Новые явления синтаксической организации предложения, сверхфразового единства и текста в русской художественной литературе неклассической парадигмы: лингвокультурологический анализ

Противопоставление двух парадигм культуры, опирающееся на концепцию маятникового развития цивилизации, исходит из того, что история культуры представляет собой чередование двух начал. Первое начало воплощает веру в разум и стремление к гармонии, упорядоченности, красоте, смыслу, нормированности, тогда как второе начало, напротив, исходит из представлений о хаотичности, непознаваемости мира, его дисгармоничности, невозможности воплощения идеалов прекрасного. Естественно, это кардинальное различие в двух картинах мира не может не проявляться в отношении к языку.

Существует целый ряд представлений о функционировании языка, которые следует признать проявлениями первой парадигмы культуры. Язык представляет собой иерархично организованную, многоуровневую систему, в которой более мелкие единицы являются частями более крупныхязык — это средство передачи информации о действительности, а также средство ее познаниятекст характеризуется цельностью и связностью — все эти положения как нельзя лучше отражают упорядочивающий подход к действительности, для которого мир и человек могут быть объяснены, рационально познаны. Более того, эти положения представляют собой едва ли не самые яркие проявления установок первой парадигмы.

Вторая парадигма культуры, бесспорно, привнесла в искусство, в том числе и словесное, многое из того, что вынуждает нас поставить под сомнение эти очевидные постулаты. Естественно, это не означает, что указанные представления неверны и, тем более, окончательно разрушены. Скорее, речь должна идти о вечном противоборстве двух установок: спор между двумя парадигмами — это механизм, лежащий в основе функционирования культурыпоследняя, будучи формой упорядочивания коллективного опыта, всегда стремится познать и обратную сторону, освоить иное, то есть «овладеть» хаосом и неупорядоченностью. И с этой точки зрения вряд ли стоит искать однозначный ответ на вопрос о том, какое же начало рано или поздно возьмет верх.

Изучение форм использования языка, в которых реализуются установки второй парадигмы и отрицаются установки первой, представляет несомненный научный интерес. Именно такой ответ может дать наука как яркое проявление первой парадигмы культуры своему антагонисту.

Актуальность исследования обусловлена тем, что оно выполнено в рамках лингвокультурологического подхода — одной из сфер лингвистических исследований, переживающей в наши дни активное становление. При этом функционирование языка рассматривается в работе не с точки зрения отражения языковой картины мира, разделяемой носителями русского языка, а с точки зрения реализации в тексте общих мировоззренческих установок, характеризующих вторую парадигму культуры — подсистему культуры, находящейся в активной полемике со своей противоположностью.

Кроме того, для современной литературы в высшей степени характерны тенденции, которые должны рассматриваться как проявления второй парадигмы культуры. Эти тенденции пока не получили окончательного осмысления, а потому попытка их систематизации и объяснения также соответствует нуждам современной науки.

Объектом исследования данной работы являются тексты русской художественной литературы XX века, реализующие установки второй парадигмы культуры. Речь идет о модернистских и постмодернистских произведениях, а также о текстах авторов, которые тяготеют к установкам второй парадигмы. Материалом для исследования послужили произведения 18 авторов (А. Белого, А. Ремизова, В. Хлебникова, А. Платонова, В. Сорокина, С. Соколова, Л. Петрушевской, М. Веллера, В. Аксенова и др.).

Предмет исследования в данной работе — формы, которые принимают установки второй парадигмы культуры в текстах русской художественной литературы XX века.

Научная новизна исследования заключается в том, что в нем выявляется, анализируется и обобщается широкий круг фактов, характерных для русского словесного искусства XX века и отражающих установки второй парадигмы культуры. Это потребовало выявления и описания общих тенденций, характеризующих тексты второй парадигмы. Кроме того, в работе дается обоснование представления об идеальности понятия «парадигмы культуры».

Цель исследования состоит в описании, систематизации и объяснении языковых и текстовых явлений, которые определяются общими установками второй парадигмы культуры.

Цель исследования определила его задачи:

1) рассмотреть наиболее важные теоретические основы, из которых исходит представление о взаимодействии в истории культуры двух начал — парадигм культуры;

2) основываясь на положении о том, что парадигмы культуры — это речевое явление, выявить и систематизировать формы внутриуровневой синтаксической интерференции как проявление отрицания второй парадигмой культуры иерархичности;

3) исследовать формы отрицания референциальной функции языка, вытекающего из отрицания возможности познавать мир и представлять его символическими средствами;

4) выявить и систематизировать формы разрушения единства текста, представляющие собой результат отрицания рациональности и логичности.

С задачами исследования тесно связаны методы: метод лингвокультурологического анализа, основанный на выявлении взаимодействий между функционированием языка и культурой, общенаучный метод наблюдения, при помощи которого были выдвинуты и уточнены основные гипотезы исследованияметод стилистического анализаметод функционального анализа, направленный на выявление основных языковых средств, которые участвуют в выражении установок второй парадигмы культуры.

Теоретическое значение исследования заключается в обосновании идеального характера парадигм культуры. В работе также описываются новые и упорядочиваются уже известные проявления установок второй парадигмы культуры в художественных текстах, что способствует уточнению и углублению наших представлений о том, каким образом в языке художественного текста находит проявление взаимодействие двух противоборствующих начал. Наконец, в работе описывается особое синтаксическое явление, которое до настоящего момента не анализировалось исследователями, — отщепленный номинатив.

Практическая значимость работы заключается в выработке и уточнении важнейших предпосылок лингвокультурологического анализа, на которых должен основываться анализ культурных феноменов с точки зрения противопоставления парадигм культуры. Выводы, а также конкретные результаты в дальнейшем могут быть распространены на художественные тексты, созданные на других языках и принадлежащие к другим этапам развития мирового искусства.

На защиту выносятся следующие положения.

1. Парадигмы культуры представляют собой идеальное (никогда не реализующееся в чистом виде) и речевое (связанное с выбором языковых средств) явление. Противопоставление двух парадигм следует рассматривать как форму упорядочивания культурных и языковых фактов, обладающую значительной объяснительной силой.

2. В сфере языка и текстообразования установки второй парадигмы культуры реализуются: а) в стремлении к разрушению языковой иерархии. которое проявляется во внутриуровневой синтаксической интерференции, б) в таком использовании языка, которое исключает или подрывает референциальную отнесенность текста к внеязыковой действительности, ив) в стремлении разрушить единство текста.

3. Явления межуровневой интерференции в зависимости от уровня языка представлены двумя группами фактов. Во-первых, это интерференция между уровнями синтагмы и предложения (парцелляция, «отщепленный номинатив», контаминация). Во-вторых, это интерференция между уровнями предложения и текста.

4. Отрицание и расшатывание референциальной функции языка находит отражение в следующих качествах текста второй парадигмы: 1) особые формы использования повтора, 2) интертекстуальность, 3) использование языка в метафункции, 4) поэтизация прозы и активизация поэтической функции языка, 5) неопределенность изображаемого мира.

5. Для искусства второй парадигмы характерно стремление разрушить единство текста. Формы, которые принимает данное явление, распределяются по четырем группам: а) нецельный текст, б) фрагментарный текст, в) нецельный и несвязный текст и г) неоднородный текст.

Положения работы прошли апробацию на научных конференциях, проводившихся в Ростовском государственном университете (Конференция аспирантов факультета филологии и журналистики, 2002 год), в Ростовском государственном педагогическом университете (Межвузовская научная конференция, посвященная юбилею доктора филологических наук, профессора Ю. Н. Власовой, 2004 год), в Московском открытом социальном институте (2005 год), а также на заседаниях кафедры русского языка Ростовского государственного университета (2004 год).

Работа состоит из введения, четырех глав, заключения, библиографии (194 работы) и списка источников (25 наименований).

В главе 1 «Парадигмы культуры как основа лингвокультурологического анализа» рассматривается ряд вопросов, касающихся теоретических предпосылок исследования. Во-первых, это идеальный и универсальный аспекты понятия «парадигма культуры». Во-вторых, в главе дается обоснование точки зрения, в соответствии с которой парадигмы культуры представляют собой не языковое, а речевое явление.

Глава 2 «Явления внутриуровневой синтаксической интерференции в языке второй парадигмы» посвящена рассмотрению использования языковых единиц в неестественной, нетипичной (с точки зрения уровневого представления о языке) функции. В главе анализируются и систематизируются явления, представляющие собой интерференцию между уровнями синтагмы и предложения («отщепленный номинатив», парцелляция, контаминация), а также между уровнями предложения и текста.

В главе 3 «Отрицание референциальной функции языка в текстах второй парадигмы» рассматриваются явления, которые отражают отказ второй парадигмы от изображения действительности и выводят на первый план иные аспекты текста.

Глава 4 «Единство текста второй парадигмы» посвящена рассмотрению форм разрушения единства речевого произведения с точки зрения категорий цельности и связности.

Выводы.

1. Текст естественно воспринимается как некое единство, причем это касается как порождения речи, так и ее восприятия. Единство текста традиционно описывается при помощи категорий цельности и связности. Наиболее целесообразным определением цельности мы считаем глобальное (связанное с намерениями и темой) единство. Соответственно связность — это локальная категория текста, поскольку она определяется на нескольких смежных предложениях.

2. Для текстов второй парадигмы характерна установка на разрушение единства текста, которая проявляется в целой совокупности форм, в целом зависящих от индивидуальных установок писателя. Применяя к эмпирическому материалу важнейшие для лингвистики текста категории цельности и связности, в главе были выделены следующие возможные случаи:

1) нецельный, но связный текст,.

2) несвязный, но цельный текст,.

3) нецельный и несвязный текст,.

4) неоднородный текст (широкий класс текстов, в который объединяются любые речевые произведения, единство которых нарушается не в плане цельности и связности).

3. Все эти варианты находят воплощение в текстах. Первая категория текстов проявляется в форме потока сознания, когда мысль повествователя «дрейфует», смещаясь с объекта на объект, с темы на тему. Второй тип представлен различными формами фрагментарных текстов, когда автор применяет коллажное соединение фрагментов и выкидывание фрагментов текста, при котором иногда даже утрачивается возможность воспринять смысл.

Необходимо признать, что нецельный и несвязный текст в чистом виде практически не реализуется по целому ряду причин (например, из-за того, что намерение создать нецельный текст неизбежно приведет к созданию завершенного целого). К тому же не последнюю роль в восприятии текста играет «предпосылка осмысленности», в соответствии с которой текст представляет собой результат намерения его автора, стремящегося к достижению особых целей.

Заключение

.

Парадигмы культуры представляют собой системы мировоззренческих установок, которые реализуются в самых разных родах и видах искусства, а возможно, и в других культурных формах (например, в религии, философии и науке). Хотя язык и внеязыковую действительность принято противопоставлять, вряд ли можно отрицать тот факт, что язык является частью действительности. И если мы имеем дело с такой глобальной мировоззренческой системой, как парадигма культуры, отношение к миру в целом должно распространяться и на язык. Именно этот аспект и стал объектом внимания в данной работе.

В результате исследования было выяснено следующее.

1. Парадигмы культуры следует считать, с одной стороны, универсальным, с другой — идеальным явлением. Универсальность этого противопоставления состоит в том, что в любой локальной культуре мы можем найти проявления общих установок, стоящих за каждой из парадигм культуры. Их реализация может быть сугубо индивидуальной, однако все равно должна расцениваться как вариант, одно из воплощений инварианта.

Конечно, утверждения об универсальности противопоставления двух парадигм культуры нуждаются в дополнительной проверке, однако имеются как психофизиологические, так и эмпирические предпосылки считать, что дело обстоит именно так. К тому же парадигмы культуры — это обобщение очень высокой степени абстракции.

Идеальность понятия «парадигмы культуры» проявляется в том, что не существует такого текста, в котором в чистом виде воплотились бы все черты одной из парадигм культуры. Конкретные формы воплощения, как уже указывалось, могут меняться, однако в плане общих установок текста они будут получать более или менее единообразное представление.

2. Поскольку язык дает говорящему множество вариантов выражения мысли, проявление парадигм культуры в тексте следует считать речевым феноменом. Конечно, мы могли бы использовать в этом случае термин «язык» (по крайней мере, в семиотическом смысле). Однако квалификация парадигм культуры как речевого явления представляется более корректной, поскольку различия между языком текстов, реализующих установки первой и второй парадигмы, не носят глобального характера, который позволил бы говорить об образовании двух самостоятельных языков. Воплощение парадигм культуры в тексте стоит гораздо ближе к стилистике и ортологии, потому что зависит от сознательного выбора средств выражения.

3. Одно из проявлений установок второй парадигмы в тексте — это увеличение числа единиц, использующихся в нетипичной функции, в качестве компонента более высокого или более низкого уровня. При этом такое переосмысление функций языковой единицы носит частичный характер, то есть касается интонационного, графического, семантического или формального аспекта единицы (либо сочетания этих признаков). Так, описанная с этой точки зрения в главе 2 парцелляция оказывается явлением, занимающим промежуточное положение между уровнем синтагмы и предложения, поскольку в этом случае синтагма получает интонационную и графическую самостоятельность. По-видимому, впервые описанный нами, «отщепленный номинатив» представляет собой явление, при котором словоформа приобретает интонационную, графическую и формальную независимость, сохраняя семантические отношения с компонентами предложения. При контаминации (использовании предложения в качестве члена предложения) предложение утрачивает признаки своей самостоятельности, то есть перестает быть самостоятельным и графически, и интонационно, и формально, и семантически (хотя структура предикативной единицы при этом сохраняется).

Между уровнями текста и предложения находятся явления, которые связаны с утратой границ между предложением, текстом и его единицами сложным синтаксическим целым, абзацем). В этом случае также имеется множество переходных структур:

1) дробление сложного синтаксического целого на несколько абзацев,.

2) дробление предложения (как простого, так и сложного) на несколько абзацев,.

3) уравнивание абзаца (сложного синтаксического целого) и предложения, текста или части текста, большей, чем сложное синтаксическое целое.

4. В текстах второй парадигмы можно найти множество проявлений стремления к разрушению или постановке под сомнение референциальной функции языка. Писатели перестают использовать язык для того, чтобы описывать какую-либо (пусть даже фиктивную) действительность, в результате чего на первый план выступают иные аспекты функционирования языка.

Можно выделить целый ряд средств, используемых в данной функции: а) ненормативный повтор, б) интертекстуальность, в) использование языка в метафункции, г) поэтизация прозы и активизация поэтической функции языка, д) неопределенность изображаемого мира.

Все эти средства либо делают план выражения и план содержания неизоморфными (первый оказывается избыточным), либо выводят на первый план сам текст, его языковую природу, оттесняя тем самым изображаемую действительность, либо прямо выражают неспособность человека к познанию и его неуверенность в действительности.

Тенденция к разрушению референциальной функции языка тесно взаимодействует с разрушением единства текста.

5. Вторая парадигма культуры стремится также разрушить «ще один «идеал» первой парадигмы — текст как единство. Поскольку традиционно данный аспект текста осмысляется при помощи категорий цельности и связности, в работе была предложена следующая типология нарушений:

1) нецельный (но связный) текст,.

2) фрагментарный (несвязный, но цельный) текст,.

3) нецельный и несвязный текст,.

4) неоднородный текст (текст, который не является единым, например, в стилистическом плане, но не может осмысляться ни как нецельный, ни как несвязный).

Результаты, полученные в процессе исследования, не исчерпывают многообразия форм, в которых реализуются первая и вторая парадигмы культуры. Отчасти это обусловлено тем, что материалом для него послужили тексты русской художественной литературы XX века. Их особенности, естественно, не исчерпывают всех средств, на основании которых мы можем судить о приверженности автора текста той или иной к мировоззренческой системе (особенно если допустить, что парадигмы культуры представляют собой универсальное явление). Поэтому главная перспектива дальнейших исследований заключается в выявлении, описании и анализе других форм реализации первой и второй парадигм культуры.

Еще одно направление для научных поисков — проведение сопоставительного анализа на материале различных языков и культур, в том числе и с точки зрения описанных в данной работе форм, которые установки второй парадигмы приняли в русской модернистской и постмодернистской прозе. Насколько общими являются эти формы? Специфичны ли они для русской и, шире, европейской культуры, или же могут хотя бы в какой-то степени обнаруживаться в текстах, созданных другими культурами? Здесь могут быть обнаружены как прямые, так и косвенные типологические соответствия, а также факты, которые являются уникальными для той или иной культуры, отражают внутреннюю логику ее существования и развития. Несомненный интерес представляет также анализ межкультурной рецепции явлений, принадлежащих к реализациям различных парадигм культуры.

Источники.

Аксенов В. В поисках грустного бэби. — М., 1990.

Белый А. Петербург. — СПб., 2000.

Белый А. Серебряный голубь. — М., 1989.

Битов А. Оглашенные. — М., 2003.

Веллер М. Самовар. — СПб., 2004.

Ерофеев В. В. Рассказы. — М., 1993.

Катаев В. Алмазный мой венец. Уже написан «Вертер». — М., 1990. Пелевин В. Рассказы. — М., 2001. Петрушевская Л. Девятый том. — М., 2003.

Петрушевская Л. Дикие животные сказки // Петрушевская Л. Собрание сочинений. В 5-ти тт. Т. 5. — М., 1995.

Петрушевская Л. Дом с фонтаном. — М., 2003.

Петрушевская Л. Номер Один, или В садах других возможностей. — М., 2004.

Платонов А. Котлован: Сборник повестей. — М., 2004. Попов Е. Восхождение (три рассказа) // Вестник новой литературы, 1990, № 1.

Пригов Д. Махроть Всея Руси // Вестник новой литературы, 1990, № 1. Ремизов А. Избранное. — М., 1992. Соколов С. Палисандрия. — М., 1992.

Соколов С. Школа для дураков. Между собакой и волком: Романы. — М., 1990.

Сорокин В. Норма. — М., 1998. Сорокин В. Роман. — М., 2003.

Харитонов Е. Непьющий русский // Митин журнал, 1990, № 32. Хармс Д. Цирк Шардам. СПб., 2002. Хлебников В. Творения. М., 1980.

Эрскин Ф. Рос и я // Вестник новой литературы, 1990, № 1.