самой природой искусства и осложнен тем, что материалом искусства слова является общенародный язык. пектах, поскольку соответствует природе естественного языка-особым образом организованной знаковой системы, предназначенной для выполнения двух основных функций: коммуникативной и когнитивной (функции выражения мыслительного содержания).

Активная грамматика Л. В. Щербы, «грамматика говорящего» О. Есперсена, функциональная грамматика Пражской лингвистической школы, работы многих советских исследователей (Н.Д.Арутюновой, В. А. Белошапковой, В.Г.Га1са, Г. А. Золотовой, А. А. Леонтьева, Е.В. Падучевой) в разной форме призывают, по сути, к одногду — к соде ржа те льному истолкованию языковых явлений, наполняют лингвистический анализ смыслом не только в строго научном, но и в нетерминологическом значении этого понятия. Естественно поэтому, что «работающее» на принцип активной коммуникативности описание русского языка как иностранного, реализующееся по модели «смысл— текст», должно опираться на идущие в том же направлении поиски функционального синтаксиса.

Настоящая работа ставит целью:

1) методом функционально-синтаксического анализа исследовать сравнительно мало изученную область каузативных отношений — семантическое поле, обозначенное нами как «каузация состояния» ;

2) выявить, описать и систематизировать основные способы манифестации этого смысла в русском языке;

3) использовать результаты проведенного исследования для отбора, организации и презентации данного языкового материала при обучении русскому языку как иностранному.

Перспективы лингводидактического приложения результатов функционального анализа языкового материала делают работу актуальной и в то же время определяют ее практическую значимость.

Чтобы четко определить, какие понятия и положения теоретического синтаксиса могут быть положены в основу учебного описания языка, целесообразно рассмотреть то главенствующее место, которое по справедливости заняла семантика в синтаксических исследованиях последних лет.

Большинство лингвистов сходятся во мнении, что без учета соотношения языковых единиц и внеязыковых факторов лингвистическое исследование становится бессмысленным (в прямом и переносном смысле слова), так как «законы организации языка отражают реальные связи вещей и явлений» /96, с.13- см. также 14- 55- 79/. Неслучайно поэтому, что общая теория номинации, рассматривающая язык как средство репрезентации предметного мира, вышла за рамки привычных представлений о соотнесенности знаков естественного языка с экстралингвистической сферой лишь на уровне лексических единиц. Обоснованной представляется мысль о соотнесенности с миром действительности также и сложных языковых знаков — знаковвысказываний. И если раньше «синтаксис, в задачу которого входит обследование жизни предложения, обычно ограничивался изу-. чением его формального строения безотносительно к семантике» /16, с.8/, то в свете исследований последних лет более последовательным кажется утверждение о том, что синтаксис должен заниматься «способами обозначения целостных событий» /146,с.209/^.

Как и в семасиологии, в синтаксисе целесообразно говорить.

0 денотативной, или референтной, основе значения. Специфическим здесь является только то, что для семантики предложения.

1 В этой связи вспоминается образное сравнение предложения с «маленькой драмой», спектаклем, где есть действие и действующие герои в разных обстоятельствах. (Это сравнение восходит к Сеше, а позже приводится в работах Л. Теньера и А.Греймаса. См. об этом у Д. Н. Шмелева /207, с.4/). референтом будет не отдельный элемент действительности, но отрезок ситуации в целом" /56, с.78/.

Такой подход к синтаксису представляется тем более ценным, что каждый язык осуществляет эту связь разными способами, как бы «накладывая» на объективную реальность свою систему языковых представлений. При этом средства обозначения экстралингвистических реалий и выражения универсальных мыслительных категорий многообразны как в разных языках, так и в пределах одного языка.

Разумность этого тезиса подтверждается отходом современных исследователей от чисто формализованного представления структуры предложения, от асемантизма в синтаксисе к синтаксису семантическому. Определение «семантический синтаксис» не является, на наш взгляд, терминологичным и не обозначает какого-либо определенного направления в теоретическом синтаксисе. Это понятие выражает существо подхода к синтаксическим явлениям и вообще языку как системе, связанной с внеязыковой сферой, для репрезентации которой он предназначен.

Семантика предложения — это прежде всего проблема связи языковой структуры и выражаемого ею внеязыкового содержания" ,-пишет Г. А. Золотова /82, с.17/. Следовательно, иным, кроме как семантическим, синтаксис быть не может, и исследовательский интерес к семантической структуре предложения убеждает в том, что, «выйдя из „досемантического“ состояния, синтаксическая теория не может оставаться прежней» /82, с.16/.

Опора на семантику в синтаксическом исследовании определяется, таким образом, связью, существующей между явлениями и отношениями реальной действительности /I/, содержанием предложения /2/ и его структурой /3/. Это положение, собственно, базируется на известной мысли К. Маркса о триединстве языка, мышления и действительности: «.ни мысли, ни язык не образуют сами по себе особого царства, они — только проявления действительной жизни» /I, с.449/. И если до сих пор изучались связи лишь между двумя членами этого соотношения /I и 2 — в теории номинации, 2 и 3 -в традиционном синтаксисе/, то на современном уровне лингвистической науки назрела необходимость говорить о трехчленном соотношении, образующем значение сложных языковых знаков (ср. с принятым в семасиологии семантическим треугольником, устанавливающим отношение между вещью, понятием и лексемой).

Общая теория номинации позволяет рассматривать синтаксические конструкции как воспроизведение в языковой форме реальной ситуации (сложного денотата), являющейся смысловым инвариантом ряда конкретных высказываний. Соотношение же между планами содержания и выражения определяет характер взаимоотношений между семантикой и синтаксисом в структуре высказывания.

Анализ высказывания, по В. Г. Гаку, «преследует цель не вскрыть его общую абстрактную схему синтаксической организации, но показать, как она связана с ситуацией, какими средствами и как она описывается» /58, с.365/. Это значит, что семантический синтаксис во главу анализа ставит вместо структурной схемы предложения, как это делалось, например, в генеративной грамматике, структуру смысла, который определяет семантическую модель предложения и отражает реальные связи и отношения внеязыковой действительности.

Синтаксис и призван, собственно, исследовать, наряду со структурной организацией предложения как факта языковой системы, связь конкретных высказываний с экстралингвистической ситуацией, в них выраженной. Однако ясно, что однозначного соответствия здесь быть не может, ибо «внеязыковая ситуация может быть обозначена рядом синонимичных знаков, а с разными ситуациями может сопоставляться одно и то же высказывание» /58, с.358- о проблеме асимметрии языкового знака на синтаксическом уровне см. также в 6- 82- 132- 136- 152/.

Неоднозначность в соотношении содержания и формы в пределах одного языка явилась основой для изучения полисемии, синонимии и омонимии языковых единиц. Но если в лексике и морфологии эти вопросы изучены довольно обстоятельно, то в синтаксисе «ситуация неоднозначности в соотношении формы и функции была одним из поводов обоснования мысли об асемантизме структуры предложения, ее независимости от структуры обозначаемого события» /146, с.292/ и независимости семантического и синтаксического планов в предложении /см., например, 222, с.30/. Однако, если с логической последовательностью распространить идею семантического треугольника на область синтаксиса и признать трехмерность синтаксических построений, то это противоречие будет снято.

В значительной мере этому способствовало введение в лингвистику понятия пропозиции, обозначающего номинативный аспект предложения. Если в логике пропозиция определяется как логическое суждение, определенная форма мысли /100, с.421/, то в лингвистике это, по определению Н. Д. Арутюновой, «абстрактная структура, взятая в ее семантическом аспекте», или «семантическая структура, объединяющая денотативные и сигнификативные значения» /16,с.33/.

С использованием понятия пропозиции синтаксис в центр своих интересов выдвинул изучение «правил перехода от смысловой структуры предложения к конкретным языковым репрезентациям» .

146, с.295/. Это дает возможность говорить о первичных и производных семантических функциях синтаксических элементов и обосновывает мысль о разграничении структур глубинных, соответствующих первичным функциям и «иконически» отображающих реальные отношения между элементами процесса" /56, с.78/, и поверхностных, соответствующих вторичным функциям и трансформированных в плане выражения. Такой подход позволяет в некоторой степени преодолеть разрыв между семантикой и синтаксическим строением предложения, характерный для традиционного синтаксиса и учения о структурной схеме предложения.

Синтаксические структуры, передающие «реальную диспозицию участников ситуации» /146, с.299/, определяются как глубинные и являются, фактически, интерпретационной моделью для ряда поверхностных структур, в которых нарушено прямое соответствие семантических функций и их языкового статуса, то есть связь между языковой формой и выражаемым смыслом характеризуется как не-явная, не-прямая.

Кроме того, такое разграничение позволяет решить важную методическую задачу: отбор примарных (первичных для данного содержания) средств выражения и семантически усложненных по сравнению с ними вторичных, то есть реализовать в процессе обучения методически целесообразный путь от семантической простоты к семантической усложненности.

Наличие в языке разных способов манифестации внеязыковых реалий, способность языка по-разному выражать универсальные понятия и представления, многообразие средств выражения и способов объективизации мыслительного содержания и составляют, по сути, феномен человеческого языка. Не будь этого, естественный язык был бы похож на искусственные международные языки или другие вторичные знаковые системы с их однозначным соответствием содержания форме выражения.

Значимость предполагает выбор" , — пишет Д. Лайонз /109, с.437/. Причем, следует учитывать, что в языке возможность выбора следствие не избыточности системы, а ее богатства, так как, чем больший предложен выбор, тем большую смысловую нагрузку, или, как принято говорить, информативность, несет в себе сам факт предпочтения той или иной языковой формы в данной конситуации. Вариативность языковых средств выражения составляет основу стилистического многообразия языка и дает возможность использовать его в качестве материала искусства слова — художественной прозы, поэзии.

Беспредельная, по существу, возможность выражения любого содержания оборачивается, однако, серьезной проблемой, когда речь идет о замене одного языка другим при переводе (особенно художественных и философских текстов) и при овладении иностранным языком.

Неадекватность языковых представлений у разных народов, национальная специфика естественных языков, ставшая основополагающим принципом концепций И. Г. Гердера и В. Гумбольдта, породили в свое время множество горячих споров в философии и лингвистике и послужили основой для таких направлений, как теория лингвистической относительности Сепира-Уорфа, неопозитивизм, лингвистическая философия Л.Витгенштейна. Идеализм этих направлений заключается в отождествлении логического и языкового отображения действительности (по существу, отождествлении языка и мышления) и в общем для всех этих теорий представлении о восприятии мира через призму языка (ср., например, у Л. Витгенштейна: «Границы моего языка означают границы моего мира» /47, с.57/).

Не углубляясь в проблему соотношения языка и мышления и в критику названных теорий, не учитывающих вторичность вербального образа, хотелось бы напомнить о принципе лингвистической дополнительности, сформулированном Г. А.Брутяном^". Нам кажется, что именно этот принцип должен не только учитываться при сравнительно-типологическом изучении языков, но и лежать в основе решения некоторых методических задач.

Согласно этому принципу, языковая картина мира в главном совпадает с логической, но при этом «через вербальные образы и языковые модели происходит дополнительное видение мира. Словесный образ сочетается с понятийным образом, лингвистическое моделирование мира — с логическим его отображением, создавая предпосылки воспроизведения более полной и всесторонней картины окружающей действительности в сознании людей» /31, с.57/.

Не противореча изложенному принципу, можно сказать, что моделирование действительности варьируется от языка к языку, меняет фокус в восприятии окружающего мира, направляет внимание на новые аспекты уже известного, выступает как дополнительный фактор осмысления действительности^.

1 Формулировка принципа дополнительности связана с именем Нильса Борапозже применительно к естественным языкам он был дополнен Л.Ваисгербером.

2 Ср. у Л. Вайсгербера: «В противоположность неизбежной односторонности одного-единствеиного языка, множественность языков способствует обогащению знаний через посредство множественности способов видения и дает средство переоценки частичного знания как единственного возможного» /цитир. по 75, с.32/.

Вот почему изучение иностранного языка можно считать расширением, углублением нашего знания о мире. Вот с чем связаны главные трудности в овладении чужим языком, по существу, приятием другого — не мира, но отношения к миру. И именно в этом видится основная проблема презентации и семантизащи языкового материала перед аудиторией, мыслящей на другом языке. В этом кроется также суть одного из важных методических принщпов — опора на родной язык".

Замечено, что «человек, плохо владеющий языком, часто нарушает лексические нормы сочетаемости слов, но никогда не совершает семантических ошибок, поскольку смысловые принципы, определяющие структуру означаемого предложения, являются общими для всех языков. Их общность обеспечена, с одной стороны, единством мира, а с другой — единством человеческого мышления» /16, с.120/. Подобная мысль в несколько иной форме выражена Р. Шэнком: «.существуют универсальные межъязыковые семантические представления, в которые синтаксические структуры данного языка преобразуются при понимании и из которых они создаются при говорении» /щтир.по 13, с.20/.

Естественно, что универсальные семантические категории имеют в языках разные формы выражения, исследование которых помогает выяснить как общие тенденции в выражении тех или иных смыслов, так и специфические для конкретного языка способы их манифестаций. В основе такого исследования лежит прежде всего всесторонний семантический анализ языковых явлений.

Таким образом, приняв семантику за «конструирующий весь язык стержень» /76, с.75/, мы можем смысл сиитать инвариантом при описании различных способов его репрезентации в языке, руководствуясь этим принципом и в решении методических задач.

Учитывая изложенное, сформулируем основные положения методики настоящего исследования:

1) Функционально-синтаксический анализ опирается на описание соответствующей высказыванию реальной ситуации, то есть на исследование референциального аспекта синтаксических конструкций;

2) соотнесенность языковых единиц с действительностью определяет общий семантический план предложения — его пропозитивную номинативную структуру;

3) семантическая интерпретация предложения, помимо толкования его смыслового субстрата, включает в себя выяснение степени соответствия означаемого, задающего семантико-синтаксические роли элементов пропозиции, и означающего — конкретного языкового способа репрезентации смысла.

В качестве объекта исследования нами выбрано богатое по своим семантическим разновидностям и способам языковых манифестаций семантическое представление каузации, в частности, практически не исследованное поле «каузация состояния» .

Понятие «каузация» (от лат. — Causa — причина) определяется в логике как «то, что предшествует другому и вызывает его в качестве следствия» /100, с.417/. Это отношение, которое Ш. Балли назвал отношением «причинения» /20, с.125/, можно представить с помощью описательной конструкции «сделать так, чтобы нечто имело место». В общей форме его изображают в виде записи A Gaus ,.:В, где caus — ко пула, связывающая два события — причину и следствие (ее можно обозначить также стрелкой—, означающей «приводит к» — ср. с понятием импликации в логике).

В лингвистике, как и в логике, понятие каузация означает, по существу, причинно-следственные отношения между двумя ситуациями. Специфика лингвистического понимания каузативных отношений заключается в том, что причиной вызванного следствия считается, как правило, целеполагагощая деятельность субъекта, активное действие, совершаемое как воздействие с целью достижения определенного результата. Каузативные отношения, следовательно, характеризуются следующими признаками: действие — воздействие (причина) -«- результат. Конкретные высказывания, обладающие этими признаками, то есть передающие каузативную ситуацию, можно назвать каузативными конструкциями.

Анализ каузативных отношений и каузативных конструкций содержится в ряде общетеоретических и сравнительно-типологических исследований. Так, в работах Ш. Балли /20/, Д. Лайонза /109/, УЛейфа /198/, С. Д. Кацнельсона /90/, Т. П. Ломтева /124/, Н. Д. Арутюновой /16/, Ю. С. Степанова /178/, Г. А. Золотовой /79 и 82/, Г. В. Колшанекого /96/, Ю. Д. Апресяна /13/, А. Вежбицкой /224/ явление каузации рассматривается наряду с другими вопросами лингвистической теории и составляет часть цельной концепции авторов и их понимания структуры предложения, его предикативного центра или вопросов лексической семантики и специфики глагольной номинации.

Среди исследований, посвященных выражению каузативных отношений в европейских языках, следует назвать работы Т. Б. Алисовой «Очерки синтаксиса итальянского языка» /7/, В. П. Недялкова «Каузативные конструкции в немецком языке. Аналитический каузатив» /142/, Г. Г.Сильницкого" Семантические и валентностные классы английских каузативных конструкций" /172/. Особо нужно отметить фундаментальное исследование ЛО Института языкознания АН СССР «Типология каузативных конструкций. Морфологический каузатив» /185/.

В большинстве этих работ каузативные конструкции анализируются в свете природы глагольного предиката и зависимости структуры целого от семантико-синтаксических свойств каузативного предиката.

Из работ, посвященных русским каузативам, можно назвать диссертационные исследования Е. Я. Гордон /67/, Е. М. Гоголевой /65/, Е. Е. Жуковской /74/, Н. Н. Перевезенцевой /155/, статьи А. В. Филиппова /19]/, Т. П. Ломтева /125/.

В дальнейшем изложении позиции некоторых из названных авторов будут уточнены, однако необходимо сразу определить тот угол зрения, который отличает настоящую работу от анализа каузативных отношений в перечисленных работах, то есть определяет новизну данного исследования.

Это, прежде всего, функциональный подход к объекту исследования, позволяющий с помощью дифференциальных семантических признаков вычленить из общего понятия каузации значение «каузация состояния», а также выявить и описать с позиций смысла возможные способы его выражения в русском языке. Описание объективных, релевантных ситуации, семантических признаков позволяет, с одной стороны, отграничить данное значение от внешне сходных с ним других значений (например, других типов каузативного значения или значение эмоционального состояния), а с другой, объединить на семантической основе разнородные языковые единицы, а не ограничиваться рамками только глагольной сферы.

Таким образом, за счет ограничения в семантике (рассматривается определенный тип каузативных отношений) в работе впервые анализируются все возможные способы языкового воплощения данного значения, их структурные и стилистические особенности, взаимоотношения в системе языка.

Такой подход к языковому материалу объясняется задачей работы: дать по возможности полное описание одного из сложных и интересных явлений русского синтаксиса с последующим применением результатов анализа при обучении русскому языку как иностранному.

Последовательность рассматриваемых вопросов отражена в структуре работы. В настоящем «Введении» были изложены основные теоретические положения, на которых базируется анализ исследуемого материала.

В первой главе — «Семантическое поле «каузация состояния» -описаны основные семантические характеристики выделенного поля: его содержательный аспект и дифференциальные семантические признаки поля в целом и его ядра.

Во второй главе — «Способы выражения значения „каузация состояния“ в русском языке» — впервые предпринята попытка описать все основные способы выражения данного содержания.

В третьей главе — «Возможности лингводидактического приложения функционально-синтаксического описания каузативных конструкций при обучении русскому языку как иностранному» — на основе проведенного исследования намечаются перспективы конкретного применения функционального анализа языкового материала в процессе обучения русскому языку студентов-иностранцев.

Работа снабжена Словником, дающим представление о лексических единицах, образующих план выражения семантического поля «каузация состояния». Словник составлен на основе следующих источников: «Словаря русского языка» Н. И. Ожегова, словаря-справочника «Устойчивые глагольно-именные словосочетания русского языка» В. М. Дерибаса, «Фразеологического словаря» под редакцией А. И. Молоткова, «Лексических минимумов русского языка» под редакцией П. Н. Денисова, а также дополнен с помощью примеров из художественных и публицистических произведений разных жанров. V.

Выводы.

Отбор и организация учебного материала при обучении русскому языку как иностранному производится на основе степени близооти языковых способов выражения определенного содержания (в нашем случае — значения «каузация состояния») к общей для них пропозитивной номинативной структуре.

Вводя на начальном этапе обучения русскому языку в качестве активного средства выражения каузативных отношений сложное предложение, мы получаем орудие интерпретации и семантизации вводимых на последующих этапах параллельных синтаксических конструкций, усложненных в функционально-синтаксическом и стилистическом планах.

Особенно важным такой способ семантизации оказывается при введении в речь учащихся свернутых полипропозитивных КК, в которых семантическая сложность каузативного предиката преобразует первичные семантико-синтаксические функции основных актантов.

Методика анализа языковых явлений от значения к способам его манифестации соответствует методическому принципу активной коммуникативности и позиции «активной грамматики», в которой поиск и выбор выразительных средств языка происходит в зависимости от коммуникативного намерения говорящего и в соответствии с означаемой ситуацией.

Объединение разнородных языковых единиц на основе их семантической общности позволяет создать цельное представление о большом классе лексических и синтаксических средств, предназначенных в русском языке для передачи данного значения, то есть способствует их систематизации в сознании учащихоя.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Опора на семантику в синтаксическом исследовании определяется связью, существующей между обозначаемой в предложении внеязыковой ситуацией, значением предложения и его структурой.

Если значение предложения (выражаемая им мысль) непосредственно указывает на референт — внеязыковую ситуацию, служащую смысловой основой синтаксических конструкций, то в соотношении их содержания и формальной организации обнаруживается ярко выраженная асимметрия. Она связана с вариативностью выразительных возможностей языка, обусловленной внутрисистемными законами комбинаторики, с явлением языковой компрессии и развитием у языковых единиц вторичных функций.

Подвижность знаков-высказываний по отношению к обозначаемым ими реальным ситуациям требует выяснения характера взаимоотноше^ ния между смысловым субстратом предложения и его синтаксической организацией и выдвигает на первый план задачу семантического анализа синтаксических единиц. Решению этой задачи способствует: введение в лингвистику понятия пропозиции, представляющей собой обобщенную семантическую модель предложения, его номинативную структуру.

Использование препозитивной номинативной структуры при анализе синтаксических конструкций позволяет определить степень соответствия различных способов языковой манифестации определенной ситуации реальному соотношению событий и предметов внеязыковой сферы.

В психолингвистическом плане общий смысл высказывания определяется как программа речевого действия. Переход к языковому воплощению этой программы, то есть к различным способам выражения определенного содержания, предстает как проблема, общая для функционального синтаксиса и методики преподавания иностранных языков.

Именно в этом плане описание русского языка как иностранного тесно соприкасается с теоретическими синтаксическими исследованиями, которые, имея столь конкретную и важную сферу практического приложения, приобретают большую актуальность.

Изучение языка прежде всего как средства общения определяет построение учебного описания языка по принципу активной грамматики, исходящей из потребностей выражения смысла. Выход к смысловым универсалиям позволяет описать объективные семантические признаки номинативной структуры и определить функциональное назначение синтаксических единиц в структуре высказывания, где они, в соответствии с внутриязыковыми законами, претерпевают некоторые семанти-ко-синтаксические сдвиги.

Под таким углом зрения в настоящей работе была рассмотрена обширная и сравнительно мало изученная область каузативных отношений — семантическое поле «каузация состояния». Выявление основных параметров пропозитивной структуры, представляющей это значение в наиболее приближенном к отображаемой ситуации виде, позволило объединить на ее основе множество разнородных языковых средств выражения данного смыслового инварианта.

Поскольку речь идет о сложной ситуации, объединяющей отношением причинения две самостоятельные ситуации, ее номинативная структура имеет вид сложного предложения с двумя самостоятельными пропозициями, раздельно выражающими ситуацию-причину и ситуацию-следствие. Однако сложные предложения, передающие каузативные отношения в самом общем виде, не являются специализированным способом выражения значения «каузация состояния» и потому не могут считаться ядром данного семантического поля. Его лексичеокой доминантой являются каузативные глаголы, в наиболее сжатой форме передающие в русском языке всю каузативную ситуацию и предопределяющие своим значением семантико-синтаксические функции актантов полипро-позитивной каузативной конструкции.

Функционирование двусобытийных каузативных глаголов в качестве предикатов дает богатый материал для исследования механизмов языковой компрессии, направленной на снятие избыточности в плане выражения, а также позволяет проследить пути развития вторичных функций у компонентов КК.

В конструкциях с каузативным глагольным предикатом происходит трансформация в сфере семантического субъекта состояния. Занимая в препозитивной структуре позицию самостоятельного субъекта, он под влиянием содержательной и, как правило, формальной переходности каузативного глагола, требующего экспликации объекта воздействия, совмещает функции субъекта состояния и объекта воздействия и приобретает форму прямого дополнения. Семантика объекта воздействия, в свою очередь, оказывает влияние на характер каузируемого состояния, когда в качестве предиката выступает многозначный глагол.

В сфере семантической функции каузатора также возможны трансформации, заключающиеся в замене обязательного при каузативном глаголе агентивного субъекта действия именем действия как обобщенным репрезентантом всей ситуации-причины.

Подобные семантико-синтаксические сдвиги и само явление языковой компрессии являются основой использования языка в эстетической функции и объясняют природу языковых и поэтических переносов в сфере значения (образование метафор, метонимий, олицетворений).

Сходными с каузативным глаголом свойствами в составе Ж обладают и образованные от них действительные причастия, группа прилагательных, связанных словообразовательными отношениями с глаголами и имеющих значение «каузировать состояние», и устойчивые глагольно-именные сочетания с тем же значением.

Главным признаком супрасегментного выражения значения «каузация состояния» является предельно свернутое представление двух пропозиций путем перевода основных актантов КК в скрытый план и эксплицирования только номинализованных обозначений самих ситуаций.

Многообразие способов выражения рассматриваемого значения и их стилистическое расслоение выдвигает задачу отбора и организации языкового материала при обучении русскому языку как иностранному в соответствии с методическими требованиями концентричности, коммуникативной достаточности и системности. Применительно к исследованному материалу это означает распределение языковых способов выражения пропозиционального значения «каузация состояния» от семантически элементарного к семантически усложненному, то есть от близких к пропозитивной структуре сложных предложений к каузативным конструкциям с различного рода семантико-синтаксичес-кими сдвигами в актантной рамке.

Объединение разнородных языковых единиц на основе их семантической общности представляется перспективным как в теоретическом, так и в прикладном аспектах. Такой подход к языковым явлениям может служить основой для последующих типологических и сопоставительных исследований, может быть использован в области лингвостилистики и теории перевода, а также при создании коммуникативной грамматики русского языка для иностранных учащихся.