Киргизская поэзия в русских переводах (30-50-е годы): Методология. 
История. 
Стихотворная поэтика

Понятие «советская литература» — если эта литературная общность и перестала существовать либо изменила социокультурный способ существования — безусловно остается в истории мировой художественной культуры.

По-своему уникальный симбиоз государственности и искусства, масштабный по достижениям (и драматическим упущениям, что такж^ входит в парадигму истории) художественный итог, поучительный нравственно-эстетический опыт, сформулированный в конце концов как «многонациональное идейно-эстетическое единство» , — все эти качества сложились в достаточно противоречивую целостность. Этим противоречием отмечен и художественный перевод: более того, само его существования, роль в литературном процессе и особенности исторического развития это противоречие подчеркивали. В полной м^ре это относится и к-переводу киргизской поэзии на русский язык в 30−50-е годы, чья история, методологические аспекты развития и тенденции поэтики составляют объект данного диссертационного исследования.

Значение в советской литературной истории изучения художест-. венного перевода неоспоримо — и не только для литератур, именуемых «новописьменными11: столь ж^ значимым был перевод и для зрелых литератур. Значение это выражалось по-разному, чаще всего «скрыто», имплицитно, как бы вторично, но hr утрачивалось ни при каких идеологических поворотах, сохраняя неизменными традиционные художественные ценности и порождающую роль в межлитературном синтезе. Потому «новые проблемы» новописьменных литератур, «и, в частности, с точки зрения формирования и развития национальных литературных ¦языков» ,* когда ощутима утрата. координирующей и организующей роли культуры-посредника, оставляют значение перевода этих литератур на русский язык по-прежнему актуальным. «Определенные ситуации, — констатируется в исследовательской традиции литературоведения, — могут получать в рамках культуры данного языкового коллектива особое значение, отличающееся от того значения, которое о приписывают этим ситуациям другие языковые сообщества». Этим об ясняется естественность всяких центробежных культурно-языковых процессов, но этим же аргументируется историческая сохраняемость традиций в межлитературном взаимообмене, в том числе и традиций воссоздания на русском языке наиболее значительного из того, что создавалось в «новописьмеиных» национальных литературах.

Необходимость историко-литературной экспликации этого процес са на пространстве литературной эпохи 30−50-х годов, охватывающе процессы зарождения и становления перевода киргизской поэзии на русский яз" к, обретения и утверждения в его практике художествен ных традиций, формирования эстетических ценностей и профессионал ных принципов, сложившихся в творческую методологию, требует сегодня построения истории перевода в совокупности векторов ее раз вития и несомненной социокультурной специфики. Это и составляет научную проблему диссертации.

Исходя из такого общего целеполож^ния, актуальны либо требу ют актуализации два аспекта — историко-методологический (охватыв гощий круг вопросов взаимоотношения переводческой истории и культурно-идеологического контекста) и теоретико-аналитический (проI.

Айтматов Ч. .Национальные истоки и проблемы взаимосвязей современных советских литератур // Закономерности развития новописьмеиных литератур и проблемы социалистического реализма. — Фрунзе, 1985. С. б.

Комиссаров В. Н. Слово о переводе. — М., 1973. С. 147.

• слеживающий специфические черты этой истории с позиции формирования творческих методов и их реализации в системе стихотворной ' поэтики). Именно в этих координатах, как представляется, осуществлялось движение перевода, начиная от первых опытов в Киргизии в русле продуцированной в начале 30-х годов «перестройки литературно-художественных организаций» и кончая созданной к концу 50-х годов мощной отраслью литературного процесса.

Перевод киргизской литературы на русский язык фактически является едва ли не ровесником и соратником самой этой литературы, соучаствуя в становлении идейно-эстетических принципов и одновре менно включая молодую литературу в многонациональный поток, так или иначе выходя]ций на пространства мировой литературы. Социокультурная ангажированность переводчика в данном случае (как и в советской литературе вообще) здесь предстает как тенденция, противостоящая деструкции социальных функций и общественного значения литературы в XX веке. «Современный писатель, — утверждает Ролан БАрт, — перестал быть выразителем универсальной истины й превратился в носителя несчастного сознания, его первым актом стал выбор формы: он принимает на себя обязательство, ангажирует ся, приемля либо отвергая письмо, пшнадлежащее его прошлому» .^ Ангажированность русского переводчика в системе многонационально литературной общности полстолетия назад, да и в известной мере сегодня, совершенно иная: он лишь внешне лишен своего «послания» (если так трактовать библейскую метафору творческого долга худож ника), но внутренне он и соавтор «послания», и доставляющий его по назначению — то есть посредник, а в случае взаимодействия раз ных в стадиальном отношении литератур — и культуртрегер. Такими тlir n, f,9/n?P^CTPoiiKe литературно-художественных организаций: Пост. W ШИ (о) от ЙЗ.04.1932 г. // КПСС в резолюциях. — М., 1971.

БаРт Р. Нулевая степень письма //-Семиотика. — М., 1983. С. 3 были сознававшие эту задачу русские переводчики киргизской поэзии — Е.Поливанов. Л, Г1еньковский, С. Липкйн, М. Тарловский, их современники и последователи: не случайно их переводческая деятель ность сопровождалась научно-критической актуализацией в виде ста тей, интервью, лекций и т. п. Поэтому врастание перевода в сущест во транслирующей литературы на примере русского перевода киргизской поэзии чрезвычайно велико и имеет немного аналогов в мирово практике. Именно поэтому история этого перевода имеет необычайно своеобразную структуру, где взаимоотношения составляющих часто принципиально новы. Это в значительной мере обусловило актуальность предпринимаемого диссертационного исследования.

Соответственным образом может квалифицироваться и новизна нашей работы — как в плане самой постановки проблемы, впервые предлагающей к рассмотрению малоизученную и важную страницу отечественной литературной историивпервые вводящей в научный оборот историко-литературный материал и ид^и, которыми движим был многонациональный литературный процессвпервые ставящей задачу построения целостной истории перевода национальной поэзии на яз литературы-посредника, обладающий статусом международного комму-никата- - так и в план" впервые теоретически осознаваемой комплексной зацачи установления границ иптории перевода и ее соотношения как «исторической науки» с «науками об истории человечества» .1.

Прелще всего это практически впервые вводимый в исследовательский контекст художественный и историко-литературный материал, где молодая и только лишь устанавливающая художественные принци литература, в 30−50-е годы глубоко связанная на всех уровнях художественного сознания с необычайно мощной традицией поэтическог I.

М., 1985°ВС А?^ведениР в общую теорию перевода / Пер-, с болг. f фольклора переводится на язык культуры, давно локализовавшейся от устного наследия и смене многих литературных направлений создавшей мировые художественные ценности. С другой стороны новой является и теоретическая постановка проблемы, где история перевода рассматривается как целостность, интегрирующая (а) историю транслирующей литературы, (б) историю литературы принимающей, (в) историю социокультурных коммуникаций, (г) историю взаимодействий двух национальных литератур, (д) историю многонациональной литературной общности и, наконец, (е) историю переводчиков, понимаемую как историю некоей «микрообщности» со своими ценностями, кри териями, традициями эзотерического плана. Новыми же — как по отношению к материалу, так и по отношению к изученной парадигме ис торико-литературного процесса — являются анализ «переводной множ ственности» в соотношении культурного времени оригинала и перево да и анализ стихотворной поэтики, с преимущественным вниманием к просодии, метрике и строфической архитектонике контекстов ори / гинальной и переводной литератур. Такой представляется в традици современного переводоведения научная концепция диссертации.

Художественный материал 30−50-х годов разноречив и обширен. На начальном этапе развития истории перевода в короткий срок, с 1932 по 1937 годы, складывается прогрессирующая профессиональная литературная микрообщность переводчиков киргизской поэзии — и в первую очередь поэзии устной с ее выдающимися памятниками, лерв из которых попадает в орбиту переводческого внимания эпос «Манас» На этом этапе, к концу 30-х годов были обозначены ценностные аспекты транслирующей культуры, выделены произведения, принципиально значимые для ее представительства на межнациональном уровне, представлены первые художественно значительные достижения перевод ческой практики — переводы из «1Ланаса», акынской поэзии, народной лирики, лучшие образцы литературно-профессиональной поэзии. В по следующие десятилетия перевод сопровождает и актуализует успешно врастание киргизской литературы во все более широкие контексты, что к началу 60-х годов позволяет по-новому представить себе как уникальное наследие дописьменной цивилизации, так и магистрали литературного развития: «формой сохранения» культурной ценности стал в первую очередь перевод, реализовавшийся как «память, способная сохранить некотошй словесный контекст неизменным лишь путем многократного повторения», точнее — перевоссоздания.

• Основной целью предпринятого исследования является построени такого рода комплексной истории перевода юфгизской поэзии на ру ский язык в период с начала 30-х по конец 50-х годов, период, ко торый для этой иптории стал литературной эпохой. Достижение этой цели потребовало не только описания художественного и социокультурного материала, но и теоретического рассмотрения парадигмы пе реяода в целом ряде контекстов — национальных (транслирующей и принимающей) литератур, межнациональных связей в литературном пр цессе, и в связи с такими вопросами, как коммуникативные и социо культурные аспекты теории пеоевода, вопросы стихотворной поэтики и др. Таким образом, достижение такого рода потребовало постанов ки задач, которые решались в последовательном рассмотрении истори ческого движения перевода в развитии советской литературы.

Прежде всего ото методологические проблемы в построении переводческой истории, среди которых анализ исследуемого периода как литературной эпохи, со сменой соответствующих историко-литературных ситуаций, анализ господствоваших принципов переводческого под хода, специфическая оценка переводческой практики, основанной на.

Dtud^L^ir. ^58?hVo??" 7″ p? n"f blteratur 77 Texas.

Г-опосредованности, использовании подстрочного перевода практически повсеместно, что сообщает истории перевода в СССР достаточно специфическое содержание-1 к методологическим проблемам относится и проблема построения периодизации перевода, где происходит оформле ' ние и смена методов перевода, формирование его традиций, что в ка ^ честве одной из задач делает необходимым изучение состава перевод чиков. В этом же контексте ставится задача исследовать первые десятилетия перевода и восприятия русской художественной культурой киргизской устной поэзии, формирование традиций в переводе памятников в 30-е года, освоение переводчиками поэтического эпоса и на родной лирики в процессе развертывания этих традиций, интеграцион ные процессы в историиперевода в ходе воссоздания акынского твор чества и произведений литературно-профессиональной поэзии. Задач этого же порядка стали исследование явления переводной множествен ности (неоднократных, сменяющих друг друга либо практически одновременных переводов одних и тех ж*^ произведений) с точки зрения экспликации историко-типологических закономерностей этого явления и исследование всегда привлекавшей внимание теории перевода пробле мы интерпретаций национальной стихотворной поэтики средствами русского поэтического языка. ;

Все эти задачи решались в должной последовательности, и каждая из них нашла своп рассмотрение в соответствующей главе диссертационной работы.

Такой широкий спектр задач исследования заставляет с особенным вниманием отнестись к тому, какова степень изученности пробле-ьш, потому что границы нашего исследования затрагивают «территории» ке ^^едование ррироды подстрочного перевода в отечественной нау-местогде однозначное отрицание начинает уступать Чттрезвостив западном литературоведении этот A^isinr1mod?^Г 0ГУ^rndt V/- Podstroclmichestwo in prose pants.

73? ?ol? il.°n0TSp S1"ViC reVieW' разных филологических дисциплин — истории киргизской литературы, многонационального литературного процесса в бывшем СССР, теории перевода (где начинает выделяться в отдельную целостность его история), сравнительного стиховедения (со значительными традициями исследования европейского и тюркского стихосложений), исследований о развития перевода в Кыргызстане, в том числе и «критического сопровохсдения» (термин В.М.Россельса) этого процесса, наконец, аспектов этнокультурологии и исторической поэтики.

Методологическое значение имели для решения исследовательских задач диссертации работы P.O.Якобсона, В. М. Жирмунского и Д. Дюри-шина, И. Г. Неупокоевой и Р. Барта (R.Barthes), К. Леви-Строса (С. L&vy-Strauss) и Ю. М. Лотмана.* В этих трудах последовательное и глубокое освещение получили вопросы культуры как исторически функционирующей целостности, взаимодействия культур и национальных литератур в многообразии форм, типология литературных общностей и межлитературного синтеза, аспекты сравнительно-историчес-/ кой поэтики. В работах А. Лиловой и А. Поповича, А. В. Федорова и Г. Р.Гачечиладзе^ В. Коллера (w.Koller) и Е. М. Верещагина, А. Людс-канова и А. Д. Швейцера, М. А. Новиковой и П. М. Топера методология перевода представала в интердисциплинарной перспективе, исследовались соотношение национального и интернационального, исторического и современного в переводе, его социальные и культурные функции, решение общих вопросов теоретического порядка сопрягалось с анализом конкретных фактов и демонстрацией исследовательских подходов. За десятилетия интеграции научных усилив теория перевода портя и на К0ИКГ) Втные работы указываемых здесь и ниж^. ученых SnS?, п°ДРобны в тексте диссертациивсе использованные работы Даны в библиографическом списке («Литература»).

LUNESCO and World Literary Values // Der iiber S?99−100 Ке1Пе PteIlun* in der 0rfendlichkei^- - Wien, 1984. советская игкола" представлена весьма авторитетно, обогатилась конкретными разработками на материале перевода национальных литератур на русский язык, в том числе в тюркОязычных государст-рах. В Узбекистане это труды Г. Т. Салямова, Дж. Ц&рипова, Н. В. Владимировой, К. Джураева, Ы. Расули и др., в Казахстане — А. Сатьпбал-диева, Н. Ж. Сагандыковой, А. Жовтиса, Б. Кенжебаева и др.- в Азербайджане среди большого числа исследований выделяются работы Г. Б. Вабаева и Ф. А. Велихановой. Проблемы перевода русской классической и современной поэзии на киргизский язык стали предметом исследования в работах К. Джидеевойметодологические проблемы и вопросы перевода киргизской прозы на русский язык нашли отражение в трудах Ч. Т. Джолдошевойсвязь перевода с динамикой многонационального литературного процесса исследуется А. Садыковым, К. Асаналиевым, С. Джигит овымаспекты переводческого воссоздания киргизских устнопоэтических памятников и литературно-профеесиональной поэзии детально исследуются в работах Р. З. Кыдырбаевой, /.

М.А.Рудоваэтнокультуроведческие проблемы в разное время рассматривались применительно к межлитературному взаимообмену и переводу П. А. Балтиным и Л. А. Шейманомвопросы национальной стихотворной поэтики в системном и сравнительном отношениях, а также более общие проблемы взаимодействий киргизской литературы с многонациональным контекстом отражены в трудах К. Абдыкеримова, Е. К. Озмителя, К. Рысалиеваистория киргизской национальной литературы получила детальное освещения у К. Артыкбаева, М. Борбугулова, А.Эркебаева.

Проблемы киргизской филологии входят к тюркологический контекст, где З. Ахметовым на материале казахской поэзии и И. В. Стеблевой на материале древнетюркской классической литературы созданы Фундаментальные работы, решающие вопросы квалификации национальных стихосложений. Их деятельность смыкается и с традициями европейского стиховедения, где в исследованиях ИЛевого (J.LevSr), М.Л.Га-спарова, В. Е. Холшевникова, М. Г. Тарлинской, М. Ю. Лотмана и др. заложены основы общего и сравнительного стиховедения применительно к проблемам стихотворной поэтики переводаисторические корни и мар-^ гинальные формы в русском стихе (в позднейших исследованиях О. И. Федотова и С.И.Кормилова) актуальны при исследовании современных трансляций памятников древних литератур.

В ощущении природы перевода в контексте исторической поэтики и этнокультуроведения смыкаются разыскания разных лет у А. В. Федорова, Е. Д. Поливанова и Вяч.Вс.Ивановаименно в этом контекстном выражении создается сегодня концепция истории перевода как научной дисциплины, рассматривающей интердисциплинарно-интегративный харак тер развития перевода в национальной культуре, — концепция эта начата работами В. Шора, К. Амбрасаса-Саснавы, П. И. Копанева, на материале русских переводов европейской классики она получила обстоятельное рассмотрение у Ю. ДЛевина, с позиций аналитической крити-/ кидеревода ее становлению способствовал в широко известных своих работах Е. Г. Эткиндокончательное систематологическое ее освещение принадлежит П. Х. Торопу. Исследования в сфере поэтики киргизских эпических памятников (С.Закиров, Б.И.ь1олдобаев, С. Ьегалиев), концепции исторического развития национальной поэзии (З.Мамытбеков, О. Ибраимов) сообщают этнокультуроведческим и теоретическим исследованиям в сфере перевода необходимое подкрепление художественным материалом тех положений, которые свидетельствуют о значительности перевода в развитии национальной художественной культуры.

Таким образом, наше диссертационное исследование находится на стыке целого ряда научных направлений и призвано, аккумулируя их 1Ции, закрыть одно из белых пятен~на карте истории художественного перевода и истории взаимодействий киргизской и русской художественных культур.

В этом смысле методологическая основа диссертационного исследования в первую очередь связана с концепцией истрризма в художественном переводе, когда «исследование явлений должно носить конкретно-исторический характер,. вестись с позиций современности» и «все явления должна исследоваться комплексно, а само движениев связи с обусловливающими его и связанными с ним причинами и факторами». В применении к истории перевода такой принцип предполагает '.'не превращение ее в хронологическую историю., а объективное исследование переводоведения во всей его конкретности, целостности и полноте, с учетом его исторической динамики" .^ Построение комплексной модели истории перевода как интегрированной целостности истории национальных литератур и их контекстов (о чем упоминалось нами выше), с учетом социальных и культурных детерминант литературной эпохи перевода 30−50-х годов, и представляется такой реализацией сложившегося в компаративистике, теории литературы и теории перевода принципа исследовательского историзма.

Источниками методологического характера в этом плане не могут не стать философия искусства (Гегель, М. Хайдеггер, А.Ф.Лосев), тео рия этнокультуроведения, компаративистики, методология перевода и концептуальные основы советского (20−00-е годы) переводоведения. Конкретно-аналитическая реализация общих методологических положений и категорий происходит в связи с применением историко-типоло-гического описания художественного и социокультурного материала, целостно-системного анализа ряда художественных текстов, сравнительно-типологического стиховедческого анализа при отдельных сопоставлениях текстов (оригинальных и переводных) и при рассмотрении тенденций движения переводческой поэтики, традиций и т. д.

Лилова А.

Введение

в общую теорию перевода. С. 115.

Таким образом, методика исследования исходит its его иотодо-" логической обоснованности. Следует отметить, что методическая «ориентация связана с оформлением анализа в определенной терминологической системе (формированию которой в мировом переводоведе-нии в последние десятилетия уделяется особенно пристальное вни-^ мание в связи с интегративностью и интердисциплинарностью этой отрасли филологии1). Переводоведение находится в состоянии, когда его метаязык, в частности, система дефиниций, характерны определенной неоднородностью, даже известной противоречивостью. Это обусловлено наличием разных и в разное время склады: -авшихся представлений разных научных школ. Так, переводоведение в тюрко-язычных традициях придерживается традиционной описательности, в то время как другие регионы, расширяя методологический ареал, все более единодушно стремятся к использованию унифицированной терминологии интерсемиотического характера. Определенной неоднородностью такого плана отмечена, видимо, и данная диссертация, где неизбежное обращение к принципам системного описания и традиционного дескриптияно-сопоставитель"ого комментирования одновременно могут быть отнесены за счет ее автора. Во всяком случае, мы пытались сохранить некое функционально» равновесие, опираясь на. сложившийся словарь компаративистики, теории перевода, этнокультуро-логии, сравнительного стиховедения, тюркской филологии и традиционного литературоведениякомпромиссность такого подхода оправдывается и типологической неоднородностью художественного материала, и литературной эпохой 30−50-х годов. вгсЬег" Ч0ГР-8^1кеПС5 Л" 0ubine I. Translators and rese.

S?eSltional LSri-?So?Verm^n^OSiCal dictionaries // Babel. 10-S B «n Journal or Translation. — 1988. Vol. 34. No 1 P WeltkonRresppl l n ^™ ' в «ат, риалах ее всемирных съездов ¦центшльштр tfon™• в9пРосам переводческой терминологии уделяется шй? КаЕ)Я ^рминолошческий.

•"""и и для нашей филологии? ' Э&tradeпРоблемы стаяовятоя антуальг.

V .-к*.

•Hfy Следует отметить и то обстоятельство, что методика исследова— исключала отбор материала переводов по каким-то индивидуаль-критериям: в орбиту исследования вовлекались и в равной сте-ени подробно рассматривались и первые дилетантские опыты (М.Жо-*оцдз, Н. Титов-Омский, молодой Н. Чекменев, зрелый Н. Имшенецкий) людей, далеких в этот период от роли, которую они сочли возможный исполнять, и малоталантливую, хотя и упорную, последовательную, деятельность таких переводчиков, как Ф. Ощакевич, Э. Беккер, И. Эйборов, и творчество тех, кто обозначил традицию перевода, настолько высокую, что поддержать ее последующим поколениям оказалось не по силам, — Л. Пеньковского, С. Липкнна, А. Тарковского, М. Тарловского, М. Петровых и др. Все эти переводчики (хотя можно упоминать и поэтов, чьи произведения были далеко не всегда высокохудожественными) в равной степени участвовали в историко-литературном процессе, многослойность которого обусловливает многомерность литературы. I.

Теоретическая значимость нашего исследования прежде всего в том, что малоизученный и часто забытый материал литературной эпохи 30−50-х годов в его историко-литературном значении вводится в научный оборотв том, что история перевода мыслится как интегрированная целостность процесса появляния, становления и развития традиций в контексте русской переводной литературы воссоздания киргизской поэзии как явления своеобразной и значительной национальной культуры. Едва ли не впервые на материале истории лите ратуры Кыргызстана рассматриваются процессы перевода, типологически связанные с мировым контекстом развития переводческой истории, переводческого искусства, поэтических традиций.

Степень теоретической значимости работы определяется, видимо, и тем, что в ближайшие годы более зримой станет переориентация.

Ж5.

НАЦИОНАЛЬНАЯ БИБЛИОТЕКА ispfr.

Кыргызской Республики ——— —fa ¦ культурно-языковых взаимодействий, и киргизская литература ощутит необходимость интегрироваться в иные региональные многонациональные общности. Роль русской культуры-посредника может изме-ЙГ-даться, но это вовсе не должно означать ухода со сцены русского: перевода. Напротив, интерес к его истории усилится, эта история будет ощущаться как страница в мировом историко-литературном процессес другой стороны, опыт воения одной из литератур Востока новошсьмепного типа одной из европейских культур может стать уникальным примером в истории перевода, где теоретические обобщения, сделанные в данной работе, вс ¦ будут использоваться для обобщений исторических, более широком контексте литературных эпох и межнациональных взаимообщений.

У историко-теоретических результатов данной работы есть и определенная практическая направленность, осознаваемая по крайней мере в двух аспектах — научно-исследовательском и учебно-педагогическом. Историко-литературные исследования в области киргиз/ ской литературы в последние годы существенно обогащаются новыми подходами и новым материалом. Одним из примеров’комплексного под хода, рассматривающего литературную историю как сложноорганизо-ванную целостность, могла бы стать данная диссертация для исследований в области истории национальных межлитературных взаимосвя зей, работ в области теории перевода и сравнительной поэтики. *' «» С Другой стороны, вхождение Республики Кыргызстан в экономикие, политические и культурные отношения с мировым социумом В новом качестве суверенного государства уже сегодня требует под -•.готовки специалистов-переводчиков, а значит, программ, методик и традиций их обучения. В этом отношении диссертация содержит мате риалы, могущие стать опорными при внра отке гтриниципов изучения и преподавания поэтики, методологии и истории перевода.

ЛпЕобаиия научной концепции и многих конкретно-аналитических ?ОЛОжений диссертации осуществлялась в течение ряда лет в трех гаправлениях «научном, учебно-исследовательском и творческом. '%аЗк На материале диссертации подготовлена и вышла в свет в 1986 «мгоду монографическая работа «Киргизская стихотворная культура и «проблемы перевода», опубликовано более 20-ти научно-исследователь ских статей и большое количество литературно-критических выступлений, публикаций творческого характера и т. п.» ®» Иными словами, научные труды по материала диссертации соседствуют с публикациями, — прямо участвовавшими в литературном процессе 80-х годов, а также с научно-методическими разработками, которые направлены на выработку программы для специальности 2001 й других филологических, специальностей.- где вопросам перевода, изучению межлитературных взаимосвязей, исторической поэтики, сравнительного литературо. ведения уделялось бы центральное место.

Ряд положении диссертационного исследования послужил материалом для научных докладов на ряде международных, всесоюзных, меж. республиканских, межвузовских и иных научных конгрессов, симпозиумов, совещаний, конференций, напр.: IX Международный съезд славистов (Киев, 1983) — Международное совещание «Литература и перевод» (М., 1991) — XIX Международная встреча переводчиков и теоретиков перевода (Тетово, Югославия, 1990) — 5-е Всесоюзное совещание 'переводчиков (М., 1990) — «Тимофеевские чтения» (Ин-т мировой литературы АН СССР, М., 1972;1982 гг.) — Заседания Совета по художественному переводу Союза писателей СССР Ш., I986-I99I гг.) и Совета по киргизской литературе (М., 1986, 1988 гг.) — также материал Ш теоретические выводы работы использовались при чтении лекций в.

1 См. работы, указанные в разделе «Литература». верситете им. Кл. Охридского (София, 1988 г.) и Университете ^ е (Югославия, 1990 г.):

• В Университете Кыргызстана (факультет русской филологии) ма-ал диссертации послужил основой для чтения в течение ряда лет ШПёцкурсов «Методология сравнительного литературоведения», «Актуальные проблемы теории и истории художественного перевода», «Основы стиховедения», спецсеминаров.

Структура диссертации традиционна: данное «Введение», 4 главы, «Заключение» (498 машинописи, стр.), библиографический список (разд. «Литература», 575 позиций).

Работа подготовлена на кафедре теории и истории Университета Кыргызстана.

-¦sir* «чл ft * fir] i.

ИЬ.

Естественно, исследование такого рода практически никогда не исчерпывает себя (хотя бы в глазах своего автора) к той самой странице, где написано: заключение. Всегда остается ощущение не досказанного и незавершенного. Прежде всего Потому, что неодноро—.

ден,_лс^1юрически достаточно отдален и источниковедчески плохо обеспечен сам литературно-художественный материал. Это не позво лило, во-первых, с планировавшейся детальностью проследить худо жественные биографии переводчиков (прежде всего — эзотерических.

наследников-обэриутов). Во-вторых, это не дало возможности после довательно применять принцип сопоставления оригинал-подстрочник перевод, ибо подстрочники той эпохи утеряны (вплоть до сожлсенно го архива Союза писателей Кыргызстана) — без этого многие наблюде ния могут казаться более голословными, нежели они на самом явля ются* -В-третьих, это не позволило завершить и ныне оставшийся не законченным и потому совершенно выведенный за пределы диссертации справочлик-ЗРусские переводчики киргизской поэзии", который плани ровался как приложение. Можно pacffli-ipHTb этот список упущенных во зможностей, где автор возлагает вину на материал, но, быть может, следовало. бы возлош^ть на себя. По разным причинам, и прежде всего из-за вынулщенно локали зованной фор?.7улировки названия работы, забытыми выглядит некото рые разделы, которые вполне о^шдае^ш: так, все исследования, свя занные с рифмой и фоникой, отложены з сторону (в данном случае потому, что это гораздо более обширная и сложная проблема, чем может показаться на первый взгляд), а соблазнительные возможнос ти расширить круг материала тюркских,.ошоставлений использованы.

были практически одншк-цы-дващ1^ з1. Однако такой момент, как фраг мёнтагрЯое'" сопоставление текстов, отказ (за исключением особо ого вавривавшихся случаев в 3-й главе) от целостно-системного их со поставления, нежелание далее приближаться к тем зонам, где неиз бежно потребуется присутствие таких дефиниций, как «адекватность», «эквивалентность», «точность» и т. п. , — все это диктуется как ог раниченностью регламентированного объема диссертации и небеспре дельностью сил диссертанта, так и неполт-Ш!^ -^знанием им киргизско го языка — во всяком случае не в том объеме и не с той степенью ментальности, каких хотелось бы когда-то достичь. Все это сузило рамки и, возможно, глубину нашей работы, но есть надежда, что актуальность исследования от этого потеряла не сто^ь-уж-Тшсго. Не представляя себе результатов даьшого’исследова ния без их воплощения в творческий либо учебно-педагогический контеКст, автор работы точно так же не представляет себе, какой это будет контекст, ибо у него есть серьезьше основания flyiviaTb, что киргизская филологическая аудитория в ближайшем будущем отка жется интересоваться проблемами перевода на русский язык, а русс кой аудитории, возмолшо, будет не до этого. Вместе с тем тот про гнозировавшийся вклад в переводоведение, на который расчитывает всякий исследователь, молсет, вероятно, быть подытоженным в виде йратких теоретических выводов.•(.. .. .I, За исследуеглые несколько десятков лет — в SO-50-e годы ;

русскжёинереЁод киргизской поэзии прошел целостный и в^нутренне завершенный этап своего существования: от первых творческих попы ток (о которых глы знаем только в пределах 1930;33 годов) и стано вления первых практических правил до состояния разветвленной лите ратурной индустрии, связанной с. глобальнытл идeoлoгичecкиIvI контек ' стом, имеющей свои традиции, развившей., своиметоды, утвердившей.

свою поэтику и закрепившей в качестве опрех (, еленной эзотерической целостности т^ шкрообпщость переводчиков.2. Эти десятилетия развития русского перевода дали т-шогона циональному читателю на русском языке адекватное представление о" Inioэтической культуре киргизского народа — как сложившейся уст. ной, так и развивавшейся синхронно письменно-профессиональной.Адекватность эта прежде всего усматривается в том, что и вершин ные достижения национальной поэзии вне их. зависимости от идео логической конъюнктуры тех лет, и одновременно выдвигаемые этой конъюнктурой на передний план имена и факты русский перевод в различной, .но соизмеримой степени представил многонациональной русскоязычной аудитории, сохраняя именно ту систему ценностей и приоритетов, которой в целом придерлдавалась сама киргизская литературная культура. Предпочтение системе ценностей трансли рующей культуры составило основной вектор литературной ориентации пер" е: ёодаГи в конечном счете обогатило русскую переводную поэзию.3. Материал, освоенный в киргизской поэзии русским переводом, также позволяет говорить об адекватности, поскольку дает необхо димо полное представление о своеобразии и богатстве транслирую щей культуры: поэтический эпос (в первую очередь «Манас», затем то, что сумели и успели перевести из «Семетея» и «Сейтека») 1боль • той трилогии и «малые» эпосы (практически все наиболее значитель ные сказания, причем, некоторые переводились дваяоды) — народная лирическая поэзия во всей возмолшой тогда полноте. жанров и тема тики, богатейший свод акынской лирики (где переводы из Токтогула служат примером внимания одной культуры к сокровищам другой) — ли тера^рур1Та^^офессиональная поэзия, где официальный статус порой сопутствовал большому дарованию (А.Токомбаев), а не поддержанное статусом большое дарование поддерживалось. переводчиками (А.Осмо-459;

нов) .се это в восприятии переводчиков БЫСт! роило русскую культур но-историческуго рецепцию киргизской поэзии, соответствующую дейст вительному значению составляющих ее }канров и взаимно соотнесеннным в русской и киргизской традициях кри е^риям художественной ценности.4. Период 30−50-х годов в истории киргизско-русского перевода (но не только с точки зрения этой истории) представляет собой це лостную литературную эпоху, где доминировал определенный тип со циально-эстетического сознания, тип творца-и творчества' и^ если угодно, тип читателяэта эпоха прослеживает в своем движении сме ную и взаш. юсвязь определетшгх историко-литературных ситуаций.4. 1. Конец 20-х — 1932 год: период становления, самосознания и первоначального организационного оформления национальной лите ратурной культуры. Первые переводы отмечены эмпирической' эклекти кой (и дилетантизмом), но и попытками наощупь выработать конвешди ональные возможности в переводе. Переводу отводится важная роль в идейно-организационном оформлении едд^нства советской литерату ры, что для новописьменной киргизской поэзии имеет ярко выражен ное поэитивнре, поролодающее значение.4 .2. Завершение структурного и организационного оформления литературной культуры (транслирующей и приншлающей) в. 1932;35 го ды. Последовательная выработка концептуальной программы перевода в многонациональной литературной макросистеме (мероприятия и их последовательности в Госиздате, КирФАНе). .Выработка этнокультуро ведческих принщ^пов (Е.Д.Поливанов). Закрепление конвенциональных и прагматических нормативов в поэтике (в соревновательной практи ке госиздатовского конкурса: Ф. Ощакевич, Э. Беккер, В. Винников, Клычков, Г. Шенгели, Липкин, Л. Пеньковский, М. Тарловский, А. Тарковский и др .). Начало перевода эпоса «11!анас» и обоснование филологичесш-тх принципов («Тезисы» и переводы Поливанова). Первые ^ ' «' -460;

переводы народной, акынской и письменно-профессиональной поэзии. Макролчанровая переводческая рецепция киргизской поэзии: 1934;38 годы. Первая «декада» (1939).4. 3. Закрепление (I935—I950) формально-функционального мето-, да как конвенционально-прагматического единства, как ведущей сти хостилистической традиции. Оппозиция этого принп г^па традициям HIVIM;

таторского («вольного») перевода. Дифференциация конвенциональных норм в переводах устной и литературно-профессиональной поэзии. Становление эзотерических начал переводческой микрообщности.(уг лубляющее ея-фаз л ичие между авторами традиции и «иными-» —^ перевод чикаьш), структурирование состава переводчиков в соответствии со статусом, мастерством, профессиональностью.4 .4, Завершение в 50-е годы целостного воссоздания йиргизс кой поэтической панорамы руским переводом в типологическом соот ношении частей (эпос, народная и акынская лирика, литературно профессиональная поэзия в на^^етившемся .жанровом разнообразии).Рецептивное утверждение вершинных достшкений перевода во всех этих макрол<�а.нрах: «Манас» — Липкин, Пеньковский, Тарловский- «Сказание о Саринджи» и др. «малые» эпосы — М. Петровых, А. Тар ковский, Вл. Державин и др. — акынская лирика и в первую очередь песниТоз^тигула — сменяющиеся группы переводчиков — и. т. д. Уста ч — ' • • 'новление определенных канонов маркированной поэтики перевода (на материале прежде всего эпоса). Доминирующая роль перевода в содер жании. питературного процесса, в межнациональных и культурных вза имосвязях. Издательская переводческая индустрия как внелитератур ный фактор отбора в переводе. Локализация традищи перевода уст ной поэзии (с постепенной утратой ее в бО-е годы).5. Важнейшей чертой эпохи русского перевода в 30−50-е годы является своего рода экстенсивный компромисс, постоянно поддерлси-461;

ваемый (а) мелд:1у опорой на опосредованно-вторичный тип перевода.

(подстрочник) и, одновременно, эзотерической. последовательностью этнокультуроведческого подхода, сформировавшей практику формаль но-функционального метода- (б) мелоду давлением идеологической программы Б отборе и трактовке художественных явлений для их перевода — и эстетико-культурологическиьш воззрениями и предпо чтениями самой национальной литературы «изнутри» и ее русских пе реводчиков, ххоторые этому давлению пытались противостоять. Первый компромисс представлялся неизбежным: переводчиков, владевпмх десятками языков многонациональной литературы, подго товить для выполнения творческой задачи худолсественного воссоз д^ 1ния в исторически локализованные сроки невозможноно возможен • •. .. .. — f и был реализован путь культуроведческой компенсации подстрочника за счет филологического’подхода. Второй компромисс естественен в культуре тоталитарного типа. Взаимодействие двух компромиссных характеристик литературного процесса предопределило экстенсивный характер развития как практики перевода, так и, в конечном счете, многого из его теории. Потому эпос «Манас» и эпоп «Джангар» пере водились в одном ритмостилево ключепотому книга А. Осмонова «Мой дом» (1950) была осознанной попыткой представить подлинный масштаб значительнейшего национального лирического поэта в пику официально, му замалчиванию его при жизни." ^" «бТистория перевода киргизской поэзии на русский язык в кон тинууме литературной эпохи 30−50-х годов изначально возникает как интегрированная целостность, объединяющая и включающая в свою структуру- (а) супростные стороны истории транслирующей литературы (киргизской поэзии), (б) истории принимающей литературы (русской переводной поэзии как части русской литературы), (в) истории эт нокультурных взаимоотношений '» ••-•'восприятия Востока в русск.

литературе), (г) истории социокультурных реалий литературного процесса (декретированность социальных функций перевода' органи зах^онно-идеологическими целями), (д) историей межлитературных связей (русской и киргизской литератур) и, наконец, (е) истори ей многонациональной («супермногонациональной») идейно-эстетиче ской общности, называвшейся «советской литературой» .Именно в этом качестве история киргизско-русского поэтичес кого перевода обладает порощаюишм содерлсанием, в свою очередь воздействуя на все эти процессы и отношения: из «формы взаимо связей литератур» перевод становится универсальным фактором, во многом определяющим конкретно-исторический характер межлитератур ного синтеза. г.

7. Специфика истории русского перевода киргизской поэзии в этихпсйчествах и многомерном материале вырал^ается в ряде особенно стей, ртчасти характеризующих данный национально-исторический контекст, отчасти же присущих всему общегосударственному литера турному процессу 30−50-х годов.7. 1. Опора (в отличие от перевода'{зарубежных" литератур) на культурно-языковое посредничество, выразившаяся в практике подст рочного переводак концу литературной эпохи этнокультуроведчес кая традиция все резче расходится с повседневно-лапидарным пере водом, а сам подстрочник все менее содер}1сателен в плане этнокуль турного и филологического комментирования. Собственно, отчасти поэтому начиная с бО-х годов чисто количественные характеристики пере-водагпреобладают над качественными черта1У1и его развития, и на этом экстенсивном пути русский перевод киргизской поэзии (как и перевод с языков «народов СССР» вообще) теряет свои культрегерски позитивные черты. (При этом вовсе не парадотсально то, что рост мастерства все более ощутим — это объективный’процесс и с целепо ложениями перевода он не связан.).

7.2. К концу 50-х годов формируются основы билатеральной ку льтуры в среде писателей-билингвов в национальных литературах на почве киргизской связана с воздействием перевода, причем, обеих его ветвей, взаимодействующих параллельно/разнонаправленно: кир гизско-русского и перевода русской литературы (и через русский я язйк и зарубежной) на киргизский язык. Однако именно опора на под строчный перевод сделала этот процесс билатеральной трансформации односторонним (точнее, однобоким) и слабовыраженным. йотощ в ис тории перевода киргизской поэзии на русский язык роль киргизских поэтов, пробовавших силы в переводе, «нулевая» вплоть до 50-х го дов, практически остается такой и к 90-м (редкое исключение — Куручбеков, Д. Устемировв Казахстане этот процесс более выражен, но и там он факультативен по результатам). Таким образом, экстен сивно-подстрочная практика перевода задержала естественное поли культурное развитие киргизской поэзии.7 .3. Формирование переводческой общности и в ней — определен ных^типов" переводчиков (дифференцируегшх условно, но небеспоч венно) выдвигает и утверлздает наиболее значимый тип переводчика культрегера, соответствующий императивны^^ характеристикам художе ственного сознания литературной эпохи. Этот тип, вероятно, наибо лее соответствует и этнокультуроведческой природе формально-фун 'кционального метода, и созданной традиции. К бО-м годам 1сультре repcKatI энергия утрачивается.7 .4. Конвенциональной нормой перевода устнопоэтических кир гизских паглятников этнокультуроведческая традиция перевода уста новила определенную стихотворную поэзсику формально-функционально го подхода. Эта поэтика маркирована (а) нормативностью передачи си1^ та^ -сиЧ^С1шх моделей, (б) стабильностью использования тоничес кого принципа и тонико-логаэдическихдаднструкций, (в) определяю-464;

щим характером нулевой эпикрусы («мужской» клаузулы) и (г) раз личны^ш формами редифа и квазиредифа в стиховых окончаниях, рит мико-синтаксической анафоры и «сквозного» параллелизма и т .д .Эта поэтика, возникшая в 30-е го. ды прагматически, реализует как бы эмпирический «инструментализм» переводчиковфактически же она возникла как' следствие этнокультуровечдеекого подхода и связана .с р_еал11зацией природы литературного процесса.8. Последнее качество связано с этапностью, стадиальностью постижения через перевод поэзии инонационального художественно го мира, что в свою очередь обусловило появление своеобразного явления «переводной множественности» — во многом сходного с. ана-• логичными-''явлениями «пряьгого» перевода поэзии Запада Игзарубеж ного Востока, но во многом и принципиально отличного, 8. 1. Явление «переводной мнолсественности», как показал сра внительный анализ разных переводов аюынской элегии («Алымкан»), олического «мактоо» («Песня о Ленине») и лирического стихотворе ния (А. Семенов) молшт служить показателем взаимодействия лока лизующхл^^нтегрирующих факторов истории русского перевода кир ч" ^ — гизской поэзии: оно обусловлено не только лишь совершенствова нием практики, но и экстралитературны^ш факторами (идеологичес дого, ведомственно-издательского и т. п. .), искажающе воздейство вавшими на литературный процесс.8.2. Экзотизация и креолизация оригинала, его искаженно-по верхностное восприятие — при всех экстралитературных дезориента циях — последовательно уступки место этнохг/льтуроведческому и филологическому (Токтогул) и индивидуально-психологическому (А.

Семенов) подходу и прочтениям прдлинника.8.3. Неоднократные переводы одних и тех же произведений кир гизской поэзии на русский язык показывают эту. последовательность,.

^—— с кофорой’й'^ская художественная культура постигала главами пе реводчиков сложную целостность мира киргизской поэзии. Тенден ция все «вернее прочесть оригинал» обусловлена не только стрем лением переводчиков индивидуально-творчески выйти на качествен, но новый уровень постижения подлинника, сколько принацлежностью их всякий раз к новому витку худсжественного развития, к истори чески новой ступени художественного профессионализма.8.4. Гносеологическая природа феномена «переводной множест венности» показывает исторически конкретное движение киргизско русского поэтического перевода к синтезу художественных культур и, одновременно, к формированию их нащонально-эстетического са моощущ?1Ш-я1^ гименно здесь последовательно складывается-HQTopH4ec;

кая поэтика как делимитатор традиции. Именно поэтому «переводная множественность» обусловила объ и... .ективную (не оцененную своевременно повсеместно) дифференциацию в передаче устнопоэтической и литературно-профессиональной худо Ижественных систем: (а) в переводах устной поэзии — стремление к «стилистической перспективе» воплощения типа творчества, типа национальной культуры- (б) в переводах литературно-профессиона льной поэзии — к стремлению выделить личностное начало, индиви дуальные особенностии художественного мира.9. Одной из валшейших типологических черт истории перевода киргизской-лоэзии на русский язык является локализация •.(«эзоте ризация») переводческих микрообгцностей в виде различных (и часто не сопрягаемых) традиций, программ, принщпов, ментальностиш Эт нокультуроведческий подход и формально-функциональный принцип, как представляется, идут от «обэриутов» и связаны с плодотворной. практикой перевода «Манаса» и части. «малых» эпосов, акынской по эзии. «Вольно» -имитаторская традиция «имеет иные источники и вопи. лощается более широким (скорее всего, труднообозримым) кругом пе реводчиков, часто — дилетантов. Впрочем, граница здесь' должна про водитьсяс__о5торожностыо: А. Адалис переводила азербайджанскую, а П. Кузнецов — казахскую поэзию в те гощ весьма «вольно» — границы микрообщностей всегда зыбки, а наш вывод делается только лишь на материале киргизской поэзии в русских переложениях. Эти тенденции появляются и соперничают (в историко-культур- ^ ном понимании этого слова) с ЗВ-х годов, в разной степени проявля ясь до конца литературной эпохи, когда этнокультурно-филологлчес кий подход уступает место вольно-имитационному (под давлением.

подстрочника), а к 80-м годам эти традиции эклектически слиты, а культура формально-функционального принципа утрачивается,.10. Такое прочтение истории киргизско-русского поэтического перевода приводит к достаточно определенным выводам и в сфере сравнительного стиховедения, где переводческие интерпретации бы ли (или, по крайней мере, могли быть) делимитатором общности ли бо различий поэтических систем.10 .1. С точки зрения функциональности русского аналога/экви валента киргизской метрики можно однозначно считать, что возмож ности русского штиха чрезвычайно велики, однако проявились они на локальных участках метрического репертуара киргизской поэзии. Выделенный''нами (в исследованиях 70-х годов) принцип «производной метроидности» как важнейший структурный признак киргизского стиха сталкивается с амбивалентностью и полисистемностью русских стихо логических принципов, позволяя акууализовать некоторые из них.' ««<^Г0727^Русские аналоги возникают как тонико-логаэдич'еские и силлабико-логаэдические компенсации, где используются открытия.

30-х годов: в первом случает это тонический принцип, во втором ;

' ., 1-.воссоздание синтаксических моделей. «» • '. … •.

10.3. в сфере строфической архитектоники русские переводчики разработали в 30-е годы формально-функциональный эквивалент кир гизской эпической тирады, где, в отличие от оригинала, (а) уси лена делимитащонная функция синтаксической модели, когда смена тирад сопровождается изменением формально-синтаксического и ин тонационно-ритмического строя- (б) сохранена и доминирует «скво зная!!, ДЗ :^АггАхметов) рифма и/или характер синтаксического парал лелизма.10.4. Строфика литературно-профессиональной поэзии обнаружи вает типологические отличия строфообразования от принятых в рус ской стихотворной традиции. Основное различие состоит в том, чт для европейской строфической традиции характерна локал' ованнос замкнутость, «завершенность» строфы как композиционного единств Б то время как тюркская (и киргизская, во многом заимствовавшая сопредельные традиции и совместившая их с близкими закономерно стями, тирады) строфа отличается потенциальной наслаиваемоетью, наратциваемостью сегментов, незамкнутостью, позволяющей в любой момент__1Ш1С—бы «продлить» развертывание строфы. Агглютинативный характер тюркских языков, морфонематичность рифмы (и зачастую ;

а-в устной поэзии повиеместно — ее нулевой семантико-эстетичес кий ореол) способствуют появлению новых строф путем наращивания прототипов при помощи сквозной рифмы. Именно на это различие ориентировались лучшие переводчики классической, тюркской поэзии и в том числе наиболее зрелых обра цов киргизской поэзиирезультаты, однако, противоречивы.10.5. Все эти закономерности киргизского стиха в сравнител ном отношении и в плане практической актуализации в переводе ют методологическое значение: достижения в формальыо-функциона льном их воплощении переводчиками тем •значительнее,., что они пр

явились через сопротивление дезориентирующего подстрочника, чего перевод поэзии, к примеру, западноевропейской, осу1дествляв1Ш'1йся естественно, — не знал. I I. Таким образом, внутренне непротиворечивым представляет ся вывод, что внутренние противоречия в истории перевода киргиз ской поэзии на русский язык оказались прердоленнытж: создано адекватное представление о нащональной поэзии в ее многол^анро Бом исторически обусловленном единстведонесены в подлинной степени соотношений все национально-культурные и социально-эс тетические ценностные аспекты двух целостностей — устной поэзии гиганз:[1Ж01^ &euro-г художественного масштаба и поэзии литературно-про фессионалЬкой во всех особенностях ее недолгого исторического путисоздана плодотворная и распространившая свое влияние в регионе переводческая традищя — и утрачена, как только объекти вная значимость перевода превратилась в жшдж. Очевидно, таков, в принципе, характер всякой литературной эпохи, если это эпоха истории художественного перевода.