Семья и брак в еврейской общине Палестины II-III вв. н.э

II — III вв. являются поворотным временем в еврейской истории. До этого периода длилась древняя история евреев: библейская литератураПалестина, как центр еврейской историинезависимость страны и борьба за нееэпоха воинственных героев и пророков. После данного периода начинается средневековая история евреев: раввинистическая литературадиаспора как сосредоточие еврейской жизниевреи являются притесняемым религиозным меньшинствомглавной фигурой еврейской истории становится ученый-теолог.

Еврейское общество Палестины во II — III вв. находилось в состоянии поиска. К эпохе таннаев у него было отнято большинство ориентиров, определявших жизнь в предшествующую эпоху. В 63 г. до н.э. фактически была потеряна политическая независимость страны и Иудея влилась Pax Romana. В 70 г. н.э. был разрушен Иерусалимский Храм и религия Яхве в том виде, в каком она существовала до этого, была обезглавлена. Одновременно с разрушением Храма подвергается эрозии социальная иерархия еврейского общества, так как жреческая аристократия лишается базиса для своего привилегированного положения. Падение Храма поставило под сомнение положение палестинского еврейства в его взаимоотношениях с диаспорой и связи с ней. В ходе разгрома восстания еврейской диаспоры в 115 — 117 гг. н.э., были уничтожены наиболее богатые и многонаселенные центры еврейской жизни в греко-римском мире (Египет, Кирена, Кипр)1. Подавление восстания Бар Кохбы 132 — 135 гг. н.э. подвело черту под мессианскими чаяниями, будоражившими евреев Палестины в предшествующие столетия. Другим последствием восстания Бар Кохбы.

1 Подчеркну, что евреи Палестины почему-то не поддержали это восстание. Причины этого вряд ли могут быть объяснены их слабостью, неготовностью воевать вследствие катастрофы 66 — 72 гг. н.э. Скорее это может говорить о разрыве связей и субординации между центром и диаспорой. стало географическое смещение центра еврейской жизни в Палестине из Иудеи в Галилею.

Большинство того, что мы знаем об этом этапе истории палестинских евреев, мы черпаем из раввинистических источников. Во многом это история, написанная задним числом, причем людьми, которых история как таковая не очень интересовала. Вследствие этих причин возникает иллюзия логичного и связного перехода между периодом Второго Храма и эпохой таннаев. Однако никто не должен сомневаться, что там существовал разрыв, а не преемственность. Полагаю рабби II — III вв. не догадывались о своей ведущей роли в еврейской истории. Практически заново шло построение еврейской общины в Палестине, и, вероятно, рабби не были единственной силой, претендующей на главную роль в ней. Через несколько столетий раввинистический иудаизм станет структурообразующим фактором еврейского мира, но во II — III веках этого еще никто не знал.

Характер источниковой базы существенно повлиял на состояние научной историографии данного периода. Еврейская историческая литература, достигшая расцвета в конце периода Второго Храма (Маккавейские книги, сочинения Иосифа Флавия и т. д.) со II в. н.э. исчезает, или, по крайней мере, мы ничего о ней не знаем. Раввинистическая литература довольно сложна в датировке и описывает состояние еврейского общества только с позиции утверждения и развития нового иудаизма. Вследствие этого ученые, пытавшиеся изучать еврейское общество изнутри, обращали внимание прежде всего на исследование религиозных практик, теологической мысли и литературных приемов и жанров. Вся раввинистическая литература (Мишна, Тосефта, Иерусалимский и Вавилонский Талмуды, сборники мидрашей) воспринимались чаще всего как единое целое, некий гипертекст, который говорил о единой культурной, религиозной и национальной общности1. Еврейская история в талмудический.

1 Одним из наиболее ярких примеров подобного подхода является работа Эфраима Урбаха — Urbach Е. The Sages: Their Concepts and Beliefs. Jerusalem, 1975. Критика этого метода 4 период становилась неким неизменным континуумом, начавшимся еще в Античности и закончившимся в эпоху развитого Средневековья. Однако, на мой взгляд, этого не могло быть, так как каждый из раввинистических текстов, при общности некоторых идей и правке более поздних редакторов, был написан в своих географических и временных рамках. Важное значение в исследованиях еврейской истории в талмудическую эпоху имеют внешние источники — прежде всего труды греческих и римских авторов, а затем и христианская литература. Эти источники мало что могут сказать об эволюции еврейского общества, но до некоторой степени освещают политическую историю, связанную с евреями. Таким образом, состояние источников способствовало тому, что наиболее полно историография освещает религию, литературу «и взаимоотношение евреев и окружающего мира в талмудическую эпоху, и во II — III вв. в частности. История семьи и брака в еврейском обществе в данный период меньше привлекала внимание исследователей. Как правило, об этой сфере жизни еврейского народа говорили в приложении к общей истории. Семья и брак оценивались в масштабах всей исторической эпохи, связанной с талмудической литературой.

Тем не менее, тема изучения еврейских семьи и брака в древности возникла практически одновременно с появлением еврейской истории в рамках европейской исторической науки, т. е. еще в первой половине XIX в. Главный акцент в этих исследованиях делался на библейском материале и, таким образом, на истории еврейской семьи и брака в эпоху племенного союза и Первого Храма. Вопросы семьи и брака рассматривались в них среди прочих вопросов по библейскому праву. Даже в российской историографии XIX — начала XX вв., несколько отстававшей от европейской, существовал ряд подобных работ. Здесь можно указать историко-правовые исследования, посвященные древности — это труды Н. Зайцева, А. С. Лебедева, П.М. была не так давно начата Дж. Нюснером (см. Neusner J. The Study of Ancient Judaism. N. Y., 1981) и продолжается его сторонниками.

Лебединского, А. П. Лопухина, И. М. Маслова, Н.С. Стеллецкого1. Отметим, что в своих трудах эти исследователи ссылаются на ведущие работы европейской историографии, принадлежавшие в это время германской гебраистике. Некоторые работы германских гебраистов переводились и на русский язык, например, исследование Ф. Буля3. Однако вопросы семьи и брака не были в них ключевыми, и главным для этих авторов было показать ход мысли и достоинство библейского законодателя.

Вопросы семьи и брака' почти не поднимались в работах, рассматривающих талмудическую литературу. С одной стороны, здесь можно указать книги православных теологов (С.Я. Диминского4, В.М. Кирасевского5), направленные против реабилитации Талмуда, происходящей в европейской и русской историографиис другой стороны — литературу в духе еврейского Просвещения, • ставящую целью ознакомление читателя с еврейской культурой. Классической является статья Э. Дойча6, библиотекаря Британского музея, вышедшая в 1866 г. в «Куотерли Ревью», в которой автор представил Талмуд читателям-христианам с целью навести мост между двумя религиями. Среди работ, освещающих талмудическое право, можно.

1 Зайцев Н. Очерки быта древних евреев. Киев, 1869- Лебедев А. С. О нравственном достоинстве гражданских законов Моисеевых. М., 1858- Лебединский П. М. Судоустройство и судопроизводство гражданское и уголовное у древних евреев в последнее тысячелетие до Р. Х. Баку, 1911; Лопухин А. П. Законодательство Моисея. Исследование о семейных, социально-экономических и государственных законах Моисея. СПб., 1882- Лопухин А. П. Вавилонский царь правды Хаммурапи и его новооткрытое законодательство в сопоставлении с законодательством Моисеевым. СПб., 1904; Маслов И. М. Левиратный брак у древних евреев. Казань, 1879- Стеллецкий Н. С. Брак у древних евреев. Киев, 1892.

2 Saalschtitz J.L. Mosaisches Recht mit Berucksichtigung des Spatern Judischen. Berlin, 1846- Fassel H. Das Mosaich-rabbinische Civilrecht. Wien, 1852- Mayer S. Die Rechte des Israeliten, Athener und Romer. Leipzig, 1862−1864.

3 Buhl F. Die Sociale Verhaltnisse der Israelten. Leipzig, 1899. В русском переводе — Буль Ф. Социальные отношения израильтян. СПб., 1912.

4 Диминский С. Я. Исследование о Талмуде. Киев, 1869.

5 Кирасевский В. М. Критический разбор Талмуда, его происхождение, характер и влияние на верования и нравы еврейского народа. М., 1879.

6 В русском переводе Дейтш Э. Что такое Талмуд. СПб., 1870. указать отечественную работу М.П. Шафира1 и немецкого гебраиста С. Бернфельда2.

Институты семьи и брака практически не рассматривались в общих работах по древнееврейской истории как в отечественной историографии3 так и в зарубежной4, это касается и труда Г. Греца5, одного из самых обстоятельных исследований по еврейской истории, изданных в XIX в. Отдельного внимания заслуживает исследование И. И. Семенова «Иудеи и греко-римский мир во втором веке христианской эры». В работе было проведено сравнение некоторых аспектов брака в еврейском и римском праве6.

В советской исторической науке исследования истории древних евреев занимали маргинальные позиции. В немногих работах по истории и культуре евреев в древности и в раннее средневековье тема семейно-брачных отношений практически не затрагивалась7. В последние десятилетия, несмотря на поток публикаций по еврейской истории, отечественных работ и переводов, посвященных истории евреев в античности, немного8, а работ, посвященных исследованию семьи и брака, нет.

1 Шафир М. П. Очерк истории моисеево — талмудического права. СПб., 1871.

2 В русском переводе: Бернфельд С. Талмуд. Его сущность, значение и история. СПб., 1901.

3 Дубнов С. М. Краткая история евреев (переиздание). Ростов-на-Дону, 1997; Мибихов М. Я. История еврейского народа: от Вавилонского пленения до первой эпохи Танаев. СПб., 1901; Сувальский 3. С. Римская империя и евреи. Очерк истории евреев «рассеяния» в первые века империи. СПб., 1903.

4 Приведу важные работы, переведенные на русский язык: Капефиг Ж-Б. История Иудеев со времен упадка племени Маккавеев до 6 века. СПб., 1846- Гехт Э. Очерк истории еврейского народа от заключения Библии до наших времен. СПб., 1866- Иост И. М. История иудейства и его сект. Киев, 1890- Каутский К. Античный мир, иудейство и христианство. СПб., 1909.

5 В русском переводе: Грец Г. История евреев. От древнейших времен до настоящего. Т. I-XI. Одесса, 1904;1907.

6 Семенов И. И. Иудеи и греко-римский г*щр во втором веке христианской веры. М., 1905.

7 Тюменев А. Евреи в древности и в средние века. Пг., 1922; Щахнович М. И. Социальная сущность Талмуда. Москва-Рязань, [Б. г.] - (предполож. ок. 1930) — Ранович А. Б. Очерк истории древнееврейской религии. М., 1937; Беленький М. С. Что такое Талмуд. М., 1970.

8 Агур Й.

Введение

в Устную Тору. Курс Открытого университета Израиля. Тель-Авив, 1995; Алон Г. История евреев Эред-Исраэль в талмудическую эпоху. Иерусалим, 1994; Бикерман Э. Дж. Евреи в эпоху эллинизма. Москва — Иерусалим, 2000; Даймонт М. Евреи, Бог и история. М., 1994; Джонсон П. Популярная история евреев. М., 2000; Евреи в.

В зарубежной историографии первой половины XX в. наблюдается f выход на передовые позиции в изучении истории евреев англоязычной историографии, в первую очередь американской иудаики. Данные изменения были обусловлены не только ростом центров изучения иудаики в Британии и.

Соединенных Штатах, но и негативными явлениями в немецкой науке, связанными с приходом к власти в Германии национал-социалистов. В целом стоит отметить дальнейшее развитие исследований по еврейской истории и культуре. В отношении еврейской семьи и брака в Античности отметим.

1 2 работы JL Эпштейна, Э. Нюфелда и второй том классического 1 исследования Дж. Мура, где помещена глава о еврейской семье. Это работы, г являющиеся продолжением историографической традиции XIX в., расширяющие прежние горизонты знаний, но находящиеся в традиционной исследовательской парадигме по данной проблеме, т. е. занимающиеся в основном правоведческими проблемами, непосредственно не выходящие на реальные социальные институты и исторический контекст, и рассматривающие раввинистический иудаизм как некое неделимое текстовое и общественно-историческое пространство.

Во второй половине XX века в мировом социо-гуманитарном знании произошел ряд так называемых познавательных «поворотов"4. Из них самый важный для данного исследования — социоисторический поворот 50−70-х гг., который содействовал порождению феномена «новой исторической науки».

Римской империи в эпоху Талмуда, (период Мшпны — с 70 по 220 гг. н.э.) Сб. ст. Открытый университет. Тель-Авив, 1999; Раджак Т. Иосиф Флавии. Историк и общество. М., 1993; Шиффман JI. От текста к традиции: История иудаизма в эпоху Второго Храма и период Мишны и Талмуда. Москва — Иерусалим, 1999; Штейнзалыд А. Мудрецы Талмуда. М., 1996.

1 Epstein L. The Jewish Marriage Contract: A Study in the Status of Woman in Jewish Law. N.Y., 1927; Epstein L. Marriage Laws in the Bible and the Talmud. Harvard, 1942.

2 Neufeld E. Ancient Hebrew Marriage Laws. London, 1944.

3 Moor G. F. Judaism in the first centuries of the Christian era. The age of the Tannaim. Vol. II. Cambridge, 1932.

4 Зверева Г. И. Роль познавательных «поворотов» второй половины XX века в современных российских исследованиях культуры // Выбор метода: изучение культуры в России 1990;х годов. М., 2001. С. 11−20.

Интерес историков сместился в сторону изучения социальных и культурных явленйй.

Появление тендерных исследований заставило пересмотреть многие аспекты жизни человека, общества и культуры в прошлом и настоящем.

Проблемы функционирования пола, складывания тендерных различий, смены тендерных ролей, анализ мужского и женского типов дискурса1 стали объектом изучения представителей гуманитарного знания.

Институты семьи и брака заново стали предметом пристального внимания ученых, в том числе это затронуло и изучение данных институтов в античности. С 1970;х гг. не прекращается поток публикаций о семье и браке в греко-римской культуре. С рубежа 80−90-х гг. эта исследовательская волна t стала затрагивать и еврейскую культуру в античности. Приведу мнение Ш. Коэна во введении к сборнику «Еврейская семья в античности"2. Ш. Коэн отметил, что за последнее время проснулся необычайный интерес к исследованиям семьи, брака, демографии, домашнего хозяйства и т. д. в античном мире. Однако это це оказало влияния на еврейскую историю древности, и по этим темам практически нет работ. Поэтому целью сборника было стимулировать исследовательский интерес к проблеме. И действительно, за последнее время выходит значительное количество публикаций, что свидетельствует об актуальности изучения истории еврейской семьи и брака в античности в современной исторической науке. На это повлияло и появление новых источников, способных дополнить раннюю равинистическую литературу. Это, прежде всего — находки папирусов в Иудейской пустыне, которые позволяет по-новому взглянуть на еврейскую семью и брак в античности.

Тем не менее, до сих пор не выходило комплексного исследования еврейского семьи брака в Палестине II — III вв.: появились работы,.

1 Пушкарева H.JI. О методах анализа «мужских и женских» текстов (феминистская лингвистика и социальная история пола). От теории «слово как действие» к теориям «геидерлекта» // Теория и методология тендерных исследований: Сб. материалов. Часть 2. М., 2006. С. 145−181.

2 The Jewish family in Antiquity / Ed. by S.J.D. Cohen. BJS. 289. Atlanta, 1993. P. 1−2. посвященные определенным аспектам семейно-брачных отношений1- исследования семьи и брака в более широких временных рамках2- труды по исторйи женщин в раввинистической культуре — текстологические работы, затрагивающие вопросы права и теологии4. Тема изучения еврейской семьи и брака в этот особый период еврейской истории не имеет отдельного исследования. На мой взгляд, только внимание к временным (II — начало III вв.) и географическим рамкам (Галилея в составе Римской империи) позволяет правильно оценить институты семьи и брака, в том виде, в каком они зафиксированы в Мишне. Нельзя оценивать институты семьи и брака у евреев мишнаитской эпохи в рамках всей раввинистической культуры. В диссертационной работе я делаю акцент на привязке источника к определенному времени и пространству. Данный акцент позволяет понять, какие проблемы волновали еврейский социум в переломный момент его истории и как эти проблемы сказались на институтах семьи и брака.

Объектом исследования выступают социальные отношения в римской Палестине II — III вв. н.э. Предметом исследования являются институты семьи и брака в еврейской общине Палестины II — III вв. н.э. в идеологическом и историческом контексте эпохи.

Цели и задачи исследования.

Цель данного исследования — рассмотреть роль институтов семьи и брака в жизни еврейской общины Палестины II—III вв. н.э.

1 Boyarin D. Carnal Israel: Reading Sex in Talmudic Culture. Berkeley, 1993; Lowy S. The Extent of Jewish Poligamy in Talmudic Times // JJS. 9, 1958.

2 Friedman M.A. Jewish Marriage in Palestine: A Cairo Geniza Study. N. Y. — Tel Aviv, 1980; Satlow M. Jewish Marriage in Antiquity. Princenton, 2001.

3 Baskin J.R. Woman as Other in Rabbinic Literature // Judaism in Late Antiquity / Ed. by Jacob Neusncr & Alan J. Avery Peck. Part 3. Vol. 2. Leiden, Boston, Koln, 1999; Brooten B. Women Leaders in the Ancient Synagogue. Chico, 1982; Ilan T. Jewish Women in Greco-Roman Palestine: an inquiry into image and status. Tubinghen, 1995; Valler Sh. Women and Womanhood in the Stories of the Babylonian Talmud. Tel Aviv, 1993; Zlotnick H. Dinah’s Daughters: Gender and Judaism from the Hebrew Bible to Late Antiquity. Philadelphia, 2002.

4 Biale R. Women and Jewish Law. N.Y., 1984; Hauptman J. Rereading the Rabbis: a woman’s voice. Boulder, 1998; Wegner J. R. Chattel or Person? The status of woman in the Mishna. N. Y. -Oxford, 1988.

Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

— выявить «философию» брака, включая преобладающую модель брачного союза, форму заключения брака и механизм легитимации брачного f союза;

— раскрыть проблему незаконного брака и связанный с ней социальный статус потомства;

— определить социальное значение института брачного договора;

— исследовать имущественные и хозяйственные отношения в семье;

— выяснить социальный смысл института развода;

— оценить влияние сексуальных преступлений на выстраивание норм семейно-брачных отношенийисследовать проблему адюльтера в семейно-брачных отношениях. t.

Источники.

Главным источником данного исследования является раздел Мишны «Нашим"1 — женщины), где собрана большая часть семейного права.

Мишны. В работе также используются данные из других разделов Мишны. По подсчетам Ш. Коэна, тема семьи брака находится на втором месте по частоте рассмотрений у тапнаев II в. и на первом месте у главного редактора Мишны — р. Иуды Ьа-Наси". Всего Мишна состоит из шести разделов или.

1 Талмуд. Мишна и Тосефта. Критический перевод Н. Переферковича. Т. 1 — 5. СПб., 1899 — 1902; (1998) п" ^п'п, п, 17илт ." >плр опт>э то nnimn. плкчзи тхпш.

2 «Пять тем наиболее часто трактуются таннаями: тема чистоты (27,6%) — брак, развод, левиратный брак, особенно возможность женщины выйти замуж после предполагаемой, но не подтвержденной смерти мужа (19,4%) — обязательства и клятвы, особенно освобождение клятводателя от принятого обязательства (8,2%) — борьба с идолопоклонством (7,4%) — сельскохозяйственные десятины и приношения священникам (5,9%). Отметим большой разрыв между второй и третьей темой, а также слабое присутствие следующих тем: гражданские тяжбы (4,4%) — Шаббат, особенно эрув (4,4%) — кошерный забой животных (2,2%>) — праздники (2,2%). Мы наблюдаем совершенно другую картину в 45 талмудических случаях и в трех случаях из Тосефты (всего 48 случаев) отнесенных на имя р. Иуды Иа-Наси: брак, развод, левиратный брак (18,8%) — гражданские дела, особенно контракты (14,6%) — кошерная пища, особенно кошерный забой животных (12,5%>) — тема чистоты (12,5%) — Шаббат, и особенно эрув (10,4%)». — См. Cohen S.J.D. The place of the rabbi in Jewish Society of the Second century // The Galilee in Late Antiquity / Ed. by Lee I. Levine. Harvard, 1992. P. 161. сэдарим": 1) «Зераим», или собрание законов о посевах и поземельных обязанностях, о приношениях в пользу жречества, бедных и т. п. (во главе этого раздела помещен трактат «Брахот» о молитвах и благословениях) — 2) «Моэд», или законы о субботе, праздниках и постах- 3) «Нашим» — о браках, разводах и других вопросах семейного права- 4) «Незикин» — свод законов и г рассуждений по гражданскому и уголовному праву (к этому разделу присоединен трактат «Авот», заключающий в себе нравоучительные изречения мудрецов от времен Великого Собора до Иуды Ьа-Наси- 5) «Кодашим» — законы о жертвоприношениях и обрядах Иерусалимского Храма, а также действующие законы о пище- 6) «Тагарот», или законы о чистоте для священников и мирян. Каждый раздел («сэдер») Мишны разделяется на трактаты («масехтот»), каждый трактат на главы («пераким»), а каждая глава на статьи («мишны» в узком смысле слова). Язык Мишны — древне’ейврейский, но с арамейскими оборотами речи и с примесью греческих и латинских терминов.

Мишна1 появилась в результате долгого процесса развития «галахической» (законотворческой) литературы, возникшей в период Второго Храма, последняя, как правило, известна под названием Устной Традиции или Устной Торы. Согласно мнению большинства исследователей, редакция компиляций Устной традиции началась еще во времена Второго Храма. Работа по созданию таких компиляций была усилена во времена таннаев. Принято считать, что Мишна была г.

1 Некоторые исследователи считают, что слово Мишна выведено от еврейского корня который означает «повторять», а также «учиться» и «учить». Другие ученые полагают, что от корня чи* («второй»), что показывает стремление Р. Иуды Ьа-Наси сделать его Мишну второй по значимости после Торы.

2 О спорах по поводу истоков Мишны см. Агур Й.

Введение

в Устную Тору. Курс Открытого университета Израиля. Тель-Авив, 1995, Ч. 1−2. С. 93−110.

3 Таннаи — арамейское слово, означающее «те, кто повторяют» (т.е. учат наизусть) или «те, кто учат». Термин может быть использован в двух значениях: мудрецы, жившие в таннаический период (с первого века н.э. до 220 г) — лица, чьей функцией было запоминать тексты, правила и т. д., эти люди существовали и в позднейшие времена. — См. Elon. М. Jewish Law. History, Sources, Principles. Transl. from the Hebrew by Bernard Auerbach and Melvin J. Sykes. Philadelphia — Jerusalem, 1994. Vol. III. P. 1042. В диссертации данный термин используется в первом значении. отредактирована в конце II века н.э. Иудой Ьа-Наси, приблизительно через 120 лет после разрушения Храма. Данная датировка основана на знаменитом «Послании» рава Шриры Гаона 987 г., в котором он подробно излагает историю Устной Торы, доводя рассказ до своей эпохи. Ни дополнительно подтвердить датировку, предложенную равом Шрирой Гаоном, ни обоснованно опровергнуть ее до сих пор никто не смог, поэтому авторство редакторства Иуды Ьа-Наси является общепризнанным. Жил р. Иуда Ьа-Наси на территории Римской империи, на севере Палестины — в Галилее. Упоминаемый в раввинистических источниках вместе с именем р. Иегуды га-Наси римский император Антонин, по мнению большинства современных историков, отождествляется с римским императором Марком Аврелием Антонином, более известным как Каракалла1. Каракалла правил с 211 по 217 гг. н.э., что приблизительно соотносится со временем указанным равом Шрирой Гаоном, и позволяет нам датировать создание Мишны.

Мишна отличалась от других галахических источников, существовавших в то время, двумя характерными чертами: правила Мишны записали Устный Закон как абстрактные, самостоятельные установления, без связи и отсылок к ПисаниюМишна, как общее правило, была упорядочена в соответствии с предметами и темами. Мишна Р. Иуды Ьа-Наси стала «Мишнон» или «Нашей Мишной», а все другие мишнаитские собрания, созданные до того, в то же время или в последующем, были расположены и обозначены «вне Мишны». Мишна содержит в себе не только закон, но также все другие аспекты иудаизма, включая философский материал, этические принципы и моральную проповедь. До сих пор остается спорным вопрос, какова была цель Р. Иуды Ьа-Наси при кодификации Мишны. Была ли Мишна неким учебником или энциклопедией, цель которой было спасти.

1 Oppenheimer A. Roman Rule and the Cities of the Galilee in Talmudic Literature // The Galilee in Late Antiquity / Ed. by Lee I. Levine. Harvard, 1992. P. 120. т от забвения значительный пласт культурной информации, или же она выполняла роль кодекса действующего права1.

Другим важным источником, очень близким к Мишне по содержанию, I 2 по стилю и по авторству, является Тосефта. Тосефта — также образец литературы таннаев. В ней собраны материалы, которые по каким-то соображениям редактор Мишны не включил в свое произведение. Редакция текста-Тосефты произошла после смерти р. Иуды Ьа-Наси, где-то ближе к концу III в. н.э. Иногда положения Тосефты не сходятся с Мишной. Как отметила Дж. Хауптман: «Поразительный факт того, что взгляды Тосефты часто более мягки и, следовательно, более выгодны женщинам, чем те, что в Мишне, внушает мысль, что редактор Мишны имел более консервативные взгляды, чем его коллеги"3. На мой взгляд, это скорее свидетельствует о целях создания этих сборников. Одной из целей создания Мишны было, вероятнее всего, формирование действующего религиозно-правового кодекса. Закон, собранный в действующий кодекс, всегда имеет тенденцию быть более строгим, чем просто высказывания юристов по тому или иному с вопросу.

Много полезной информации было почерпнуто из последующих сборников раввинистической литературы — Палестинского Талмуда (Иерушалми)4, составленного примерно в 400 г., и Вавилонского Талмуда (Бавли)5, составленного столетием или двумя позже. В них содержится гемара: галаха — комментарии и дополнения к законам Мишны и агада. По форме агада не напоминает ни один вид литературы: это коллаж.

1 Характеристика Мишны как источника взята у Elon М. Jewish Law. History, Sources, Principles. Transl. from the Hebrew by Bernard Auerbach and Melvin J. Sykes. PhiladelphiaJerusalem, 1994. Vol. III. P. 1042−1074.

2 Талмуд. Мишна и Тосефта. Критический перевод Н. Переферковича. Т. 1 — 5. СПб., 1899 -1902.

3 Hauptman J. Rereading the Rabbis: a woman’s voice. — Westview Press. Boulder, 1998. P. 8.

4 Palestinian Talmud. Reprint. Leipzig, 1925.

5 Talmud Bavli. Judaic Classics Library, by David Kantrowitz, version 2.2, March, 2001. (электронное издание). философской мудрости, экзегезы и анекдотов. Агада1 в основном имеет палестинское происхождение и часто восходит к более ранним временам, чем составление Талмудов. Кроме того, в работе использован сборник мидрашей, не вошедший в состав Талмуда, — Берешит Раба, отредактированный приблизительно в конце IV — начале V вв.

Отдельным важным корпусом источников служит библейская литература. Она отражает ход развития еврейской религии и права в первом тысячелетии до нашей эры и включает очень разные временные пласты: например, некоторые фрагменты' Пятикнижия можно отнести еще ко времени формирования Израильского племенного союза, в то время как, например, книги Премудрости Иисуса, сына Сирахова и Товита, датируются уже эллинистическим периодом.

Дополнительными источниками стали произведения так называемой греко-еврейской литературы, расцвет которой пришелся на период непосредственно предшествующий II—III вв. н.э. Здесь наиболее значимы о труды Филона Александрийского, философа и толкователя Библии, жившего в Александрии Египетской, и книги Иосифа Флавия4, родившегося и выросшего в Палестине, перебравшегося затем в Рим. Филон и Иосиф жили в первом веке нашей эры и являлись представителями еврейской элиты Палестины и диаспоры. Их произведения раскрывают особенности иудаизма конца периода Второго Храма, в том числе взаимодействие греческой и еврейской культур, которое сказалось на институтах семьи и брака.

Самостоятельным корпусом источников выступает христианская литература. Евангелия предоставляют нам ценную информацию об обычаях и нормах жизни простого еврейского населения Палестины I в. н.э. Послания.

1 Агада. Сказания, притчи, изречения. Талмуда и Мидрашей. Пер. С. Г. Фруга. Ростов-на-Дону, 2000; Вавилонский Талмуд. Издание Штейнзальца. Антология Агады. Т. 1. М.,.

2001. л.

Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. М., 2000.

3 Philo. Ed. F.H. Colson, G.H. Whitaker, R. Marcus. LCL. Cambridge, Harvard, 1929;1962.

4 Иосиф Флавий. Иудейская война. Москва-Иерусалим, 1999; Иосиф Флавий. Иудейские древности. Ростов-на-Дону, 2000; Иосиф Флавий. О древности еврейского народаПротив Апиона. Москва-Иерусалим, 1994. апостола Павла являются ярким’примером синтеза эллинистической мысли и сектантского иудаизма. В посланиях были заложены основы христианской идеологии в отношении семьи и брака. Ряд интересных сведений предоставили и более поздние сочинения отцов христианской церкви — Иустина Мученика (И в. н.э.)1, Оригена (185−254 гг.)2, Иеронима (340/350 -420 гг.), тем более что их жизнь в той или иной степени была связана с Палестиной.

Большое значение для нас имели папирологические источники, поскольку они являются крупицей жизни реальных еврейских семьей в античности. Кроме того, папирусные документы, в отличие от литературных памятников, менее идеологизированы. Вместе с тем их сведения однобоки, касаются в основном имущественных трансакций в семье и количественно малорепрезентативны. Дошедшие до нас папирусы отличаются по месту и времени их создания. По этим критериям их можно подразделить на четыре крупные группы. Во-первых, это папирусы с острова Элефантина в Египте, дающие информацию о жизни еврейских наемников, служивших в гарнизоне острова во второй половине V в. до н.э.4. Данный архив источников позволяет судить об институтах семьи и брака у евреев в период между концом библейской эпохи и наступлением эпохи эллинизма. Во-вторых, мною были использованы еврейские папирусы из эллинистического Египта, датированные длительным периодом с III в. до н.э. по V в. н.э.5 Они информируют нас о влиянии эллинистической культуры на еврейские семьи в диаспоре. В-третьих, это Кумранские рукописи (включая Дамасский документ) II в. до н.э. — I в. н.э., принадлежавшие, как считается, одной из иудейских сект периода Второго Храма6. Подобно христианской литературе.

1 Сочинения Св. Иустина Философа и Мученика. М., 1891.

2 Patrologiae cursus completes, series graeca. Ed. Migne.

J Patrologiae cursus completes, series latina. Ed. Migne.

4 Textbook of Aramaic Documents from Ancient Egypt. Ed. B. Porten and A.Yardeni. Jerusalem, 1986.

5 Corpus Papyrorum Judaicarum. Ed. V. Tchericover. Cambridge, Harvard, 1957;1964; Jewish Inscriptions of Graeco-Roman Egypt. Ed. David Noy. Cambridge, 1995.

6 DJD. XVIII, 1996. данные источники раскрывают нам вариативность иудаизма в конце периода Второго Храма, и, соответственйо, различное отношение к институтам семьи и брака. В-четвертых, в диссертации были проанализированы хозяйственные документы II в н.э., найденные в основном в Нахал Хевер, принадлежавшие иудейским семьям, бежавшим в пустыню во время восстания Бар Кохбы (132−135 гг. н.э.)1. Данные папирусы наиболее ценны, поскольку по времени и месту создания они ближе всего соотносятся с литературой таннаев, что позволяет сравнивать идеологические построения рабби с некоторыми реалиями семейных отношений.

К нееврейским письменным источникам, сыгравшим ключевую роль в попытках понять взаимовлияний еврейского права и окружающей правовой среды, относятся памятники римского права. В первую очередь — это «Институции» римского юриста Гая, которые представляют собой краткий учебник римского частного права (цивильного и преторского), предназначенный для предварительного теоретического преподавания в римских юридических школах3. Жизнь и деятельность Гая приходится на «золотой век» правления Антонинов и может быть приблизительно датирована 120 — 180 гг. н.э. Важным источником, по времени недалеко отстоящим от Институций Гая, являются сочинения двух великих римских юристов Павла и Ульпиана*1, написанные вначале III в. н.э. Мы также воспользовались трудами римских юристов времен правления императора Юстиниана — Новеллой, Кодексом, и, главным образом, Дигестами. Digesta5 — антология сочинений классиков, подготовленная специальной комиссией в 530−533 гг. Сегодня не оспаривается тот факт, что компиляторы работали очень тщательно. Они не только использовали оригинальные копии, не.

1 DJD. XXVII, 1997.

2 Гай. Институции. М., 1997. г.

3 Гурлянд И. Римский юрист Tail и его сочинения. Ярославль, 1894. С. 96.

4 Юлий Павел. Пять книг сентенций к сыну. Фрагменты Домиция Ульпиана. М., 1998.

5 Дигесты Юстиниана. Т. 1−4. М., 2002. прибегая к постклассическим сборникам, но и выверяли аутентичность цитат классических авторов по имевшимся у них книгам1.

В диссертации были использованы сочинения античных авторов. Для меня было важно понять представления о семье и браке, характерные для античного общества, и с этой целью я привлек разнородные по характеру и отстоящие друг от друга по времени литературные произведения: Гесиода2, Ксенофонта3, Демосфена4, Гекатея Абдерского5 Дионисия Галикарнасского6, п * О.

Валерия Максима, стоиков Гиерокла и Антипатра из Тарса, Плиния Старшего9, Плиния Младшего10, Авла Геллия11, Плутарха12, Диогена.

1 п.

Лаэртского Ценные сведения о политической истории Римской империи II — III вв. н.э. касающиеся евреев Палестины находятся в сочинении Диона Кассия14.

Для лучшего понимания библейских правил и общего законодательного контекста на древнем Ближнем Востоке были использованы Законы Хаммурапи15, вавилонского царя XVIII в. до н.э. Историография.

Всю исследовательскую литературу, использованную в данном диссертационном сочинении, можно разделить на несколько групп16: 1).

1 Дождев Д. В. Римское частное право. М., 1996. С. 70.

2 Гесиод. Теогония. Труды и дни. Щит Геракла. (Пер. В.В. Вересаева). М., 2001.

3 Ксенофонт. Сократические сочинения. СПб., 1993.

4 Демосфен. Речи. Т. 1−3. М. 1994.

5 Греческие и римские авторы о евреях и иудаизме (сост. М. Штерн). I. М., 1997.

6 Дионисий Галикарнасский. Римские Древности. М., 2005.

7 Валерий Максим. Достопамятные деяния и изречения. СПб., 2007.

8 Stoicorum veterum fragmenta, ed. Arnim.

9 Катон, Варрон, Колумелла, Плиний. О сельском хозяйстве. М., 1957.

10 Плиний Младший. Письма. Панегирик императору Траяну. М., 1983.

11 Авл Геллий. Аттические ночи. (Пер. А.Я. Тыжова). СПб., 2007;2008.

I о.

Плутарх. Застольные беседы. Л., 1990; Плутарх. Сравнительные жизнеописания. СПб., 2001.

13 Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М., 1986.

14 Dio Cassius. Roman History (tr. E. Cary). London-Cambridge, Massachusets, 1925.

15 Хрестоматия по истории Древнего Востока. Ч. 1. М, 1980.

16 Современная зарубежная историография представлена англоязычными работами, и это объясняется двумя причинами: 1) американские центры исследований по иудаике являются передовыми в настоящее время- 2) даже не в англоязычных странах (например, в Израиле, который является вторым важнейшим центром изучения еврейской истории в исследования посвященные истории семьи и брака у евреев в древности- 2) труды по истории еврейского народа в рассматриваемый и в период непосредственно ему предшествующий- 3) разнообразные работы, посвященные греко-римской культуре в целом, римскому праву и конкретно семье и браку в античной культуре- 4) исследования, в которых поднимается проблема сравнения греко-римской и раввинистической культуры- 5) литература общеметодологического плана, касающаяся изучения роли семьи, взаимоотношений полов в обществе.

Говоря об исследованиях по истории семьи и брака у евреев в древности, которые стали наиболее важными в диссертационном сочинении, отметим работы следующих авторов.

Фундаментальными являются труды Дж. Нюснера1, его систематические и детальные исследования Мишны, начавшие публиковаться с 1970;х гг. Дж. Нюснер был первым, кто занялся прочтением раввинистических текстов с позиции исследователя тендерных отношений. Он развивает теорию о том, как рабби определяли сущность природы и характера мужчин и женщин. В соответствии с этой теорией, рабби видели женщин как морально слабых искусительниц, от которых мужчины должны оберегать и себя и их самих. Из-за женского неуправляемого сексуального потенциала было необходимо, чтобы мужчины обладали полным контролем над женщинами. Исследуя все тома Мишны, которые трактуют женщин, он показывает, что рабби особенно интересовали моменты перехода женщины от одного мужчины к другому, поскольку они несли самую большую опасность.

Ряд важных работ, написанных в рамках тендерной методологии, рассматривает проблему еврейской семьи и брака в античности. Интересную мире) ученые стараются опубликовать свои исследования на английском языке, т.к. это делает их работы действительно доступными и значимыми в международном сообществе ученых-специалистов.

1 Neusner J. Method and Meaning in Ancient Judaism. BJS. 10. Missoula, 1979; Idem. The Evidence of the Mishna. BJS. 129. Atlanta, 1988; Idem. Evaluating the Attributions of Sayings to Named Sages in Rabbinic Literature // JSJ. 26,1995. концепцию правового статуса женщины в Мишне приводит Дж. Вегнер1. Она 1 исследует обширный корпус мишнаитского закона о женщинах с точки зрения современных правовых стандартов. Дж. Вегнер находит, что в некоторых областях права, относящихся к женской сексуальности и способности к деторождению, женщина трактуется как движимое имуществов других областях она рассматривается как личность. Д. Боярин и Ш. Вэллер при пристальном прочтении галахического и агадического материала распознают многосоставной раввинистический взгляд на женщин, колеблющийся от более нейтрального к более тенденциозному. Д. Боярин2 устанавливает, с одной стороны, заинтересованность рабби в рассмотрении природы женского существа, с другой — нахождение женщин за границами активности, высоко оцениваемой культурой (например, изучение Торы). Он приходит к заключению, что хотя внимание к женщинам не покушается на доминанту мужской иерархии, тексты, в которых мужчины сопротивляются официальной идеологии, подразумевают участие диссидентского, протофеминисткого голоса. Ш. Вэллер детально анализирует пять групп анекдотов, относящихся к женщинам. Она находит, что рабби в конкретных житейских ситуациях отказываются от строгостей, которые они сами же и навязывали, и решают возникающие проблемы более мягким способом, демонстрируя, таким образом, чувствительность по отношению к женщинам. Т. Илан4, исследуя статус женщин в ранний раввинистический период, отмечает глубокие различия между раввинистическими, официальными заявлениями и реальной жизнью женщин. Она спрашивает, каков был действительный статус женщин в период с 332 г до н.э. (со времени завоевания Александром Палестины) до 200 г. н.э. (ко времени появления Мишны) и приходит к выводу, что только небольшая часть еврейского народа, в частности высшие классы, жили в соответствии с предписаниями.

1 Wegner J. R. Chattel or Person? The status of woman in the Mishna. N. Y. — Oxford, 1988.

2 Boyarin D. Carnal Israel: Reading Sex in Talmudic Culture. Berkeley, 1993.

3 Valler Sh. Women and Womanhood in the Stories of the Babylonian Talmud. Tel Aviv, 1993.

4 Ilan T. Jewish Women in Greco-Roman Palestine: an inquiry into image and status. Tiibinghen, 1995. таннаев. Дж. Хауптман1 попыталась проинтерпретировать изменения в еврейском семейном праве первых веков нашей эры с точки зрения женщины. Она пришла к выводу, что рабби поддерживали патриархат как предопределенный образ социальной организации, продиктованный Торой. Таким образом, они увековечили женщину как существо второго класса, что подразумевало ее подчиненныйстатус. Рабби не добивались равенства для женщин и даже не думали об этом, но, что очень важно, начали вводить многочисленные, значимые и иногда смелые поправки, улучшающие участь женщин.

Самым последним и наиболёе состоятельным исследованием истории еврейского брака в античности, является книга М. Сатлова2. Его работа базируется на трех основных посылках. Первая заключается в том, что локальные еврейские группы в античности имели фундаментально различные понимания целей и функций бракав частности, М. Сатлов подчеркивает различия между палестинским и вавилонским пониманием брака. Второй его аргумент — не было ничего специфически «еврейского» в еврейском браке в античности: хотя евреи старались идентифицировать свои браки именно как еврейские, они это делали внутри собственного регионального и исторического контекста, так что их браки были более схожи с браками их нееврейских соседей, чем с браками евреев живущих в других регионах. В-третьих, М. Сатлов фокусирует внимание на разрыве между брачной идеологией, идеалами и реальностью.

Во вторую группу можно отнести значительное количество трудов, посвященных истории еврейского народа в рассматриваемую эпоху и в период непосредственно ей предшествующий. Одной из наиболее значимых для нашего исследования была книга Э. Бикермана, где он дает оценку эпохе эллинизма в жизни еврейского народа, проникновению греческой культуры в.

1 Hauptman J. Rereading the Rabbis: a woman’s voice. Boulder, 1998.

2 Satlow M. Jewish Marriage in Antiquity. Princenton, 2001. иудейскую, процессу цивилизационного синтеза1. Аспекты этой же проблемы (евреи и эллинизм) затрагиваются в трудах С. Либермана2 и Л.И.Левина3. Исследование советского историка И.Ш. Шифмана4 посвящено анализу близкой Палестине культурно и этнически римской провинции Сирия. В последнем исследовании нас заинтересовало описание социальных процессов среди местного населения, в том числе в еврейских общинах Сирии. Иудаизму первых веков нашей эры и его влиянию на жизнь еврейского народа уделено внимание в классическом (с точки зрения методов и источников), обстоятельном труде Дж. Мура5. То же влияние иудаизма на жизнь евреев этой эпохи, но только с позиции создания структуры раввинистической элиты, исследуется в работе К. Хецер6. В.

1 ч 8 последние годы Э. Мэйерс и X. Лапин активно исследуют Галлилею как отдельный регион со своей этнической, социоэкономической и культурной спецификой. Два сборника «Галилея в поздней античности"9 и «Галилея сквозь столетия: слияние культур"10 являются результатом двух международных конференций по изучению истории данного региона. В Сборнике «Галилея сквозь столетия: слияние культур» статья X. Лапина анализирует эпиграфический материал из позднеантичной Палестины. Сейчас X. Лапин является ведущим исследователем в этой области. Ценные.

1 Bickerman Е. The Jews in the Greek Age. Cambridge, Harvard, 1988. Хотя, стоит отметить, что данная проблема рассматривается в десятках исследованиях, тем не менее, труд Э. Бикермана до сих пор остается фундаментальным.

2 Lieberman S. How Much Greek in Jewish Palestine? // Texts and Studies. N.Y., 1974.

3 Levin Lee I. Judaism and Hellenism in Antiquity. Conflict or Confluence? Washington, 1998.

4 Шифман И. Ш. Сирийское общество эпохи принципата (I — III вв. н.э.). М., 1977.

5 Moor G. F. Judaism in the first centuries of the Christian era. The age of the Tannaim. Vol. II. Cambridge, 1932.

6 Hezcer C. The Social Structure of the Rabbinic Movement in Roman Palestine. Tubingen, 1997.

7 Meyers E. Galilean Regionalism as a Factor in Historical Reconstruction // BASOR. 221, 1976; Galilee through the centuries: confluence of cultures / Ed. by Eric M. Meyers. Eisenbrauns, Winona Lake, Indiana, 1999.

8 Lapin H. Early Rabbinic Civil Law and the Social History of Roman Galilee: A Study of Mishna Tractate Baba' Me§ i'a BJS, Atlanta, 1995.

9 The Galilee in Late Antiquity / Ed. by Lee I. Levine. Harvard, 1992.

10 Galilee through the centuries: confluence of cultures / Ed. by Eric M. Meyers. Eisenbrauns, Winona Lake, Indiana, 1999. сведения об экономике Палестины в период поздней Античности, особенно об аграрных отношениях и сельском хозяйстве содержит книга Д. Спербера1. Профессор университета Беркли Ш. Коэн2 в книге «Начала еврейскости» рассматривает еврейскую историю рубежа эр через призму этнических процессов в античности, увязывая проблемы этнической и религиозной идентичности с изменениями в брачном законодательстве и идеологии. Среди литературы посвященной изучению папирологических источников (многие из которых были открыты лишь недавно) отметим исследования И. Ядина3, «отца» израильской археологии, и Р. Ярона4. Сейчас главные труды по исследованию арамейских папирусов публикуются X. Коттон5.

Третья группа включает в себя разнообразные работы, посвященные греко-римской культуре в целом, римскому праву и конкретно семье и браку в Античной культуре.

Работа Ф.Ф. Велишского6 является ярким примером того, как представляла, описывала обыденную жизнь античности историческая наука XIX в. При некоторой стилистической и методологической наивности, книга сохраняет ценность в качестве источника разнообразной информации о.

7 о жизни эпохи. Труды Н. Д. Фюстель де Куланжа и Г. Буассье, хотя и посвящены главным образом религии античности, вместе с тем рассматривают как религиозные представления, ритуал влияли на жизнь греко-римской семьи. Идея Н. Д. Фюстель де Куланжа об основании.

1 Sperber D. Roman Palestine 200−400: The Land. Ramat-Gan, 1978.

2 Cohen S.J.D. The Beginnings of Jewishness. Berkeley, 1999.

3 Yadin Y. Expidition D — The Cave of the Letters // IE J. 12, 1962.

4 Yaron R. Introduction to the Law of the Aramic Papyri. Oxford, 1961.

5 Cotton H.M. The Rabbis and the Documents // Jews in a Graeco-Roman World. Oxford, 1998; Cotton H. M., Yarden A. Aramaic, Hebrew, and Greek Documentary Texts from Nahal Hever and Other Sites, with an Appendix Containing Alleged Qumran Texts (The Seiyal Collection II) // DJD. XXVII, Oxford, 1997.

6 Велишский Ф. Ф. Быт греков и римлян. Пер. с чешек, под ред. ИЛ. Ростовцева. Прага, 1878.

7 Фюстель де Куланж Н. Д. Древняя гражданская община. (La Cite Antique). Исследование о культе, праве, учреждениях Греции и Рима. Пер. Н. Н. Спиридонова. М., 1903.

8 Буассье Г. Римская религия от времен Августа до Антонинов. Пер. Н. Н. Спиридонова. М., 1914. семейных отношений греков и римлян, покоящемся в культе домашнего очага и в почитании предков, сохраняет свою актуальность. Исследование В. Дюранта1, написанное в 30-е гг. XX в. (главной целью которого является стремление показать, как в глубинах античной истории и культуры зародилась христианство), дает широкую картину жизни римской империи первых веков нашей эры. О ценностях материальной, духовно-бытовой жизни обывателя римского государства рассказывает книга Г. С. Кнабе" .

Дореволюционная русскоязычная историография в значительной степени интересовалась римским семейным правом3. Представление о том, как наука XIX в. оценивала античный брак, мы находим в целом ряде л ^ дореволюционных работ: JT.O. Соколовского, И. А. Покровского, М.Я.

6 7 8.

Красина, Б. В. Никольского, Ф. Зигеля и др. Их точка зрения базируется на источниках права и морализаторских высказываниях древних историков. Основная их идея в том, что римские женщины, в отличие от греческих, изначально занимали высокое положение в обществе. Власть женщин достигла максимума при безобразиях и непотребствах некоторых императоров из рода Юлиев-Клавдиев, а затем произошло зарождение новой религии и, соответственно, трансформация римского брака в брак христианский, который был приятной нормой для читателей XIX в. Сейчас большинство из этих положений вызывает сомнение и, в лучшем случае, дискуссию. Тем не менее, отечественные исследования данного периода находились в русле западной историографии, были с ней хорошо знакомы.

1 Дюрант В. Цезарь и Христос. М., 1995.

2 Кнабе Г. С. Древний Рим — история и повседневность. М., 1986.

J См. Библиография русской литературы по римскому праву с 1860 по 1996 гг. Составитель А. В. Щеглов // Древнее право 1(2). М., 1997.

4 Соколовский JI.O. О постепенном развитии идеи брака в Древнем Мире. СПб., 1843.

5 Покровский И. А. Положение женщины у древних римлян по праву и обычаю // Самообразование. № 4, 1864.

6 Красин М. Я. Положение женщины в древнейшем Риме. Речь произнесенная в торжественном годичном собрании казанской духовной академии, 8 ноября 1877 г. проф. М. Я. Красиным. Казань, 1877.

7 Никольский Б. В. Дарения между супругами: исследование по римскому праву. СПб., 1903.

8 Зигель Ф. Сравнительная история права. Варшава, 1910.

В советский период происходит отход от исследования проблем римского права и истории семьи. В современной историографии вновь возникает интерес к исследованию древнего семейного права, однако отечественных работ по семье и браку в античности не так много1, а существующие переводы, не удовлетворяют уровню развития современной западной историографии2.

Западная историография о семье и браке в античной культуре неисчерпаема. Поэтому я остановлюсь на ключевых работах, использованных в диссертации. Добротным исследованием в рамках классического позитивистского, подхода и правоведения является труд П. Корбет о римском семейном праве. Работа подытоживает научные достижения в исследовании проблемы за предшествующий период. Затем происходят уже упомянутые изменения в социо-гуманитарном знании, повлекшие за собой изменение исследовательской парадигмы историков. В области изучения античного общества реформаторскими являются исследования С. Померой4, которая с 70-х гг. активно занимается семейной идеологией и женщиной в Античности. На сегодняшний день С. Померой является классиком тендерного подхода и различных новых методов в применении к античному материалу. Важным для понимания римского.

1 См.: Смирин В. М. Римская «familia» и представления римлян о собственности // Быт и история в античности. М., 1988 С. 18−40- он же, Патриархальные представления и их роль в общественном сознании римлян // Культура древнего Рима. Т. 2. М., 1985; Свенцицкая И. С. Греческая женщина античной эпохи: путь к независимости // Человек в кругу семьи: очерки по истории частной жизни в Европе до начала нового времени / Под ред. Ю. Л. Бессмертного. М., 1996; Майорова Н. Г. Семья в Риме VII—VI вв. до н.э. // Античность Европы. Пермь, 1992. С. 3−8- Женщина в античном мире. М., 1995.

2 Яркий пример: переиздание дореволюционного перевода книги Гиро — Гиро П. Быт и нравы древних римлян. Смоленск, 2002. Исключение здесь составляет Шпет Т. «Власть женщин» в ранней римской империи? Критический взгляд на исторические представления о «женах цезарей» // THESIS, вып. 6. М., 1994, чье исследование очень ценно, особенно в плане обзора западной историографии по данному вопросу.

3 Corbett Р.Е. The Roman Law of Marriage. Oxford, 1930.

4 Pomeroy S. Goddesses, Whores, Wifes and Slaves. Women in Classical Antiquity. N.Y., 1975; Eadem. Families in Classical and Hellenistic Greece: Representations and Realities. Oxford, 1997; Eadem. Women in Hellenistic Egypt: From Alexander to Cleopatra. N.Y., 1984. права, является исследование Д. Даубе1, которое также находится в русле новых веяний и отличается от классических комментариев к законам. Более традиционное исследование — книга П. Циллага2, посвященная семейному законодательству Августа. Главным источником информации о римском браке для моей работы послужили труды С. Треджиари3, ведущего мирового специалиста по этой проблеме. Среди последних изданий отметим исследования Т. Хабинек4 иТ. МакГина5, где раскрывается проблема сексуальности и связанных с ней запретов и преступлений в римском обществе.

К четвертой группе относятся работы, в которых поднимается проблема сравнения греко-римской и раввинистической культуры. Накопление параллелей между классическим и раввинистическим материалом, хотя часто без анализа значений этих параллелей, началось в XIX в. и продолжалось до сер. XX в. И. Бергман6 заметил, хотя и поверхностно, параллели между стоическими и раввинистическими сентенциями о браке. В последнее время исследователи потеряли интерес к этой проблеме. Классическими работами по данной теме остаются.

7 Я q исследования С. Либерман, М. Хенгеля и эссе собранные Г. Фишелем. Г. Фишель утверждает, что раввинистическая литература была пронизана греко-римскими философскими идеями и формами (особенно киническими и эпикурейскими), но масштаб его исследования ограничен. Важной попыткой.

1 Daube D. Roman Law: Linguistic, Social and Philosophical Aspects. Edinburgh, 1969.

2 Csillag P. The Augustian laws on family relations. Budapest, 1976.

3 Treggiary S. Lower Class Women in the Roman Economy // Florilegium. 1, 1979; Eadem. Roman Marriage, Iusti Coniuges from the Time of Cicero to the Time of Ulpian. Oxford, 1991.

4 Habinek T. The Invention of Sexuality in the World-City of Rome // The Roman Cultural Revolution. Cambridge, 1997.

5 McGinn T.A.J. Prostitution, Sexuality, and the Law in Ancient Rome, N.Y., 1998.

6 Bergmann J. Die stoische Philosophie und die jiidische Frommigkeit. In Judaica. Festschrift Hermann Cohen. Berlin, 1912.

7 Lieberman S. Greek in Jewish Palestine. N.Y., 1942; Idem. Hellenism in Jewish Palestine. N.Y., 1950.

8 Hengel M. Judaism and Hellenism. Philadelphia, 1974.

9 Fischel H. A. Rabbinic Literature and Greco-Roman Philosophy. Studia Post-biblica. Leiden, 1973. оживить исследования на тему взаимоотношений между рабби и их нееврейскими современниками является работа М. Гудмана1. Среди трудов, посвященных сравнению римского и еврейского права, отметим исследование Б. Коэна. Тема взаимовлияния еврейского и римского права друг на друга вызывает значительные дебаты: мнения различаются от минимального до существенного взаимодействия. Обзор этой проблемы находится в книге Д. Даубе3.

В пятую небольшую группу можно выделить работы общеметодологического плана, касающиеся роли семьи, взаимоотношений полов в обществе. Основы тендерного подхода в исследовании роли женщины в культуре и обществе дает книга М. Розальдо4. Отметим также книгу Дж. Гуди5, в которой он разбирает модели семейно-брачных отношений в различных исторических сообществах Евразии, в том числе у древних евреев и в греко-римском мире. Дж. Гуди приводит обобщающие теоретические выкладки и вносит элемент современных социологических исследований в анализ античного материала. Методологию исследования телесности и связанные с ней вопросы отношения общества к полу, построение социальных связей через метафору тела, рассматривает работа П. Брауна6- те же вопросы только на примере античного материала у разбираются в книге А. Русель .

Исследовательский подход.

Методология исследования строится на междисциплинарности (используются подходы, характерные для гебраистики, классического антиковедения, римского права).

1 Goodman М. Jews in a Greco-Roman World. Oxford, 1998.

2 Cohen В. Jewish and Roman Law. N.Y., 1966. л.

Daube D. Jewish Law in the Hellenistic World // Jewish Law in Legal History and the Modern World. Leiden, 1980.

4 Rosaldo M.Z. Woman, Culture, and Society: a Theoretical Overview // Woman, Culture, and Society / Ed. M.Z. Rosaldo & L. Lamphere. Stanford, 1974.

5 Goody J. The oriental, the ancient, and the primitive: systems of marriage and the family in the pre-industrial societies of Eurasia. Cambridge, 1990. Brown P. The Body and Society. N.Y., t19S8.

7 Roussele A. Porneia: On Desire and the Body in Antiquity. N.Y., 1996.

Ключевым для работы является историко-сравнительный метод исследования. Историко-сравнительный метод основывается на таких принципах исторического исследования, как научность, объективность и историзм1. Сравнение проводится по четырем направлениям:

1) Проблемы семьи и брака, затрагиваемые в Мишне, сравниваются с более ранними библейскими установками. Поскольку Мишна базируется на Танахе, то замеченные отличия (разработка старых тем, инновации) подразумевают определенные причины их появления. Эти причины мы стараемся понять через исторические изменения, произошедшие в еврейском обществе.

2) Мишнаитские тексты рассматриваются в контексте дальнейших талмудических текстов, что в сравнении с библейскими текстами дает представление о динамике изменений в системе семейно-брачных отношений еврейского общества изучаемого периода.

3) Выявленные ключевые позиции Мишны по вопросам семьи и брака мы сравниваем с тем, что мы знаем о семье и браке в греко-римском мире этого времени, в том числе с изначально близкой иудаизму христианской идеологией. Это позволяет понять, насколько мишнаитские представления вписывались в культурный контекст эпохи, в чем заключались принципиальные сходства и отличия.

4) Наконец, полученные путем предыдущих компаративных наложений сведения о еврейской семье и браке, мы пытаемся согласовать с немногочисленными данными папирусов, археологическими свидетельствами, которые мы имеем.

Многопластовое сравнение позволяет судить о том, как изменялись представления о семье и браке, с чем они были связаны, насколько согласовывались с реальнымивызовами семье и браку в рассматриваемый период. Солидаризируясь с высказыванием М. Блока «основание почти всей.

1 Мининков Н. А. Методология истории. Ростов-на-Дону, 2004. С. 231. научной критики — проблема сравнения"1, полагаю, что сравнение параллельных источников может частично обеспечить нас информацией о историческом контексте, в котором эти параллельные высказывания были с ф ормулированы.

Тема диссертационной работы предполагает обращение к методам гендерной истории. Прочтение античных текстов через призму таких ключевых понятий гендерной истории как «приватное и 'публичное пространство», «нормальное и дивиантное поведение», «телесность» и др. позволяет прийти к новым ответам на старые вопросы2.

Мои рассуждения в большей степени основаны на раввинистических источниках, использование которых в историческом исследовании вызывает определенные трудности. Существует ряд доводов в пользу полного воздержания от использования раввинистических источников в историческом исследовании, и я осознаю неоспоримость большинства из них. Необходимо помнить, что рабби не были историками, и они не стремились сохранять фактическую канву событий для потомков. Читать любую изолированную агаду как запись исторического события означает.

3 4 ступать по очень тонкому льду. Вопросы, поднятые Дж. Нюснером, В. Грином5 и другими, касающиеся надежности атрибутации высказываний к конкретным рабби, также не могут остаться без внимания. Осознавая все это, полагаю, что разумное использование этих материалов, регулируемое осознанием «горизонта ожидания» от талмудического источника, способно обеспечить нас некоторыми важными выводами.

1 Bloch М. The Historian’s Craft. N.Y., 1962. P. 110.

2 Селиванова JI.Jl. Античная история и тендер // Мир Клио. Сборник статей в честь Лорины Петровны Репиной. Т. 1. М., 2007. С. 66−67.

3 Gafni I.M. Land, Center and Diaspora: Sheffield, 1997. P. 15.

4 Neusner J. Evaluating the Attributions of Sayings to Named Sages in Rabbinic Literature // JSJ. 26,1995. P. 93−111.

5 Green W.S. What’s in a Name? — The problematic of Rabbinic «Biography» // Approaches to Ancient Judaism: Theory and Practice. Missoula, 1978. P. 77−96.

В настоящее время существует два основных исследовательских подхода к раввинистической лцтературе1. Первый, заключается в том, чтобы рассматривать раввинистическую литературу как единое целое, не обращая внимание на редактуру отдельных текстов, фокусируясь на общих особенностях культуры раввинистической мысли и на фигурах отдельных рабби, которые всплывают в разных текстах. Данный подход близок к талмудическим исследованиям в традиционном иудаизме. При втором подходе отдельные раввинистических сборники рассматриваются, прежде всего, как труд определенных редакторов, а не просто как компендиумы высказываний разных рабби. При данном подходе раввинистический сборник рассматривается как дельное тело, но при этом в оппозиции к другим подобным сборникам, так как их редакторы творили в своем (другом) историческом, культурном и социальном контексте. Второй подход развивается главным образом в светских учебных заведениях и развивается усилиями Дж. Нюснера и его сторонников.

Моя исследовательская позиция близка к подходу Дж. Нюснера, так как именно подобный взгляд на раввинистический текст позволяет связать его с определенным местом и эпохой и рассмотреть институты того общества, в котором данный текст, был создан (в моем случае на институты семьи и брака зафиксированные в Мишне).

Структура.

Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка сокращений, списка использованных источников и литературы, приложения (глоссария). В первой главе анализируется институт брака. Во второй главе рассматривается регулирование отношений в семье. В третьей разбираются проблемы сексуальности и сексуальных преступлений, а также их воздействия на мир семьи и брака.

1 Avery-Peck A.J. The Mishna, Tosefta, and the Talmuds // Judaism in Late Antiquity / Ed. by J. Ncusner. Part 1. Leiden, Boston, Koln, 1995. P. 173−186.

Заключение

.

Проблемы семьи и брака’становятся объектом пристального внимания в среде еврейской элиты II — III вв. н.э. Целый раздел Мишны был посвящен семейному праву, не говоря уже о том, что и другие разделы Мишны не избегают вопросов семьи и брака. Проблемы семьи и брака стали ключевыми для жизни всей еврейской общины Палестины II — III вв. н.э. Пристальное внимание к данной теме было вызвано потребностью ответа на вызов истории.

Библейские тексты не давали однозначного ответа на предмет брака и предоставляли таннаям широкое поле для интерпретаций и нововведений. Таннаи возвели брак до степени обязанности мужчины. Целью брака считалось создание хозяйства и рождение детей. Женщина, вследствие их восприятия как «особого» существа, была исключена из заповеди о «порождении». Подобное отношение к браку соответствует представлениям греко-римской культуры того времени. Более того, вероятно прямое влияние стоической философии (идеология, поддерживающая oikos) на разработку философии мишнаитского брака.

Исходя из данных папирусных источников, становится ясным распространенность полигамной модели брака среди умеренно состоятельных слоев еврейского общества, вследствие чего модель оказалась закрепленной и в тексте Мишны. Хотя чрезмерная полигамия и вызывала неодобрение, усиление моногамных тенденций в еврейской общине Палестины и активное использование брака Адама и Евы в качестве основной модели-метафоры, происходит позднее, видимо, под влиянием христианства.

Технически, приобретение мужем жены воспринималось как покупка («киньян»), что соответствует распространенной в римской правовой культуре практике coemptio. Появление понятия «киддушин» связало бракосочетание со святостью, что характерно для послехрамового иудаизма тенденции распространять понятие святости, на ранее не сакрализованные вещи. Текст Мишны отражает возрождение института «зачаточного брака», который потерял свое значение в, эллинистическую эпоху. За этим стоит стремление таннаев маркировать «еврейскость» брака через институт обручения и региональные особенности брачных традиций Галилеи. Свадебная церемония становится обязательным признаком наличия законности брачного союза.

Тема брачных запретов получает особое значение в еврейском обществе II — III вв. н.э. Представление о табу на связь с некоторыми кровными родственниками прослеживается в библейском материале и других древних законодательствах. Таннаи пытались расширить список этих запретов, что связано с их общей привязанностью к упорядочиванию.

Брачные запреты, связанные с социально-правовым статусом жениха и невесты носят менее универсальный характер. Таннаи вырабатывают целую иерархию общественных групп, которые мы назвали брачными кастами. Браки между некоторыми кастами были запрещены, а их совершение наказывалось понижением статуса потомства. Анализ этих запретов показал, что таннаи пошли далеко за пределы библейских представлений, выработав совершенно новые термины и правила. Формально эти касты были связаны с понятием религиозной чистоты, и в этом можно увидеть идеологию «сакрализации» жизни еврейского, социума. Однако, за разработкой рабби понятий генеалогической чистоты, в частности категории «мамзер», можно увидеть их попытку утвердить свою власть в обществе, а также некоторые предрассудки о «плохой крови» (например, вольноотпущенников), характерные в целом для общества Римской империи. Очевидно, и влияние римского права, которое проявляется в представлениях о матрилинейном принципе. Вероятно, матрилинейный принцип определения родства закрепился изначально в еврейской диаспоре, и уже оттуда проник в.

Регулирование семейно-брачных отношений было вызвано необходимостью совместить, библейские идеалы, на которые ориентировались таннаи, с реалиями жизни еврейских семей Палестины IIIII вв. н.э. Институты брака и семьи, практикуемые еврейскими семьями, более походили на институты брака и семьи греко-римского мира, на библейские прототипы. Наиболее типичной была ситуация с брачным договором. Традиционная библейская брачная выплата (Mohap) отсутствует в Мишне. Данные Мишны и папирусных источников демонстрируют преобладание в рассматриваемый период приданого — как основного типа брачной выплаты. Пытаясь примирить несоответствие библейских идеалов с реалиями жизни еврейских семей, таннаи вводят новый дискурс определяющий понятия семьи и брака. За возникновением института «кетубы» стоит попытка сблизить малосовместимые институты библейской выплаты Mohapa с распространенным в Римской империи институтом приданого. Кетуба являлась конструкцией рабби, основанной на древних семитских правилах наказания инициатора развода и практики эллинистических папирусов, гарантирующих финансовые интересы жены при заключении брака. Очевидно, общество Палестины II — III вв. н.э., в отличие от общества библейских патриархов, было земледельческим и стратифицированным, и для него была более характерна выплата прямого приданого, а не косвенного. Поскольку приданое — это выплата от невесты к жениху, а библейский Mohap — выплата (хотя и отсроченная) мужа жене, данные трансакции находятся в некотором антагонизме друг к другу. Отмечается также стремление таннаев маркировать такой жизненно важный институт, как брак, в качестве еврейского. Именно из этого стремления не только именовать брак иудеев иудейским, но и функционально различить его в качестве такового, привело таннаев к реанимации обручения, появлению киддушина, и в том числе к возникновению кетубы.

Мишна признает существование независимого имущества жены в браке. Наблюдается серьезный сдвиг в представлениях о правах женщин по сравнению с Библией. Однако Мишна негативно оценивает существование подобного независимого имущества, стремясь ограничить контроль женщины над ним и превратить мужа в пользовладельца. Полагаю, это объясняется стремлением спасти, законсервировать патриархальные структуры семьи. Очевидно, что строго патриархальная картина жизни библейской женщины не состыковывалась с современной таннаям практикой наличия у женщины в браке имущества неподконтрольного мужу. Брак, целью которого, по мысли таннаев, было создание oikos, находился в кризисе. Переход к форме брака sine manu показывает, что женщина в римском обществе была все больше связана имущественными отношениями с семьей своего отца, но не с семьей своего мужа. Подобное явление не могло не сказаться на прочности брачного союза. Думаю, рабби видели в утверждении контроля мужа над имуществом жены способ укрепить брак. Подчеркивая значимость приданого и кетубы, таннаи стремились укрепить брак — институт, который в их мировоззрении получил и некоторую высшую санкцию. Это была их контрпропаганда, попытка изменить реальность. Однако выстроить идеологическую систему, полностью оторванную от реальности, таннаи не могли! В противном случае они не смогли бы претендовать на властные позиции в еврейской общине Палестины II — III вв. н.э. Этим объясняется сохранение института независимого женского имущества в браке и одновременно несогласие с ним.

Отношения между супругами таннаи стремятся очертить как экономические обязанности. Мишнаитское представление о связи права мужа на узуфрукт с имущества жены с его обязанностью содержать жену было общим местом в античной культуре. Хозяйственные обязанности жены по отношению к мужу в Мишне четко регламентированы. Общим с греко-римской культурой является большее значение работы жены с шерстью.

Хозяйственная жизнь мужчин и женщин в еврейском социуме показывает несостоятельность деления работ и домашнего пространства на «мужскую» и женскую" сферу. Невозможно утверждать, что жизнь женщины была ограничена домом. Картина, согласно таннаическим текстам и археологическим свидетельствам, более сложна и социально стратифицируема. Женщины из высших слоев вели себя в соответствии с более изолированным образом поведения, а бедные — более свободно. Таким Л образом, существовало разнообразие в стиле жизни еврейских женщин в Палестине II — III вв. н.э. Таннаи, жившие в этом обществе, понимали хозяйственную ценность женских работ для простых семей, но пытались ограничить ее рамками дома. Причиной сепарации мужчин и женщин было осознание рабби легкости и непроизвольности мужского возбуждения в присутствии женщины, что могло привести к правонарушениям и краху социального порядка. Важно учитывать также социальное происхождение главного редактора Мишны р. Иуды Ьа-Наси. Патриарх был очень богатым человеком, и в его доме доминировали эллинистические нравы, характерные для высших слоев римской империи. Вследствие этого, вероятно, более изолированный стиль жизни женщин из богатых слоев казался ему более подобающим для праведной еврейской женщины.

Ряд обязанностей членов семьи по отношению друг к другу обусловлен историческими реалиями жизни еврейской общины Палестины II—III вв. н.э. (выкуп жены из плена, обучение сына плаванию и т. д.). Особо подчеркну исключение таннаями фигуры матери из системы взаимных обязанностей детей и родителей.

Доставшаяся таннаям библейская традиция исключала женщин из круга наследников. В мишнаитском праве, как и в библейском, сыновья, но не дочери, являются наследниками своего отца. Однако в греко-римском мире женщины могли наследовать от своих мужей, отцов и всех других родственников-мужчин. Безусловно, подобная правовая практика в окружающей евреев среде не могла не влиять на жизнь их общины. Таннаи были вынуждены учитывать реально существующие тенденции, однако пытались реализовать их не напрямую, а косвенным образом (например, посредством приданого) так, чтобы максимально оставить в силе библейское правило наследования.

Таннаи оставили монопольное право развода за мужьями. Повод для развода оставался спорным вопросом. В представлениях рабби монопольная инициатива мужа при разводе и выплата жене кетубы в правовом и финансовом плане компенсировали друг друга. Оправдания для начала разводного процесса со стороны мужа практически не требовалось. Единственное, что могло его остановить — финансовые потери при выплате кетубы. Однако таннаи допускают ряд случаев, когда женщина вообще уходит без кетубы. Видимо, это должно было заставить иудейских женщин вести себя скромно и в соответствии с нормами иудейской религии, на монопольное право трактовки которой и претендовали таннаи. Принуждение мужа к разводу с женой было крайне ограничено и являлось спорным моментом в законодательстве таннаев. Имеющиеся папирусные источники позволяют утверждать, что еврейские семьи, жившие в период, близкий к созданию Мишны, практиковали развод, схожий по своей сути с греко-римским обычаем и расходящийся с тем, что предложили таннаи. Женщина наравне с мужчиной продолжала обладать правом инициировать развод.

Таннаический закон ограничил право на развод только мужчинами, но должен был создать защиту для того, чтобы мужчины не злоупотребляли этим правом. Правовая мысль таннаев несколько запутанно связывает одностороннее право на развод с выплатой кетубы. Поэтому причины нововведения в области развода те же, что и в отношении появления кетубы: стремление таннаев придать еврейскому браку «еврейскость», отделить его в правовом плане от окружающей культурной среды.

Рабби не были слишком обеспокоены или настроены против развода, иначе они не относились бы с такой легкостью к причинам развода. Существующие свидетельства говорят, что процент разводов среди евреев данного периода не был низок. Представляется, что таннаи, осознавая тяжелую ситуацию, в какую попала еврейская община в Палестине, стремились не мешать мужчинам в их желании разводиться, и даже подсказывали им пути ухода от своей жены без финансовых потерь. Женщин же таннаи подозревали в том,'что желание развода возникает у них из-за сексуального влечения к другому мужчине. Вследствие этого в обществе существовало негативное отношение к разведенным женщинам. Чуть более высокое положение в общественном мнении имели вдовы.

Таннаев интересовали вопросы, связанные с женской физиологией (фертильность, менструация и т. д.) и проблема контроля женской сексуальности. Их волновали моменты перехода женщины из-под власти одного мужчины под власть другого. Моменты перехода создавали возможность выхода из-под контроля женской сексуальности, что в свою очередь могло привести к' серьезным нарушениям установленного миропорядка. Но женская сексуальность могла стать достоянием другого мужчины и незаконным путем. Таким образом, таннаи обратили пристальное внимание на сферу сексуальных правонарушений.

Библейское законодательство также интересовалось темой сексуальных преступлений. Определение сексуального преступления было тесно связано с брачным статусом женщины, а иногда зависело и от места, где произошло преступление. По своей сути сексуальное преступление было нарушением собственнических интересов отца й мужа. Отсюда проистекает невнимание к интересам женщины и нечеткая терминология в определении сексуального правонарушения. Таннаи начинают различать обольщение и изнасилование. Рабби нигде не связывают определение состава сексуального преступления через место, где оно произошло. Более того в качестве критерия размежевания изнасилования и обольщения вводится чувство самой жертвы, испытывала ли она физическое страдание или нет. В Мишне появляются новые финансовые наказания преступника, которых не было в библейском правиле. Сексуальные преступления против независимой женщины меньше интересовали создателей Мишны, поскольку они не затрагивали собственнические интересы какого-либо мужчины.

Введение

таннаями платы за бесчестие согласуется с системой чести и позора характерной для греко-римской культуры. Определение наказания за бесчестие возможно отражает влияние римского права. Общество эпохи таннаев было менее патриархальным, чем библейское. Учет страдания женщины при насилии, расширение сферы наказания за обольщение и изнасилование на категорию жен, распределение пеней за ущерб и за бесчестие в пользу жен, говорит о том, что даже такая консервативная область общественной жизни как право, оценивало зависимых женщин (в большей степени жен, чем дочерей) не только как собственность их мужчин, но и как личность.

Палестинские евреи II — III вв. н.э. были частью общества Римской империи на пике ее могущества. Для этого общества, даже если иметь в виду только свободное население, была характерна высокая степень социального неравенства. Полисные и другие типы социального единства находились в кризисе и для человека становились чрезвычайно важными атрибуты личной статусности. Очевидно, что семья была одним из главных таких атрибутов. Женщины в этой системе были слабым звеном, стороной, откуда могла прийти опасность для статуса мужчины. Видимо, ситуация, когда мужчину постигал позор из-за его женщин, была не такой уж редкой. Озабоченность данной проблемой, стоит за разработкой и в римском праве, и в Мишне наказания за бесчестие. Честь • мужчины была напрямую связана с монопольным правом на обладание сексуальностью женщины. Особенно проблемным для еврейских мужчин в этом плане был вопрос девственности.

Анализ ситуации спора о девственности показывает влияние на развитие правовой мысли таннаев ценностей земледельческого, сложно стратифицированного общества, в котором женщина обладала большими правами, чем это позволяла традиционная структура патриархального общества. Игнорирование ритуала выставления «знаков девственности» в правовом тексте Мишны, и акцентирование внимания суда на доверии к словесным доказательствам, может быть следствием утверждения власти таннаев в еврейском обществе'. Лишая ритуал правовой целесообразности, заменяя его другими инструментами установления истины, таннаи подрывали властные полномочия той группы еврейского общества, которая стояла за соблюдением ритуала.

Уровень сексуального насилия в еврейском обществе Палестины II — III вв. н.э. был высок. Условия масштабного присутствия чужой армии с одной стороны, и перенесение вопросов чистоты в сферу семейно-брачных отношений с другой, заставили таннаев обратить пристальное внимание на сексуальные правонарушения и уйти далеко за пределы библейских предписаний.

Проблема адюльтера также была болезненной точкой в идеале семейных отношений. Представляется, что еврейские мужья не стремились исполнять библейское право отмщения, опасаясь карательных мер со стороны римского правосудия, удовлетворяясь разводом с изменницей, с присвоением ее кетубы. Ордалия была заменена оповещением неверной жены в присутствии свидетелей. Для рабби, живущих в эпоху расцвета Римской империи с ее высокой культурой права, примитивное библейское правосудие казалось мало приемлемым.

Раввинистические правила сексуального поведения (и особенно касающиеся подозреваемой в адюльтере), отражают обособление секса как отдельной сферы для дискуссии и регулирования. Измена женщины выглядела основополагающей причиной нарушения правильного мироустройства. В этом можно увидеть и влияние римской правовой культуры, в частности законодательства Августа об адюльтере. Римские и еврейские законодатели внедряли новый дискурс идентичности, в котором принятие в члены общества, особенно для женщин, было основано на согласии с предписанными сексуальными предпочтениями и поступками. Таким образом, за развитием библейской темы измены в Мишне, возможно, стояло и мощное воздействие окружающей культуры, где измена была одной из болевых точек. Солидаризируясь со стоической пропагандой идеологии oikos’а и дополняя ее своими размышлениями о чистоте брака, рабби трактовали борьбу с адюльтером, как основополагающую для сохранения правильного миропорядка.

Отменяя ордалию и вводя новые правила, рабби делали правовой аспект наказания женской измены более демократичным. Но, с другой стороны, как сила, пришедшая на смену жречеству, они стремились получить такой же (если не больший) контроль над еврейским обществом. Это происходило путем вмешательства суда во внутрисемейные дела: измена жены ' становилась не только частной проблемой, но и общественной. Поскольку мужья продолжали подозревать своих жен в измене, а сексуальная верность была основополагающей чертой еврейки, судебные дела об адюльтере были удобным инструментом, позволяющим рабби контролировать ситуацию не только в сфере публичных отношений. С учетом того, что римские власти не всегда шли наперекор местным формам семейного права, даже если эти формы противоречили римскому праву, можно сказать, что у раввинистических судов оставались большие возможности для расширения в этой области права своей юрисдикции.

Многие моменты законодательства таннаев, например использование определенных метафор, подчеркивание важности земли в качестве семейного имущества, и т. д. говорят о бэкграунде раввинистического движения первых веков. О том, что в своей основе оно происходило из класса землевладельцев, возможно не очень крупных, но достаточно состоятельных. Идеалы этого класса проявились у таннаев, например, в том, что более изолированный стиль жизни женщин из богатых слоев казался им более подобающим для праведной еврейской женщины.

Другим важным фактором повлиявшим на семейное право Мишны была ситуация с элитами внутри еврейской общины II — III вв. н.э. К начале эпохи таннаев внутри нее не было монополии какой-либо группы на власть. Видимо шла борьба каких-то властных групп, из которых мы знаем только об одной — о рабби. Особенности этой борьбы обуславливались тем, что после восстания Бар-Кохбы еврейская элита оказывается выключенной из сферы публичной политики. Подобная ситуация вынудила еврейскю элиту в лице таннаев обратиться к регуляции социальной сферы, в том числе семейной жизни, как к способу построения новой структуры общества и утверждения в нем своей власти.

Общая ситуация с институтами семьи и брака в римском обществе также не могла не влиять на еврейскую семью. Идеология брака у таннаев во многом совпадает со стоической идеологией, популярной в греко-римском мире, где целью брака выступает основание oikos’a. Усиленная пропаганда брака и его ценностей, является реакцией на кризис реального oikos’a в Римской империи. Полагаю, рабби видели в таких средствах, как утверждение контроля мужа над имуществом жены, усиление внимания к женской сексуальности и нормам ее поведения, и т. д., способ укрепить брак. Однако выстроить идеологическую систему, полностью оторванную от реальности, таннаи не могли. В противном случае они не смогли бы претендовать на властные позиции в еврейской общине Палестины II — III вв. н.э. Этим объясняется сохранение института независимого женского имущества в браке и одновременно несогласие с ним.