Художественная картина мира А. П. Чехова в культурном контексте рубежей веков

Чехова принято называть «Шекспиром 20 века». Действительно, его драматургия — подобно шекспировской — сыграла в истории мирового искусства поворотную роль. Родившаяся в России на рубеже XIX—XX вв.еков, она сформировала новаторскую художественную систему, которая определила пути будущего развития драматургии и театра всего мира.

Об уникальности и неповторимости Чехова как драматурга утверждал его младший современник А. Блок: «В драме он sui generis (лат. „родоначальник“), у него, по-видимому, нет предшественников, как и заметных последователей» (138, с. 31). Тем не менее, Чехова принято называть представителем «новой драмы" — «представителем», а не родоначальником.

Новая драма" как театральная система, сложившаяся в конце XIX — начале XX столетия, предъявила театру широкую программу коренных перемен. Никакие святыни не признавались. На севере и в центре Европы Г. Ибсен, А. Стриндберг, М. Метерлинк жестоко ломали раздражавшие их театральные традиции. Однако сценическое воплощение далеко не всегда было адекватным, впрочем, подчас ему и вовсе не суждено было осуществиться. Завершающее XIX век десятилетие — это не только период энергичного подъёма европейской драмы в целом, это также время чрезвычайно ярких художественных индивидуальностей. В творчестве Чехова и его последователей русская драма ломает национальные перегородки и начинает играть решающую роль в развитии мировой драматургии и театра.

Актуальность исследования.

Тему человека и среды, заботу о деталях, обстановке, костюмах, гриме и многое другое — всё это предложила театру «новая драма». Появились такие художественные категории, как «подтекст», «настроение», новое понимание 3 героя драмы, ощущение нерасторжимых, хотя и не всегда осознанных, связей между персонажами, «контакт» предмета с человеческой привычкой, психологией, душевным состоянием, связь прошлого с настоящим и настоящего с будущим. Разные школы и течения считают, что именно им принадлежит приоритет в открытии и разработке этих тем.

Восприятие и эстетическое переосмысление информации о мире и времени у каждой творческой личности обусловлено социально-исторической ситуацией, которая была похожей у многих драматургов, а также — индивидуальными особенностями, отражающими их национальную картину мира.

Научная традиция не отрицает связь чеховского новаторства с европейской драмой конца XIX — начала XX веков, но и не занимается системой доказательств. Чеховская всемирность приняла характер аксиомы. Отсюда особую актуальность приобретает решение вопроса о том, какое место занимает чеховская драма в общем процессе развития драматургии и театра его времени и всего последующего столетия.

Без самого тщательного исследования имманентного бытия чеховской драмы в эпоху её формирования не объяснить специфику влияния Чехова на современное нам искусство. С одной стороны, Чехов неотрывен от русской почвы, от специфического русского гуманизма и реализма. Круг проблем, художественная картина мира чеховских пьес — всё это очень русское. С другой стороны, общность поэтики и проблематики чеховских и западных драм несомненна и не имеет национальных границ: она вызвана самим духом времени.

XX век совершенно справедливо называют именем А. П. Чехова, говоря о его гениальности и всемирности. Имеется в виду не только взаимодействие русского драматурга с мировым искусством, но и ощущения людей, которые сквозь призму творчества Чехова пытаются понять своеобразие атмосферы собственной эпохи. Интерес к Чехову в последнее время сильно возрос, видимо, ретроспективно, под воздействием атмосферы очередного рубежа ве4 ков. Материал публикаций больше носит характер сетований: «Почему же мы не разглядели пророчество Антона Павловича?». Тем самым, актуальность исследования обусловлена не только повышенным интересом гуманитарных наук к субъективному восприятию художественного мира Чехова, но и необходимостью фиксации меняющегося отношения к творчеству классика в культуре конца XX века. Актуальность связана со стремлением обыденной личности, художника и учёного понять состояние мира и человека в переходную эпохуона определяется установлением и исследованием факта существования единой модели художественного мироощущения. Определяется актуальность и фактом межличностного взаимодействия художников разных эпох, но сходного культурного контекста — эсхатологически маркированного контекста рубежей веков. Такое взаимодействие носит характер классического, в данном случае — чеховского дискурса современной культуры.

Цель диссертации — исследование художественной картины мира А. П. Чехова во взаимно резонирующем культурном контексте рубежей веков.

Исходя из названной цели, в работе были поставлены следующие задачи:

1. Проанализировать характерную для русской и западной (в первую очередь немецкой — в силу ее контекстуального взаимодействия с русской) культуры проблему выбора пути, которая отражена в философско-исторической и художественной рефлексии XIX — начала XX вв.

2. Выявить отражение философских исканий в художественной практике европейских драматургов рубежей веков.

3. Сформулировать круг нравственно-философских проблем, демонстрирующих своеобразие духа времени переходного периода, в равной степени значимых для творчества драматургов рубежей XIX-XX и XX—XXI вв.еков. 5.

4. Актуализировать своеобразие чеховской художественной картины мира как квинтэссенции кризисного сознания переходного времени.

5. Исследовать черты генетического и типологического сходства художественной картины мира А. П. Чехова с художественной картиной мира, создаваемой русской драматургией конца XX — начала XXI века.

Предмет и объект исследования.

Исходя из вышесказанного, объектом исследования становится взаимодействие художественной картины мира А. П. Чехова — драматурга с творчеством его современников и последователей в контексте рубежей веков.

Предметом нашего исследования мы определяем структурно-содержательные, художественные особенности пьес А. П. Чехова, его зарубежных современников Г. Ибсена, М. Метерлинка, А. Стриндберга и пьес современных русских авторов Н. Коляды, А. Шипенко, где выявляется «дух времени» рубежа веков.

Характеризуя предмет исследования, следует особо подчеркнуть, что выбор фигур драматургов диктовался сопричастностью их картины мира чеховской картине мира. Среди современников Чехова это были великие европейцына рубеже XX и XXI веков соприродность картины мира (при глубоком различии конкретных драматургических приёмов) характеризует прежде всего творчество русских «абсурдистов». Смена национальных векторов в художественной практике продиктовала перенос акцента с западноевропейского контекста (в 1 главе) на российский (во 2 главе).

Научная гипотеза исследования состоит в предположениях:

1. Культура рубежа веков формирует особый тип художественного мироощущения личности. 6.

2. Черты, свойственные мыслителям, философам, драматургам переходного времени, можно определить как «дух времени», проявляющийся в глубоко развитом личностном начале.

3. Чехову и его творчеству может быть придан статус культурного феномена XX века и демиурга «рубежного» мироощущения.

4. Художественная картина мира очередного рубежа XX—XXI вв., отразившаяся в творчестве современных драматургов Н. Коляды и А. Шипенко, складывалась под влиянием творчества А. П. Чехова и не может быть исследована в полном объёме без научно-обоснованного анализа чеховского дискурса современной драмы «переходного» времени.

Методология исследования.

Методологические подходы к исследуемой проблеме в нашей работе основываются на теоретической базе современного искусствоведения, которая включает в себя концепции и приёмы таких гуманитарных наук и научных дисциплин, как.

• философия (Р. Барт, М. Бахтин, Н. Бердяев, С. Булгаков, В. Иванов, И. Ильин, Н. Лосский, Ф. Ницше, В. Розанов, В. Соловьёв, С. Франк, X. Шварц, Л. Шестов, А. Шопенгауэр,);

• эстетика (М. Алпатов, Г. Гачев, Д, Лихачёв, А. Лосев, Д. Мережковский, Ф. Фергюссон);

• культурология (П. Астафьев, Т. Злотникова, И. Кондаков, Ю. Лотман, М. Мамардашвили, Н. Назаревская, Д. Овсянико-Куликовский, Г. Померанц, В. Розанов, Э. Соловьёв);

• театроведение (Н. Бржозовская, Г. Бродская, В. Вульф, Г. Кагерец, П. Марков, П. Пави, К. Рудницкий, И. Соловьёва, М. Строева, Т. Шах-Азизова, К. Щербаков) — 7.

• литературоведение (А. Аникст, А. Арто, Э. Бентли, Г. Бердников, Б. Зингерман, П. Пави, Дж. Стрелер);

• психология (Л. Выготский, Л. Закс, В. Зинченко, В. Франкл, К. Юнг).

Кроме того, одним из важных методов в исследовании является метод теоретического моделирования. Сама идея изучения художественной картины мира нацелена главным образом на реконструкцию таких понятий как «дух времени», «атмосфера», «характер» и одновременно предполагает анализ конкретных текстов драматургических произведений. В работе привлечены методы сравнительного, генетического, типологического и функционального анализа не только для комплексного подхода при исследовании текстов, но и при определении основных характеристик личности и способов мышления художника переходного времени. Диссертация предполагает наличие контекстуального подхода к обозначенной проблемехарактеристика контекста востребована в той мере, в какой она помогает создать модель кризисного сознания рубежей веков.

Теоретико-методологическая база исследования ориентирована на деятельность научной школы кафедры культурологии ЯГПУ им. К. Д. Ушинско-го, на которой выполнена данная работа.

Степень разработанности проблемы.

Тема диссертации предопределила обращение к весьма обширному и разнообразному кругу литературы.

Общие позиции. В центре нашего внимания — проблема отображения кризисного мироощущения в художественной картине мира А. П. Чехова, его современников и последователей, преломленная в драматургических произведениях. Нас интересовало освещение в научной литературе таких вопросов, как: 8.

1. личность в контексте исторически конкретного времени;

2. отображение духа переходного времени в системе драматургического произведения;

3. художественные закономерности, типологически сближающие драму рубежа XIX-XX и конца XX века.

В ходе своего исследования мы обращались.

• к работам западных и русских философов, определяющих национальные особенности мироощущения, демонстрирующим поиски выхода из ситуации кризисного времени (А. Шопенгауэр, Ф. Ницше, В. Соловьёв, С. Булгаков, Н. Бердяев, В. Иванов, С. Франк, В. Розанов, Н. Лосский, Л. Шестов, X. Шварц);

• к культурологическим, искусствоведческим, филологическим исследованиям менталитета, обусловившего рождение художественной картины мира А. П. Чехова (Н. Бердяев, В. Розанов, П. Астафьев, Д. Мережковский, Д. Овсянико-Куликовский, Г. Гачев, Д. Лихачёв, М. Мамардашвщш, И. Кондаков, Г. Померанц, Н. Назаревская);

• к исследованиям по психологии творчества и типологии творческой личности (Л. Выготский, Л. Закс, Б. Зингерман, В. Зинченко, Т. Злотникова, В. Франкл, К. Юнг);

• к работам историко-культурного и искусствоведческого плана, содержащим описание и анализ событий исследуемого периода (М. Алпатов, А. Ахиезер, С. Бушуева, К. Гамсун, Б. Зингерман, Э. Кочергин, Ж. Пахомова, Э. Соловьёв, Г. Храповицкая, Т. Шах-Азизова, И. Шкунаева).

Обращение к драме как к роду литературы и основе театрального искусства потребовало привлечения работ:

• по теории драмы (А. Аникст, А. Арто, Г. Бердников, Э. Бентли, Б. Зингерман, П. Пави, Ф. Ферпоссон);

• по философии, феноменологии, герменевтике и семиотике творческой личности как продуцента и реципиента текста и всей многообразной тексто9 вой деятельности в современном информационном пространстве постмодернизма (М. Бахтин, А. Лосев, Ю. Лотман, М. Риффатерр, Р. Барт, И. Ильин);

• по истории русского, советского театра (Н. Бржозовская, И. Грачёва, Г. Кагерец, Е. Колмановский, П. Марков, К. Рудницкий, И. Соловьёва, М. Строева, К. Щербаков);

• о специфике интерпретации классических произведений на театральной сцене (Г. Бродская, В. Вульф, А. Иняхин, Б. Зингерман, О. Крейча, М. Кураев, М. Петровский, Дж. Стрелер, С. Юрский).

Специфические позиции.

Мы исходили из того, что изучение драматургического творчества А. П. Чехова и чеховского дискурса культуры XX века стало предметом междисциплинарного интереса. К числу специфических аспектов исследований, важных в контексте выбранной нами проблематики, можно отнести следующие.

В богатейшей чеховиане, где драматургический раздел исследован многосторонне и много написано о национальных истоках, сценической истории и традициях чеховской драмы, Чехов до сих пор рассматривается в основном изолированно от развития европейской драматургии его времени. В то же время место Чехова в мировом театральном процессе можно считать универсально значимым, хотя сам процесс чеховского «вторжения» в европейскую драматургию был отрефлектирован с опозданием и не стал предметом глубокого и всестороннего научного анализа.

Чеховское имя в работах режиссёров, историков и теоретиков театра прочно стоит рядом с именами Гауптмана, Ибсена, Метерлинка, Стриндбер-га. В нашем исследовании привлечён ряд сочинений, посвященных драматургии западных представителей «новой драмы» (Дм. Мережковский, Г. Храповицкая, Б. Шоу об Ибсене, Е. Нечепорук о Стриндберге, И. Шкунаева о.

Метерлинке, Б. Зингерман, Т. Шах-Азизова об особенностях представителей «новой драмы»). Но взаимодействия этих авторов с драматургией Чехова ограничивается в указанных публикациях беглым анализом: сравнение идёт вскользь, сопоставление выливается в констатацию общих или различных черт стиля, в краткую характеристику театральных пристрастий Чехова, а может отмечаться и только самый факт такой общности.

Если говорить о крупных монографиях, то в качестве научного контекста в диссертации указывается только на две работы, относящиеся к вышеуказанной теме:

— Б. Зингерман «Очерки истории драмы 20 века» (63),.

— Т. Шах-Азизова «Чехов и западноевропейская драма его времени» (177).

Но и в этой, в принципе единственной работе такого рода, Т. Шах-Азизова, говоря о связи Чехова с западной драматургией его времени, отдавала дань традиции — анализу творчества с точки зрения наличия в нём тех или иных идей (свидетельство тому и сами названия разделов работы: «Идеи времени», «Общие идеи») и подробному анализу драматических приёмов, что соответствует научной тенденции того времени, когда написано исследование (1966 год).

Мы же предлагаем анализ взаимодействия чеховской художественной картины мира с современниками и последователями драматурга не на уровне идей, а па уровне поэтики, впитавшей в себя дух переходного времени (и с точки зрения «ломки» старой театральной системы, и с хронологической точки зрения).

Учитывая это, необходимо отметить важность документальных свидетельств современников Чехова (А. Белый, А. Крайний (3. Гиппиус), Дм. Мережковский, М. Курдюмов).

Изучая художественную картину мира А. П. Чехова, мы обращались к литературе мемуарного и биографического характера: письма самого А. П.

Чехова, воспоминания О. Книппер-Чеховой, В. Немировича-Данченко, К. Станиславского, а также к таким сборникам, как «Чеховские чтения в Ялте», «Чехов в воспоминаниях современников», «Чеховиана», «А. П. Чехов в культуре XX века».

В русле исследования чеховского дискурса русской драмы конца XX века отметим работы, посвященные театральной судьбе чеховских пьес в XX веке, актуальности драматургии Чехова (Г. Бродская, Б. Зингерман, Э. Кочер-гин, А. Кузичева, Л. Тютелова, Л. Якушева).

При рассмотрении творчества Чехова, его современников и последователей сквозь призму рубежей веков, в своей работе мы учитывали точку зрения на проблему переходного времени следующих исследователей: Н. Бердяева, В. Вейдле, Т. Злотниковой, И. Кондакова, В. Мильдони, X. Ортега-и-Гассета, Г. Померанца, X. Шварца, О. Шпенглера. Необходимо также отметить исследования, характеризующие особенности постмодернизма, в русле которого наследуются эстетические традиции Чехова, а именно работы Л. Баткина, О. Богдановой, Ю. Давыдова, Е. Ермолина, И. Ильина, М. Эпштей-на.

Проблема чеховского дискурса драматургии Н. Коляды и А. Шипенко совершенно не исследована в современном искусствоведении на уровне сравнительно-типологического анализа. В своём анализе мы опирались на немногочисленные журнальные публикации, характеризующие особенности творчества драматургов конца XX века, а именно: на статьи А. Соколянского, М. Смоляницкого, Е. Сальниковой и на автобиографические заметки самих авторов.

Материал исследования составили художественные тексты — пьесы А. П. Чехова (и его записные книжки), пьесы Г. Ибсена, М. Метерлинка, А. Стриндберга, Н. Коляды, А. Шипенко.

Исследование не предполагает всестороннего анализа творчества данных авторов (например, многие стороны драматургии Чехова, исследованные ранее другими авторами, в частности вопрос о её внутренней эволюции, остаются незатронутыми). Материал ограничен нами в том отношении, что работа не предполагала фактологического описания культурного контекста, в силу чего материал для сопоставлений черпался в творчестве авторов, типологически наиболее близких чеховской картине мира.

В связи с мотивированным выше вниманием к художественной культуре рубежей веков в материал исследования входят разнообразные свидетельства проявления художественного мироощущения личности, в частности, труды представителей западной и русской философских школ, публицистика.

Научная новизна исследования обусловлена:

• обращением к эмпирическому материалу, который впервые рассматривается контекстуально и типологически (преломление традиций А. П. Чехова в современной ему западноевропейской драме и в русской драме конца XX века) — который также не подвергался сравнительно-типологическому анализу в рамках единой научной традиции;

• анализом творчества драматургов Н. Коляды и А. Шипенко, являющихся знаковыми фигурами современной русской культуры, хорошо известными и вне России, но не исследованными ни в аспекте их собственного художественного творчества, ни в контексте классического, в том числе чеховского дискурса.,.

• особым ракурсом исследуемого материала, который позволяет рассматривать драматургические произведения не в традиционном филологическом плане, а в интегративном искусствоведческом поле, создавая нетрадиционную картину взаимодействия художников разных эпох сквозь призму чеховского дискурса.

Теоретическая значимость определяется следующими позициями, доказанными нами в ходе исследования:

• построением модели художественной картины мира (на основе чеховской драмы), присущей культурному контексту рубежей веков;

• исследованием особого духовно-творческого феномена, именуемого «дух времени» и, по нашему мнению, органично вписанного в художественную картину мира самого Чехова;

• анализом чеховского дискурса культуры рубежа XX и XXI веков как основания художественных исканий и реалистов, и абсурдистов, и постмодернистов.

Практическая значимость работы заключается в следующем:

• работа может представлять интерес для теоретиков и историков театра;

• материалы исследования могут быть использованы в практике преподавания литературы, истории театра в высшей и средней школе, спецкурсах и спецсеминарах, посвященных проблеме интерпретации, а также судьбам традиций в контексте современной культуры;

• материалы диссертации могут быть использованы практиками театрального искусства, актерами и режиссерами как при постановке пьес А. П. Чехова, так и при сценическом освоении произведений современной русской драматургии.

Личный вклад диссертанта заключается в том, что.

• выявлены онтологические корни чеховской драмы как нравственно-философского феномена рубежа веков;

• сформирован механизм изучения классического (чеховского) дискурса современной русской драмы.

На защиту выносятся следующие положения:

1. «Временная эпоха подобна индивидуальной душе», отмечает К. Юнг в работе «Феномен духа в искусстве и науке» (190, с. 142), и мы полагаем, что «дух времени», воплотившийся в художественной картине мира А. П. Чехова на рубеже XIX—XX вв.еков, является своеобразной константой культуры XX века.

2. Предвосхитив характер наступающего века, драматург рубежа XIX—XX вв. точно уловил доминанты в настроении «переходного времени»: предчувствие надвигающегося кризиса, гибель надежд и постоянное ожидание чуда, равнодушие внешнего мира и самого человека к проблемам, к жизни и к смерти рядом живущего, несовпадение желаемого и действительного, став своеобразной призмой для понимания эпохи, каждого человека.

3. В диссертации утверждается необходимость использования терминологического аппарата, соответствующего требованиям «духа времени» рубежей веков и отвечающего особенностям художественной картины мира самого А. П. Чехова: это такие понятия как атмосфера и драматургический характер.

4. Моделирование чеховской картины мира, определение специфики чеховской атмосферы и чеховского характера в контексте рубежей веков, может быть реализовано в двух главных направлениях исследования:

— дух времени в драме А. П. Чехова и западноевропейской драме его времени (в творчестве Ибсена, Стриндберга, Метерлинка рубежа XIX—XX вв.еков);

— чеховский дискурс русской драмы конца XX века (творчество Н. Коляды и А. Шипенко).

5Научно-обоснованный анализ чеховского дискурса современной драмы конца XX века может проходить, во-первых, на уровне онтологическом, как актуализация нравственной, философской, эстетической проблематики пьес Чехова в драматургии его со.

15 временников и последователей, обусловленная определённым сходством мышления мастеров «переходного» времениво-вторых, на уровне коммуникативном, как «встреча» художников разных эпох.

Апробация работы.

Основные положения диссертации обсуждались на межвузовской научной конференции «Русская провинция и мировая культура» (1998), на ежегодных конференциях молодых учёных в ЯГПУ (1996;2000), на Первой Всероссийской научной конференции «Человек в информационном обществе» (2002), на заседаниях кафедры культурологии ЯГПУ.

Содержащиеся в диссертации материалы были использованы в разработке спецкурса «Традиция философского, нравственно-эстетического анализа ситуации «переходного времени» и при проведении семинарских занятий по курсу «Теория культуры» и спецкурсу по проблемам интерпретации текста.

Результаты исследования отражены в 8 публикациях.

Структура работы.

Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и библиографии. Объём работы 177 страниц компьютерного текста, список литературы содержит 197 наименований.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

В проведённом нами исследовании был изучен культурно-исторический, философский, психологический и культурологический контекст рубежа веков. В результате мы можем утверждать следующее:

— Во-первых, рубеж веков находит своё отражение в художественной картине мира творческой личности и выражается в создаваемых ею художественных произведениях. Доказательством тому были рассмотренные драматургические произведения писателей конца XIX — начала XX (А. П. Чехов и его западные современники) и конца XX века (представители «новой волны» — Н. Коляда и А. Шипенко).

— Во-вторых, мы выявили черты типологического, генетического и поэтического «родства» рассмотренных «картин мира» на основе сравнения художественных приёмов и картины отражения кризисного состояния рубежей веков.

— В-третьих, феномен Чехова, под эгидой которого прошёл весь XX век и начался век XXI, «держит» всю современную драматургию в поле своего напряжения. Мы ввели специальный термин — чеховский дискурс, имея в виду особую атмосферу в художественном произведении, которая питается специфическим же духом времени.

В обоих случаях (Чехов и современная ему драма, Чехов и современная драма конца XX века) есть некоторая логика сопоставления с культурными парадигмами: выявление специфики феномена в определённом контексте. Но в каждом случае этот контекст иной. Для самого Чехова этим контекстом является западная традиция (очень важная и для него, и для России, в первую очередь на уровне культурного взаимодействия и на уровне философии). Для современников (конец XX века) этим контекстом является собственная российская историческо-культурная традиция, где место Чехова значимо.

Современные авторы развивают традицию, наиболее чётко проявившуюся именно в пьесах Чехова: на первый план повествования выходят не столько событийные коллизии из жизни человека, сколько эфемерная, но стойкая атмосфера века, которая во временном контексте рубежа веков получает экзистенциальное и эсхатологическое звучание. Если персонажи Чехова могли рассматриваться в соответствии с определёнными типами людей, то действующие лица в современных пьесах суть «идеи» персонажа, характеры, знаковые модели социальных, психологических контактов. Персонаж всё больше превращается в схему релятивного поведения человека в условиях агрессивной по отношению к нему, распадающейся на части, «разъезжающейся по швам» реальности. Основным признаком такого релятивизма персонажа является его номинация в тексте пьесы, задающая шаблон восприятия.

Важной гранью чеховского дискурса является богатейшая традиция западноевропейской драмыэтот дискурс включает мотивы, темы произведений западных современников Чехова. Широкий в отношении разных временных пластов и разных пространств горизонт исследования позволяет моделировать диалогические линии, связывающие, с одной стороны, Чехова с его современниками (в России и на Западе), а с другой стороны — Чехова с его последователями. Такой многокомпонентный и многофункциональный диалог принимает форму интертекста и полностью соответствует атмосфере постмодернистской действительности с присущими ей процессами филиации и аффилиации текстов (в терминах М. Риффатерра) и мироощущений.

Предлагаемые нами аналогии между Чеховым, его западными современниками, его последователями в русской культуре конца XX века, несмотря на свой дискуссионный характер, тем не менее демонстрируют процесс формирования определённой художественной картины мира, рождённой сознанием человека рубежа веков, сознания «между». Нами сделаны акценты на «чеховском» как составляющем кризисного мироощущения.

В данной работе мы стремились понять, каким образом состояние творческой личности отразилось на художественном своеобразии произведений, ибо «дух времени» (рубежа веков) — это и есть та атмосфера, где личность уже не только характер, но и ещё не действующее лицо, где пограничный мир определяет сущность жизни и остроту её проблем.

Традиционное для истории цивилизации эсхатологическое восприятие рубежей веков может быть подвергнуто моделированию и типизации на материале эстетически переосмысленной реальности. Это означает, что потомки, о которых так много говорили чеховские персонажи, смогут в конце концов получить в наследство от нас более менее стройное, логичное описание загадочного феномена атмосферы рубежа веков.