Проблемы амфорного производства и торговли в Причерноморье: I в. до н. э. — II в. н. э

Представленная диссертация посвящена всестороннему комплексному исследованию амфорной тары причерноморского производства римского времени. Такое исследование включает морфологические классификации понтийских амфор различных центров производства и их отдельных частейизучение петрографии керамической массы этих сосудов, их хронологии, географического распространения амфор разных типов и вариантов, а также реконструкцию торговых связей Причерноморья по данным изучаемой тары.

Изучение массового археологического материала, к которому относятся и античные амфоры, в настоящее время невозможно без использования статистико-комбина-торных методов и компьютерных алгоритмов исследования. Формализованные методы широко используются и в представляемой работе. При этом в ней предложены некоторые новые подходы и алгоритмы изучения массового керамического материала. Поэтому настоящая работа может представлять определенный интерес не только для специалистов в античной археологии, но и для исследователей, занимающихся изучением массового археологического материала других периодов. В то же время, и неспециалисты в области формализованных методов могут найти здесь полезную информацию, позволяющую более обоснованно проводить первоначальное полевое определение и атрибуцию амфорного материала, а также датировку комплексов.

Естественно, не все поставленные в настоящей работе вопросы могут быть однозначно решены сейчас. Некоторые из предлагаемых в ней решений представлены в форме рабочих гипотез, что всегда специально оговаривается. Во многом это вызвано объективными причинами, в частности, недостаточным количеством зафиксированного к настоящему времени материала определенного вида. Поэтому при использовании результатов настоящей работы в практических целях следует четко различать установленные факты и гипотетические предположения. Кроме того, некоторые нерешенные вопросы в исследовании преднамеренно заострены. Это сделано в надежде, что в будущем, с накоплением нового материала, эти проблемы вновь привлекут внимание исследователей и, наконец, получат свое решение.

Представляемая диссертация подводит итог более чем 15-летней работы автора по изучению причерноморских амфор римского времени. Отдельные ее разделы выполнялись в рамках исследовательских проектов, осуществлявшихся при финансовой поддержке Британского Совета (1993 г.), Международного Научного фонда (фонда Сороса) (проект «Торговые связи Северного Причерноморья раннеримского времени по данным изучения амфорной тары», гранты 1994 г. № ZZ 5000/101 и 1996 г. № 2N9000), Российского гуманитарного научного фонда (проект «Греки и варвары в Северо-Западном Крыму», грант № 96−01−298) и Института Открытое общество, Research Support Scheme (проект «Trade links in the Black Sea region in the Roman period (deduced from studies of amphorae)», грант № 393/1998).

Кроме того, настоящая работа могла быть выполнена только благодаря разносторонней помощи и поддержке коллег, и, в первую очередь, авторов раскопок, любезно разрешивших использовать неопубликованные материалы. Поэтому считаю своим долгом выразить признательность А. П. Абрамову, А. И. Айбабину, Е. М. Алексеевой, Н.В.Анфимо-Byt, Т. М. Арсеньевой, Е. И. Беспалому!, А. В. Буракову!, Н. И. Винокурову, М.И.Вязьмити-ной|, О. Д. Дашевской, Ю. П. Зайцеву, В. П. Копылову, С. Д. Крыжицкому, В. И. Клейману, A.Б.Колесникову, В. И. Кузищину, А. В. Куликову, С. Б. Ланцову, А. А. Масленникову, Е. А. Поповой, Л. А. Рыжовой, В. П. Толстикову, И. Н. Храпунову, Г. Р. Цецхладзе А.С.Ша-вырину!, А. Н. Щеглову, И. ВЛценко за предоставленный материал. Кроме того, при работе с музейными коллекциями неоценимую помощь и содействие в разные годы оказали И. А. Антонова!, В. Н. Боровкова, С. М. Ильяшенко, А. И. Кудренко!, Т. И. Костромичева, B.М.Косяненко, Т. В. Морозовская, С. А. Науменко, А. Л. Нечитайло, В. И. Павленков, Н. Ф. Федосеев, С. И. Финогенова, А. А. Хачатурова, Л. Н. Храпунова, А. В. Шевченко, В. Ф. Чеснок. Особую благодарность хочу выразить М. Тайту и К. Докарти за гостеприимство и всестороннюю помощь во время моей стажировки в Исследовательской лаборатории археологии и истории искусств Оксфордского университета (RLAHA). Персональную благодарность выражаю также М. А. Давыдовскому — автору использованных в работе оригинальных компьютерных программ и конверторов, позволивших разработать ряд нестандартных компьютерных алгоритмов обработки массового материала. Хочу также выразить признательность учителям и коллегам, содействие, консультации и полезная критика которых в разное время позволили во многом улучшить представляемую работу: А. П. Абрамову, С. И. Болдыреву, Л. А. Голофаст, Д. В. Деопику, Н. В. Ефремову, Д. В. Журавлеву, А. А. Завойкину, И. С. Каменецкому, А. Б. Колесникову, Н. Коновичи, Д. Кассаб-Тезгёр, Г. А. Кошеленко, В. Ю. Малашеву, А. М. Обломскому, А. Опайту, Н. П. Сорокиной!, М. Ю. Трейстеру, Г. А.Федорову-Давыдову!, В. И. Фельдману, Ю. Л. Щаповой, И. В. Яценко, а также сотрудникам отдела Классической археологии Института археологии РАН.

ВступлениеЦели, задачи и актуальность работыОсновная цель представленной работы — реконструкция торговых связей Причерноморья в I в до н.э. — II в. н.э. по данным амфорной тары. Для ее достижения необходимо было решение ряда взаимосвязанных задач: создание классификации амфор причерноморского производства рассматриваемого периода, определение центров производства сосудов путем анализа минерального состава их керамической массы методами естественных наук, построение детальной хронологии понтийской тары I в. до н.э. — II в. н.э., анализ распространения находок амфор и некоторых других. В свою очередь, при решении этих задач необходимо рассмотрение и целого ряда частных конкретных проблем.

Исследованию торговых связей древнего мира посвящена огромная литература. Это объясняется той важнейшей ролью, которую играла торговля в жизни античного общества. Торговый обмен во многом обеспечивал потребности экономического развития многих регионов ойкумены и удовлетворял повседневный спрос населения античных центров и их варварского окружения.

Не составляло исключения в этом плане и Причерноморье. Из-за особенностей природно-географических условий многие ресурсы и продукты, жизненно важные для нормального функционирования причерноморских государственных и племенных образований, распределены в регионе очень неравномерно. В качестве хрестоматийных примеров таких продуктов можно привести зерно, вино, оливковое масло, цветные, в том числе и драгоценные, металлы и другие. Удовлетворять потребности в этих товарах многие причерноморские рынки могли в основном посредством торгового обмена. Поэтому без исследования торговли как Причерноморья, так и других регионов, невозможна реконструкция экономической, а во многом и политической, истории древнего мира.

Большое значение амфорной тары как источника по экономической истории античного мира в настоящее время признается практически всеми исследователями. Эти сосуды специфической формы использовались для морской транспортировки и, отчасти, хранения, в первую очередь, жидкостей — вина, оливкового масла и ряда других. Это были продукты повседневного спроса для греков и римлян, а вино пользовалось большой популярностью и среди варваров. Поэтому обломки амфор являются самой массовой категорией археологического материала на подавляющем большинстве памятников античноговремени Южной, Западной и Юго-Восточной Европы, Передней и Малой Азии и Северной Африки.

Амфоры разных центров производства различаются морфологическими и технологическими признаками, объемными стандартами, цветом, структурой и минеральным составом глиняного теста и другими признаками. Их анализ позволяет во многих случаях установить происхождение амфор, места производства сосудов. Данные, получаемые при изучении амфорной тары, часто являются основным источником для реконструкции торговых связей многих поселений и ряда регионов Древнего мира. Кроме того, относительно быстрая хронологическая изменчивость форм амфорной тары делает ее во многих случаях важным датирующим материалом.

Амфоры разных исторических периодов и различных регионов исследованы очень неравномерно. В Восточном Средиземноморье и Причерноморье наиболее полно изучена амфорная тара классического и эллинистического периодов, которой посвящены работы Б. Н. Гракова, В. Грейс, И. Б. Зеест, И. Б. Брашинского, И. Гарлана, А. П. Абрамова, С. Ю. Монахова и многих других ученых (Граков, 1926, 1928, 1935; Grace, Sawatianov-Petropoulakou, 1970; Grace, 1949; 1979; Зеест, 1960; Брашинский, 1984; Garlan, 1983, 1999; Абрамов, 1993; Монахов, 1999).

Амфоры этого же региона римского времени изучены значительно менее детально. Это отражается и в обобщающих работах, охватывающих тару всего античного периода (см., например, (Зеест, 1960; Абрамов, 1993)). Не все разновидности этих сосудов выделены, а большинство из уже установленных типов исследованы в самом общем виде. До последнего времени не были определены центры производства наиболее распространенных причерноморских разновидностей тары. Хронология большинства выделенных разновидностей амфор определена только приблизительно. Практически отсутствует информация о производстве амфорной тары в Причерноморье в римское время. Изучение этих вопросов в значительной степени осложняется прекращением регулярного клеймения тары в период позднего эллинизма. Решение существующих проблем также затруднено значительными, изменениями, произошедшими в керамическом производстве и торговле Причерноморья после включения отдельных его регионов в состав Римской державы. Наиболее существенными из них являются разрыв некоторых производственных традиций и резкая смена ассортимента форм сосудов, изготавливавшихся в ряде центров.

Важнейшим вопросом при изучении амфорной тары является определение мест изготовления сосудов. Традиционные методы, используемые для определения центров производства античных амфор, или неприменимы для римского времени (отсутствие в этовремя практики массового клеймения тары), или уже исчерпали свои возможности. Поэтому дальнейшее продвижение в этой области возможно только при использовании естественнонаучных методов, в частности, различных методов петрографии. Но механическое перенесение подходов петрографического изучения минералов и горных пород на древнюю керамику невозможно. Поэтому для успешного решения вопроса о центрах производства причерноморских амфор необходима выработка специальных методик исследования древних искусственных силикатов (Внуков, 1999а, с. 141, 142).

Значение археологических источников для изучения экономической истории Причерноморья римского времени значительно увеличивается в связи со скудостью письменных данных по этому периоду. Но при существовавшей степени изученности амфорной тары эта категория материала не могла служить полноценным историческим источником.

Таким образом, актуальность настоящего исследования определяется, во-первых, большим значением торговых связей для экономического развития Причерноморья в античное время и, в частности, в раннеримский период, во-вторых, недостаточной изученностью экономических связей Причерноморья римского времени, и, в-третьих, необходимостью комплексного исследования амфорной тары региона для превращения ее в полноценный исторический источник по указанным проблемам.

Хронологические рамки работыНижняя хронологическая граница исследуемого в представляемой работе периода довольно четко определяется временем гибели державы Митридата VI Евпатора и установлением господства Рима в области Черного моря в 60-ых годах I в. до н.э. Это приводит к важнейшим изменениям политической и экономической обстановки в регионе.

Верхняя хронологическая граница работы несколько размыта. Причиной этого является неполное совпадение этапов развития амфорной тары Причерноморья и периодов исторического развития региона. Так, многие исследователи причерноморских амфор римского времени относят один из важных рубежей их развития ко II в. н.э. Основой для этого являются заметные изменения в ассортименте тары региона. В частности, из бытовавших ранее нескольких типов светлоглиняных (позднегераклейских) амфор к середине столетия продолжает производиться только один — вариант узкогорлых тарных сосудов. Также уменьшается и ассортимент синопских амфор. В то же время, в нескольких центрах Боспора налаживается местное производство тары (Зеест, 1960, с. 32, 33- Абрамов, 1993, ис. 7, 8). Помимо этого, после организации провинции Дакия в Западное и СевероЗападное Причерноморье увеличился приток товаров в амфорах из Балканских и Дунайских римских провинций и из Восточного Средиземноморья. Все это существенно изменило набор амфорных типов, распространенных в Причерноморье. Несомненно, что за этими нововведениями, в конечном счете, стоят существенные изменения в экономике, торговых связях и амфорном производстве Понта. Основное развитие эти процессы получили уже в эпоху поздней античности.

С другой стороны, этапным для исторического развития понтийского региона в целом явилось появление в Северном Причерноморье готских племен и начало так называемых Готских войн и морских походов варваров. В результате в 40-ых — 50-ых годах III в. были разрушены Ольвия, некоторые античные центры Кавказского побережья (Алексеева, 1997, с. 75 и др.- Вязкова и др., 2001, с. 194), Танаис (Шелов, 1972, с. 299 и сл.- Арсеньева, Науменко, 1992, с. 4), Трапезунд (Максимова, 1956, с. 307) и ряд других городов. Слои этих разрушений на памятниках Северного Причерноморья содержат многочисленные выразительные амфорные комплексы. Они позволяют подвести условный итог развития некоторых разновидностей тары региона на протяжении II — первой половины III вв. В то же время, проявляющиеся в них особенности получают продолжение в эволюции амфорных типов периода поздней античности.

Таким образом, основное внимание в настоящей работе уделено причерноморским амфорам, датирующимся серединой I в. до н.э. — серединой II в. н.э. Сосуды более позднего времени (до середины III в.) рассматриваются не систематически, лишь насколько это необходимо для понимания эволюционных процессов, начавшихся в предыдущий период. С другой стороны, при необходимости рассмотрения происхождения некоторых разновидностей тары, получивших основное распространение в римское время, делаются экскурсы и в эпоху эллинизма.

Существенно более широкий хронологический охват имеют только представленные в работе петрографические исследования керамики. Этому имеется несколько причин. Во-первых, основная масса эталонных образцов древней керамики, использованных’я не затрагиваю здесь вопроса об абсолютной дате отмеченных изменений в пределах II в. н.э., которая, естественно, должна быть довольно размытой. Тем не менее, хочется отметить, что предложенная А. П. Абрамовым абсолютная дата смены выделяемых им пятого и шестого «хронологических периодов», определяемая именно по указанным признакам, представляется значительно заниженной (Абрамов, 1993, с. 7, 8).для определения центров производства римской тары, происходит от клейменых сосудов эллинистического времени. Во-вторых, важной задачей проведенных исследований было доказательство единства минерального состава продукции ряда центров на протяжении эллинистического и римского времени. В-третьих, исследование минерального состава продукции основных причерноморских производственных центров керамики на протяжении возможно более длительного периода имеет самостоятельные научный интерес. Это позволяет сделать интересные наблюдения над хронологическими изменениями технологии составления глиняного теста изделий, их обжига и т. п.

Здесь же следует также отметить, что из нашего рассмотрения исключена специфическая амфорная тара различных центров Боспора (за исключением исследования петрографии боспорской керамики). Этому есть как объективные, так и субъективные причины. С одной стороны, как отмечалось, производство амфор на Боспоре в римское время начинается лишь около середины II в. н.э. Развитие этих разновидностей тары приходится на эпоху поздней античности, характеризующуюся иными политическими и экономическими реалиями. С другой стороны, специальное исследование боспорских амфор по объему и трудоемкости не уступит уже проведенному изучению тары прочих причерноморских центров. Возможно, такая работа может в будущем быть логическим продолжением исследования понтийской тары римского времени.

Источниковая база работыИсточниковой базой настоящей работы, в первую очередь, является амфорная тара причерноморского производства рассматриваемого периода. Отличительной ее особенностью является сильная фрагментированность материала. Физически и археологически целые понтийские амфоры I в. до н.э. — II в. н.э., как правило, единичны, а некоторых выделяемые разновидности тары представлены лишь фрагментами. Это чрезвычайно затрудняет работу и обычно требует проведения статистической реконструкции морфологических типов и вариантов амфор на основе детального исследования фрагментов сосудов и немногочисленных целых форм. Естественно, что результаты такой статистической реконструкции носят вероятностный характер. Вместе с тем, ожидание момента, когда коллекция целых амфор достигнет достаточного объема, могло бы растянуться на десятилетия. Накопление нового материала даст возможность проверить полученные в данной работе выводы. С другой стороны, выделение (пусть предварительное) ряда новых разновидностей причерноморской тары привлечет к ним внимание исследователей и может ускорить процесс накопления новых данных.

В представленных классификациях непосредственно использовано около 2800 целых сосудов и фрагментов амфор различной сохранности с более чем 70 памятников различной культурной принадлежности. Они расположены в основном в Северном и, отчасти, в Восточном и Западном Причерноморье (рис. 1). Южное побережье Черного моря в археологическом плане во многом еще остается terra incognita. Помимо этого, материалы еще не менее 30 памятников привлекались для петрографического исследования, аналогий и хронологических построений.

Весь керамический материал, использованный в работе для морфологических исследований, был разделен на основную и дополнительную коллекции (Монахов, 1983, с. 32, 33). В основную коллекцию вошли все целые амфоры и наиболее крупные фрагменты сосудов (обычно сохранившиеся сверху или снизу не менее чем до плеч) понтийского производства I в. до н.э. — начала III в. н.э. вне зависимости от места находки и культурной принадлежности памятника. Критерием для включения сосуда в основную коллекцию (помимо понтийского происхождения) обычно являлась его достаточная сохранность. Поэтому основная коллекция отражает, с одной стороны, представленность амфор различных центров производства и морфологических разновидностей в Причерноморье, а с другой — археологическую исследованность различных понтийских регионов. Всего в основную коллекцию включено 358 целых или фрагментированных амфор. По субъективной оценке они составляют не менее 80% амфор соответствующих типов, известных к началу XXI века. Часть сосудов не была включена в основную коллекцию, так как они известны только по некачественным рисункам или фотографиям. Характеристики амфор основной > коллекции приведены в Приложении I. Эти сосуды явились основой при построении классификаций.

Дополнительная коллекция включает почти 2500 профильных фрагментов понтийских сосудов (венчиков, ручек, ножек или поддонов). Их сохранность позволяет уверенно устанавливать принадлежность фрагмента к сосудам определенной разновидности. В дополнительную коллекцию включены все профильные фрагменты амфор редких разновидностей. Обломки профильных частей сосудов массовых разновидностей включались в нее в тех случаях, когда материалов основной коллекции не хватало для детального исследования венчиков, ручек или ножек этих амфор. Обычно для получения статистически надежных результатов было достаточно выборки в 100−150 объектов. Таким образом, дополнительная коллекция формировалась исходя из потребностей самой работы. Она также охватывает весь указанный выше регион.

Подавляющее большинство используемых в настоящей работе сосудов и их фрагментов обмерены и зарисованы автором или под его контролем. Только небольшая часть находок, в основном, сделанных за последние 10 лет или происходящих с территории Болгарии и Румынии, изучалась по публикациям или различного рода архивным материалам. Кроме того, материалы по коричневоглиняным амфорам с территории Грузии были предоставлены Г. Р. Цецхладзе, за что выражаю ему глубокую благодарность. Часть неопубликованного материала последних лет осталась мне недоступной.

Для петрографических анализов использовались фрагменты керамики как из основной и дополнительной коллекций, так и не включенные в них. К последним относятся образцы амфор эллинистического времени, вся боспорская керамика, образцы от нетарных сосудов и черепицы и некоторые другие.

Основная масса перечисленных материалов хранится примерно в 20 музеях и хранилищах Москвы, Киева, Симферополя, Краснодара, Ростова, Западной Грузии, причерноморских и приазовских городов от Одессы до Новороссийска (см. Приложение I). Подавляющее большинство этих коллекций было обработано автором лично. Кроме того, массовый материал ряда памятников (Ольвия, Беляус, Чайка, Кара-Тобе, Херсонес, Гер-монасса и др.) с разной тщательностью изучался или просматривался автором непосредственно на разборочных площадках в поле или уже в керамических отвалах. Таким образом, было просмотрено несколько десятков или даже сотен тысяч фрагментов причерноморской тары I в. до н.э. — II в. н.э.

Помимо вещественных археологических источников в работе используются также немногочисленные античные письменные (в том числе и лапидарные) источники. Их сведения обычно довольно скудны и часто содержатся в отдельных фразах и упоминаниях, разбросанных в разных местах. Давать развернутую характеристику таким фразам древних авторов практически невозможно. Тем не менее, письменные источники содержат ценную информацию для исторических интерпретаций данных археологии.

Среди нарративных источников следует выделить географические сочинения, и, в первую очередь, «Географию» Страбона, которая содержит наиболее обширные сведения по интересующему нас региону — его географии, истории, экономике, этнографии и т. п. К сожалению, эти сведения касаются только начального этапа рассматриваемого здесь периода. Кроме того, информация, относящаяся к экономическим связям государств и народов, в силу специфики сочинения Страбона, очень отрывочна. Из других географическихсочинений сведения по интересующим нас вопросам можно обнаружить в периплах Ар-риана и Анонима. Но ее ценность снижается из-за того, что не совсем ясно, к какому времени относятся их первоисточники (Агбунов, 1987, с. 10 и сл.).

Вторыми по важности содержащихся сведений являются исторические сочинения. Естественно, что, в основном они касаются вопросов политической истории, но не только. В первую очередь, это работа Мемнона «О Гераклее», в которой для исследуемой темы особенно важны описания событий в Южном Причерноморье в период Митридатовых войн и сразу после присоединения этой территории к Риму. Отрывочные сведения содержат также работы Тацита, Диона Кассия, Аппиана, Иосифа Флавия, а также исследования историков предыдущего периода — Ксенофонта, Полибия и некоторых других.

Отдельную группу составляют сочинения по проблемам естествознания и экономике. Из них, в первую очередь, следует выделить энциклопедию Плиния Старшего, содержащую информацию по огромному кругу вопросов, в том числе по истории, географии и этнографии разных племен и народов. Важные конкретные сведения в основном по проблемам древней экономики можно получить из работ Теофраста, Катона и Варрона.

Интересную информацию о положении в Нижнем Поднепровье и о торговле этого региона приводит Дион Хризостом в своей Борисфенитской речи. Необходимо также упомянуть переписку Плиния Младшего с императором Траяном во время пребывания первого в Малой Азии. Она содержит сведения о ситуации в Южном Причерноморье и на Боспоре в начале II в. н.э.

Данные лапидарных надписей еще более отрывочны. Как правило, их сведения позволяют составить относительно цельную картину только в сочетании с детальным анализом археологических источников.

БиблиографияВсю литературу по рассматриваемой теме можно разделить на несколько групп. К работам первой группы относятся общие крупные исследования по истории Причерноморья рассматриваемого периода, его отдельных регионов или крупных центров. Перечислить их все тут нет возможности. В подавляющем большинстве подобные работы в той или иной степени касаются и вопросов экономики и торговых связей. Из них наиболее существенными для рассматриваемой темы являются исследования В. Ф. Гайдукевича (Гайдукевич, 1949, 1951), М. И. Максимовой (Максимова, 1956), В. Д. Блаватского (Блаватский, 1964), Т. Н. Высотской (Высотская, 1972; 1979), Г. А. Цветаевой (Цветаева, 1979), B.И.Кадеева (Кадеев, 1981), С. Ю. Сапрыкина (Сапрыкин, 1986), С. Д. Крыжицкого, C.Б.Буйских, А. В. Буракова и В. М. Отрешко (Крыжицкий и др., 1989), Н. А. Сон (Сон, 1993), B.М.Зубаря (Зубарь, 1994; 1998), Е. М. Алексеевой (Алексеева, 1997), А. А. Масленникова (Масленников, 1998), а также обобщающие коллективные «античный», «кавказский» и «скифо-сарматский» тома серии «Археология СССР» (1984, 1985, 1989). В них изучаются общеисторические проблемы развития Причерноморья, выделяются главные этапы этого развития, рассматриваются основные черты каждого этапа и особенности истории различных районов, а также затрагиваются вопросы экономики и торговых связей отдельных регионов и крупных центров.

К общеисторическим работам примыкают специальные исследования по экономике и торговым связям регионов и важнейших центров Причерноморья. Среди них следует отметить работы В. Д. Блаватского (Блаватский, 1953), С. А. Жебелева (Жебелев, 1953), C.Ф.Стржелецкого (Стржелецкий, 1959; 1961), Д. Б. Шелова (Шелов, 1963, 1972), В. В. Кропоткина (Кропоткин, 1967; 1970), В. И. Кадеева (Кадеев, 1970), И. Т. Кругликовой (Кругликова, 1975), В. И. Кадеева и С. Б. Сорочана (Кадеев, Сорочан, 1989). В них рассматриваются проблемы экономического развития Причерноморья и его отдельных регионов, их экономический потенциал, развитие различных отраслей древнего хозяйства (в первую очередь, сельского хозяйства), основные направления торговых связей и т. п. Вместе с тем, из-за слабой изученности некоторых категорий массовых археологических источников римского времени многие исследователи, затрагивавшие конкретные вопросы торговли Причерноморья этого периода, были вынуждены или ограничиваться общими положениями (Соломоник, 1952, с. 123, 124- Жебелев, 1953, с. 151−155- Кадеев, 1970), или опираться в основном на косвенные данные (Блаватский, 1964, с. 151), или фактически обходить вопросы, связанные с амфорной тарой (Кадеев, Сорочан, 1989).

Библиография амфорной тары насчитывает несколько тысяч работ, опубликованных как у нас в стране, так и за рубежом. В изучении этой категории находок можно выделить три этапа. На раннем этапе (конец XIX в. — 30-ые гг. XX в.) происходило в основном накопление материалов. Исследования, в первую очередь, были посвящены проблемам керамической эпиграфики, но в них также затрагивались вопросы морфологии целых сосудов и намечались некоторые центры производства тары (Dressel, 1899- Май, 1909; Граков, 1928; Grace, 1934, и др.). На втором этапе (40-ые — 60-ые гг.) происходила активная обработка массового материала. Изучались морфология массовых разновидностей сосудов и эволюция их форм, определялись центры производства амфор, разрабатываласьхронология амфорных типов (Ахмеров, 1947, 1948; Зеест, 1948; Grace, 1949; Каменецкий, 1963; Брашинский, 1970; Борисова, 1974 и др.). В это время неклейменая амфорная тара все чаще привлекается в качестве самостоятельного источника по истории древнего производства и торговли (Зеест, 1951; 1954; Брашинский, 1961; 1967). На последнем этапе (с 1970;ых гг.), начинается углубленное изучение массового материала (как целых сосудов, так и фрагментов) с использованием формализованных методов. При этом удается получить качественно новую информацию о морфологии сосудов и их фрагментов, метрологии и хронологии амфор (Лейпунская, 1975; Коляков, 1975; Монахов, 1989; 1992; 1999; Келер, 1992; Абрамов, 1993а и др.). Все большее внимание ученых привлекают вопросы экономической истории, решаемые на материалах амфорной тары (Лейпунская, 1981; Брашинский, 1984; Peacock, Williams, 1991 и др.). В результате этой работы в исследовании античных амфор были достигнуты заметные успехи. Помимо прочего, многие из перечисленных работ имеют важное методическое значение, в том числе и для настоящего исследования. Но, как отмечалось, при изучении тары Причерноморья основной интерес исследователей сосредотачивался на сосудах классического и эллинистического времени.

Особое место в изучении причерноморских амфор римского времени занимают исследования И. Б. Зеест (Зеест, 1951; 1954; 1960; 1967). Ею была проделана гигантская работа по сбору и систематизации огромного фактического материала, выделены и описаны новые типы сосудов, а также рассмотрены экономические связи Причерноморья по материалам амфорной тары. Для изучаемой темы особенно важным является выделение И. Б. Зеест наиболее распространенных типов светлоглиняных (позднегераклейских), си-нопских, коричневоглиняных (колхидских) и боспорских амфор. Она же наметила возможные регионы их производства. Многие выводы и методические положения И. Б. Зеест сохраняют актуальность и поныне.

Развитием ряда идей И. Б. Зеест явились исследования типологии светлоглиняных амфор, в первую очередь, узкогорлых (Каменецкий, 1963; Деопик, Карапетьянц, 1970; Де-опик, Круг, 1972; Шелов, 1978; Selov, 1986). Примечательно, что именно на этих многочисленных стандартизованных сосудах впервые отрабатывались многие формализованные подходы и методики статистической обработки массового керамического материала. Разработанная в результате этих исследований типологическая схема узкогорлых светлоглиняных амфор сейчас является общепринятой, хотя, как будет показано ниже, она нуждается в некоторых уточнениях.

Более редкие типы светлоглиняной тары до последнего времени оставались обычно вне внимания исследователей. Отдельные находки амфор таких разновидностей былиопубликованы среди материалов некоторых памятников (Погребова, 1958, с. 217, 218- Лапин, 1960, с. 95, рис. 7- Вязьмшна, 1962, с. 163- Бураков, 1976, с. 66−68, табл. I, 22), но вне связи с общим развитием светлоглиняной тары. Другие разновидности до последнего времени вообще не были выделены.

Еще менее изученной оказалась относительно редкая в Причерноморье поздняя синопская тара. Фактически до последнего времени была известна только одна разновидность таких амфор. Это описанные И. Б. Зеест сосуды с крученой ножкой (тип 31 (Зеест, 1960, табл. XIV, 31)). Некоторые другие типы синопской тары были выделены в самом общем виде, но не относились исследователями к продукции этого центра (Зеест, 1960, с. 114, табл. XXXIII, 78-, Каменецкий, 1963, с. 33- Деопик, Карапетьянц, 1970, с. 103−105- Ар-сеньева, Науменко, 1992, с. 147, рис. 27,1). Ряд разновидностей вообще не был известен.

Ситуацию с изучением южнопонтийской тары осложняла гипотеза некоторых исследователей о синопском происхождении светлоглиняных амфор (Гайдукевич, 1951, с. 190- Максимова, 1956, с. 336- Кадеев, 1970, с. 131, 132, 139, 143, 144- Бётгер, Шелов, 1998, с. 32). Она затрудняла разделение продукции Гераклеи и Синопы, порой близкой морфологически, но различающейся составом глиняного теста. Вопрос о центрах производства этой тары удалось решить лишь с использованием естественнонаучных методов исследования (Внуков, 1993; 1994). Открытие в 1996 г. остатков производства светлоглиняных амфор в районе Гераклеи (Агэеп'еуа е1 а1., 1997) подтвердило выводы петрографических исследований об их гераклейском происхождении.

История изучения коричневоглиняной (колхидской) тары еще более сложная. Впервые на коричневоглиняные амфоры из Колхиды в 50-ых годах обратили внимание Б. А. Куфтин и Н. В. Хоштариа (Куфтин, 1950, с. 84- Хоштариа, 1955, с. 61). Примерно тогда же аналогичные сосуды, были выделены И. Б. Зеест на Боспоре (Зеест 1951, с. 114,.115- 1960, с. 108). Позже эти сосуды неоднократно привлекали внимание исследователей (Лордкипанидзе, 1966, с. 137−140- Михлин, 1974; Виноградов, Онайко, 1975; Воронов, 1972, с. 110- 1977; Путуридзе, 1977; Внуков, Цецхладзе, 1991, и др.). Почти во всех этих работах материалы из Северного и Восточного Причерноморья рассматривались раздельно, а порой даже противопоставлялись друг другу (Михлин, 1974, с. 64, 65- Виноградов, Онайко, 1975, с. 88, прим. 10- Путуридзе 1977, с. 68). При этом авторы иногда вели сравнение заведомо разновременных форм из этих двух регионов и хронологические различия принимали за генетические. В итоге делался вывод о различном происхождении разных хронологических форм.

Из последних работ по этой теме наибольший интерес представляет статья Г. Р. Цецхладзе (Цецхладзе, 1992). В ней в хронологической последовательности рассматриваются коричневоглиняные амфоры из Северного Причерноморья и Колхиды вместе. В общих чертах автору удалось проследить направление развития этих сосудов во времени. Выяснилось, что, несмотря на ранее высказывавшиеся мнения, коричневоглиняные амфоры из Северного Причерноморья и Колхиды принадлежат одному долго существовавшему типу, прототипом которого могла быть эллинистическая синопская тара (Цецхладзе, 1992, с. 92). Морфологические отличия между выделявшимися ранее разновидностями являют2ся в основном хронологическими.

Среди работ последнего десятилетия, посвященных изучению амфорной тары, несколько особняком стоит исследование А. П. Абрамова (Абрамов, 1993). Оно относится к редкому виду обобщающих работ, в которых делается попытка рассмотреть амфоры всей античной эпохи. Автором собран и проанализирован большой фактический материал, поставлены важные вопросы изучения амфорной тары и предложены подходы к решению многих из них.

Вместе с тем, представленная А. П. Абрамовым классификация, в методическом плане, по сути, является типолистом, то есть номенклатурным списком типов (Каменец-кий, 1978, с. 19), в соответствии с которым автор и распределяет материал. Основания, на которых вырабатывался этот типолист, в большинстве случаев остаются не ясны. Из-за этого содержательная критика методических подходов автора практически невозможна. Поэтому можно согласиться с рядом оценок этой работы, высказанных С. Ю. Монаховым (Монахов, 1999, с. 12), во всяком случае, относительно тары римского периода. Следует также добавить, что приведенный А. П. Абрамовым типолист амфор римского периода далеко не полон, а предложенные им датировки многих разновидностей сосудов I — II вв. н.э. требуют пересмотра.

В зарубежной литературе амфорам римского времени уделено значительно больше внимания. В основном оно концентрировалось на сосудах Западного и Центрального Средиземноморья и западных римских провинций. Среди наиболее крупных работ на эту тему можно выделить обобщающую монографию Д.П. С. Пикока и Д. А. Вильямса (Peacock, Williams, 1991), а также исследования М. Л. Бертрана амфорной тары Испании (Bertran, 1970), Г. Бертуччи — тары южной Галлии (Bertucchi, 1992, 1992а), Ж.-П.Жоншерай — амфорЭти идеи были конкретизированы и уточнены в совместной статье Г. Р. Цецхладзе и С. Ю. Внукова (Tsetskhladze, Vnukov, 1992).центрального Средиземноморья и Италии (Joncheray, 1971), Д. А. Райли, М. Г. Фулфорда и Д.П. С. Пикока — североафриканских тарных сосудов (Riley, 1979; Fulford, Peacock, 1984) и целый ряд других. чАмфоры Восточного Средиземноморья римского времени привлекали заметно меньше внимания, хотя в последнее время оно и увеличивается (Robinson, 1959; Desbat, Picon, 1986; Emperer, Picon, 1989; Marangou-Lerat, 1995; Jurisic, 2000, и др.). В основном исследователи ограничиваются решением частных вопросов или выделением локальных разновидностей тары. Обобщающих работ очень немного (Marangou-Lerat, 1995; Lemaitre, 2000).

Таким образом, в результате усилий западных исследователей была реконструирована довольно детальная картина развития амфорной тары Центрального и Западного Средиземноморья и западных римских провинций в эпоху поздней Республики и Империи. Для целей настоящего исследования наиболее важным результатом этих работ является выделение и описание общеримских классов тары и определение ряда локальных восточнои западноримских типов амфор, составляющих эти классы (Tchernia, Zevi, 1972; Peacock, 1977; Hesnard, 1977; Pascual, 1977; Tchernia, Villa, 1977; Castle, 1978; Panella, 1981; Emperer, Picon, 1989; Meffre, Meffre, 1992; Martin-Kilcher, 1994; Freed, 2000, и др.). Важным также является наблюдение, что находки амфор понтийского производства в Средиземноморье буквально единичны (Hayes, 1983, р. 147, fig. 21, 32- Panella, 1986, p. 628).

Специальные общие работы, посвященные детальному исследованию причерноморской тары рассматриваемого периода, за рубежом практически отсутствуют. Были опубликованы лишь краткие обзоры основных форм сосудов или отдельные находки пон-тийских амфор, происходящих с некоторых памятников или из выразительных комплексов (Vulpe, Vulpe, 1934, p. 311, fig. 87, 5- Лазаров, 1973, с. 44, №№ 200, 201- Scorpan, 1976, p. 156, 157- Capitanu, 1976, p. 59, 60, 63, fig. 35, 36- Cataniciu, Barnea, 1979, fig. 167, 3.5- Opait, 1987, p. 151−153, type V, fig. 5, 6−10- 1996, p. 75,76, fig. 21,1, 4- Ursachi, 1995, p. 209 210, pi. 171−174, 177−181- Kassab Tezgor, Akkaya, 2000, и др.). К сожалению, в ряде этих публикаций не учитывались результаты изучения тары из других регионов Черного моря, что порой вело к «открытию» уже достаточно известных типов амфор. Можно также отметить, что в последние годы Д. Кассаб Тезгёр с соавторами регулярно публикует результаты своих интересных исследований керамических мастерских по производству амфор III—V вв. в районе Синопы (Garlan, Kassab Tezgor, 1996; Kassab Tezgor, Tatlican, 1998; Tatlican et al., 1999; Kassab Tezgor, 1999, и др.).

Несколько особняком стоит недавно вышедшая монография П. Дычека, посвященная амфорной таре римского времени Нижнего Дуная (Dyczek, 1999). Значительное внимание в ней уделяется узкогорлым светлоглиняным амфорам. При этом в фактическом и методическом плане предложенная автором классификация очень поверхностна. Порой даже встает вопрос о степени знакомства автора с рассматриваемым материалом (во всяком случае, относительно тары причерноморского производства). Многие эволюционные ряды П. Дычека просто фантастичны, так как он строит их лишь на основании внешнего сходства формы амфор, практически не учитывая ни место производства сосудов, ни их хронологию (см., например, (Dyczek, 1999, s. 219, fig. 237)). В частности, форму узкогорлых светлоглиняных сосудов он выводит от фракционных родосских амфор с двуствольными ручками конца III — II вв. до н.э. типа Зеест 50 (!?). Основное достоинство рассматриваемой монографии — в собранном автором материале и в опубликованных им результатах анализа элементного состава глины амфор различных центров. К его классификационным построениям следует относиться с большой осторожностью.

Таким образом, как уже отмечалось, причерноморские амфоры римского времени оказываются одним из слабо исследованных разрядов античной тары как у нас в стране, так и за рубежом. Восполнению этого пробела и должна служить настоящая работа.

Отдельную группу работ составляют естественнонаучные, в первую очередь петрографические, исследования керамики. У нас в стране эти методы еще относительно редко применяются исследователями. На западе они довольно широко используются для получения самой разнообразной информации, а также при классификации амфорной тары (Jones, 1986; Peacock, Williams, 1991; Whitbread, 1995 и др.). Библиография подобных исследований только античной керамики насчитывает многие десятки работ. Основные методические положения применения естественнонаучных методов для исследования древней керамики были разработаны в трудах А. Шепард, книга которой (Shepard, 1956) до сих пор остается основным руководством в этой области. Из современных обобщающих работ в этой же области необходимо отметить также монографию П. Райс (Rice, 1987), которая фактически является энциклопедией самых разнообразных методов изучения керамики.

А нас в стране применение петрографии для изучения античной керамики связано в основном с именем О. Ю. Круг (Круг, 1960; 1965; Круг, Четвериков, 1961; Круг, Бажанов, 1967; Деопик, Круг, 1972; Каменецкий, Круг, 1993). Ей принадлежат первые работы по исследованию античной керамики с памятников Причерноморья с применением массовых петрографических анализов. Она же заложила и методические основы таких исследований в нашей стране. Вместе с тем, часто, особенно в ранних работах, петрографический анализприменялся только лишь «для общей характеристике керамики и получения данных, иллюстрирующих те или иные позиции исследователя» (Сайко, Жучиховская, 1990, с. 27- курсив мой). Петрографические методы в то время еще не стали самостоятельным инструментом исследования керамики. Правда, постепенно О. Ю. Круг отходит от такого подхода. В ее последних работах при обработке данных анализов минерального состава появляются элементы формализации (Круг, Бажанов, 1967; Деопик, Круг, 1972; Каменецкий, Круг, 1993). Для нашей темы принципиальным является то, что при исследовании глины узкогорлых светлоглиняных амфор О. Ю. Круг пришла к выводу о едином месте происхождения всех этих сосудов (Круг, Бажанов, 1967, с. 54- Деопик, Круг, 1972, с. 112, 113).

Среди немногочисленных работ других авторов наиболее важные результаты для целей настоящей работы содержат исследования В. Н. Корпусовой с соавторами (Корпусова и др. 1982) по определению центров производства керамики на Боспоре и А. Н. Щеглова и Н. Б. Селивановой (Щеглов, Селиванова 1992). Последняя статья посвящена изучению минерального состава глины эллинистических амфор причерноморских центров. В ней получены интересные результаты, но небольшой объем исследованной выборки образцов делает не все выводы достаточно надежными.

В методическом плане представляют интерес работы Э. В. Сайко (Сайко, 1966, 1982; Сайко, Кузнецова, 1977; Сайко, Жучиховская, 1990) и С. И. Жучиховской (Жучиховская, 1982; Глушков и др., 1999), содержащие ценные замечания по применению естественнонаучных методов исследования керамики и некоторые практические наблюдения. Из чисто иллюстративных и поверхностных петрографических исследований можно упомянуть работу В. И. Кадеева и С. И. Шуменко (Кадеев, Шумейко, 1967), а также результаты анализов, опубликованных О. Д. Лордкипанидзе (Лордкипанидзе, 1966, с. 138−139).

Историография ряда конкретных вопросов рассматривается также в соответствующих разделах диссертации.

Глава Морфология причерноморской тары 1. Вопросы теории и методики классификацииОдной из основных задач данной работы является создание естественной, внутренне непротиворечивой, открытой, формализованной, проверяемой классификации амфор причерноморского производства рассматриваемого периода. Для достижения этой цели решается несколько конкретных проблем. Наиболее важными из них являются: 1) выделение амфор понтийского происхождения из тары, находимой на памятниках Причерноморья- 2) исследование морфологии как целых понтийских сосудов, так и их профильных фрагментоввыделение основных разновидностей причерноморской тары, изучение их эволюции во времени- 3) рассмотрение вопросов метрологии выделенных разновидностей тары. В то же время, разработка классификации не является самоцелью. На ее основе строится всё дальнейшее изучение причерноморских амфор. В конечном счете, на морфологической классификации тары базируется реконструкция торговых связей региона рассматриваемого периода.

Теоретическим вопросам археологической классификации посвящена обширная специальная литература (см., например, (Каменецкий и др., 1975; Деопик, 1977; Каменец-кий, 1978; Федоров-Давыдов, 1981; Гарден, 1983; Клейн, 1991; Колпаков, 1991; Щапова, 2000) и др.). Поэтому, видимо, не имеет смысла очередной раз подробно останавливаться здесь на общих дискуссионных теоретических вопросах. Тем не менее, ряд теоретических положений, на которых базируется настоящая работа, требует пояснений, так как некоторые из предлагаемых в исследовании подходов и суждений не совершенно бесспорны. Такие дефиниции позволят определить место применяемых подходов в ряду множества порой взаимоисключающих методик, используемых в различных археологических исследованиях." Археология относится к числу тех наук, в которых закономерности проявляются как тенденция, прокладывающая себе путь среди множества отклонений и случайных сдвигов" (Федоров-Давыдов, 1987, с.5). Это принципиальное положение лежит в основе интерпретации результатов всех приводимых в данной работе формализованных построений и классификаций. Основные выводы, получаемые в результате статистического анализа, отражают наиболее значимые и сильные закономерности, имеющие определеннуюдолю вероятности (порой очень высокую), но не абсолютные взаимосвязи. Всегда может существовать некоторое количество связей, наблюдений или объектов, не соответствующих основным тенденциям, или соответствующих им с очень небольшой вероятностью. На данном уровне наших знаний их можно считать случайными.

Другим принципиальным положением данной работы является представление о типе как о реально существующей и исторически обусловленной саморазвивающейся системе, характеризующейся устойчивым сочетанием важнейших признаков (Каменецкий, 1972; Монахов, 1989, с. 15). Исходя из этого определения, в зависимости от степени взаимосвязанности признаков, типы могут быть «сильными» и «слабыми», а в зависимости от распространенности — «массовыми» и «редкими» (Федоров-Давыдов, 1979, с. 85, 86- 1981, с. 283−288). Понятия массовости и типичности разновидностей объектов не совпадают. Поэтому могут существовать массовые слабые типы со слабо связанными признаками и наоборот, редкие сильные типы, взаимосвязь признаков которых очень велика. По этой причине нельзя заранее установить минимальное количество или долю схожих объектов, которые можно было бы считать типом, как это предлагалось некоторыми исследователями ((Деопик, 1977, с. 5, 6- Монахов, 1989, с. 16), см. также (Клейн, 1991, с. 61)).

При классификациях часто выделяются группы объектов, связи признаков которых настолько слабы, что не проходят проверку на неслучайность, а некоторые значения связей могут быть даже отрицательными. Такие связи неустойчивы и возникают в силу различных причин. Подобные реально существующие группы объектов в настоящей работе называются нетипическими разновидностями (Федоров-Давыдов, 1979, с. 85). Они также могут быть массовыми (но от этого не становиться типическими) или редким. Большое количество массовых нетипических разновидностей может свидетельствовать, как правило, или о слабой стандартизации объектов на данном уровне классификации или о методическом несовершенстве самой такой классификации.

Кроме того, порой встречаются малочисленные группы объектов, описываемые редкими значениями признаков. Связи таких значений невозможно статистически проверить на случайность из-за малочисленности их носителей. Поэтому объекты с такими признаками (значениями) до появления новых материалов предлагается относить к категории прочие.

Здесь можно также отметить, что под термином разновидность (без уточняющих эпитетов) в данной работе подразумевается группа объектов, выделяемая на любом классификационном уровне, вне зависимости от того, является ли она устойчивой (типической) или нет. Другими словами, просто разновидностью называется любая классификационная группа объектов, когда все другие ее характеристики не имеют значения.

Образно типы можно представить в виде сгущений объектов в п-мерном гиперпространстве признаков (кластров — см. (Бочкарев, 1990, с. 26, 74). Структура этих сгущений неоднородна. Обычно кластры имеют «ядро» (группу наиболее близких или тесно связанных объектов) и периферию (Катег^экл, 1971; Каменецкий, 1972, с. 355 сл.). Средние расстояния (силы связи) между объектами внутри различных сгущений также неодинаковы. На этой основе «типы» различаются на «сильные» и «слабые». Помимо этого, внутри кластров, как правило, можно выделить сгущения более низкого уровня. В свою очередь сами сгущения-" типы" входят в образования более высокого уровня (Клейн, 1991, с. 6062). В целом подобная многоступенчатая структура напоминает глобальную структуру мироздания. Наглядно на плоскости ее можно отобразить в виде многоуровневой дендро-граммы сходства.

На этой неоднородности распределения объектов в виртуальном пространстве признаков основывается иерархия основных ступеней классификации. Представляется, что вопрос о том, какой уровень классификации следует считать уровнем типа, порой рассматривается несколько схоластически. На мой взгляд, первостепенные задачи классификации состоят в выделении объективно существующих сгущений объектов, определении их иерархии и свойств как самих этих кластров, так и характеризующих их признаков. Вопрос о том, как такие сгущения будут называться, является второстепенным. На практике терминология часто определяется целями и задачами классификации, тем, какие признаки исследователь считает «важнейшими» (см. выше определение типа).

Еще один важный теоретический вопрос касается характера предлагаемых классификаций. Одна из основных задач многих исследований — построение естественных классификаций (Каменецкий, 1978; Бочкарев, 1990, с. 12−14). При этом границы отдельных значений признаков не навязываются материалу априорно и произвольно, а определяются исходя из особенностей самого изучаемого массива. Результатом такой классификации должно явиться раскрытие объективно существующих в материале закономерностей. Причем не все эти закономерности (особенно выявляемые на нижних уровнях классификации) обязательно осознавались производителями и потребителями изделий (например, мелкие детали формы профильных частей сосудов), но от этого они не перестают быть объективными. Выделение типов возможно только в результате естественной классификации.

Применение искусственных классификаций оправдано при исследовании совокупностей объектов, значения признаков которых представляют континуум, не поддающийся разделению методами естественной классификации. Это означает, что изменения свойств рассматриваемых объектов происходили постепенно и равномерно. Для изучения особенностей такого массива возможно разделение всей совокупности объектов по произвольно (интуитивно) определенным значениям непрерывного признака (признаков). При наличии дополнительной информации (независимой от рассматриваемых признаков) это может позволить установить направления постепенного развития континуума во времени или пространстве, сделать ряд других наблюдений. Применение искусственных классификаций каждый раз особо оговаривается в работе и учитывается при интерпретации результатов исследования.

Еще одной сложностью, с которой приходится сталкиваться при построении любой археологической классификации, является постоянная изменчивость исследуемого материала. В мире не существует абсолютно статичных разновидностей объектов, не подверженных никаким изменениям. Даже при жесткой регламентации и стандартизации производства в силу самых разнообразных причин происходят постепенные, часто мало заметные трансформации признаков изделий, что отражается и на свойствах объединяющих их разновидностей. С накоплением этих изменений, с превышением некоей «критической массы» может меняться и сам стандарт и появляться новая типическая разновидность объектов. Именно фиксация таких периодов быстрых преобразований, «перерывов постепенности» в развитии той или иной категории археологического материала, позволяет определить границы типических разновидностей артефактов.

К сожалению, археология, как правило, не имеет возможности прослеживать все подробности изменения свойств объектов в динамике. Об их эволюции приходится судить по отдельным вещам и комплексам — «снимкам», статично и бессистемно фиксирующим некоторые моменты развития вещного мира в разных точках пространства. Получить представление обо всей картине развития по этой мозаике можно только в результате систематизации и анализа таких отдельных «снимков», их интерпретации и построения вероятностной реконструкции, более или менее адекватно отражающей процессы, происходившие в прошлом.

Одним из этапов таких реконструкций обычно и является классификация древних артефактов. При этом, получаемая классификационная схема, обладая определенной жесткостью, должна учитывать и существующую изменчивость материала. Она не может быть застывшим комплектом классификационных ячеек, простым «номенклатурным списком типов» (Каменецкий, 1978, с. 19). Только при этом условии можно приблизиться к пониманию динамики развития древнего вещного мира. Но даже самая идеальная классификация будет несколько условной, как любая статичная схема, отражающая динамический процесс. Тем не менее, в настоящей работе делается попытка максимально отразить динамику изменений выделяемых разновидностей материала. Возможно, в некоторых случаях это происходит и в ущерб общей стройности и жесткости классификационной схемы.

Объективно существующие неслучайные связи признаков объектов отражают сходство одних артефактов и их отличие от других. В основе самых общих различий между объектами вещного мира лежат, в первую очередь, их разные функции (Городцов, 1927). Наряду с этим, все многообразие различий объектов, выполняющих одинаковые функции, может быть результатом действия двух изначальных факторов. Один из этих факторов, который можно назвать хронологическим, заключается в постоянном изменении различных признаков объектов, изготовлявшихся в разное время, в непрерывной трансформации признаков во времени. На это во многом опирается относительная хронология артефактов. Теоретически возможным пределом точности хронологической классификации является определение последовательности изготовления каждого из рассматриваемых однотипных объектов.

Другой фактор, определяющий различия объектов, можно назвать локальным (И.С.Каменецкий называет его производственным (Каменецкий, 1970, с. 86- 2000, с. 15)). Он заключается в различии свойств объектов, изготовленных в разных местах (в самом широком значении этого слова — странах, производственных центрах, мастерских и т. п.) (Деопик, 1977, с. 3). Максимально возможная точность локального разделения объектов на основе выявленных неслучайных различий — выделение продукции отдельных мастеров.

Любые объекты, изготовленные в разное время или в разных местах, различаются по признакам различного уровня. В природе не существует даже двух вещей, сделанных одними и теми же руками в одно и то же время, а поэтому нет двух абсолютно идентичных артефактов. Вопрос лишь в том, с какой точностью ведется сравнение исследователем, а также как выделить и интерпретировать хронологические и локальные признаки.

Перед археологическими классификациями обычно не стоят задачи такой степени точности. Тем не менее, подобные проблемы возникают перед представителями близких дисциплин, имеющими дело с артефактами. Так, для искусствоведов бывает чрезвычайно важно выделить признаки, характеризующие работу определенного мастера. А нумизматыв своих исследованиях на основе изучения признаков штемпелей порой приближаются к определению последовательности чеканки если не отдельных экземпляров монет, то довольно узких их групп (см., например, (Гайдуков, 1987)). Подобные же проблемы иногда возникают и в археологии при исследовании объектов, изготовленных с помощью форм, штампов или матриц, позволяющих тиражировать изделия (Онайко, 1974).

Возвращаясь к вопросу об иерархии классификации, следует отметить, что в настоящей работе используется в целом традиционная лестница деления, восходящая к В. А. Городцову (Городцов, 1927, с. 6). Все рассматриваемые артефакты (речь не идет о классификации их отдельных частей) принадлежат одной категории (амфоры) и все они изготовлены из глины. Но более низкие классификационные уровни требуют пояснения.

Исходя из определения типа как сочетания важнейших признаков, при его выделении нельзя ограничиваться рассмотрением только формы объектов. Конечно, самостоятельное исследование морфологии артефактов имеет большое значение. Но при этом учитывается только одна группа признаков. Поэтому выделяемые на основной ступени такой классификации разновидности следует называть морфологическими типами (см. (Бочка-рев, 1990, с. 87)). Собственно типы амфор определяются в результате корреляции трех групп признаков, характеризующих: а) форму сосудов, б) его материал (состав глины), в) технологию изготовления сосудов (по возможности) (Щапова, 2000, с. 34). Таким образом, однотипные сосуды схожи по форме, изготовлены из одинаковой глины (произведены в одном центре) по одной и той же технологии.

Между классификационными уровнями категории и типа амфор можно выделить еще один уровень, который здесь называется классом (Зеест, 1967, с. 12,13). Классы могут характеризоваться только самыми общими признаками какой-либо одной из трех перечисленных выше групп, так как, исходя из сказанного, корреляция этих групп признаков и определяет собственно тип. При этом, классообразующими являются признаки с малой для данной выборки информативностью и большим коэффициентом неравномерности (Федоров-Давыдов, 1979, с. 83, 84- 1981, с. 280−282). В частности, это такие морфологические признаки амфор, как общий контур тулова, самая общая форма профильных частей (без определения конкретных деталей) и т. п. Для мастера важно было сделать именно цилиндрическую ножку, биконическое тулово и т. п., а их конкретная форма и пропорции зависели от производственных традиций данного центра, умения и вкусов изготовителя, технологических условий и т. п. Если класс представлен только одним типом, то эти два уровня классификации совпадают.

Возможно, что класс не является универсальным и обязательным уровнем классификации амфорной тары. Его выделение может быть обусловлено исторически, так как для этого требуется определенная унификация формы сосудов, произведенных в различных центрах. Для такой унификации необходимо существование устойчивых связей разных регионов древнего мира (Зеест, 1967, с. 12). Наиболее благоприятные условия для формирования классов тары сложились после объединения всего Средиземноморья под властью Рима. Но некоторые локальные классы существовали и в более ранние эпохи (Зеест, 1967, с. 12- Emperer, Picon, 1986, p. 112−115- Завойкин, 1990).

В данной работе, в первую очередь, рассматриваются морфологические классы. Это общности сосудов, изготовленных в различных центрах, но происходящих от одного морфологического прототипа и, как результат, имеющих определенное морфологическое сходство.

Общности, выделенные только по сходству минерального состава глины изделий, называются здесь петрографическими группами. Иерархически они соответствуют морфологическим классам. Входящие в них керамические изделия происходят из одного производственного центра, но могут иметь самую различную форму и назначение.

Технологические классы специально в работе не рассматриваются из-за практической невозможности специального исследования технологии античной керамики в настоящее время. Но некоторые технологические признаки учитывались при выделении типов амфор.

Единицы более низких уровней классификации обозначены в работе как варианты и подварианты. В основе их выделения — детализирующие признаки с малой информативностью и малым коэффициентом неравномерности (Федоров-Давыдов, 1979, с. 83, 84- 1981, с. 280−282). Обычно варианты являются хронологическими или локальными разновидностями типа.

Приблизительно тот же подход применялся и при исследовании профильных частей амфор (венчиков, ручек, ножек или поддонов). Основное отличие от классификации целых сосудов состоит в том, что это принципиально иной вид материала не имеющий самостоятельного функционального значения. Выделяемые на основе корреляции признаков морфологические разновидности профильных частей обычно выступают в качестве сложных признаков при классификации целых сосудов (Каменецкий и др., 1975, с. 30−32- Деопик, 1977, с. 4).

Следует также отметить, что при изложении хода данного исследования (особенно на его начальной стадии) результаты предыдущего изучения этого материала, где возможно, как бы оставлялись за скобками. Это делалось для большей наглядности и единообразия методических подходов на всех этапах классификации. Таким образом, исследование амфор как бы начиналось с нуля, с рассмотрения высших категорий и самых общих признаков разновидностей тары.

Следует также сказать несколько слов о номенклатуре, используемой в данной работе для обозначения разновидностей исследуемых амфор и их отдельных частей. Сложность заключается в том, что некоторые из выделенных ранее разновидностей понтийской тары уже получили устоявшиеся наименования, из-за чего полная замена номенклатуры может привести к излишней путанице. Поэтому стояла задача разработать единую номенклатуру причерноморских амфор, по возможности сохраняя устоявшиеся традиционные наименования. За основу была положена система обозначений светлоглиняной (позд-негераклейской) тары, предложенная И. С. Каменецким (Каменецкий, 1963), развитая Д. В. Деопиком и А. М. Карапетьянцем (Деопик, Карапетьянц, 1970) и использованная Д. Б. Шеловым (Шелов, 1978). Согласно этой номенклатуре, центры производства амфор обозначаются первыми русскими буквами их названия^, типы сосудов — римскими цифрами, хронологические варианты — латинскими (традиционная номенклатура светлогли-няных узкогорлых и коричневоглиняных амфор) или русскими (все прочие) буквами.

Для обозначения разновидностей профильных частей всех исследуемых амфор применяется схожая система с добавлением после обозначения центра производства букв «в» (венчик), «р» (ручка), «н» (ножка) или «п» (поддон) (Деопик, Карапетьянц, 1970, с. 103). Типы профильных частей обозначаются арабскими цифрами, варианты — заглавными, а прочие разновидности — строчными русскими буквами.

Особо следует отметить, что, из-за необходимости унифицировать номенклатуру амфор, в некоторых случаях пришлось несколько изменить обозначения ранее выделенных автором разновидностей рассматриваемой тары или их профильных частей (Внуков, 1988, 1988а, 1993а, 2001). Это надо иметь в виду при пользовании указанными предварительными публикациями понтийской тары.

Представляется целесообразным сохранить традиционное обозначение позднеге раклейских амфор литерой С (светлоглиняные).

2.0сновные морфологические классы и типы причерноморскихамфор римского времениАмфоры, производившиеся в Причерноморье в раннеримское время, значительно различаются по морфологическим, петрографическим и технологическим признакам. Даже без специального анализа очевидно, что они принадлежат нескольким разновидностям и изготавливались в различных центрах. Поэтому первой задачей при изучении морфологии причерноморских амфор было их первичное упорядочивание на уровне классов, выделение основных морфологических разновидностей рассматриваемых сосудов.

На следующем этапе исследования выделенные морфологические классы соотносились с признаками глиняного теста сосудов, первоначально на визуальном уровне. Это позволяло наметить основные типы тары, изготовлявшиеся в разных центрах. При дальнейшем углубленном изучении морфологии и петрографии амфор эти типы описываются в деталях.

Как отмечалось, классообразующие признаки должны иметь высокий коэффициент неравномерности, то есть быть одинаковыми практически у всех амфор одного класса и не присутствовать у сосудов других классов. Поэтому они могут быть выявлены только при рассмотрении сосудов различных классов, на фоне категории амфорной тары в целом. Для исследования сосудов одного класса эти признаки практически бесполезны, так как представлены только одним значением (Каменецкий, 1978, с. 21). При выделении морфологических классов в наибольшей степени указанным условиям отвечают такие признаки, как размер сосудов, общая форма их тулова и самая общая форма профильных частей. Это признаки-маркеры, которые обеспечивали визуальную «узнаваемость» разновидностей тары (а, следовательно, и заключенного в ней товара) древними потребителями.

Особая сложность — определение границ значений классообразующих признаков. Их формальное установление возможно только после детального исследования соответствующих признаков на уровне типов. Поэтому на данном этапе классификации приходится ограничиваться самыми общими определениями на уровне визуальных дефиниций. Проблема выделения классообразующих признаков усложняется также тем, что невозможно заранее установить набор «значимых» признаков, единый для всех классов. Разные классы амфор характеризуются несколько различающимися наборами признаков. Признаки, являющиеся классообразующими для одних сосудов, могут не оказаться таковыми для других. Помимо этого, классообразующие морфологические признаки хотя и медленно, но тоже изменяются со временем.

Несмотря на эти сложности, можно составить общий список морфологических признаков, позволяющих выделить основные классы причерноморской тары. В него включены не все значения, характеризующие сосуды, находимые в Причерноморье в рассматриваемый период, а только те, которые (как будет показано ниже) описывают амфоры несомненно причерноморского производства. Помимо этого, в списке не учитывалисьпризнаки боспорской тары, которая, как отмечалось, в настоящей работе не рассматрива (лась.

Всего выделено шесть классообразующих признаков причерноморских амфор. Самым общим и очевидным из них является размер сосуда. При этом наиболее показательным является объем амфор (Брашинский, 1984, с. 73- Монахов, 1992, с. 166), от которого напрямую зависят линейные размеры сосудов. Но объем амфор сложно использовать в исследовании в качестве базового признака, так как точное определение емкости возможно только у единичных целых сосудов, и оно требует специальных процедур. В то же время, различие объемов рассматриваемых причерноморских амфор разных классов настолько велико (примерно от 4−5 л до 36 л или в 7−9 раз), что при первичном описании сосудов можно пользоваться шкалой с большим шагом, то есть довольно приблизительно оценивать этот признак. Поэтому для выделения основных морфологических классов амфор была применена самая простая искусственная шкала объемов с шагом в 10 литров. Приблизительные данные о емкости сосудов различных разновидностей в таких пределах получены из публикаций разных исследователей (Орай, 1987, р1. VВнуков, 1988, с. 11- Цецхладзе, 1992, табл. 1−3- Монахов, 1992, с. 181−183, и др.). В случае отсутствия прямых замеров при такой точности достаточно глазомерной оценки емкости сосуда. Детальное рассмотрение объемов некоторых из этих амфор приводится ниже в соответствующих разделах работы.

Таким образом, признак 1 (объем амфор) разделен на следующие значения: 1а-до Юл, 16−10−20 л, 1 в-20−30 л, 1гсвыше 30 л.

Признак 2 — общая форма тулова: 2а — яйцевидное, 26 — вытянутое (сигарообразное или веретенообразное), 2в — удлиненное с перехватом (рис. 2, 2).

Признак 3 — внешний диаметр венчика: За — до 8 см (горло узкое), 36 — свыше 8 см (горло широкое) (граница установлена при рассмотрении типов амфор — см. ниже).

Признак 4 — форма венчика: 4а — валикообразный (различных модификаций валика), 46 — простой (вертикальный или отогнутый), 4в — сложнопрофилированный (в том числе воротничковый), 4 г — воронковидный (рис. 2, 4).

Признак 5 — форма сечения ручки: 5а — овальная или производная от нее плоскоовальная, 56 — двуствольная, 5в — одноствольная (круглая), 5 г — профилированная (рис. 2, 5).

Признак 6 — форма ножки (поддона): 6а — коническая (или восходящая к конической), 66 — желудевидная, 6в — подцилиндрическая, 6 г — поддон (настоящий или редуцированный) (рис. 2, 6).

В качестве наиболее показательного классообразующего морфологического признака-маркера исследователи обычно выделяют форму сечения ручки, которая часто лежит в основе традиционной номенклатуры тары (Зеест, 1960, с. 109, 113 и др.). Наличие поддона и ширина горла являются дополнительными признаками такой номенклатуры. Действительно, это наиболее легко определимые и выделяемые признаки. Несомненно, они же являлись диагностирующими и для древнего потребителя.

Корреляция перечисленных признаков дала следующие результаты. Все амфоры с двуствольными ручками имеют широкое горло, валикообразный венчик, желудевидную ножку и вытянутое тулово. Их емкость, как будет показано ниже, очень сильно колеблется от 37 до 7 л. Несколько различается и форма тулова. При общей вытянутости его контур изменяется от сигарообразного до почти биконического. Видимо, все причерноморские амфоры с двуствольными ручками относятся к одному морфологическому классу. В западной литературе подобные сосуды обозначаются как Dressel 2−4 (Dressel, 1899, tab. II, 24) или псевдокосские (Grace, 1979, p. 26).

Все сосуды с одноствольными ручками имеют объем в пределах 10−20 л, широкое горло, валикообразный венчик, яйцевидное тулово и подцилиндрическую ножку. Они явно подражают форме эллинистической родосской тары и могут бьггь названы псевдородосскими амфорами. В западной литературе подобные сосуды называются просто родосским типом (Rhodian: type (Peacock, Williams, 1991, p, 102)) или родосско-римским (Rhodian-Roman (Jurisic, 2000, p. 14)).

Овальные ручки встречаются у сосудов нескольких разновидностей. Некоторые из них принадлежат амфорам объемом в 10−20 л с яйцевидным туловом, валикообразным венчиком различных очертаний, с широким горлом и конической ножкой. Другая часть происходит от заметно меньших сосудов (менее 10 л) также с яйцевидным туловом, широким горлом, сложнопрофилированным (воротничковым) венчиком (рис. 2, 4в) и поддоном. Как будет показано ниже, отдельный класс составляют только широкогорлые остродонные сосуды с овальными ручками. У плоскодонных амфор некоторых типов овальные ручки появились в процессе упрощения профилированных ручек, когда связи с морфологическими прототипами со временем значительно ослабели. Как показано ниже, от амфор соответствующего класса они отличаются лишь сечением ручки. Этот признак со временем перестает быть у них определяющим.

Профилированные ручки также характеризуют несколько классов тары, имеющих довольно сложные взаимосвязи. Сосуды одного из них, наряду с профилированными ручками, имеет небольшой объем (до 10 л), яйцевидное тулово, сложнопрофилированный венчик и поддон. Со временем, как отмечено выше, у некоторых таких амфор профилировка ручек вырождается или порой даже полностью исчезает, но одного этого признака недостаточно для выделения подобных сосудов в самостоятельный класс. Схожие плоскодонные амфоры со сложнопрофилированным венчиком были выделены по находкам в Риме еще Г. Дресселем (Dressel, 1899, tab. И, 28).

Другой класс тары, помимо профилированных ручек, характеризуется небольшим объемом (до 10 л), яйцевидным или вытянутым яйцевидным туловом, широким горлом, валикообразным венчиком и конической ножкой.

Сосуды еще одного класса очень близки описанным выше. Это плоскодонные (с широким или редуцированным поддоном — рис. 2, бг) узкогорлые амфоры с профилированными ручками и валикообразным венчиком. Тулово этих плоскодонных сосудов также яйцевидное, а емкость — до 10 л. Основное их отличие от амфор предыдущего класса, помимо плоского дна, — узкое горло. Сосуды этих двух классов явно связаны генетически. Об этом свидетельствуют и редкие переходные экземпляры — широкогорлые плоскодонные амфоры. Тем не менее, морфологические различия между широкогорлыми остродонными прототипами и узкогорлыми плоскодонными амфорами настолько принципиальны, что, видимо, они выходят за пределы уровня типов и касаются классообразующих характеристик. По всей видимости, здесь можно говорить об обособлении и развитии нового класса узкогорлой плоскодонной тары. Впервые сосуды схожей формы были выделены в Риме в Г. Дресселем в «тип» 29 (Dressel, 1899, tab. II, 29).

Выделение последнего класса амфор с профилированными ручками довольно гипотетично, так как ни одного целого экземпляра таких сосудов пока не известно, а выразительные фрагменты довольно редки. Можно предположить, что это должны быть довольно крупные сосуды объемом между 15 и 25 л, с яйцевидным туловом, широким горлом, валикообразным венчиком и, вероятно, конической ножкой. Соотношение этой разновидности с другими классами и типами тары пока не ясно.

Амфоры последнего выделяемого класса имеют емкость между 10 и 20 л и более, вытянутое тулово с перехватом, широкое горло, валикообразный или простой (отогнутый или вертикальный — рис. 2, 46) венчик, овальные или плоскоовальные ручки и коническую ножку. На материалах Причерноморья удается проследить процесс постепенного обособления этого класса амфор от сосудов с овальными ручками, конической ножкой и яйцевидным туловом. В эллинистическое и раннеримское время этот класс был представлен только одним очень долго живущим (от эллинизма до средневековья) и сильно изменяющимся морфологическим типом. Только в позднеантичное время появляются сосуды близкой формы, производившиеся, видимо, в других причерноморских центрах (КаээаЬ Тегебг, Аккауа, 2000).

Таким образом, всего выделено 8 морфологических классов тары, производившихся в центрах Причерноморья в I в. до н.э. — II в. н.э. (без учета боспорских):1) с двуствольными ручками (псевдокосские) (рис. 3,1)2) с одноствольными ручками (псевдородосские) (рис. 3, 2)-3) с яйцевидным туловом, овальными ручками и конической ножкой (рис. 3, 3)-4) плоскодонные со сложнопрофилированным венчиком и профилированными ручками (рис. 3, 4)-5) остродонные, малые, широкогорлые с профилированными ручками (рис. 3,5)-6) плоскодонные узкогорлые с профилированными ручками (рис. 3, 6)-7) широкогорлые, большие с профилированными ручками (рис. 3, 7)-8) с перехватом на тулове и конической ножкой (рис. 3, 8).

По-видимому, в Причерноморье в это же время изготавливались сосуды и некоторых других классов, в первую очередь, с воронковидным венчиком (рис. 2, 4г), но надежно выделить их пока не удается. Не исключено, что все крупные остродонные амфоры с воронковидным венчиком и овальными ручками следует объединять в еще один класс 9 (рис. 3, Р).

Большинство описанных классов (псевдокосские и псевдородосские амфоры, сосуды со сложнопрофилированным венчиком, с яйцевидным туловом и конической ножкой, плоскодонные узкогорлые) представлено несколькими типами, которые производились в разных центрах античного мира. Другие (широкогорлые большие с профилированными ручками и валикообразным венчиком и др.) представлены только одним типом и изготавливались лишь в одном из центров Причерноморья.

Корреляция выделенных морфологических классов тары с некоторыми технологическими признаками и с визуальными признаками керамической массы амфор позволяет наметить типы тары, производившиеся в Причерноморье. Эти предварительно выделенные типы являются основой дальнейшего детального изучения морфологии и петрографии амфор. В свою очередь, такой детальный анализ дает возможность уточнить морфологические и петрографические характеристики типов и выделить варианты причерноморской тары, а также установить места ее производства.

В исследуемый период в Причерноморье функционировало относительно небольшое количество амфорных производственных центров, использовавших различные глины. К продукции одного из них, в первую очередь, относятся так называемые «светлоглиня-ные» амфоры. В целом для этих амфор характерна светлая, довольно рыхлая глина различных пастельных оттенков (от зеленоватого и желтоватого до оранжевого) с большим количеством визуально различимых примесей — пироксена, кварцевого песка, коричневых частиц и других. Слюды нет. Иногда цвет глины даже одного сосуда значительно варьирует и в некоторых случаях может приближаться к оранжево-красному. Поэтому сам термин «светлоглиняные» довольно условный (Бётгер, Шелов, 1998, с. 28). Забегая вперед можно отметить, что предварительные петрографические анализы свидетельствуют о ге-раклейском происхождении тары из подобной глины (Внуков, 1993).

Из описанной «светлой» глины изготавливалась часть псевдокосских и псевдородосских сосудов (классы 1 и 2), остродонные широкогорлые амфоры с профилированными ручками (класс 5), а также разновидности узкогорлых плоскодонных амфор с профилированными ручками (класс 6). Большинство этих типов (за исключением псевдородосских и широкогорлых с профилированными ручками) были выделены ранее различными исследователями (Зеест, 1960, типы 61, 64−66, 91−94, 104, 105- Каменецкий, 1963; 1969; Деопик, Каралетьянц, 1970; Деопик, Круг, 1972; Шелов, 1978, и др.). В соответствии с предложенной номенклатурой типы светлоглиняных (позднегераклейских) амфор обозначаются римскими цифрами: С (светлоглиняные) I — псевдокосские амфоры, С II — псевдородосские амфоры, С III — широкогорлые остродонные амфоры с профилированными ручками (Внуков, 1988; 1988а). Узкогорлые светлоглиняные сосуды обозначены как тип С IV, традиционно разделяемый на варианты A-F.

Кроме того, по публикациям известны единичные фрагменты амфор с воронковид-ным венчиком, сделанных из глины, по визуальным признакам схожей с описанной светлой (Зеест, 1960, с. 117, табл. XXXVII, 90 Гайдукевич, 1958, рис. 21, 1). Возможно, ихследует объединять в тип С V. Но специально исследовать эти уникальные находки не удалось.

Другой широко распространенной визуально выделяемой по глине группой причерноморской керамики являются сосуды из красновато-коричневатой глины средней плотности с фиолетовым (порой сероватым или зеленоватым) закалом. Такую же глину имеют эллинистические клейменые синопские амфоры (Зеест, 1951, с. 111- 1960, с. 23). Для нее характерно присутствие значительного количества черных угловатых зерен пироксена и отдельных чешуек желтоватой слюды. В рассматриваемое время в некоторых случаях основной цвет черепка сосудов из подобной глины может быть довольно светлым (Внуков, 1994, с. 24, 27, 28), близким цвету глины позднегераклейской тары. Это явление связано с особенностями режима обжига керамики и подробно рассматривается во второй главе.

Помимо хорошо известных синопских амфор с яйцевидным туловом, овальными ручками и конической ножкой класса 3 (тип 31 И. Б. Зеест или вариант III D С. Ю. Монахова (Зеест, 1960, с. 91- Монахов, 1992)) из такой же глины изготовлен и целый ряд сосудов других типов. Это амфоры, также входящие в класс 3 и близкие по форме вышеописанным, но отличающиеся желобком под валиком венчика, а также часть псевдокосских и псевдородосских (?) амфор (классы 1, 2), плоскодонные амфоры со сложнопрофилирован-ным венчиком (класс 4) и широкогорлые сосуды с профилированными ручками (класс 7).

За исключением сосудов типа Зеест 31, перечисленные типы были впервые выделены или отнесены к синопской продукции автором. Тогда же была предложена общая номенклатура синопских амфор (Внуков, 1993а- 1994). В соответствии с ней синопские сосуды с конической ножкой и валикообразным венчиком выделены в тип Син (Синопа) I.

Его детальному анализу посвящена работа С. Ю. Монахова (Монахов, 1992), типология ко4торого в общих чертах укладывается в предлагаемую здесь схему. Поздняя разновидность этих сосудов, амфоры с крученой ножкой, выделяются в вариант Син 1 В (подробнее см. ниже). Номенклатура остальных типов следующая: Син II — амфоры с конической ножкой и желобком под венчиком, Син III — псевдокосские сосуды, Син IV — плоскодонные амфоры со сложнопрофилированным венчиком, Син V — широкогорлые амфоры с профилированными ручками. Единичные мало выразительные фрагменты синопскихНе вдаваясь в рассмотрение специальных теоретических вопросов, все же считаю необходимость отметить, что, по моему мнению, трудно согласиться с интерпретацией понятия «тип», применяемой С. Ю. Монаховым в своих работах (Монахов, 1989; 1992).псевдородосских амфор пока не дают возможности надежно выделить этот тип тары, хотя его существование вполне вероятно (тип Син VI?).

Сходство глины всех этих сосудов было подтверждено результатами предварительных петрографических анализов (Внуков, 1994).

Наконец, из коричневой глины изготовлены амфоры с перехватом на тулове (класс 8), а также их прототипы — сосуды с яйцевидным туловом, овальными ручками и конической ножкой, формально относящиеся к классу 3. Глиняная основа керамической массы всех этих амфор схожа, но состав примесей в ней заметно варьирует (Внуков, 1992, с. 83, 84). Эта масса имеет различные оттенки коричневого цвета (от красно-коричневого до почти черного), рыхлую структуру и большое количество самых разнообразных, порой окатанных, примесей. Среди них визуально определяются зерна пироксена, шпатов, кварцевый песок, а также коричневатые обломки разнообразных пород в самых различных сочетаниях. Слюды здесь нет. По всей видимости, подобные амфоры производились в нескольких соседних центрах Восточного Причерноморья, причем со временем ареал этого производства, вероятно, расширялся. Продукцию различных локальных центров пока не удается надежно различить ни по морфологическим, ни по петрографическим признакам (Внуков, 1992, с. 87). Подробнее сложная проблема производства этих сосудов также рассматривается во второй главе работы.

Согласно результатам предварительных исследований, проверенным в этой работе, все рассматриваемые коричневоглиняные амфоры принадлежат одному долго живущему изменяющемуся типу тары и по общему месту производства условно обозначены как Кх (Колхида) I. Его хронологические варианты обозначаются заглавными латинскими буквами А-С (Тз^вкШайге, Упикоу, 1992; Внуков, 2001). В рассматриваемое нами время производились только амфоры вариантов Кх 1 В и Кх 1С. Выше уже отмечалось, что ранние эллинистические экземпляры коричневоглиняных сосудов формально относятся к описанному классу 3. Но дальнейшее развитие этого типа пошло по совершенно оригинальному пути и в римское время форма амфор очень далеко отошла от прототипа. Из широкогорлых сосудов с валикообразным венчиком, овальными ручками и конической ножкой, в конечном счете, сформировались амфоры с перехватом на тулове, простым венчиком и плоскоовальными ручками. Наблюдается парадоксальная картина, когда сосуды ранней разновидности типа формально относятся к одному классу тары, а поздние — к другому. Но, как выясняется, подобная ситуация в целом характерна для процесса обособления новых типов и в общем вполне логична для эволюции амфор.

По всей видимости, выделенными разновидностями не ограничивается перечень амфор причерноморского производства I в. до н.э. — II в. н.э. Несомненно, существуют пока не известные или еще не идентифицированные типы тары. В первую очередь, это может быть продукция центров Западного и Юго-Западного Причерноморья, входивших в состав Римского государства. В них могли изготавливаться разновидности псевдокосских сосудов и красноглиняных амфор с воронковидным горлом. В частности, к их продукции могут принадлежать псевдокосские сосуды из красновато-коричневой, довольно пористой, но хорошо пропеченной глины с небольшим количеством темных включений и с белыми или желтоватыми дутиками без ангоба. Для них характерно биконическое тулово с прямыми или вогнуто-выпуклыми плечиками, четко отделенными уступами от тулова и горла (Внуков, 2000а, с. 61, рис. 6). Но для подробного исследования морфологии подобных сосудов материала недостаточно. Продукция таких еще не известных центров производства составляет относительно небольшую часть тары региона.

В то же время, вопреки мнению некоторых исследователей, для включения Ольвии (Ветштейн, 1975, с. 166−172) и Херсонеса (Кадеев, 1970, с. 99−101) в число производителей амфорной тары римского времени нет серьезных оснований.

Таким образом, в результате предварительной корреляции выделенных морфологических классов причерноморской тары и минеральных признаков их керамической массы было намечено 10 более или менее представительных типов тары, производившихся в центрах Причерноморья в I в. до н.э. — II в. н.э. Существование еще как минимум двух типов амфор (синопских псевдородосских и позднегераклейских с воронковидным венчиком) можно предполагать со значительной долей вероятности. Детальному рассмотрению всех этих типов посвящены следующие разделы работы.

З.Основные разновидности светлоглиняных (позднегераклейских) амфорСветлоглиняные (позднегераклейские) амфоры, пожалуй, самая массовая разновидность тары на многих памятниках Причерноморья римского времени. Как отмечалось, они представлены несколькими типами, подробный морфологический анализ которых приведен ниже.

А. Псевдокосские светлоглиняные амфоры (тип С I) Псевдокосские амфоры являются одной из самых распространенных разновидностей светлоглиняной тары раннеримского времени в Причерноморье. Общее систематическое описание сосудов этого типа впервые было сделано И. Б. Зеест (Зеест, 1951, рис. 6- 1954, с. 74, 75- 1960, тип 61, с. 109).

Общие морфологические и технологические признакиВсего в настоящей классификации использовано 186 амфор типа С I различной сохранности основной коллекции. Кроме того, для детального исследования профильных частей этих сосудов использовалось свыше 1000 более мелких фрагментов дополнительной коллекции.

Все известные амфоры типа С I обладают полным набором значений классообра-зующих признаков псевдокосской тары (вытянутое тулово, широкое горло, валикообраз-ный венчик, двуствольные ручки и желудевидная ножкаклассообразующие признаки 26, 36, 4а, 56, 66 — рис. 2- 3, Г). Светлоглиняные псевдокосские амфоры являются крупными сосудами высотой 80−118 см. Их двуствольные, резко перегнутые ручки, крепятся непосредственно под венчиком и у нижней границы плечиков. Горло припухлое (бочонковид-ное). Его максимальный диаметр расположен немного выше середины высоты горла. Значение этого параметра обычно не меньше диаметра венчика. Плечики немного вогнутые или прямые. Профилировка верхней части тулова обычно четкая, плечики отделены от тулова заметным перегибом, а от горла — уступом и неглубоким врезом. Тулово вытянутое, сигарообразное или веретенообразное (рис. 3, Г). Этот комплекс значений сложных морфологических признаков в большинстве случаев позволяет выделить светлоглиняные амфоры среди псевдокосской тары.

Встречаются и единичные сосуды, отличающиеся деталями от приведенного описания. Обычно эти различия касаются отдельных простых признаков, составляющих сложные типообразующие признаки горла и плечиков. Так, примерно у 5% амфор типа С I диаметр обычного по форме бочонковидного горла меньше диаметра венчика. Примерно у такого же количества сосудов нижняя граница плечиков отмечена нечетко. Все подобные отличия можно отнести на счет случайных колебаний значений признаков. Причем количество таких отличий больше у поздней разновидности сосудов, что связано, видимо, РОССИЙСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ БИБЛИОТЕКАс размытием со временем первоначальных морфологических стандартов в результате накопления случайных изменений значений признаков.

Прежде чем перейти к детальному исследованию параметров и пропорций амфор типа С I можно отметить некоторые технологические особенности их производства. Во-первых, горло всех исследованных сосудов формовалось отдельно и соединялось с туло-вом внахлест. При этом плечики всегда накладывались поверх нижней части горла. В результате на внутренней поверхности плечиков образовывалось обычно хорошо заметное кольцевидное утолщение шириной 4−7 см. На наружной поверхности сосуда верхняя граница этого шва совпадает с врезом в основании горла, а на внутренней нижняя граница проходит примерно по середине плечиков.

Во-вторых, при формовке венчиков и отчасти ножек исследуемых амфор мог использоваться простейший инструмент типа «гончарного ножа». Его следы в виде более или менее четких подрезок заметны на некоторых соответствующих фрагментах.

В-третьих, сушка амфор типа С I происходила в перевернутом виде, на венчике. Об этом свидетельствует часто встречаемая деформация устья венчика со следами песчаной подсыпки или без нее (рис. 4).

Параметры и пропорции амфор типа СIДля детального исследования морфологии все амфоры основной коллекции, в том числе сосуды типа С I, были обмерены по единой схеме (см. Приложение I). Обмер проводился таким образом, чтобы получить координаты всех точек перегиба контура сосуда и основные параметры профильных частей (рис. 5). Всего на целом сосуде максимально делалось до 25 замеров: 6 диаметров, 8 высот и до 11 замеров профильных частей. У сосудов относительно простой конструкции (например, с расширяющимся кверху горлом или с простой конической ножкой) количество замеров меньше. Естественно, не все эти мерные признаки существенны при выделении устойчивых морфологических разновидностей амфор или их профильных частей, а тем более не являются типообразующими. Тем не менее, все они необходимы для полного описания формы сосуда. Кроме того, делались и некоторые дополнительные замеры, характеризующие какие-то отдельные разновидности амфор (сосуды со сложнопрофилированным венчиком, с перехватом на тулове и др.). Но они не включены в общую схему (рис. 5).

Исходя из представления о типе как об устойчивом сочетании признаков, для выявления возможных комплексов одинаково изменяющихся параметров между мерными признаками амфор типа С I был просчитан коэффициент линейной корреляции Пирсона (Федоров-Давыдов, 1987, с. 80−83). При этом из числа анализируемых признаков были исключены параметры профильных частей, а также некоторые детализирующие высоты верхней части сосуда. Всего для просчета коэффициента корреляции использовались 10 основных параметров: общая высота сосуда (Н), максимальный диаметр тулова (Б), диаметр венчика (с!}), максимальный диаметр горла (<3з), диаметр основания горла (сЦ), диаметр плеч (.

Результаты просчета коэффициента корреляции Пирсона между 10 параметрами и проверки его значимости представлены в таблице 1 и в виде графа на рисунке 6. Из них видно, что все диаметры и часть высот сосудов связаны в один довольно плотный комплекс. Показатель коэффициента Пирсона между объединенными в нем параметрами превышает 0,6. При этом самая сильная связь (близкая 1) наблюдается между максимальным диаметром сосуда и диаметром плеч, что вполне объяснимо. Изменения диаметров, а также общей высоты и высоты нижней части амфор типа С I происходили прямо пропорционально и довольно согласованно.

В то же время, не менее показательны и относительно несильные отрицательные связи некоторых параметров, в первую очередь, высот и диаметров горла и верхней части сосуда (табл. 1). Значения коэффициента Пирсона здесь колеблются от -0,42 до -0,25. Они отражают несильную обратно пропорциональную зависимость между высотой горла и диаметрами сосуда. То есть, чем больше максимальный диаметр амфоры, тем короче ее горло и наоборот. Обратно пропорциональная зависимость между верхней и нижней частями сосудов (табл. 1) напрямую вытекает из смысла этих параметров.

Таким образом, из 10 основных параметров амфор типа С I семь связаны в довольно плотный комплекс прямо пропорционально зависимых признаков. И только мерные признаки горла имеют более сложные, часто обратно пропорциональные зависимости с другими параметрами сосудов. В целом такая картина лишний раз подтверждает, что исследуемые амфоры представлены одним морфологическим типом, но, в то же время, не дает возможности выявить какие-то группы параметров для выделения предполагаемых вариантов формы.

Для выделения возможных размерных вариантов исследуемых сосудов наиболее показательным параметром мог являться их объем. Но из-за плохой сохранности основной массы нашего материала этот признак практически неприменим (подробнее см. ниже). Поэтому приходится пользоваться основными линейными размерами, определяющими контур амфоры ф, Н, <1], с! з, (15, Ь|, Ь2, Ьз, Ьу — рис. 5).

Все гистограммы перечисленных параметров при заметном разбросе значений являются или одновершинными, или у них только намечается двухвершинность. Они отражают распределения, близкие нормальным (рис. 7). Это свидетельствует об отсутствиикаких-либо резких изменений в размерах изучаемых сосудов, значительных скачков в5 &bdquo-значениях их параметров. Все эти изменения происходили постепенно, хотя намечающаяся двухвершинность некоторых гистограмм указывает на то, что скорость этих изменений не всегда была постоянной. Несмотря на это, значения рассматриваемых мерных признаков составляют некий континуум, не поддающийся надежному естественному разделению на интервалы традиционными методами или стандартными методами двухмерной корреляции. Поэтому такие непрерывные признаки сами по себе не могут являться непосредственной основой для выделения естественных разновидностей рассматриваемых амфор (Каменецкий, 1978, с. 19−21). Другими словами, отдельные параметры не дают возможности непосредственно выделить диагностические признаки для разделения светлог-линяных амфор с двуствольными ручками на естественные морфологические варианты, хотя такие варианты и возможны. Судя по ним же, все эти сосуды принадлежат одному типу.

Для анализа подобного континуума необходимо иметь дополнительную непараметрическую информацию. В частности, для этих целей можно использовать хронологические характеристики объектов. Это позволит проследить изменения параметров рассматриваемых амфор во времени. Но, так как «дата» также является непрерывным признаком и его деление на интервалы абсолютно искусственно (Каменецкий, 1978, с. 51- 2000, с. 43), то и выделяемые таким образом разновидности материала также будут искусственными.

Время бытования сосудов типа С I можно условно разбить на два относительных периода, ранний и поздний, и распределить по этим периодам подавляющее большинствоВысказанное ранее автором предположение о существовании двух естественных размерно-морфологических вариантов амфор типа С I (Внуков, 1988, с. 5- 1988а, с. 198 200) не подтвердилось при накоплении нового материала (Внуков, 1999).исследуемых амфор. Основным (но не единственным) критерием для этого разделения является наличие или отсутствие в комплексах с конкретными рассматриваемыми сосудами фрагментов светлоглиняных узкогорлых амфор. Псевдокосские сосуды раннего периода бытовали до появления узкогорлых светлоглиняных амфор, позднего — синхронно с ними (Внуков, 1999, с. 45). Абсолютные даты этих периодов на данном этапе работы не имеют значения.

156 сосудов типа С I различной сохранности основной коллекции удалось распределить по указанным хронологическим периодам. Из них 105 сосудов отнесено к раннему периоду и только 51 — к позднему. 30 амфор не имеют достаточно надежной временной привязки.

Рассмотрение основных параметров датированных сосудов раздельно по указанным двум периодам дало следующие результаты (рис. 7- табл. 2). Все диаметры амфор типа С I, а также их общая высота (Н) и высота нижней части (h2) со временем устойчиво уменьшаются, в то время как высотные характеристики горла (Ьз и I17) увеличиваются. Высота верхней части сосуда (h|) при этом остается практически неизменной. Неслучайность различий средних значений этих параметров у ранних и поздних сосудов подтверждается критерием Стьюдента (Федоров-Давыдов, 1987, с. 53−57) (табл. 2). Те же закономерности отражены и на гистограммах распределения значений мерных признаков (рис. 7). Все это свидетельствует о том, что изменения линейных параметров амфор типа С I (а вместе с ними и их объемов) имеют хронологический характер и идут в направлении уменьшения общих размеров сосудов.

Для более детального исследования амфор типа СI был использован метод сравнения параметров сосудов в абстрактном n-мерном гиперпространстве признаков с просчетом евклидова расстояния между объектами и кластерным анализом получаемой матрицы расстояний (Федоров-Давыдов, 1987, с. 132−136). Этот метод позволяет коррелировать объекты не попарно, а сразу по нескольким количественным признакам (многомерный анализ).

Для решения этой задачи была разработана оригинальная компьютерная программа, позволяющая сравнивать объекты с разным количеством сохранившихся параметров. При этом сравнение каждой пары сосудов ведется только по тем мерным признакам, которые присутствуют у обоих объектов, и, соответственно, в каждом случае автоматически пересчитываются все другие входящие в формулу переменные величины. Это позволяет по единой схеме сравнивать как целые сосуды, так и их фрагменты различной сохранности. Кроме того, такой подход дает возможность с определенной долей вероятности реконструировать размерные признаки не полностью сохранившихся сосудов.

В разработанной программе использовалась несколько модифицированная формула просчета нормированного евклидова расстояния (ср. (Федоров-Давыдов, 1987, с. 134)), учитывающая количество параметров, одновременно присутствующих у обоих сравнигде gH — нормированное евклидово расстояние, хц — значение ¿—признака одного объекта, Х2/ - значения /-признака другого объекта, ст/ - среднее квадратическое отклонение /— признака, М — количество общих параметров у обоих сравниваемых объектов,? — знак суммы.

Полученная в результате просчета матрица расстояний (значений коэффициента различия между каждой парой объектов) послужила основой для дальнейшей статистической обработки. При этом наиболее наглядные результаты дал кластерный анализ по групповым средним (он же агломеративно-иерархический метод кластерного анализа (Ко-вальченко, 1984, с. 270- 274- Федоров-Давыдов, 1987, с. 180, 181)).

Прежде чем перейти к описанию результатов многомерного анализа параметров амфор типа С I следует сделать несколько замечаний. Примененный метод позволяет выявить и наглядно представить «сгущения» -кластры наиболее близких объектов в виртуальном гиперпространстве мерных признаков. Как отмечалось, обычно каждый кластр состоит из «ядра», объединяющего наиболее близкие объекты, и периферии. Относительно надежно разделяются только «ядра» исследуемых «сгущений». Границы между кластрами проходят по периферии. Конкретное положение этих границ зависит от суммарных свойств объединяемых в кластры объектов, а, следовательно, может несколько меняться при изменении состава кластров. Кроме того, местоположение границ в некоторой степени может зависеть и от применяемого метода статистического разделения. Поэтому отнесение единичных периферийных объектов к тому или иному кластру порой носит вероятностный характер и может несколько меняться при изменении состава выборки или применении иных методик просчета, тогда как состав «ядер» кластров при правильно проведенном анализе практически не зависит от этих факторов.

Для просчета модифицированного нормированного евклидова расстояния использовались перечисленные выше десять наиболее значимых параметров (D, Н, d], d3, d4, d5, Ь], Ь2, Ьз, Ь7 — рис. 4). Всего было обработано 139 сосудов типа С I и их крупных фрагментов из основной коллекции, как датированных, так и недатированных. В эту выборку включены только те фрагменты, у которых зафиксировано не менее трех общих признаков с любым другим объектом выборки. Это позволяет снизить влияние случайных связей между объектами, возникающих при совпадении небольшого числа второстепенных признаков. Поэтому в анализируемую выборку не попали некоторые обломки нижних частей сосудов, и расчет велся в основном по верхним частям амфор, как более информативным. Подавляющее большинство использовавшихся для подобного анализа объектов сохранили не менее половины из 10 основных параметров.

На полученной дендрограмме (рис. 8) выделяются три представительных кластера, один из которых четко разделяется на два подкластера. Эти кластеры отражают разделение исследуемых амфор на четыре размерные группы. В группу 1 объединились 23 объекта, в группу 2 — 59 объектов, в группу 3 — 38 и в группу 4−15 объектов. Четыре горла не вошли ни в один из представительных кластеров. Три из них формально объединились в маленькую самостоятельную группу из-за очень малой высоты (№№ 109, 76, 103), четвертое горло (№ 101), стоящее особняком, отличается необычайно большими размерами (рис. 8).

Следует сразу отметить, что во все выделенные на дендрограмме кластеры вошли как целые сосуды, так и их фрагменты, что исключает формирование кластеров на основе степени сохранности объектов. Кроме того, все рассматриваемые кластеры формируютсянезависимо друг от друга при приблизительно одинаковых значениях коэффициента различия между входящими в них объектами. Все кластеры объединяются в единый массив также примерно на одном уровне этих значений. Таким образом, сам характер полученнойдендрограммы свидетельствует об объективном существовании выделяемых размерных £групп сосудов. За этими группами стоят различия в размерах и пропорциях амфор, а, в конечном счете, различные объемные стандарты сосудов.

Корреляция полученных кластеров (размерных групп) с выделенными периодами бытования амфор типа С I выявила довольно четкую картину, в соответствии с которой группы и были пронумерованы. Для этой корреляции использовался простейший способ просчета средних значений. Значение признака «дата» у амфор раннего периода обозначаПри достаточно однородном анализируемом массиве входящие в него объекты на дендрограмме обычно объединяются последовательно один за другим без выделения четких кластеров, а сама дендрограмма имеет ступенчатый вид. лось как 1, позднего — как 2. В размерную группу 1 из датированных сосудов вошли только амфоры раннего периода и соответственно среднее значение признака «дата» у них равно 1. Среднее значение указанного признака у сосудов группы 2 — около 1,1- В ней значительно преобладают амфоры раннего периода, но встречаются и единичные сосуды (менее 10%), происходящие из поздних комплексов. Это могут быть долго сохранявшиеся в обиходе сосуды, изготовленные в ранний период. Среднее значение признака «дата» у амфор размерной группы 3 равно 1,75. В ней преобладают сосуды позднего периода, хотя и амфоры из ранних комплексов представлены в заметном количестве (около 25%). И, наконец, среднее значение рассматриваемого признака у амфор последней размерной группы равно 1,92. Здесь резко преобладают сосуды позднего хронологического периода, подобные амфоры в ранних комплексах единичны.

Таким образом, практически все датированные амфоры размерных групп 1 и 2 относятся к раннему периоду, а размерной группы 4 — к позднему. Группа 3 в хронологиче7ском плане, видимо, является переходной между группами 2 и 4. Неслучайность связипервой и второй размерных групп с ранним периодом бытования амфор типа С I, а треть2ей и четвертой — с поздним подтверждена критерием % (Федоров-Давыдов, 1987, с. 9498). В том же направлении (от первой размерной группы к четвертой) происходили и отмеченные выше постепенные хронологические изменения параметров амфор типа С I.

Оценивая результаты данной корреляции, следует иметь в виду довольно условный характер отнесения амфор типа С I к определенным хронологическим периодам, малую точность датировок ряда сосудов, возможное продолжительное время бытования некоторых амфор, а также вероятностный характер отнесения ряда амфорных фрагментов к конкретным размерным группам. Несмотря на все это, полученные результаты достаточно наглядны. Описанная корреляция, видимо, довольно точно отражает хронологические изменения данного типа тары от крупных сосудов ранней размерной группы 1 к относительно небольшим амфорам поздней группы 4.

Примечательно, что из амфор раннего периода в размерные группы 3 и 4 входят сосуды практически только двух очень близких по времени закрытых комплексов: «склада» из Эгиссоса (Opait, 1987) и слоя разрушения городища Кара-Тобе, завершающего Второй Скифский этап существования поселения (Внуков, 19 996, с. 210). Оба они непосредственно предшествуют времени появления узкогорлых светлоглиняных амфор, то есть относятся к самому концу условно выделенного раннего хронологического периода.

Анализ параметров сосудов типа С I по выделенным четырем размерным группам позволяет более детально проследить их изменения. Так, средние значения всех диаметров исследуемых амфор устойчиво и постоянно уменьшаются от первой размерной группы к четвертой (табл. 3). Различия всех этих средних неслучайны, что подтверждается критерием Стьюдента (табл. 4). При этом, как конкретно наблюдаемые, так и статистически вычисленные интервалы значений** максимального диаметра амфор, а также диаметров плеч и венчиков у сосудов первой и четвертой групп не перекрываются, что позволяет надежно различать отдельные сосуды этих групп (табл. 3).

Общая высота амфор (Н) также постепенно уменьшается, но сосуды групп 1 и 2 по этому признаку надежно не различаются (табл. 3, 4). Существенные изменения общей высоты рассматриваемых амфор начинаются только с сосудов группы 3. При этом высоты верхней и нижней частей амфор (Ь1 и Ь2) изменяются по-разному. Средняя высота нижней части амфор (Ь2) довольно устойчиво уменьшается со временем (по этому признаку только различия между первой и второй, а также второй и третьей группами не проходят проверку критерием Стьюдента — табл. 4). Средняя высота верхней части сосудов (Ь^ наоборот, со временем немного увеличивается, но существенные различия по этому признаку фиксируются только между амфорами первой и четвертой групп (табл. 3,4). Тем не менее, общая картина эволюции этого признака не вызывает сомнения в объективности такой динамики.

Размеры горла рассматриваемых амфор также не остаются неизменными. По высоте горла (Ьу) сосуды групп 1−2 и 3−4 не различаются. В то же время, у амфор двух поздних групп (3 и 4) горло значимо выше, чем у ранних сосудов (табл. 3, 4). Вместе с тем, место наибольшей припухлости горла (Ьз) существенно понижается только у амфор группы 4 (табл. 3, 4). Это основное различие горл сосудов третьей и четвертой групп. В целом этот параметр является наименее значимым для определения формы исследуемых амфор.

Такую же, если не более наглядную, картину дает и рассмотрение пропорций сосудов типа С I по выделенным размерным группам. Главными пропорциями, характеризующими форму амфор, являются различные соотношения общей высоты, максимального диаметра, верхней и нижней частей сосуда (Н, О, 1ц, Ь2) (Лейпунская, 1981, с. 19,21, табл. 2- Брашинский, 1984, с. 72, 73, Монахов, 1989, с. 26, 27). Для характеристики выделяемыхСтатистические границы подобных интервалов с вероятностью 95% определяются по формуле ХСр±- 2ст (2), где ХСр — среднее значение конкретного параметра, ст — среднее квадратическое отклонение (Федоров-Давыдов Г. А., 1987, с.48).размерных групп амфор типа С I показательны также пропорции с участием параметров венчика и горла (d], I17). Таким образом, у рассматриваемых сосудов выявлено шесть наиболее выразительных отношений: 1) диаметра тулова и общей высоты сосуда (D/H) — 2) верхней и нижней частей амфор (hj/h2) — 3) диаметра венчика и диаметра тулова (d j/D) — 4) максимального диаметра тулова и высоты верхней части (D/hj) — 5) высоты горла и диаметра тулова (I17/D) — 6) высоты горла и общей высоты сосуда (I17/Hрис. 9- табл. 5).

Корреляция значений перечисленных пропорций с размерными группами амфор типа С I позволила сделать ряд дополнительных наблюдений. Средние значения отношения D/H у рассматриваемых сосудов неслучайно уменьшается от первой размерной группы к третьей (табл. 5, 6). Амфоры групп 3 и 4 по этому признаку не различаются. Указанные средние значения изменяются от 0,31 (почти 1/3 — у сосудов группы 1) до 0,24 (менее ¼ — у амфор групп 3 и 4). Уменьшение максимального диаметра у амфор типа С I происходит быстрее, чем общей высоты. Поэтому поздние сосуды более стройные и вытянутые. Ту же тенденцию отражает и отношение D/hj, средние значения которого также устойчиво уменьшаются от одной размерной группы к другой. Интервалы значений указанной пропорции у амфор первой и четвертой групп не перекрываются, что, наряду с диаметрами, позволяет надежно различать сосуды этих групп (табл. 5).

Место максимального диаметра у рассматриваемых амфор также устойчиво понижается. Изменения средних значений пропорции 1ih2 отражают это явление (табл. 5). Но из-за незначительного количества целых сосудов с уверенностью 95% различаются только первая группа и группы 3−4 (табл. 6). Причиной таких изменений является устойчивое уменьшение высоты нижней части сосудов, в то время как средняя высота верхней части у амфор групп 2−4, как отмечалось, даже немного увеличивается (табл. 3). Это увеличение происходит, в первую очередь, за счет постепенного абсолютного или относительного удлинения горла сосудов. Последнее изменение отражает пропорция I17/H. Ее средние значения позволяют уверенно различать амфоры всех размерных групп, кроме первой и второй (табл. 5,6).

Показательными и статистически достоверными являются и изменения значений пропорции hy/D, которые со временем устойчиво увеличиваются (табл. 5, 6). Это связано с тем, что изменения значений обоих параметров, составляющих эту пропорцию, идут в противоположные стороны (диаметр тулова уменьшается, а высота горла у сосудов групп 3−4 увеличивается). При этом интервалы значений указанной пропорции у сосудов групп 1 и 3−4 не пересекаются (табл. 5), что также позволяет уверенно различать отдельные сосуды этих групп.

Также примечательно, что уменьшение диаметра венчиков рассматриваемых амфор идет медленнее, чем уменьшение их максимального диаметра. Об этом свидетельствует отношение ¿-¡-/Б. В результате диаметр венчика со временем относительно увеличивается. По средним значениям этой пропорции не различаются только группы 3 и 4 (табл. 5,6).

Таким образом, амфоры типа С I разных размерных групп различаются не только многими параметрами, но и некоторыми пропорциями. Со временем происходило не простое уменьшение размеров сосудов, а изменение соотношений их частей.

Выделение размерных групп амфор типа С I, анализ изменений их параметров и пропорций позволяют в деталях проследить развитие форм этих сосудов во времени. Ранние амфоры первой размерной группы являются самыми крупными и объемными. Их изменения начинаются с постепенного уменьшения всех диаметров и высоты нижней части сосудов. Это явление отмечается на протяжении всего времени производства рассматриваемых амфор. Сосуды первой и второй групп отличаются практически только этими параметрами. Средние значения общей высоты у них статистически не различаются, так как уменьшение нижней части амфор группы 2 в некоторой степени компенсируется увеличением их верхней части. Сосуды третьей размерной группы, наряду с продолжающимся уменьшением отмеченных выше параметров, выделяются значительным увеличением средней высоты горла. Но это увеличение уже не компенсирует постоянное уменьшение высоты нижней части, так что и средняя общая высота этих амфор тоже уменьшается. Амфоры четвертой размерной группы самые маленькие. Высота горла и в целом верхней части у этих сосудов остаются неизменными, тогда как все остальные размеры продолжают уменьшаться. Также несколько изменяются пропорции горла самых поздних сосудов за счет понижения места его наибольшей припухлости.

Как уже отмечалось, все эти трансформации, как и смена описанных размерных групп амфор типа С I, происходили более или менее последовательно и без резких скачков. Несомненно, что в обиходе (и, видимо, в производстве) сосуды различных (соседних) размерных групп и объемных стандартов какое-то время сосуществовали, но относительно ограниченный период.

Несомненно, что за выделенными размерными группами в конечном итоге стоят различные объемные стандарты амфор. Трансформация этих стандартов должна была достигаться за счет согласованного изменения определенных групп линейных параметров сосудов. В идеале, амфоры одного объемного стандарта должны составить отдельные размерные группы. В нашей относительно небольшой выборке целых амфор в отдельныеразмерные группы объединились сосуды разных, но относительно близких объемов (подробнее этот вопрос рассмотрен ниже). Возможно, что с увеличением количества сосудов достаточной сохранности эти группы будут дробиться и более точно соответствовать древним объемным стандартам.

Таким образом, многомерный анализ параметров амфор типа С I показал наличие определенных объективных закономерностей. Этот тип тары не является абсолютно однородным морфологически. Поэтому стоит вопрос о выделении его формальных морфологических разновидностей. Ранее на основе простейшей корреляции было предложено выделение двух морфолого-хронологических вариантов этих сосудов (Внуков, 1988, с. 5- 1988а, с. 198−200), но с накоплением материала оно не подтвердилось (Внуков, 1999). Тем не менее, видимо, можно сохранить сложившееся формальное деление рассматриваемых амфор на два варианта, но уже на несколько иных основаниях. В вариант С 1а можно объединить сосуды размерных групп 1 и 2, различающиеся практически только диаметрами и высотой нижней части, а в вариант С 16 — сосуды групп 3 и 4 (рис. 10), которые и на общей дендрограмме объединяются в один кластер (рис. 8). Указанные размерные группы можно рассматривать как подварианты соответственно вариантов С 1а и С 16. При этом в вариант С 1а объединяются сосуды, в основном, раннего периода бытования рассматриваемых амфор, а в вариант С 16 — позднего.

К сожалению, четких диагностических качественных или количественных признаков-маркеров, позволивших бы наглядно разделять амфоры типа С I на варианты, выделить не удалось. Видимо, таким признаком в древности был объем сосудов, но в подавляющем большинстве случаев сейчас его установить невозможно. Поэтому приходится оперировать только линейными размерами. Наиболее надежное отнесение новых сосудов или крупных фрагментов к конкретной размерной группе и варианту в такой ситуации возможно по результатам описанной относительно трудоемкой статистической процедуры многомерного анализа с пересчетом всех ранее полученных результатов, но для этого необходимо определенное техническое обеспечение и навыки.

С меньшей надежностью, но значительно проще, для этих же целей можно напрямую использовать параметры и пропорции конкретных амфор, сравнивая их с интервалами значений этих же признаков, установленными для выделенных размерных групп сосудов (табл. 3, 5, столбцы хСр±2сг). Но эти интервалы у разных размерных групп в значительной степени перекрывают друг друга. Это затрудняет такое сравнение и порой дает неоднозначный результат, когда объект формально может относиться к нескольким соседним размерным группам. В целом подобную атрибуцию можно считать в какой-то степени результативной уже в том случае, если хотя бы один размер атрибутируемого сосуда лежит вне интервалов значений параметров даже одной из выделенных групп амфор. Например, может оказаться, что рассматриваемый фрагмент явно не принадлежит амфорам размерной группы 1, но определить его точнее не представляется возможным. Тем не менее, даже такая приблизительная атрибуция позволяет наметить место конкретного фрагмента в размерном ряду однотипных сосудов, а, следовательно, и дать его приблизительную хронологическую привязку.

Привлечение максимального количества сохранившихся параметров позволяет более надежно атрибутировать изучаемые объекты, уточнять и корректировать результаты, полученные при сопоставлении отдельных размерных признаков. Вероятность определения можно увеличить, учитывая и некоторые качественные признаки амфор типа С I, рассматриваемые ниже. Тем не менее, могут встречаться фрагменты, все значения сохранившихся параметров которых оказываются в зонах значений общих для всех размерных групп и, следовательно, не поддающихся атрибутированию.

Проиллюстрировать возможности предложенного способа атрибуции можно на примере фрагментированных амфор основной коллекции, по степени сохранности не включенных в выборку для кластерного анализа. Так, сравнение зафиксированных параметров амфоры № 126 основной коллекции (тулово, сохранившееся до минимального диаметра горла — см. Приложение I) с данными таблицы 3 позволяет утверждать, что по параметрам сЦ d5 и h2 этот сосуд относится к группам 2−4, а параметр D позволяет сузить возможный выбор до групп 3−4. Параметров, необходимых для вычисления основных пропорций, у этого сосуда не сохранилось. Тем не менее, с вероятностью не менее 95% данную амфору можно относить к варианту С 16 (размерные группы 3−4).

Другой пример. В публикации В. Капитану приводятся максимальный диаметр (31 см) и высота (106 см) амфоры типа С I (Capitanu, 1976, р. 60, fig. 35, 3). Их отношение равно 0,29. Сравнение этих параметров (D, Н и D/H) с данными таблиц 3 и 5 позволяет относить данный сосуд соответственно к размерным группам 1, 1−3 и 1−2. Таким образом, по максимальному диаметру этот сосуд может быть отнесен не только к варианту С 1а в целом, но и к самой ранней размерной группе 1.

Уже неоднократно отмечалось, что выделяемые размерные группы и варианты амфор типа С I имеют хронологический характер. Это может иметь значительное прикладное значение. Принадлежность сосуда к определенному варианту или размерной группе дает возможность датировать его в некоторых пределах. И наоборот, определенная каким-либо способом дата сосуда формально позволяет с некоторой вероятностью предположитьего принадлежность к определенной морфологической разновидности. Но такое заключение требует большой осторожности.

Как отмечалось, в качестве условной границы для предварительного разделения амфор типа С I по хронологическим периодам было принято время появления светлогли-няной узкогорлой тары (Внуков, 1999, с. 45). Такое деление чисто искусственное и не учитывает развитие форм самих сосудов. По всей видимости, эта граница не точно совпадает со временем появления сосудов размерной группы 3, а, следовательно, и смены вариантов С 1а и С 16. Распределение сосудов третьей размерной группы по хронологическим периодам показало, что примерно четверть амфор группы 3 происходит из комплексов раннего периода (то есть образовавшихся до появления узкогорлой тары) и три четверти — позднего (см. выше). По-видимому, появление сосудов группы 3 (и амфор варианта С 16) произошло несколько ранее начала производства узкогорлых светлоглиняных амфор. В пользу этого свидетельствует и состав упоминавшихся закрытых комплексов из Эгиссуса и Кара-Тобе, в которых при значительном преобладании среди амфор типа С I сосудов второй размерной группы, встречено и несколько амфор группы 3.

Из этого наблюдения следует, что все амфоры позднего периода в неперемешан-ных слоях должны относиться к варианту С 16, но первые экземпляры этой разновидности (размерной группы 3) появляются еще в конце раннего периода. Наоборот, хотя подавляющее большинство амфор раннего периода относится к морфологическому варианту С 1а, этим же временем может датироваться и небольшое количество самых ранних сосудов варианта С 16. Поэтому автоматическое отнесение фрагментов сосудов с двуствольными ручками к определенному морфологическому варианту только на основании даты включающих их комплексов довольно рискованно. При атрибуции необходимо исходить из морфологии самих сосудов. Кроме того, на практике культурные слои всегда в той или иной степени перемешаны, что еще более увеличивает возможность ошибки при такой формальной атрибуции.

Также уже отмечалось, что использованный метод многомерного анализа позволяет получить представление о параметрах не полностью сохранившихся сосудов. Конечно, точные значения этих признаков восстановить невозможно. Но принадлежность такого сосуда к той или иной размерной группе дает возможность с вероятностью около 95% определить границы возможных колебаний значений его несохранившегося параметра. С увеличением количества несохранившихся размерных признаков вероятность и точность такой реконструкции понижается.

В заключении этого раздела можно отметить, что в представленной картине хронологических изменений мерных признаков амфор типа С I особенно примечательным представляется относительное, а порой и абсолютное увеличение верхней части сосудов за счет нижней. При этом общая высота сосуда изменялась незначительно. Естественно, что основным вместилищем у амфор является тулово. Емкость горла относительно невелика, к тому же горло обычно не заполнялось продуктом, и его объем занимала воздушная подушка (Cato, 113- см. (Брашинский, 1976, с. 95- Монахов, 1989, с. 37)). Увеличение высоты горла приводило к удлинению ручек сосуда, а, следовательно, и к увеличению веса тары относительно единицы ее полезного объема. Таким образом, «кпд» поздних амфор оказывается ниже.

Такое изменение формы тары не могло быть случайным. По всей видимости, определяющими здесь оказываются экономические и организационные факторы. Очевидно, что при оплате потребителем не фактического объема закупаемого товара, а количества его «упаковок», и при отсутствии строгого государственного контроля над производством тары, продавцу сельхозпродукции было выгодно постепенное уменьшение объема амфор.

В этих условиях интересы гончара-изготовителя тары и маслоили винопродавца совпа9дали даже в тех случаях, когда оба они выступали как независимые участники рынка. Первый был заинтересован продать как можно больше тары для розлива имеющейся у ви-нопроизводителя партии товара, тем более, что мелкие сосуды проще в изготовлении. Второй, при постоянной цене одной амфоры продукта, был заинтересован разлить имеющуюся у него партию товара в возможно большее количество «упаковок», несмотря на увеличение расходов на тару.

По-видимому, чтобы уменьшение объема не так резко бросалось в глаза, у тарных сосудов уменьшалось, в первую очередь, вместилище, тогда как некоторые размеры горла и плечиков могли даже увеличиваться. При этом высота сосуда, а вместе с ней и его общая глубина, оставались почти неизменными. В то же время, осознанно или неосознанно производителями, видимо, учитывалось, что чисто визуально и психологически объемДля классического времени зафиксированы случаи, когда владельцы крупных виноградников и винопроизводители одновременно являлись и владельцами гончарных мастерских, изготовлявших тару (Garlan, 1986, р. 274- Завойкин, 1990, с. 96). В таких случаях несанкционированные государством изменения параметров тары могли быть напрямую вызваны экономическими интересами винопродавца. стоящих амфор часто оценивался потребителем товара по размеру верхней части сосудов, которая как бы «маскировала» уменьшение основного вместилища.

Конечно, такое уменьшение объемов тары могло оставаться незамеченным только до определенных пределов. Вероятно, время от времени продавцу приходилось снижать цену одной «упаковки» товара в соответствии с уменьшением ее емкости. Но, по всей видимости, изменение цен отставало от темпов снижения объема амфор. Внешне это явление могло несколько напоминать процесс «порчи монеты», хорошо известный в нумизматике.

Высказанные выше предположения, касающиеся механизма изменений размерных и объемных характеристик рассматриваемой тары, представляют собой не более чем рабочую гипотезу. Сейчас ее трудно доказать на основе имеющихся в нашем распоряжении источников. Тем не менее, накопление подобных наблюдений о таре различных эпох в будущем могут дать важную информацию об организации амфорного производства.

Венчики амфор типа СIПрежде чем перейти к специальному рассмотрению профильных частей амфор типа С I следует отметить, что все венчики светлоглиняной широкогорлой тары различных типов морфологически очень близки. Они представляют собой слегка вытянутый по вертикали простейший валик более или менее четко отделенный снизу от стенки горла. Никаких качественных диагностических признаков, позволивших бы определить их принадлежность тому или иному типу сосудов, выделить не удалось. Поэтому в настоящей работе при рассмотрении венчиков светлоглиняных амфор использовались только те экземпляры, у которых сохранились ручки. Это гарантировало точное отнесение фрагментов к конкретному типу тары. По-видимому, все венчики светлоглиняных широкогорлых амфор относятся к одному морфологическому типу, который обозначен, согласно предложенной номенклатуре, как С в (венчики) 1.

Для детального исследования простых (без валика) и валикообразных венчиков их контур условно был разделен на отдельные участки, изменения формы которых представлены в виде значений признаков (см. (Деопик, Карапетьянц, 1970, с. 107−109- Монахов, 1989, с. 30)). При рассмотрении конкретного материала по этой схеме порой возникали сложности из-за условного характера границ значений выделенных признаков и заметной асимметричности валиков в разных местах окружности некоторых венчиков. Тем не менее, достаточно большие объемы выборок позволили в большинстве случаев получитьстатистически надежные результаты. В то же время, строящаяся на этих признаках классификация носит искусственный характер.

Для морфологической классификации простых и валикообразных венчиков всех исследуемых в работе амфор были выбраны следующие четыре признака, разделенные на 14 значений (рис. 11):1 — характер выделения валика венчика снизу: 1а — относительно четкая, глубокая подрезка, образующая небольшой нависающий «клюв»^- 16 — подрезка, но врез нечеткий, отделение валика от стенки горла только намечено- 1в — подрезки фактически нет, валик сформован пальцами и довольно плавно переходит в стенку горла- «1г.- специального утолщения-валика у венчика нет, толщина стенки до самого устья сосуда не увеличивается.

2 — характер внешней поверхности валика (венчика'): 2а — поверхность выпуклая- 26 — поверхность уплощенная- 2в — на внешней поверхности имеется врез.

3 — место наивысшей точки: венчика: За — наивысшая точка расположена примерно в середине ширины валика (венчика), валик симметричный- 36 — наивысшая точка смещена к внешнему краюЗв — наивысшая точка смещена к внутреннему краюЗг — верхняя часть венчика уплощена, наивысшая точка неопределима.

4 — характер внутреннего контура венчика (напротив основания венчика): 4а — внутренний контур вертикальный- 46 — внутренний контур наклонен внутрь сосуда- 4в — внутренний контур отогнут наружу.

Следует сразу отметить, что значения признаков, не представленные у какой-либо разновидности исследуемых венчиков, при описании этой разновидности не упоминаютсяПодобная форма могла возникать в результате различных технологических операций, которые не всегда удается различить при визуальном исследовании. Четкая подрезка может быть получена при использовании гончарного инструмента. Схожая форма могла быть результатом формовки утолщенного венчика с последующим «опусканием» небольшой порции глины с валика вниз. Третий способ заключается в предварительной формовке заостренного края сосуда, который затем отворачивался наружу и образовывал валик (Монахов, 1984, рис. 7, 1−2). В этом случае «подрезка» возникала в результате неполного примыкания края отворота к стенке (Алексеева, 1997, табл. 108, 5, 110, 22 и др.). Все три способа формовки венчика зафиксированы в амфорном производстве, но для их четкого различения обычно требуется специальное микроскопическое исследование. и в корреляционные таблицы не заносятся. В частности, значения 1 г, 2 В, 4 В не встречаются у венчиков светлоглиняных амфор.

Всего для статистической обработки использовано 309 валикообразных венчиков светлоглиняных широкогорлых амфор с сохранившимися ручками, как из основной, так и из дополнительной коллекции. Из них 215 (69,6%) венчиков принадлежат сосудам типа СI, 25 венчиков (8,1%) — типа С II и 69 (22,3%) — амфорам типа С III. Это соотношение в целом отражает представленность указанных амфор в Северном Причерноморье.

Для выделения устойчивых сочетаний признаков венчиков светлоглиняных широкогорлых амфор был просчитан их коэффициент сопряженности. Значимость полученных2результатов проверена критерием х или в необходимых случаях точным критерием Фишера (Федоров-Давыдов, 1987, с. 94−98). Расчеты показали наличие очень слабых неслучайных положительных связей между следующими значениями: 1а-4б, 1б-4а, 1в-2б-3б и 2а-3а (табл. 7). Это означает, что в целом, у венчиков с сильной подрезкой валика несколько чаще встречается наклонный внутренний контур, у венчиков со слабой подрезкой — вертикальный внутренний контур, для венчиков без подрезки более характерна уплощенная внешняя поверхность валика, наивысшая точка верхней поверхности которого чаще смещена наружу, а при округлой внешней поверхности валика эта точка чаще оказывается в середине его ширины. Таким образом, намечается несильная взаимосвязь характера подрезки валика и формы его внутреннего контура, а также форм боковой и верхней поверхностей валика. Последние два признака взаимозависимы технологически, и их связанные значения описывают округлые (значения 2а-3а) или уплощенные (значения 2636) валики. Объяснение другим связям дается ниже.

С другой стороны, проведенный анализ не позволил выделить комплекс связанных значений всех четырех признаков, которые бы описывали устойчивые разновидности форм венчиков. Это подтверждает предположение о принадлежности всех рассматриваемых венчиков светлоглиняных широкогорлых амфор одному типу — С в 1, а фиксируемые различия их формы являются разновидностями более низкого уровня.

Для того, чтобы определить, какие признаки венчика более характерны для выделенных типов широкогорлых позднегераклейских амфор был просчитан коэффициент сопряженности между значениями признаков венчика и типами указанных сосудов с про2 &bdquo-веркои его значимости критерием %. В результате выявлены неслучайные положительные связи сосудов типа С I со значениями 1а, 2а, 46- сосудов типа С II и значений 1 В, 26, 4а и амфор типа С III со значениями 16, 1 В, 26, 36, 4а (табл. 8). При этом значение Зв у венчиков сосудов С III не встречено ни разу.

Анализ полученных результатов позволяет отметить, что для сосудов типа Cie сильно припухлым горлом более характерно значение 46 (наклонный внутрь внутренний контур), а для амфор типов С II и С III с прямым или слабо припухлым горлом (см. ниже) — значение 4а (прямой контур). На основании этого можно предположить, что значения признака 4 (форма внутреннего контура венчика), по всей видимости, определяются не особенностями самого венчика, а формой горла сосуда, степенью наклона его стенок.

Это наблюдение позволяет объяснить отмеченную выше связь значений признаков 1 и 4 (форма подрезки валика и наклон внутреннего контура венчика), технологически друг с другом не связанных. Согласно таблице 8, значение 1а чаще встречается у амфор типа Cie сильно припухлым горлом, наклон стенок которого в значительной степени и определяет значение признака 46. Наоборот, слабая подрезка (16) более характерна для, сосудов со слабо припухлым горлом, которое обычно предполагает прямой внутренний контур венчика. Таким образом, признаки венчиков 1 и 4, видимо, связаны не напрямую, а через признак «форма горла» .

Возвращаясь к рассмотрению венчиков амфор типа С I, следует отметить, что в целом у них несколько чаще встречается сильная подрезка валика, выпуклая боковая поверхность валика и наклонный внутренний контур (значения 1 а, 2а, 46). Именно эти значения трех признаков характеризуют самую массовую разновидность венчиков амфор типа С I. Видимо, она является ведущей формой венчиков этих сосудов.

Всего у амфор типа С I реализовано только 24 различных сочетания значений признаков венчика (по четыре) из 144 теоретически возможных. Наиболее массовую разновидность (64 экземпляра или 29,8% выборки) составляют венчики с сильной четкой подрезкой, выпуклой внешней поверхностью, округлым верхом, наивысшая точка которого расположена в середине ширины валика, и с наклонной внутренней поверхностью (значения признаков венчика 1а, 2а, За, 46- рис. 12, /). Именно эти значения являются и самыми массовыми в рассматриваемой выборке, а три из них имеют неслучайную связь с типом СI в целом (табл. 8). Кроме того, значения 1а-4б и 2а-3а неслучайно попарно связаны друг с другом (табл. 7). Все это позволяет выделить описанные венчики в «слабый» массовый вариант С в 1А. Как указывалось, он, вероятно, отражает типическую форму венчиков светлоглиняных псевдокосских амфор.

Второй по массовости разновидностью (С в 16) являются аналогичные венчики, но не с сильной, а со слабой подрезкой (значения 16, 2а, За, 46 — рис. 12, 2) — 39 венчиков (18,1%).

Остальные формы значительно менее представительны. Третья по массовости разновидность (С в 1в) аналогична первой, но с вертикальным внутренним контуром (значения 1а, 2а, За, 4а — рис. 12, 3) — 17 венчиков (7,9%). Четвертая разновидность (С в 1г) отличается от третьей только более слабой подрезкой (значения 16, 2а, За, 4а) — 15 венчиков (7%). Пятая (С в 1д) близка второй разновидности, но у нее наивысшая точка валика сдвинута к внешнему краю (значения 16, 2а, 36, 46) — 11 экземпляров (5,1%). Остальные 69 венчиков (32%) распределяются по 19 различным сочетаниям признаков.

Таким образом, из всего разнообразия форм валикообразных венчиков амфор типа С I доля только пяти разновидностей составляет более 5% выборки каждая. Из них разновидность С в1А можно считать типической. Остальные четыре выделяемые формы (обычно различающиеся лишь значением одного из четырех признаков) являются массовыми нетипическими разновидностями. Они представляют собой случайные несущественные отклонения от этого стандарта. Все прочие зафиксированные разновидности являются редкими нетипическими. Примечательно, что для всех массовых разновидностей характерна только выпуклая внешняя поверхность валика.

Рассмотрение качественных признаков венчиков по выделенным периодам бытования амфор типа Cie использованием точного критерия Фишера показывает с вероятностью около 90%, что отсутствие подрезки под венчиком и уплощенный внешний контур валика (значения признаков 1 В и 26) более характерны для амфор позднего периода. Но эта тенденция развития формы очень слабая и проявляется только в больших выборках.

Корреляция пяти выделенных массовых разновидностей венчиков с амфорами четырех размерных групп основной коллекции не дала значимых результатов. Также безрезультатной оказалась и корреляция этих разновидностей венчика с хронологическими периодами бытования сосудов с использованием датированных венчиков дополнительной коллекции. Это подтверждает предположение о случайном характере фиксируемых нетипических разновидностей венчиков амфор типа С I.

В отличие от качественных признаков, параметры венчиков амфор типа С I изменяются со временем в определенном направлении. Постепенное уменьшение диаметра венчиков рассматривалось выше при изучении основных параметров этих сосудов. Распределения значений параметров валика амфор С I (hB и 1в — рис. 5) одновершинные с несильной асимметрией. Рассмотрение этих признаков раздельно по двум выделенным периодам бытования сосудов позволила установить, что высота валика венчика со временем увеличивается. Неслучайность различий средних значений этого признака у ранних и поздних амфор (хСр соответственно 1,65 и 1,89 смхСр±2а соответственно 1,17−2,13 см и1,40−2,39 см) подтверждается критерием Стьюдента (I = 5,4). Изменения ширины валика не столь показательны, но и здесь можно предположить некоторое увеличение средних размеров со временем.

Следовательно, при постепенном уменьшении диаметров венчиков амфор типа С I размеры их валиков несколько увеличиваются. Венчики поздних сосудов более массивны, что соответствует общему относительному или абсолютному увеличению верхних частей этих амфор.

Таким образом, рассмотрение качественных и количественных признаков венчиков типа С в 1 позволило выявить устойчивую разновидность С в 1А с округлым симметричным валиком, характерную для псевдокосских светлоглиняных амфор. Другие разновидности венчиков амфор типа С I носят случайный характер. Постепенные хронологические изменения параметров валика венчика ведут к увеличению его массивности, что становится особенно заметным при общем уменьшении размеров амфор поздних групп.

Простота формы исключает непосредственное выявление каких-либо качественных морфологических признаков для разделения этих ручек на разновидности. Все они относятся к одному типу — С р (ручки) 1 (рис. 13). Тем не менее, визуально можно наметить ряд признаков (порой факультативных), которые в некоторых случаях позволяют различать ручки сосудов вариантов С 1а и С 16. Границы значений этих признаков значительно размыты, поэтому они не поддаются строгой формализации.

В частности, со временем изменяется форма перегиба исследуемых ручек. У амфор раннего периода он относительно плавный, без перелома. Обычно внутренний контур таких ручек в месте перегиба переходит из вертикального в почти горизонтальный по дуге, сопоставимой с диаметром пальца руки (рис. 14,1). Наивысшая точка такой ручки обычно располагается на 1−1,5 см ниже среза венчика.

Кроме того, на ручках амфор варианта С 16 встречаются дополнительные детали оформления. В частности, у заметного их числа имеются дополнительные налепы. Они бывают двух разновидностей. Налепы в виде полосочки шириной 5−7 мм делались на внутренней стороне ручек поперек стволов в месте их перелома (рис. 15, 1). Они как бы прикрывают образующийся тут резкий перегиб и, видимо, должны укреплять ручки в уязвимом месте.

Налепы другого вида делались на наружной поверхности ручек между стволами, в месте перехода в верхний корень. Они имеют более или менее округлую форму диаметром 1−1,5 см (рис. 15, 2). Функционального назначения они, видимо, не имеют. Изредка встречаются такие же налепы между стволами, но расположенные на нижнем корне, а также 2 налепа на каждом из стволов у верхнего корня.

Кроме налепов на двуствольных ручках амфор варианта С 16 встречаются также пальцевые вдавления. Они располагаются на верхнем корне сбоку или (реже) сверху от стволов. Судя по размерам, отпечатки делались указательным пальцем.

Налепы и вдавления встречаются как поодиночке, так и в самых различных сочетаниях. Но у одной амфоры обе ручки оформлялись одинаково.

К сожалению, исследователи не отмечают в публикациях дополнительные детали оформления ручек рассматриваемых амфор. Тем не менее, судя по полностью описанным амфорам нашей выборки, эти детали встречаются только у сосудов третьей и четвертой размерных групп, то есть у амфор варианта С 16. Исходя из данных немногочисленным закрытым комплексов, редкие пальцевые вдавления фиксируются у самых ранних сосудов группы 3 еще до появления узкогорлой светло глиняной тары, то есть в конце раннего хронологического периода. Таким образом, дополнительные детали оформления ручек являются диагностическим признаком именно для сосудов размерных групп 3 и 4, объединяемых в вариант С 16. Но они не всегда могут быть формальной основой для разделения амфор на варианты, так как этот признак факультативный и встречается не у всех сосудов позднего варианта.

Доля амфор варианта С 16 с дополнительными деталями оформления ручек менялась со временем и, по-видимому, постепенно увеличивалась. Судя по материалу основной коллекции, в среднем 40−45% амфор этого варианта имеют такие детали. Но в некоторых поздних комплексах их доля может превышать 50%, а у ранних амфор группы 3 они единичны. Как отмечалось, у сосудов варианта С 1а (размерные группы 1 и 2) подобные детали не отмечены ни разу.

Распределения значений ширины и толщины сечения описываемых ручек (1р и 1р — рис. 5) являются одновершинными с небольшой асимметрией. Это указывает на постепенный характер изменений размеров ручек амфор С I. Тем не менее, с помощью разделения по хронологическим периодам удается проследить временные изменения их основных параметров. Для этого сравнивалась ширина (1р) 132 ручек с Чайкинского городища (ранний период), относящихся в основном к сосудам варианта С 1а, и 100 ручек с городищ Беляус и Южно-Донузлавского из слоев позднего периода (рис 1, №№ 21, 19, 20 соответственно). Сравнение показывает, что разница в средних величинах этого параметра в двух выборках не случайна (хСр соответственно 5,1 см и 4,85 см, а — 0,44 и 0,28 смхСр±2а соответственно 4,2−6,0 см и 4,3−5,4 смI = 5,25). Это означает, что у более крупных амфор раннего периода (в основном принадлежащих варианту С 1а) ручки в среднем более широкие.

Вариабельность толщины ручек (1р) еще менее значительна. Поэтому этот параметр менее показателен, чем ширина ручки. Но в целом его эволюция направлена в ту же сторону.

Высота ручек (Ьр) имеет довольно сильную прямо пропорциональную связь с высотой горла (117), что естественно. У амфор варианта С 16 она увеличивается в соответствии с увеличением высоты горла.

Таким образом, изучение ручек амфор типа С I также показывает отсутствие резких скачков в их эволюции. В то же время, распространение дополнительных деталей оформления ручек косвенно подтверждает справедливость деления амфор типа С I на два варианта. К сожалению, этот признак факультативный и не может быть универсальным маркером для разделения рассматриваемых амфор на варианты.

Ножки амфор типа СIНожки остродонных амфор обычно являются довольно заметно изменяющейся и наиболее информативной профильной частью сосуда. Не составляют исключения и ножки амфор типа С I. Поэтому их детальному рассмотрению уделено здесь довольно много внимания. Это позволило превратить ножки изучаемых амфор в важный хронологический показатель.

В классификации ножек амфор типа С I использовалось до 355 экземпляров основной и дополнительной коллекций^. Они получили свою собственную нумерацию. Все эти ножки подконические и заканчиваются выделенным выступом, так называемым «желудем» (Зеест, 1960, с. 109), который во многом и определяет их внешний вид. Это дает основание объединить подобные ножки в один тип — С н (ножки) 1 (желудевидные).

Для первичного разделения желудевидных ножек светлоглиняных амфор был выбран сложный признак «форма ножки над «желудем» «. Он разделен на три значения: 1а-над «желудем» находится утолщение (поясок), выделенный сверху подрезкой или резким перегибом контурадиаметр пояска больше диаметра подрезки или перегиба- 1 б — пояска-утолщения нет, а часть ножки над «желудем» выделена более или менее четким перегибомконтур ножки от «желудя» только расширяется- 1 в — ножка над «желудем» имеет самую простую форму, приближающуюся к конической с прямым или вогнутым контуром. В соответствии с этими значениями желудевидные ножки разделены на три варианта: С н 1А (88 экземпляров или 24,8% выборки — рис. 16, 1) — С н 1Б (105 ножек, 29,6% выборки — рис. 16, 2) и С н 1 В (162 экземпляра, 45,6% выборки — рис. 16, 3). Примерно в таких же пропорциях эти разновидности ножек представлены и на памятниках Причерноморья в целом.

Подавляющее большинство желудевидных ножек легко визуально делятся на варианты, что свидетельствует о естественном характере предложенного разделения. «Переходные» экземпляры составляют не более 7−8% всей выборки и чаще встречаются в позднем периоде, когда оформление деталей сосудов становится более небрежным. При этом они характерны не для всех, а только для некоторых подвариантов. Отнесение подобных ножек к тому или иному варианту оказывается несколько условным.

Принципиальным является вопрос о направлении эволюции форм ножек во времени. Для его решения использованы три различных подхода. В первую очередь была сделана корреляция вариантов желудевидных ножек с выделенными ранее хронологическими2вариантами амфор С I основной коллекции, и результаты проверены критерием %. Расчеты показали наличие неслучайной положительной связи ножек варианта С н 1А с амфоПо различным причинам не все используемые в исследовании признаки ножек сохранились или должным образом зафиксированы у всех экземпляров этой выборки. Естественно, что в подсчетах используются только ножки, обладающие рассматриваемыми признаками. Поэтому количество учитываемых экземпляров при различных подсчетах может меняться. рами варианта С 1а и ножек С н 1 В с сосудами С 16 (табл. 9). Ножки варианта С н 1Б также имеют небольшую положительную связь с амфорами С 1а, но она недостаточна сильна и может быть случайной. Другими словами, для ранних амфор варианта С 1а более характерны ножки варианта С н 1А (с пояском) и, возможно, С н 1Б (с перегибом), а для поздних сосудов варианта С 16 — простейшие ножки варианта С н 1 В.

Рассмотрение тех же вариантов ножек по формально выделенным хронологическим периодам бытования амфор типа С I подтверждает эти выводы. Для такого рассмотрения использовано 165 датированных ножек различных вариантов из комплексов раннего и 159 ножек из отложений позднего периода. Просчет коэффициента сопряженности показал, что ножки вариантов Сн 1АиСн 1Б неслучайно чаще встречаются в комплексах раннего периода, а ножки С н 1В — позднего (табл. 9). Примечательно, что распределение ножек варианта С н 1Б в этом случае дает более четкую картину по сравнению с предыдущей корреляцией. Видимо, это связано с отмеченным выше несовпадением предложенной границы хронологических периодов и временем смены амфор вариантов С 1а и С 16. По всей видимости, пик распространения ножек варианта С н 1Б приходится на время смены указанных вариантов тары, то есть на самый конец раннего хронологического периода. Вероятно, они характерны для самых поздних амфор варианта С 1а и ранних сосудов С 16, производившихся в конце раннего периода и в самом начале позднего. К сожалению, других данных для проверки этого наблюдения недостаточно.

Ту же картину хронологического распределения ножек различных вариантов отражают и их процентные соотношения в заведомо разновременных комплексах. Для такого анализа были использованы материалы из относительно узко датированных слоев нескольких памятников. К раннему периоду относятся комплексы с позднескифских городищ Чайка и Золотая Балка, не содержащие фрагментов узкогорлых амфор (131 ножка). Жизнь на этих памятниках в основном прекратилась до появления узкогорлой тары (Внуков, 1984, с. 68- Попова, 1998, с. 192- Вязьмтна, 1962, с. 158−167). К позднему периоду отнесен материал из комплексов, содержащих фрагменты узкогорлых амфор. В первую очередь, это находки с городищ Козырка и Подазовское (рис. 1), основанных не ранее конца I в. до н.э. (Бураков, 1976, с. 5- Крыжицкий и др., 1989, с. 155), а также комплекс из верхних слоев городища Беляус — всего 66 ножек. Рассмотрен также материал (117 ножек) с городища Кара-Тобе, существовавшего в оба периода (Внуков, 19 996, с. 210,211).

Процентные соотношения (проверенные доверительными интервалами (Каменец-кий, 1969, с. 142, 143- Федоров-Давыдов, 1987, с. 50, 51, 74−76)) вариантов желудевидных ножек в рассмотренных разновременных комплексах различны. В памятниках раннего периода ножки всех вариантов представлены примерно одинаково в пределах 30−40% (рис. 17). В комплексах позднего периода резко преобладают ножки варианта С н 1 В (70−90%), ножки прочих разновидностей единичны. Материал с городища Кара-Тобе по этому показателю занимает промежуточное положение между двумя группами комплексов (рис. 17). Основная масса находок с этого городища происходит из слоев позднего периода, но и ранние слои дали заметное количество фрагментов.

Итак, можно утверждать, что ножки всех трех вариантов встречались во все время производства амфор типа С I, но пики максимального распространения разных форм попадают на различное время. Наибольшее распространение ножек варианта С н 1А приходится на ранний хронологический период, ножек С н 1Б — на конец раннего — самое начало позднего периода и ножек варианта С н 1В — на поздний хронологический период. В то же время, суммарная картина показывает, что в ранний период все варианты ножек были представлены примерно в равной степени (при этом в какие-то более короткие отрезки времени могут преобладать ножки С н 1А или С н 1Б), а в поздний период резко преобладают ножки варианта С н 1 В. На этом основании, а также учитывая хронологический характер выделяемых вариантов амфор, можно утверждать, что у сосудов варианта С 1а, датирующихся только ранним периодом, одинаково часто встречаются ножки всех вариантов, а у амфор С 16 резко преобладают ножки варианта С н 1 В. Другими словами, ножки вариантов Сн 1АиСн 1Б более характерны для амфор С 1а, а для сосудов С 16 — ножки разновидности С н 1 В. Эта закономерность и нашла отражение в таблице 9.

Приведенные наблюдения, в свою очередь, дают основания полагать, что развитие формы желудевидных ножек происходило в направлении от варианта С н 1А к самому простому по форме варианту С н 1 В. Но, насколько можно судить, все три варианта ножек появляются практически одновременно. Подробнее этот процесс рассматривается ниже при детальном исследовании каждого варианта в отдельности.

Прежде чем перейти к такому исследованию необходимо остановиться еще на нескольких общих вопросах. Во-первых, рассматриваемые ножки различаются не только оформлением верхней части и параметрами, но и деталями формы «желудя». Четко формализовать эти различия не удается. Поэтому приходится ограничиваться визуальным разделением признака «форма «желудя» «на следующие восемь значений (рис. 18):А — «желудь» шаровидный, по форме приближающийся к 2/3 шара, его максимальный диаметр больше диаметра под верхним врезом-Б — «желудь» округлый, составляет около ½ шара, максимальный диаметр совпадает с диаметром под врезом-В — «желудь» по форме приближается к перевернутому усеченному конусу с округлой подошвой, сочленение боковой и нижней поверхностей выражено более или менее четким ребром-Г — «желудь» округло-конический, напоминающий по форме настоящий желудь различных пропорций, внешний контур выпуклый-Д — «желудь» подконический, внешний контур прямой-Е — короткий «желудь» неустойчивой сегментовидной (или близкой к ней) формы-Ж — «желудь» подцилиндрический с конической подошвой-3 — «желудь» округло-конический с дополнительным перегибом бокового контура в нижней трети высоты.

Это разделение, как и разделение контура венчиков, является интуитивным и отчасти искусственным. Существует некоторое количество ножек, форма «желудя» которых определяется довольно условно.

Корреляция вариантов ножек и формы их «желудя» (просчет коэффициента сопряженности и проверка его критерием %") показывает наличие лишь очень слабых связей (табл. 10). Можно отметить, что шаровидный (значение А) «желудь» несколько чаще встречается у ножек варианта С н 1А, желудевидная форма с дополнительным перегибом (значение 3) и, возможно, округлая (Б) — у ножек варианта С н 1Б, а подцилиндрическая форма (Ж) встречена практически только у ножек С н 1 В. Также важными являются и отрицательные связи шаровидной и округлой форм «желудя» (значения, А и Б) с ножками разновидности С н 1 В. Все остальные зафиксированные слабые связи могут оказаться и случайными (табл. 10) Гистограммы распределения значения высоты «желудя» (Ьж) и пропорции Ьж/ёж всех желудевидных ножек типа С н 1 нечеткие многовершинные (рис. 19). Это свидетельствует о неоднородности параметра Ьж и принципиальной возможности выделения размерных вариантов «желудя». Поэтому этот мерный признак оказывается самым показательным из всех параметров ножек. Но нечеткий характер выделяемых на гистограммах пиков не позволяет непосредственно установить естественные дискретные значения этого признака.

Схожий результат получен и при двухмерной корреляции высоты и диаметра «желудя» (рис. 20). Распределение этих значений на полигоне в целом имеет вид «кометы» с округлым ядром и отходящим от него «хвостом». В «хвосте» можно наметить несколько расплывчатых «сгущений», четкие границы между которыми провести невозможно. Вычисленные по этим данным раздельно для каждого из вариантов ножек линии линейнойаппроксимации практически совпадают (рис. 20). Это свидетельствует об одинаковом характере взаимосвязи значений высоты и диаметра «желудя» ножек всех вариантов.

Несколько более четкие результаты получены при рассмотрении этих же параметров раздельно по трем морфологическим вариантам ножек. В частности, сравнение средних значений основных параметров «желудя» показало, что у ножек варианта С н 1А «желудь» в среднем значимо меньше, чем у ножек вариантов С н 1Б и С н 1 В (табл. 11). На общем полигоне двухмерной корреляции значения параметров «желудя» ножек С н 1А располагаются только в ядре полученной фигуры (рис. 20)." Желуди" ножек вариантов С н 1Б и С н 1 В по параметрам и пропорциям практически не различаются (табл. 11). Несмотря на то, что все средние значения параметров «желудя» у ножек С н 1 В несколько больше, различия с мерными признаками ножек варианта С н 1Б недостаточно велики для подтверждения их неслучайности критерием Стью-дента.

Сравнение средних значений параметров «желудя» рассматриваемых ножек, разделенных по выделенным выше хронологическим периодам, показало, что с вероятностью около 95% можно говорить о постепенном уменьшении со временем средней высоты «желудя» (значения соответственно 28,3 и 25,9 мм, I = 1,97). Изменение средних значений диаметра «желудя» не подтверждается критерием Стьюдента. Примечательно, что в поздний период изготавливались ножки и с очень крупным «желудем», но их доля уменьшается за счет распространения большого количества очень маленьких ножек. Таким образом, разброс значений параметров «желудя» со временем увеличивается (рис. 20).

Для выделения возможных подвариантов рассматриваемых ножек использовались три сложных признака: 1) форма ножки над «желудем» (вариантообразующий, на основании его и выделены варианты), 2) форма «желудя» (рис. 18), 3) размер «желудя» (у варианта С н 1А — ножки). Из них мерный признак является непрерывным и для использования его в классификации необходимо предварительно попытаться разделить его на естественные дискретные значения (Каменецкий, 1978, с. 20, 21).

Распределение значений параметров и отношения 11ж/с1ж у ножек варианта С н 1А в целом близко нормальному. Но на гистограммах распределения значений высоты «желудя» (Ьж) и высоты пояска (Ьпс) намечается нечеткая двухвершинность, которая может свидетельствовать о не полной однородности этих параметров. Двухмерная корреляция высоты «желудя» и высоты пояска позволяет несколько условно выделить три нечеткие размерные группы ножек варианта С н1 А (рис. 21).

В размерную группу 1 включены ножки с очень коротким «желудем» (высотой менее 18 ммЬж/с1ж 0,27 — 0,68) вне зависимости от высоты расположенного выше пояска (30% ножек варианта С н1Арис. 21). В группу 2 объединены ножки с «желудем» высотой 20−34мм, отношением Ьж/с1ж от 0,64 до 1,06 и пояском не выше 26 мм (57% выборки), а в группу 3 — ножки с таким же «желудем», отношением Ьж/с1ж — 0,65−0,87 и с высоким пояском (27−32 мм- 14% выборки). Не исключено, что группа 1 по высоте пояска также можетбыть разделена на две подгруппы, но на имеющемся материале это невозможно сделать 12уверенно.

Корреляция перечисленных выше сложных признаков ножек показала, что из 24 теоретически возможных разновидностей ножек варианта С н 1А практически реализовано только 12. Примечательно, что более половины (52%) этих ножек имеют округло-конический «желудь» (значение Г) нескольких модификаций. Эта самая массовая форма присутствует во всех выделенных размерных группах ножек, но небольшая неслучайная положительная связь зафиксирована у нее только с группой 2 (табл. 12). Таким образом, ножки с округло-коническим «желудем», относящиеся ко второй размерной группе можно выделить в довольно «слабый», но массовый подвариант С н 1Аа. Он объединяет 38,5% ножек варианта С н 1А (рис. 22, 7- основные характеристики выделяемых разновидностей см. табл. 13).

Все ножки с шаровидным «желудем» (значение А) принадлежат только той же размерной группе 2, причем их параметры очень близки (рис. 22, 2). Коэффициент сопряжен2ности этих двух признаков не очень велик, но применить критерии % для проверки его случайности при таком резко неравномерном распределении невозможно (Федоров-Давыдов, 1987, с. 96). Тем не менее, учитывая неслучайную связь этой формы «желудя» с вариантом С н 1А в целом (см. табл. 11), такие ножки можно также выделить в устойчивый подвариант, обозначенный как С н 1 Аб (12,3% ножек С н 1Атабл. 13).

Ножки с сегментовидным (значение Е) и усеченно-коническим (значение В) «желудем» относятся только к размерной группе 1 (самые короткиетабл. 12). Подобные формы «желудя» непосредственно вытекают из его параметров. Они являются наиболее естественными при небольшой высоте «желудя». Кроме того, в некоторых случаях эти двеПримечательно, что многомерная корреляция параметров тех же ножек с просчетом евклидова расстояния между объектами и кластерным анализом матрицы дала практически те же результаты. Поэтому специально рассматривать полученную дендро-грамму здесь не имеет смысла. формы очень короткого «желудя» разделяются довольно условно, на основании того, имеется ли выраженный перегиб при сочленении подошвы «желудя» с его боковой поверхностью, или нет. Несмотря на то, что критерий и в данном случае применять рискованно, картина настолько четкая, что позволяет выделять еще две разновидности ножек: С н 1 Ав (с усеченно-коническим «желудем», 9,2% ножек варианта С н1Арис. 22, 3) и С н 1 Аг (с сегментовидным «желудем», 6,2%- рис. 22, 4- табл. 13).

Немногочисленные ножки размерной группы 3 (с высоким пояском — рис. 22, 5, №№ 12, 14, 46) практически не имеют достаточно сильных связей ни с одной из форм «желудя» (табл. 12). Возможно, отчасти это можно объяснить редкостью подобных ножек. Но нельзя исключить и того, что высокий поясок в целом являются случайным отклонением от стандарта." Желуди" округлой формы принадлежат ножкам размерных групп 1 и 2 (рис. 22, 5, № 9), но устойчивые связи здесь отсутствуют (табл. 12). Поэтому все ножки варианта С н 1А с округлым «желудем» отнесены к редким нетипическим разновидностям. Также неопределенный результат получен и при рассмотрении немногочисленных ножек с коническим «желудем» (рис. 22, 5, № 72), которые принадлежат только размерным группам 2 и 3 (табл. 12).

Следует также отметить что подцилиндрическая форма «желудя» (значение Ж) вообще не зафиксирована у ножек варианта С н 1А, а желудевидная форма с дополнительным перегибом (значение 3), которая характерна для ножек С н 1Б, здесь отмечена только у двух экземпляров (рис. 22, 5, № 46).

Таким образом, 66% ножек варианта С н 1А принадлежат четырем относительно устойчивым подвариантам и около трети — восьми редким нетипическим разновидностям. Корреляция этих четырех подвариантов с ранее выделенными хронологическими периодами бытования амфор типа С I дает не очень четкие результаты из-за неравномерности2распределения и ненадежности применения в таких случаях критерия % для проверки значимости выявляемых связей. Тем не менее, с некоторой осторожностью можно говорить о том, что ножки подварианта С н 1 Аа более характерны для раннего периода, а ножки с коротким «желудем» Сн1АвиСн1Аг (рис. 22, 3, 4) — для позднего. Ножки разновидности С н 1А6, возможно, несколько чаще встречаются в комплексах раннего периода, но это может быть и случайностью (табл. 13).

Переходя к рассмотрению ножек варианта С н 1Б можно отметить, что значения высоты их «желудя» (Ьж) имеют очень нечеткое многовершинное распределение. При этом распределение значений менее вариабельного признака «диаметр «желудя» «(с!ж) ипропорции Ьж/с1ж — нормальные (рис. 23). Двухмерная корреляция диаметра и высоты «желудя» также показывает несколько нечетких сгущений, границы между которыми сразу провести затруднительно (рис. 24).

Для уточнения состава возможных размерных групп «желудя» ножек варианта С н 1Б и установления их границ был применен стандартный метод многомерного анализа с просчетом евклидова расстояния (Федоров-Давыдов 1987, с. 134) и последующим кластерным анализом матрицы расстояний. Использовались три количественных признака: оба параметра «желудя» (Ьж и с1ж) и их отношение. Итоговая дендрограмма отражает разделение всех рассматриваемых объектов на два больших неравных кластера, А и Б, которые в дальнейшем называются размерными категориями (рис. 25). У ножек категории, А высота «желудя» до 37 мм, диаметр обычно менее 35 мм. Параметры «желудя» категории Б в подавляющем большинстве случаев превышают эти значения. Различие между объектами разных размерных категорий лучше всего отражает пропорция Ьж/ёж: у ножек категории, А ее значение за единичными исключениями менее 1, а у ножек категории Б — более 1.

В свою очередь, размерные категории, А и Б делятся на несколько групп и подгрупп более низкого уровня (рис. 25). Из них наиболее показательно деление категории, А на две размерных группы — 1 и 2. Группа 2, в свою очередь, делится на две подгруппы (2а и 26 — рис. 25). Выделение всех этих размерных разновидностей позволяет более уверенно разделять скопления объектов и на полигоне корреляции основных параметров «желудя» ножек (рис. 24).

В размерную группу 1 входят немногочисленные ножки с самым маленьким и коротким «желудем» диаметром до 36 и высотой до 20 мм (табл. 14- рис. 23, 24). Она объединяет 8,6% ножек варианта С н 1Б. Ножки подгрупп 2а и 26 различаются только высотой «желудя» (соответственно 17 — 26 и 23 — 37 мм), а, следовательно, и пропорцией/Диаметр «желудя» у них практически одинаков — 26 — 36 мм (табл. 14, рис. 23, 24). «Желуди» ножек подгруппы 26 более вытянутые и стройные. Подгруппа 2а объединяет 46,7% ножек варианта С н 1Б, подгруппа 26 — 25,7%. В размерную группу 3 вошло 19% самых крупных ножек высотой свыше 38 мм и диаметром более 34 мм (табл. 14). Судя по дендрограмме (рис. 25), она не вполне однородна, но на имеющемся материале причину этого установить невозможно.

Для выделения разновидностей ножек варианта С н 1Б также была использована корреляция тех же трех сложных признаков, перечисленных выше при исследовании под-вариантов ножек С н 1 А. Из 32 теоретически возможных сочетаний значений признаков" размер «желудя» «и «форма «желудя» «у ножек варианта С н 1Б реализовано 18 (табл. 15). Как и у ранее описанного варианта ножек самой массовой формой «желудя» здесь также является округло-коническая (значение Г), которая встречается во всех размерных группах. Но слабая неслучайная положительная связь зафиксирована у нее только со второй размерной группой в целом, без подразделения ее на подгруппы (табл. 15). На этом основании ножки с округло-коническим «желудем» размерной группы 2 выделены в «слабый» массовый подвариант С н1Ба (42,5% ножек варианта С н 1Бтабл. 13- рис. 26, /).

Все остальные наибольшие значения коэффициента сопряженности невозможно статистически проверить на случайность в силу такой же резкой неоднородности распределения значений признаков, как и в случае с ножками варианта С н 1 А. Тем не менее, полученная во многих случаях картина настолько выразительна, а выборка достаточно велика, чтобы предположение о закономерности таких связей имело высокую вероятность. В частности, подавляющее большинство ножек с сегментовидным «желудем» (значение Е) относятся к размерной группе 1 (табл. 15). Как уже отмечалось, сама такая форма предполагает небольшую высоту «желудя». Все подобные ножки с коротким сегментовидным «желудем» выделены в относительно «сильный», но редкий подвариант С н 1Б6 (5% ножек варианта С н 1Брис. 26, 2- табл. 13).

Формально с этой же размерной группой 1 связаны и еще более редкие ножки с усеченно-коническим «желудем» (значение Втабл. 15- рис. 26, 7). Но картина здесь не столь однозначная, чтобы можно было с достаточной уверенностью выделить эти единичные ножки в отдельную типическую разновидность. Тем не менее, учитывая результаты рассмотрения ножек варианта С н 1А (подвариант С н 1 Ав с усеченно-коническим «желудем»), фиксируемая связь «желудя» подобной формы с малой размерной группой представляется симптоматичной.

С размерной подгруппой 2а существенную связь имеют только ножки с округлым «желудем» (значение Бтабл. 15). Ранее уже отмечалось, что подобная форма «желудя» вообще связана с ножками варианта С н 1Б в целом (табл. 10). Все такие ножки очень близки по параметрам (табл. 13) и их можно выделить в относительно редкий подвариант С н 1Бв (7,5% выборкирис. 26, 3).

Довольно редкие ножки желудевидной формы с дополнительным перегибом контура (значение 3) в наибольшей степени связаны с размерной подгруппой 26 (табл. 15). Такая форма «желудя» также характерна для варианта С н 1Б в целом (табл. 10), а параметры всех этих ножек очень близки. Все это дает основание выделить подобные ножки в редкий подвариант С н 1Бг (6,3% выборкирис. 26, 4- табл. 13).

С самой крупной размерной группой 3 наибольшую положительную связь имеют редкие ножки с коническим «желудем» (значение Д — табл. 15). Они выделены в редкий подвариант С н 1Бд (5% выборкирис. 26, 5- табл. 13). Это самые крупные и самые высокие «желуди» ножек С н 1Б. Возможно, что такая форма напрямую связана с их размерами, так как вытянутый «желудь» с прямым боковым контуром технологически сделать проще.

В то же время, большинство ножек размерной группы 3 имеют самую распространенную округло-коническую форму «желудя» (значение Г), более характерную для размерной группы 2 (см. выше). Видимо, подобные ножки следует выделить в массовую нетипическую разновидность С н 1Бе (12,5% выборкирис. 26, 6 табл. 13). Примечательно, что их параметры в среднем меньше параметров «желудя» ножек подварианта С н 1Бд (см. табл. 13).

Ножки варианта С н 1Б с шаровидным (значение А) и подцилиндрическим (значение Ж) «желудем» единичны (табл. 15). Как отмечалось, такие «желуди» характерны для ножек других вариантов (табл. 10). Поэтому эти единичные экземпляры не могут быть типическими для варианта С н 1Б.

Таким образом, 66,3% ножек варианта С н 1Б объединяются в пять типических подвариантов. Так же, как и у ножек варианта С н 1 А, около трети ножек принадлежат нетипическим разновидностям — одной массовой и 13 редким.

Как уже отмечалось, ножки варианта С н 1Б в целом более характерны для раннего хронологического периода бытования рассматриваемых амфор, по всей видимости, для его конца. Корреляция выделенных подвариантов этих ножек с хронологическими периодами не дала однозначной статистической картины из-за резкой неравномерности распределения. Поэтому сделанные на основе этого распределения наблюдения являются гипотетическими (табл. 13). Так, все немногочисленные датированные ножки подвариантов Сн 1БвиСн 1Бг обнаружены в комплексах раннего периода. Наоборот, ножки подварианта С н 1Б6, видимо, более характерны для позднего периода. Ножки разновидностей Сн1БаиСн1Бд (рис. 26) встречаются в комплексах обоих периодов. Это не обязательно означает, что они изготавливались на протяжении всего времени производства исследуемых псевдокосских амфор. Не исключено, что «мода» на такое оформление ножек приходится на время смены раннего и позднего хронологических периодов.

Также представляется примечательным, что все ножки подварианта С н 1Ба, относящиеся к более крупной размерной подгруппе 26, найдены в комплексах раннего периода, тогда как более мелкие ножки того же подварианта (размерной подгруппы 2а) ветречаются в комплексах обоих периодов. Это согласуется с наблюдением о постепенном уменьшении размеров «желудя» рассматриваемых ножек.

У ножек варианта С н 1 В оба параметра «желудя» имеют нечеткие двухвершинные распределения, тогда как распределение пропорции Ьж/с1ж многовершинное (рис. 27). Однозначно выделить дискретные размерные группы по гистограммам или по полигону двухмерной корреляции Ьж и с1ж не удается (рис. 28). Поэтому для определения границ возможных размерных групп «желудя» был также применен метод многомерной корреляции с просчетом евклидова расстояния по трем количественным признакам и последующим кластерным анализом матрицы расстояний. Итоговая дендрограмма показывает четкое деление всех рассматриваемых объектов на четыре размерные группы (1−4), которые на более высоком уровне объединяются по две в большие размерные категории, А и Б (рис. 29). Каждая из основных групп, в свою очередь, делится на несколько подгрупп более низкого уровня.

Основные количественные признаки «желудя» рассматриваемых ножек с разбивкой по размерным группам приведены в таблице 16. В группы 1−3 входит примерно одинаковое число ножек (32,1%, 29,6% и 34,6% соответственно). Немногочисленную группу 4, объединяющую самые крупные «желуди», составляют всего 3,7% ножек варианта С н 1 В. Такие большие «желуди» встречаются только у ножек этого варианта.

Следует отметить, что границы выделенных размерных категорий, А и Б «желудей» ножек вариантов Сн1БиСн1 В довольно близки (пограничные значения Ьж соответственно 37 мм и 32 мм, Ьж/с1ж — 0,95−1,14 и 0,87−1,00). Кроме того, максимальные значения количественных признаков «желудя» ножек варианта С н 1А почти совпадают с теми же пограничными величинами (34 мм и 1,06). Это дает основание предположить, что выделяемые размерные категории «желудя» едины для всех вариантов ножек типа С н 1. В таком случае, все «желуди» ножек варианта С н 1А относятся только к меньшей размерной категории, ножки С н 1Б принадлежат двум категориям (меньшей — группы 1 и 2, большей — группа 3), а у ножек С н 1 В, помимо этих же категорий и групп, выделяется еще и группа 4, объединяющая очень крупные «желуди». По-видимому, с упрощением общей формы ножек от варианта С н 1А к варианту С н 1 В увеличивается вариабельность параметров их «желудя». Некоторые колебания границ размерных категорий и групп «желудя» ножек разных вариантов размывают общую картину и затрудняют выделение этих разновидностей непосредственно по общим гистограммам значений количественных признаков.

Корреляция указанных выше трех сложных признаков ножек (см. с. 67) показала у варианта С н 1 В самое большое количество реализованных взаимовстречаемостей (21 из32 теоретически возможных — табл. 17). Однако, значительная часть их представлена единичными объектами (от 1 до 3) и являются случайными отклонениями от стандарта. Так, для ножек варианта С н 1 В не характерны шаровидная, округлая и округло-коническая с дополнительным перегибом контура формы «желудя» (значения А, Б, 3), что показала и общая корреляция форм «желудя» и вариантов желудевидных ножек (табл. 10). Но характер распределения, как и в предыдущих случаях, далеко не всегда дает возможности проверить полученные результаты на случайность. В тех же случаях, когда такая проверка возможна, она ни разу не зафиксировала связей, надежность которых превышала бы 95%.

Около двух третей рассматриваемых ножек варианта С н 1 В (63,6%) имеют округло-конический «желудь» (значение Г) различных модификаций. Коэффициент сопряженности показывает, что, на сей раз, эта форма чаще встречается у крупных ножек размерной группы 3 или даже всей размерной категории Б в целом (надежность этих несильных связей около 90% - табл. 17). Таким образом, крупные ножки варианта С н 1 В с округло-коническим «желудем» высотой более 32 мм и диаметром свыше 31 мм можно выделить в «слабый» массовый подвариант С н 1Ва (30,2% ножек варианта С н 1Врис. 30, 1- табл. 13).

К размерной группе 1, как и в уже рассмотренных вариантах, относятся почти все ножки с коротким сегментовидным (значение Е) «желудем». Примечательно, что «желуди» такой формы входят лишь в размерные подгруппы 1а и 1 В, причем подгруппу 1 В составляют исключительно подобные ножки. Среди несколько более крупных ножек размерной подгруппы 16 экземпляров с сегментовидным «желудем» нет. Все ножки подгрупп 1а и 1 В с «желудем» подобной формы выделены в относительно «сильный» подвариант С н 1В6 (8,5% выборкирис. 30, 2- табл. 13).

С меньшей размерной категорией, А в целом связаны и относительно немногочисленные ножки с усеченно-коническим (значение В) «желудем» (табл. 17). Но они не составляют компактных размерных подгрупп. Тем не менее, их можно выделить в «слабый» подвариант С н 1Бв (8,5% выборкирис. 30, 3, табл. 13).

С размерной группой 4 связаны немногочисленные крупные ножки с подцилинд-рическим (значение Ж) «желудем» (табл. 17). Но из-за малого количества объектов с этими значениями признаков довольно высока вероятность того, что эта связь случайна. Поэтому, видимо, более показательна несильная связь такой формы «желудя» с размерной категорией Б в целом. При этом подобные «желуди» — одни из самых высоких в выборке. Все крупные ножки С н 1 В с «желудем» подцилиндрической формы объединены в редкий подвариант С н 1Вг (4,7% выборкирис. 30, 4- табл. 13).

Трудно сказать что-либо определенное относительно немногочисленных ножек с коническим «желудем» (значение Дрис. 30, б, № 285). Зафиксирована только незначительная положительная связь этой формы с размерной группой 3 (табл. 17), но она может быть и случайной. Не исключено, что все ножки с коническим «желудем», формально отнесенные к варианту С н 1В — отклонения от типического подварианта С н 1Бд. Ножки именно с таким «желудем» часто разделяются между вариантами 1Б и 1 В довольно условно. Возможно, что у них признак «форма ножки над «желудем» «не играл столь существенной роли, и перегиб над «желудем», определяющий вариант 1 Б, не всегда четко оформлялся. В таком случае, все ножки с коническим «желудем» принадлежат одному довольно представительному подварианту, переходному от варианта С н 1Б к С н 1 В. Поэтому немногочисленные ножки с коническим «желудем», формально причисленные к варианту С н 1 В, отнесены к нетипической редкой разновидности (рис. 30, б, № 285).

Помимо подварианта С н 1Ва значительная часть ножек с округло-коническим «желудем» (значение Г) относится к размерной группе 2 (к подгруппам 2а и 26). Они составляют в ней абсолютное большинство. Но связь такой формы «желудя» с этой размерной группой недостаточно велика, чтобы говорить о ее неслучайности. Как отмечалось, подобный «желудь» более характерен для некрупных ножек вариантов Сн 1А и С н 1Б. Тем не менее, подобные крупные ножки можно формально выделить в массовую нетипическую разновидность С н 1Вд (17,8% ножек рассматриваемого вариантарис. 30, 5- табл. 13).

Таким образом, только 51,9% ножек варианта С н 1 В объединяются в четыре типических подварианта, а чуть менее половины относятся к одной массовой и нескольким редким нетипическим разновидностям. Это свидетельствует о том, что не только количественные, но и качественные признаки «желудя» ножек этого варианта более вариабельны, тогда как форма ножки в целом является самой простой. Все возможности формотворчества у таких ножек были ограничены в основном изменениями характеристик «желудя» .

Отмеченная широкая вариабельность признаков ножек варианта С н 1 В отчасти объясняется тем, что период их изготовления является самым продолжительным по сравнению с ножками других вариантов. Он охватывает все время производства позднегерак-лейских псевдокосских амфор. Кроме того, рассматриваемые ножки самые массовые, что также обычно дает определенный простор для формотворчества.

Следует также отметить, что у ножек варианта С н 1 В наиболее наглядно прослеживается вырождение «желудя» со временем. Помимо чисто качественных характеристик (небрежное и менее четкое его выделение) об этом свидетельствуют и параметры. Судя по ним вырождение «желудя» шло по двум направлениям. С одной стороны, его размеры уменьшаются, так что такой «желудь» порой выглядит как едва выделенный миниатюрный выступ у подошвы конической ножки (рис. 30, 2, № 197). С другой стороны, у небольшого числа ножек «желудь» гипертрофированно увеличивается, из-за чего он приобретает самостоятельное морфологическое значение (рис. 30, 4, № 291).

Введение

дополнительных дробных морфологических признаков, характерных только для ножек варианта С н 1 В, позволяет выделить еще несколько мелких разновидностей этих ножек. В значительной степени именно с такими разновидностями связаны некоторые кластеры низшего уровня на корреляционной дендрограмме (рис. 29). В частности, некоторые из рассматриваемых ножек отличаются слабой профилировкой контура, характером выделяющего «желудь» вреза или мелкими деталями его контура (примеры такого разделения см. рис. 30, 1, №№ 274, 278, 279- №№ 295,297- 3, №№ 266−268- №№ 269, 270- №№ 271, 273 и другие). Но формализовать подобные очень мелкие признаки практически невозможно, и такая классификация становится чисто визуальной, субъективной, а также чрезвычайно дробной.

Корреляция подвариантов ножек варианта С н 1 В с ранее выделенными хронологическими периодами бытования амфор типа С I выявила только одну четкую закономерность. Все ножки подварианта С н 1В6 (с сегментовидным желудем) найдены в комплексах позднего периода. С вероятностью около 80% можно также говорить о принадлежности большинства ножек подварианта С н 1Ва раннему хронологическому периоду (табл. 13). Все остальные связи еще более слабые и не проходят проверку на неслучайность.

Таким образом, в результате изучения ножек типа С н 1 было выделено три варианта, разделенных на 13 подвариантов, две массовые и значительное число редких нетипических разновидностей. Как отмечалось, в целом ножки вариантов Сн1АиСн1Б более характерны для амфор варианта С 1а, а ножки С н 1В — для сосудов С 16. Помимо этого, ножки подвариантов С н 1Аа, С н 1А6, С н 1Бв, С н 1Бг и, возможно, С н 1Ва чаще встречаются в комплексах раннего периода, а разновидностей С н 1 Аг, С н 1Ав, С н 1Б6 и С н 1 Вб (три последних — с сегментовидным «желудем») — в комплексах позднего периодаи более характерны для амфор варианта С 16. Остальные разновидности пока не имеют четких хронологических привязок (табл. 13).

Проведенное исследование позволяет наметить и гипотетическую схему развития ножек амфор типа С I. Как отмечалось, изначально, видимо, существовало несколько разновидностей таких ножек всех трех вариантов. В дальнейшем развитие каждой из этих разновидностей шло самостоятельно, по двум основным переплетающимся линиям, но в одном направлении (рис. 31). Во-первых, шел процесс упрощения общей формы ножки, исчезновения деталей над «желудем». Он отразился в постепенном вытеснении относительно сложной формы С н 1А, а затем и формы С н 1Б более простыми ножками варианта С н 1 В. Во-вторых, внутри каждого из появившихся практически одновременно вариантов ножек происходил процесс упрощения формы «желудя» с постепенным вытеснением сложных форм более простыми. В конечном счете была выработана простейшая под-коническая разновидность ножек С н 1В6 с коротким сегментовидным «желудем», преобладавшая на самых последних этапах развития амфор С 16 (рис. 31). Вместе с тем, у незначительной части ножек поздних сосудов «желудь» оказывается гипертрофированно увеличенным и в дальнейшем мог бы стать основой формирования нового типа ножек.

Представленное детальное исследование ножек типа С н 1 является одним из самых дробных возможных классификаций подобного материала. Оно позволяет выделить узкие группы хронологически и морфологически близких объектов и наметить предположительную схему их эволюции.

Выделенные разновидности ножек существуют объективно, но, по всей видимости, их существование не осознавалось ни производителями, ни потребителями продукции. Трудно представить, что для каких-то амфор типа С I мастер преднамеренно делал ножки одной разновидности, а для каких-то — другой. Типообразующим признаком для псевдо-косских амфор было просто наличие выступа-" желудя". По всей видимости, фиксируемые здесь различия носят очень узкий технологический характер, на уровне мелких приемов и навыков выполнения определенных технологических операций, возможно, в разных мастерских или даже различными мастерами. Среди желудевидных ножек всех трех вариантов можно наметить экземпляры настолько близкие по размерам, пропорциям и форме, как если бы они были сделаны одной рукой (вариант С н 1А: рис. 22, 1, №№ 38, 41- 2,13^{Следует} еще раз подчеркнуть, что это только не очень сильная статистическая закономерность. Поэтому некоторое число сосудов может иметь ножки, нехарактерных для определенного периода разновидностей.№№ 31, 40, 44- вариант С н 1Б: рис. 26,1, №№ 109, 99, 100, 106- 5, №№ 103, 101, 107- вариант С н 1В: рис. 30,1, №№ 278,279- 4, №№ 289, 301- 5, №№ 266, 267,268, №№ 271, 273 и другие). Поэтому последовательное применение подобного подхода к изучению новых находок может превратить желудевидные ножки в ценный датирующий материал.

Метрические характеристики амфор типа СIИсследование метрологии античной тары последнее время привлекает все большее внимание исследователей. Установление линейных и объемных стандартов тарных сосудов дает не только дополнительную информацию об организации амфорного производства и объемах торговли, но и позволяет проверить результаты морфологической классификации (Брашинский, 1976; 1984, с.63−74- Монахов, 1989, с. 35−40- 1992, с. 181−185). Все предыдущие исследования метрологии понтийских амфор касались лишь сосудов классического или эллинистического периодов. В целом, не вызывает сомнений существование стандартов тары в это время и государственного надзора за их соблюдением (Брашинский, 1976, с. 90, 91). О метрологии и стандартах причерноморских амфор римского времени практически ничего не известно. Также нет данных о существовании какого-либо надзора за соблюдением стандартов тары в центрах Причерноморья в этот период.

Исследования параметров амфор типа С I показали их значительную хронологическую изменчивость и большую вариабельность значений. Уже отмечалось, что, например, значения диаметра тулова у разных сосудов могут различаться в два раза. Одно только это уже исключает существование какого-то единого стандарта во весь период изготовления рассматриваемых амфор. Описанные выше распределения значений основных параметров сосудов типа С I близки нормальным и также не дают возможности непосредственно определить вероятные линейные стандарты этих амфор.

Тем не менее, рассмотрение основных линейных размеров светлоглиняной псевдо-косской тары с позиций метрологии дает довольно интересные результаты. Исследования амфор предшествующих периодов показали, что основными параметрами, определяемыми стандартом, и использовавшимися в расчетах объемов сосудов, обычно являлись максимальный диаметр (D), диаметр венчика (dj), высота верхней части сосуда (hj), высота14горла (h7) и глубина (Н') сосуда (Брашинский, 1976, с. 93- Монахов, 1989, с. 38). ДляВ тех случаях, когда данные о глубине сосуда по разным причинам отсутствуют, то этот параметр вычислялся как разность между общей высотой конкретной амфоры и средней высотой желудевидных ножек (62,3мм).установления метрических закономерностей эти параметры сосудов типа С I рассматривались раздельно по выделенным четырем размерным группам амфор.

Соотнесение средних значений перечисленных линейных параметров сосудов различных размерных групп с античными мерами показало наиболее близкое их соответствие аттической системе мер (табл. 18). При этом практически полное совпадение дают параметры амфор самой ранней первой размерной группы. Это вполне естественно, так как именно они должны в наибольшей степени соответствовать гипотетическому изначальному стандарту и лежат в основе всех последующих модификаций этих сосудов. В аттических мерах средняя глубина этих сосудов равна точно 3 футам, максимальный диаметр — ровно Г футу, диаметр венчика — 6 дактилям, высота горла — 9 дактилям (1 дактиль = 20,4 мм, 1 фут =16 дактилям). Ионийские и римские меры, также широко распространенные в изучаемый период, не укладываются в средние размеры рассматриваемых амфор целое число раз или же дают некруглые числа (табл. 18).

Несколько менее четко укладываются в эту систему параметры амфор группы 4. Их средняя глубина уменьшается примерно до 2,5 футов, максимальный диаметр — до 2/3 фута, диаметр венчика — до 5 дактилей. В то же время, высота верхней части увеличивается примерно до 20 дактилей, а высота горла — до 10 дактилей или 2/3 фута (табл. 18). Более четко эти закономерности проявляются, если вычислять средние значения не по всем сосудам четвертой размерной группы, а только по трем самым маленьким целым амфорам. Они имеют практически одинаковую емкость, принадлежат одному емкостному стандарту (см. ниже) и, судя по логике эволюции амфор этого типа, должны быть наиболее поздними экземплярами основной коллекции (см. Приложение 1, №№ 14, 18, 123). В таблице 18 они условно выделены в подгруппу 4а.

Средние значения параметров сосудов других размерных групп не всегда дают абсолютно точное совпадение с аттическими мерами (впрочем, как и со всякими другими). Это также объяснимо, так как приведенные средние величины были получены с использованием сосудов хотя и близких, но разных объемов и, как и любые средние, довольно опосредованно отражают конкретные явления. Помимо этого, на результате также сказывается не всегда достаточная точность некоторых измерений, различные реконструкции и допуски, вносившиеся при разделении сосудов разной сохранности на размерные группы, и другое. Тем не менее, в большинстве случаев отличие наблюдаемых средних значений параметров амфор групп 2−4 от предполагаемого аттического стандарта не превышает 0,3 дактиля (около 6 мм), что, на мой взгляд, представляется достаточно убедительным (табл. 18).

Таким образом, анализ параметров сосудов основной коллекции, несмотря на не всегда полные совпадения, позволяет все же говорить о применении аттической системы линейных мер при их конструировании. Использование этой системы в амфорном и черепичном производстве Причерноморья эллинистического времени уже фиксировалось исследователями, в частности, в Синопе (Брашинский, 1977, с. 36- Монахов, 1992, с. 182), Херсонесе (Монахов, 1989, с.80−82), Ольвии и, что особенно важно, в Гераклее Понтий-ской (изготовление черепицы (Брашинский, 1977, с. 35−36)).

Ситуация с исследованием объемов амфор типа С I более сложная. В Причерноморье в настоящее время известно более 50 археологически целых сосудов, сохранность которых в принципе позволяет определить объем. Но почти все эти амфоры, за единичными исключениями, реставрированы. Это делает невозможным непосредственное измерение их объемов даже сыпучими продуктами, так как при значительных размерах сосудов реставрированные стенки не выдерживают веса наполнителя. Объем только одного целого сосуда типа С I удалось измерить водой (№ 14 основной коллекции).

Помимо этого, несколько археологически целых амфор типа С I по разным причинам оказались недоступны не только для измерения объемов, но даже для линейных обмеров. Данные о них получены из публикаций, качество которых не всегда можно проверить.

Следует также иметь в виду, что результат физического измерения емкости сосуда нельзя считать абсолютно точным. Помимо тщательности самой процедуры, он зависит от целого ряда причин, в том числе от плотности наполнителя и пористости глиняного черепка (Брашинский, 1984, с. 67, 68, 76). Но эта разница обычно не является очень значительной.

Существуют также математические способы определения емкости археологически целых амфор. Один из таких методов, примененный в настоящей работе, описан Г. М. Николаенко (Николаенко, 1974, с. 26). Суть его заключается в разделении по чертежу объема сосуда на элементарные геометрические тела, рассчитанные объемы которых затем суммируются. Точность такого подсчета значительно зависит от качества обмерного чертежа, в частности, от точности фиксации его внутреннего контура (Монахов, 1989, с. 36), а также от количества выделяемых элементарных тел (чем более дробное деление — тем точнее результат). При расчетах объемов в данном исследовании высота выделяемых геометрических тел равнялась 2−2,5 см. Но даже при абсолютно точном рисунке вычисленный таким образом объем всегда будет немного меньше измеренного жидкостью, что следует иметь в виду при интерпретации результатов.

По всем перечисленным выше причинам выводы данной части работы, касающиеся объемов рассматриваемых сосудов, носят предварительный характер и требуют дальнейшей проверки.

Следует также указать, что как современные исследователи (Брашинский, 1976, с. 95- 1984, с. 75- Монахов, 1989, с. 37, 79), так и древние авторы (Cato, 113) отмечают, что физическая емкость тарных сосудов несколько превышала заключенный в них стандартный объем. Это делалось для того, чтобы под пробкой оставалось воздушное пространство (так же заполняется тара и сегодня). Обычно величина этого пространства примерно соответствовала объему горла амфоры. Таким образом, стандарту должен соответствовать не физический объем амфоры, а разница между ее полной емкостью и объемом горла (Монахов, 1992, с. 182).

Известны также античные формулы для вычисления объемов сосудов разной формы, применимые и для некоторых типов амфор (формулы Герона — см. (Брашинский, 1976, с. 95, 96- Монахов, 1989, с. 81−90)). Они позволяют по фиксируемым линейным размерам сосуда (учитывающих и размеры воздушного пространства) просчитать стандартный объем, заключенный в этой таре (без учета пустого пространства), то есть «объем-нетто». По всей видимости, эти или подобные формулы могли использоваться в древности для определения емкости некоторых сосудов при их конструировании. Они могут значительно упростить исследование метрологии тары, увеличить размер выборки замеренных сосудов и дать дополнительную информацию о некоторых аспектах организации и технологии производства амфор. В то же время, вычисляемый по ним объем в той или иной степени обязательно будет отличаться от фактически измеренной емкости сосуда (Grace, 1949, р. 176). Но эта разница не должна была превышать некоторой определенной величины (своего рода ремедиум объема тары).

К сожалению, известные античные формулы Герона приложимы для вычисления емкости сосудов только определенных форм (Брашинский, 1976, с. 96- 1984, с. 77- Монахов, 1989, с. 85). Поэтому при изучении метрологии амфор обычно встает вопрос о возможности их применения для расчета стандартов конкретного типа тары на основе линей15ных размеров сосудов.

С.Ю.Монахов предложил еще две модифицированные формулы для расчета стандартного объема амфор, также базирующиеся на формулах Герона (Монахов, 1989, с. 86−89). Получаемые по ним результаты несколько отличаются от результатов просчета по традиционным формулам Герона.

Возвращаясь к рассмотрению объемных характеристик амфор типа С I следует решить две взаимосвязанных задачи. Первая — определение объемов максимально большого числа сосудов, в том числе и с помощью различных формул, базирующихся на линейных размерах амфор. Вторая — сравнение полученных результатов с древними системами мер, определение стандартов сосудов в античных мерах и их динамики во времени. Предлагаемые подходы для решения этих задач во многом являются нестандартными, поэтому довольно детальное описание всей процедуры может представлять интерес с методической точки зрения.

Всего описанным выше способом (Николаенко, 1974, с. 26) по чертежам удалось математически измерить объем 21 амфоры типа С I основной коллекции. Еще один сосуд, как отмечалось, был измерен водойТаким образом, были получены относительно надежные данные о емкостях 22 амфор. Эта выборка является базовой при дальнейших исследованиях объемов.

Емкость тех же 22 амфор, а также еще 27 сосудов основной коллекции, у которых сохранились необходимые параметры, но измерить объем которых по разным причинам оказалось невозможно, была затем просчитана по обеим формулам Герона и модифицированным формулам С. Ю. Монахова (Монахов, 1989, с. 86−89). Сравнение результатов этих расчетов с измеренными объемами базовых 22 сосудов показало, что ни одну из использовавшихся формул нельзя в полной мере применять для определения емкости амфор типа С I на основе их линейных размеров. Это совершенно естественно, так как форма этих сосудов очень отличается от формы любого пифоса.

Наибольшее совпадение расчетных и измеренных значений объемов дал просчет по формуле Герона для «сфероидного пифоса» (Монахов, 1989, с. 83, 85):Уг = 11/21Н'(—(3)-Ля*где Ур — объем сосуда по формуле ГеронаН' — глубина амфорыО — максимальный диаметр тулова- <11 — диаметр венчика амфоры. При этом использовались внешние диаметры17венчика и тулова сосудов.

Рассчитанный по чертежу объем этого сосуда практически совпадает с емкостью, измеренной водой. ПВопрос о том, какие диаметры, внешние или внутренние, использовались в формулах Герона, является дискуссионным (см. (Монахов, 1989, с. 27)). Представляется, что если внутренний диаметр венчика еще мог фиксироваться, то замерить внутренний диаРезультаты просчета по формуле Герона (3) соответствуют измеренным емкостям только самых маленьких из базовых 22 амфор, объем которых не превышает 12−13 л. С увеличением размеров сосудов пропорционально увеличивалась и разница между измеренными и просчитанными по формуле емкостями амфор. Таким образом, формула Герона (3) отражает только частные, но не общие взаимозависимости, существующие между основными параметрами и объемами рассматриваемых сосудов. В то же время, само существование таких зависимостей не вызывает сомнений. Поэтому, если удастся определить эти зависимости, то можно будет по линейным размерам определять (с некоторой18степенью точности) объемы амфор типа С I.

Наиболее наглядно взаимозависимость между объемами и основными параметрами амфор можно исследовать с помощью графика. На одной из его осей откладываются значения емкости сосудов (V). Для выбора второй переменной был просчитан коэффициент линейной корреляции Пирсона (Р) (Федоров-Давыдов, 1987, с. 80−83) между основными параметрами 22 амфор и их измеренными объемами. Он показал, что наиболее сильно емкость амфор связана с максимальным диаметром (Б) этих сосудов (Р = 0,985) и с произведением параметров Н'0<11 (Р = 0,983). Особо примечательно, что именно эти параметры входят в формулы Герона. Такие большие значения коэффициента, близкие возможному максимуму (единице), свидетельствуют об очень сильной и четкой зависимости емкости этих амфор от указанных величин. Остальные просчитанные значения коэффициента Пирсона не достигают значения 0,9.

Результат проведенного просчета позволил выбрать вторую переменную для построения указанного графика. Предпочтение было отдано произведению Н'0<11, так как эта величина, включающая все три важнейших параметра, меньше подвержена случайным колебаниям, по сравнению с максимальным диаметром Б. На полигоне первоначально были отложены две серии значений емкостей сосудов: измеренных (22 значения — серия 1) и просчитанных по формуле (3) (49 значений — серия 2) (рис. 32). Значения обеих серий на полигоне расположились в виде двух наклонных полос. метр тулова амфоры на практике невозможно. Поэтому более логичным представляется, что в расчетах использовались внешние диаметры амфор. Это подтверждается и совпадение значений именно внешних максимальных диаметров амфор типа Cie аттическимимерами (см. вышетабл. 18). 18Выражаю глубокую благодарность М. А. Давыдовскому за ценные консультации по этому разделу работы.

Обобщающим графическим выражением взаимосвязи между величиной V и произведением H’Ddi является линия полиноминального тренда, которая строится путем усреднения и обобщения (аппроксимации) конкретных значений каждой из серий. Для построения линий тренда методом наименьших квадратов использовался набор стандартных инструментов программы Microsoft Excel 2000 (подпрограмма «Построение диаграмм» — подробнее см. «Справку» программы, раздел «Формулы для расчета линии тренда»). Анализ полученных линий тренда показал, что взаимозависимость рассматриваемых переменных во второй серии значений является линейной и может быть описана линейной функцией (рис. 32). Это вполне естественно, так как объем сосудов прямо пропорционально зависит от величины указанных трех параметров (см. выше результат просчета критерия Пирсона).

Связь между переменными первой серии более сложная. Линия тренда в этом случае немного изогнута и может рассматриваться как отрезок очень пологой параболы, описываемой квадратической функцией. Линии тренда обеих серий пересекаются в области3значения объема около 12 500 см (рис. 32).

Таким образом, анализ полученного распределения (рис. 32) свидетельствует, что формула Герона (3) все же может быть основой для определения действительного объема амфор. Задача состоит только в том, чтобы внести определенные поправки в получаемые значения, подобрать коэффициенты для формулы (3). Эта модификация должна позволить как бы «изогнуть» и «повернуть» график линейной функции 2, отражающей распределение просчитанных значений, вокруг точки пересечения таким образом, чтобы она в максимальной степени совпала с графиком функции 1 (рис. 32). Все указанные преобразования, естественно, можно осуществить только в том случае, если имеется группа сосудов (серия 1), у которых измерена как физическая емкость, так и просчитаны данные по формуле Герона (3).

Перечисленные выше задачи решаются теорией функций. При этом математическая трансформация графика линейной функции в квадратическую в общем виде довольно громоздка, хотя и выполнима. Поэтому в данной работе она решалась несколько «кустарным» методом подбора частных коэффициентов, пригодных только для обработки рассматриваемых сосудов. В результате получена частная формула трансформации линейной функции в квадратическую, применимая в нашем случае: VTi = vr+(|voT-vr|)/3,8 (4), где У-р — трансформированное значение объема /'-го сосудауг — значение объема /-го сосуда, просчитанное по формуле Геронауот — значение объема на графике линейной функции в намеченном месте максимального прогиба получаемой кривой.

Проблема «поворота» графика линейной функции вокруг какой-либо точки на заданный угол в общем виде решается проще (Болтянский и др., 1974, с. 218). Для совмещения графиков двух пересекающихся линейных функций путем поворота одной из них может быть использована общая формула, для нашего случая представляемая в виде: где Ур- - рассчитанное значение объема /'-го сосудауд — значение объема (V) в точке пересечения графиков обеих функцийуг — значение объема /'-го сосуда, просчитанное по формуле Геронауи — измеренное значение объема /'-го сосуда.

После выражения объемов через параметры сосудов на основе формулы (3), подстановки постоянных величин, необходимых упрощений и объединения формул (4) и (5) была получена единая формула для расчета объемов амфор типа СI: Ур=[0,7454Н'(^±^-)2−5973] + [|0,1378Н'(^1-)2−3921|] (6), где Ур — рассчитанный объем в кубических сантиметрахН', Е), с! 1 — соответствующие параметры сосудов в сантиметрах.

Результаты модификации функции 2 согласно с характеристиками функции 1 были нанесены на тот же график в качестве серии 3 (рис. 32). При этом линии тренда серий 1 и 3 полностью перекрыли друг друга. Серию 3, как и изначальную серию 2, составили данные 49 амфор, у которых можно было просчитать емкость по формуле Герона. Из них 22 сосуда входят и в базовую выборку, составляющую серию 1.

Сравнение измеренных емкостей базовых сосудов и их объемов, просчитанных по итоговой формуле (6) показало, что средние абсолютные различия этих двух величин составляют около 3,6%. Эта разница вполне допустима. В то же время, имеется 3−4 сосуда, измеренный объем которых более существенно отличается от рассчитанной емкости. На данном этапе невозможно определить, является ли это результатом неточностей при измерении объемов по чертежу или же ошибкой гончара при конструировании сосудов. Тем не менее представляется, что предложенная формула (6) позволяет с достаточной точностью определять объемы сосудов типа С I по линейным размерам. Несмотря на некоторую громоздкость, она легко может быть просчитана с помощью стандартных компьютерных программ, в частности, Microsoft Excel.

При применении предложенной формулы (6) следует иметь в виду следующие моменты. Во-первых, данная формула приложима только к амфорам типа С I. Для исследования сосудов других типов необходима подстановка в нее других коэффициентов, определить которые можно лишь повторив описанную процедуру на конкретном материале. Во-вторых, формула дает не полный физический объем сосуда, а только емкость его вместилища без учета горла. В-третьих, значения объемов, получаемые с использованием любой формулы, являются «идеальными» величинами. Они не учитывают индивидуальные колебания емкостей сосудов, которые порой могут быть довольно значительными. Степень различия между индивидуальными емкостями сосудов и их «идеальными» рассчитанными объемами как раз и характеризует уровень стандартизации этих изделий.

Таким образом, различным способом были получены данные об объемах 49 амфор типа С I. Следует отметить, что А. Опайтом были опубликованы объемы 26 подобных сосудов закрытого комплекса из Эгиссуса (Opait, 1987, pl. IV). Их емкости частично измерены водой, частично просчитаны математически (Opait, 1987, р. 146, сноска 4). При этом у 12 сосудов приведены и параметры, входящие в формулу Герона. Это позволило нанести опубликованные данные по 12 сосудам (после вычитания из их общей емкости величины объема горла) на общий график (рис. 32). Разброс значений объемов амфор из Эгиссуса заметно больше, чем в нашей базовой выборке, а их взаимосвязь с основными параметрами сосудов крайне нечеткая и не подчиняется закономерностям, установленным по базовой выборке. В частности, опубликованные емкости очень слабо зависят от изменения диаметра сосудов. Мало вероятно, что соотношения количественных признаков амфор только из одного комплекса по какой-то причине резко отличались бы от этих же характеристик всего типа в целом. Это заставляет предположить, что в опубликованных объемах (что кажется более вероятным) или линейных размерах сосудов из Эгиссуса имеютсяошибки. Косвенно на небольшую точность измерений объемов этих амфор указывает и19преобладание в опубликованной таблице круглых величин (Opait, 1987, pl. IVp. 152). Поэтому при описанном выше анализе распределения объемных характеристик учитываВ приводимых А. Опайтом данных имеется и явная опечатка. Амфора № 2126, все линейные размеры которой меньше средних значений выборки, физически не может иметь самый большой и резко выделяющийся объем (33,3 л). По-видимому, ее емкость на 10 л меньше (23,3 л), что более соответствует параметрам этого сосуда. лись только линейные размеры 12 сосудов обсуждаемого комплекса, которые включены в число 49 амфор серий 2 и 3.

Заключая тему о методах определения объемов амфор типа С I следует отметить, что представляет интерес и установленная общая взаимозависимость между максимальным диаметром в сантиметрах (О) и объемом (V) этих сосудов: V = 2026,30−32 697 см3 (7).

Данная формула позволяет оценить объем конкретных амфор с точностью около ±5−7%. Она базируется лишь на одном параметре и результат просчета полностью зависит от его случайных отклонений от стандарта. Тем не менее, и эта информация в некоторых случаях может иметь значение, тем более, что формула (7) дает возможность проводить массовые оценки емкостей фрагментированных сосудов.

Переходя к рассмотрению стандартов амфор типа С I логично предположить, что использование аттических линейных мер при конструировании этих сосудов определяет применение той же системы и при измерении их объемов (Брашинский, 1977, с. 36). Действительно, просчет по формуле (6) объема идеального стандартного сосуда, линейныеразмеры которого соответствуют средним параметрам амфор размерной группы 1 (Н* = 33аттическим футам, Б = 1 футу, .

Как показали предыдущие исследования, основными единицами объема амфор причерноморского производства обычно являлись хус (состоящий из трех хойников), гект (8 хойников) или его половина — гемигект (4 хойникасм. (Брашинский, 1977, с. 36- 1984, с. 108−118- Монахов, 1989, с. 91, 92- 1992, с. 182)). На практике различие между хусовой и гемикетовой стопой уловить довольно сложно из-за индивидуальных колебаний объемов конкретных сосудов.

Для определения возможных объемных стандартов амфор типа С I использовался такой же полигон взаимосвязи вычисленного по формуле (6) объема амфор (V), выраженО возможности использования хойника в качестве меры жидкости см. (Монахов, 1989, с. 79).ного в аттических хойииках, и произведения основных параметров сосудов (НТМ]) (рис. 33). Справа в том же масштабе на рисунке приведена гистограмма распределения значений объема. Использовались данные тех же 49 сосудов, которые составили серии 2 и 3 на рис. 32. Все приведенные на рис. 33 величины объемов вычислены по одному алгоритму. Теоретически рассчитанные значения в большей степени должны соответствовать идеальному объемному стандарту и меньше подвергаться случайным колебаниям, по сравнению с эмпирически установленными емкостями отдельных сосудов. Эти стандарты задавались именно через линейные размеры амфор, и именно соблюдение линейных параметров должно было контролироваться в первую очередь.

Даже беглое знакомство с объемами рассматриваемого типа тары показывает ихочень сильную изменчивость, которой соответствует и вариабельность линейных разме3 3ров. Емкости амфор типа С I изменяются от 35 352 см до 8616 см (табл. 19), то есть почти точно в четыре раза. Одно это исключает существование какого-то единого стандарта во все время производства указанных сосудов.

На полигоне (рис. 33) четко выделяются три группы значений. Одну из них составляют самые крупные сосуды (6 экземпляров), другую — самые мелкие (4 экземпляра), третью — прочие 39 амфор. Основное скопление также не абсолютно однородно, в нем намечаются более или менее четкие сгущения значений (рис. 33). Примечательно, что близкая картина наблюдается и на дендрограмме корреляции размерных признаков амфор типа С I (рис. 8). На ней также четко выделяются самые большие (размерная группа I) и самые маленькие (группа 4) сосуды, тогда как промежуточные размерные группы различаются несколько хуже.

Все выделившиеся самые крупные по объему шесть амфор (рис. 33) входят в размерную группу 1 (рис. 8). Их емкость колеблется между значениями 32,7 — 35,1 л (табл. 19). С одной стороны, эта величина может соответствовать емкости в 10 аттических хусов или 30 хойников (32,8 л). В пользу этого говорит и совпадение указанной величины с объемом стандартного сосуда, вычисленного по средним значениям параметров амфор размерной группы 1 (см. выше). С другой стороны, просчитанный и измеренный объемы самого крупного сосуда типа С I (№ 11) (а также измеренный объем сосуда № 7) практически точно соответствует 4 гектам = 8 гемигектам = 32 хойникам (35,0 лтабл. 19). Из-за малочисленности подобных сосудов трудно установить, представляют ли они отдельный, самый крупный стандарт в 4 гекта, или же являются случайным отклонением от стандарта в 10 хусов. Все самые крупные сосуды датируются ранним хронологическим периодом бытования амфор типа СI (табл. 19).

Следующая по объему группа амфор формально обособляется хуже. Более наглядно она выделяется на гистограмме распределения объемов (рис. 33). В эту группы входят 11 сосудов емкостью от 19 до 25 хойников или от 21,3 л до 27,8 л. Один из них принадлежит размерной группе 1, два — группе 3 и остальные — размерной группе 2 (табл. 19). При этом все амфоры данной объемной группы (в том числе и относимые к размерной группе 3) также датируются ранним хронологическим периодом.

Очевидно, что в указанном интервале может быть заключен не один объемный стандарт. Но из-за недостаточного количества сохранных сосудов и близости значений стандартов, базирующихся на разной стопе, их невозможно определить точно. Несомненно, один из этих стандартов — 26,256 л (24 хойника), который соответствует как хусовой (8 хусов), так и гемигектовой (6 гемигектов) стопе. Меньший стандарт с одинаковым основанием может быть равен или 7 хусам (22,97 л, 21 хойник), или 5 гемигектам (21,88 л, 20 хойников). Решить этот вопрос можно лишь с накоплением материала. Примечательно, что в нашей выборке нет ни одной амфоры емкостью от 25 до 30 хойников.

Стандарты более мелких амфор можно выделить лишь с помощью гистограммы (рис. 33). Показательным является выделение на ней трех не очень четких пиков, соответствующих значениям в 17−18 хойников (18,6−20,3 л), 14−16 хойников (15,8−17,7 л) и 11−13 хойников (11,4−14,4 л). Можно предположить, что эти пики отражают стандарты в 6 хусов (=18 хойников = 19,7 л), в 4 и 3,5 гемигекта (или, соответственно, 16 хойников = 17,5 л и 14 хойников = 15,3 л), а также в 3 гемигекта (= 4 хуса =12 хойников = 13,1 л) соответственно. Но границы между сосудами, относимыми к этим стандартам можно провести только условно.

К предположительному стандарту в 6 хусов (18 хойников) можно отнести пять амфор (табл. 19, №№ 147, 146, 157, 168, 153). Все они происходят из опубликованного комплекса Эгиссуса, и их параметры невозможно проверить в натуре. Все эти сосуды датируются концом раннего хронологического периода. Три из них относятся к размерной группе 2 и два — к группе 3.

Следующий пик гистограммы образуют 8 сосудов (рис. 33). Их объем имеет довольно большой разброс — почти в 2 л. Не исключено, что этот пик может отражать два стандарта, которые невозможно наглядно разделить по имеющейся выборке. Объем около 4 гемигектов (16 хойников) имеет не менее пяти амфор (табл. 19, №№ 21, 16, 55, 5, 166). Из них три датируются ранним периодом и две — поздним. Кроме того, три таких сосуда относятся к размерной группе 2 и два (раннего и позднего периодов) — к группе 3.

К гипотетическому стандарту в 14 хойников можно отнести всего три амфоры объемом немногим более 15,5 л (табл. 19, №№ 24, 10, 145). Из них два сосуда датируются поздним периодом и только один (из Эгиссуса) — концом раннего. Эти амфоры принадлежат размерным группам 2, 3 и 4. Нельзя также полностью исключать того, что рассматриваемые три сосуда все же формально относились к стандарту в 4 гемигекта, но по разным причинам их вычисленные объемы существенно отличаются от этой величины. Это предположение представляется тем более вероятным, что у амфоры № 24, имеющей довольно необычные пропорции, фактически измеренный объем в наибольшей степени в нашей выборке отличается от вычисленного (табл. 19).

Три амфоры явно имеют еще меньший объем, чем 3 гемигекта (рис. 33- табл. 19, №№ 31,28, 27). Их емкость близка значению 10 хойников (10,9 л). По имеющемуся материалу трудно определить, действительно ли существовал такой стандарт. Все эти сосуды датируются поздним хронологическим периодом. Два из них относятся к размерной группе 3 и один — к группе 4.

Наконец, четыре самых маленьких сосуда, объемом от 8,6 до 9,6 л, четко выделились на общем полигоне в отдельную группу (рис. 33- табл. 19, №№ 123, 18, 14, 36). Их объем близок стандарту в 8 хойников = 2 гемигекта = 1 гект (8,8 л). Эта величина в четыре раза меньше объемов самых крупных сосудов типа С I, что отмечалось выше. Все эти амфоры датируются поздним хронологическим периодом. Три из них относятся к размерной группе 4 и один — к группе 3. Объем идеального сосуда, рассчитанный с помощью формулы (6) по средним значениям линейных размеров амфор этой группы (табл. 18, подгруппа3 34а), оказался равен 9224 см. Это лишь на 472 см (5,4%) больше объема в 8 аттическиххойников (2 гемигекта).

Рассматривая изменение объемов амфор типа С I по выделенным хронологическим периодам, можно отметить, что емкость амфор раннего периода, за единственным исключением, была не менее 15 хойников. В то же время, в поздний период объем только двух сосудов достигал 16 хойников, а, как правило, не превышал 14 хойников. Средняя емкость амфор раннего хронологического периода более чем в два раза превышает объем сосудовпозднего периода. Это наблюдение особенно важно при исследовании абсолютных размеров торговли.

Представляет также интерес вопрос о возможности одновременного производства амфор кратных объемов (фракционных). Теоретически такая вероятность существует, так как в каждом из хронологических периодов объем самых крупных сосудов в два раза больше емкости самых мелких амфор. В то же время, анализ закрытых комплексов показывает, что, хотя разница объемов действительно синхронных сосудов в отдельных случаях и может быть довольно значительной (до 30%), но установить целые кратные зависимости между ними не удается. Судя по двум наиболее представительным комплексам (из Эгиссуса и Кара-Тобе — см. выше, сноска 7) распределение объемов синхронных амфор типа С I (в хойниках) близко нормальному. Каких-либо резких скачков значений (которые следует ожидать при наличии целой кратной зависимости) здесь не фиксируется. По всей видимости, одновременно бытовали (и производились?) амфоры нескольких смежных стандартов, но они не составляли кратные доли друг друга.

Отмечаемое неуклонное уменьшение со временем объемов рассматриваемых сосудов происходило не равномерно, а как бы по ступенькам. Особо примечательно, что стандарты, выделяемые с разной степенью надежности в интервале между 20 и 8 хойниками, различаются строго на величину двойного хойника или ¼ гекта (2,186 л). Возможно, что двойной хойник и лежал в основе стандартов поздних амфор типа С I. Таким образом, несмотря на постоянное постепенное уменьшение емкости рассматриваемых тарных сосудов, их объем не был произвольным, а всегда ориентировался на определенную величину, обычно кратную двойному хойнику. Другой вопрос — насколько строго при производствеамфор выдерживался выбранный стандарт, каков был коэффициент стандартизации этого типа тары. Не исключено, что в некоторых случаях фактический объем самых крупных сосудов более мелкого стандарта мог оказаться практически равным емкости самых мелких сосудам большего стандарта. Все это значительно размывает общую картину и затрудняет отнесение некоторых конкретных амфор к тому или иному стандарту.

Представляет также интерес рассмотрение объемов амфор типа С I по ранее выделенным размерным группам и морфологическим вариантам сосудов. Исследование объемов подтвердило, что в основе разделения этих амфор на размерные группы, в конечном счете, лежит их емкость, хотя на это влияют и некоторые другие признаки. Так, фактически просчитанный объем амфор размерной группы 1 обычно не менее 30 хойников (32,7 л) и лишь у одного сосуда снижается примерно до 23 хойников (табл. 19, № 1). Емкость подавляющего большинства амфор размерной группы 2 колеблется между 15 и 25 хойниками (15,9 — 27,1 л), но у двух подобных сосудов (наиболее поздних) он составляет только около 13 хойников. Таким образом, в целом объем амфор варианта С 1а (размерные группы 1 и 2), как правило, не менее 16 л.

Объем амфор размерной группы 3 имеет значительный разброс — от 9 до 21 хойни-ка (9,6 — 22,6 л — табл. 19). Но емкость подавляющего большинства этих сосудов колеблется между 10 и 14 хойниками (11,1 — 15,8 л). Примечательно, что почти все немногочисленные амфоры этой размерной группы, емкость которых превышает 16 л, датируются ранним хронологическим периодом.

По всей видимости, значительный разброс объемов сосудов размерной группы 3 отражает постепенный переход на новые линейные и объемные стандарты и пропорции, характерные для амфор варианта С 16. Возможно, что эти модификации начались с изменения параметров горла и некоторых пропорций сосудов, которых было достаточно для формального включения таких амфор в размерную группу 3. В то же время, объемный стандарт этих сосудов оставался характерным для амфор размерной группы 2. Можно напомнить, что при исследовании параметров и пропорций сосудов размерной группы 3 также отмечался ее неоднородный характер. Таким образом, немногочисленные амфоры размерной группы 3, объем которых более 16 л и которые датируются ранним хронологическим периодом, по-видимому, являются переходными между сосудами вариантов С 1а и С16. В то же время, емкость подавляющего большинства амфор варианта С 16 (размерные группы 3 и 4) не превышает 16 л.

Объем амфор размерной группы 4 колеблется между 8 и 12 хойниками (8,6 -12,9 л — табл. 19). Лишь один сосуд (уже упоминавшаяся амфора № 24 — см. рис. 10, 4), формально включенный в эту группу, но заметно отличающийся пропорциями, имеет рассчитанную емкость 15,8 л (измеренный объем достигает даже 18,1 лтабл. 19, № 24).

Проведенный анализ показал, что разделение амфор типа С I по размерным груп- ¦ пам, помимо объема, зависит и от некоторых других признаков. В первую очередь, это должны быть пропорции амфор, а также параметры горла, которые практически не влияют на объем-" нетто" сосудов, но учитываются при разделении их на размерные группы.

Таким образом, анализ метрологии амфор типа С I дал важную информацию, несмотря на существование значительного количества нерешенных вопросов. Во-первых, при конструировании этих сосудов использовалась широко распространенная аттическая система как линейных, так и объемных мер. Во-вторых, несмотря на значительную изменчивость параметров рассматриваемых амфор, существовали объемные стандарты сосудов типа С I. Основные из этих стандартов удалось определить с разной степенью надежности. Они выдерживались не всегда строго, к тому же неоднократно менялись. Тем не менее, само существование в амфорном производстве Причерноморья римского времени стандартов, базирующихся на аттических мерах, заслуживает внимания. В-третьих, стандарты рассматриваемых сосудов и емкости отдельных амфор неуклонно изменялись со временем в сторону уменьшения.

Следует также отметить, что проведенный анализ линейных размеров и объемов подтвердил правильность предложенного ранее набора основных параметров для расчета емкости амфор. Это глубина (Н'), максимальный диаметр (Б) и диаметр венчика (.

Кроме того, было показано, что объем сосудов типа С I является хронологическим признаком, который может позволить с некоторой точностью датировать отдельные экземпляры этих амфор. Этот признак является более точным хронологическим индикатором, чем принадлежность сосуда к определенной хронологической группе.

Описание вариантов амфор типа СIТаким образом, после подробного исследования морфологии амфор типа С I и их деталей имеется возможность дать максимально полную характеристику обоих вариантов сосудов с двуствольными ручками и показать их отличия.

Амфоры вариантов С 1а и С 16 различаются, в первую очередь, объемами, параметрами и основными пропорциями. Амфоры С 1а более крупные и менее стройные, чем сосуды варианта С 16 (рис. 10). Их объем не менее 16 л, диаметр тулова (Б) более 22 см, общая высота (Н) не менее 94 см, диаметр венчика (.

Объем сосудов варианта С 16 лишь в единичных случаях бывает более 16 л. Диаметр тулова этих амфор — до 27,5 см, общая высота не превышает 107,5 см, диаметр венчика — не более 12 см, высота горла не менее 18 см, значение пропорции у]ГО не ниже 0,72 (подробнее о различиях параметров и пропорций сосудов разных размерных групп и вариантов см. с. 47 и сл.- табл. 3, 5).

Помимо этого, венчики сосудов С 1а в среднем менее массивны, чем венчики амфор С 16, но по форме они не различаются. Ручки сосудов варианта С 16 имеют более резкий перегиб и иногда дополнительные детали оформления. В среднем их ширина меньше, чем у ручек амфор варианта С 1а. Ножки сосудов С 1а представлены всеми вариантами примерно в равных долях, тогда как у амфор варианта С 16 резко преобладают самые простые ножки С н 1 В. Поэтому амфоры с ножками С н 1А и 1Б с большей вероятностью можно относить к варианту С 1а. Средний размер «желудя» ножек у поздних амфор в целом уменьшается, хотя в это же время появляются и немногочисленные ножки с гипертрофированно увеличенным «желудем» .

Кроме того, можно отметить, что у сосудов раннего варианта нижняя граница горла отмечена четким врезом инструментом. Постепенно у амфор позднего варианта он становится все менее глубоким и, наконец, вырождается в неглубокую царапину. У редких экземпляров амфор варианта С 16 этот врез очень широкий, выполненный, видимо, пальцем, а у единичных сосудов на месте вреза имеется неширокий валик высотой до 2 мм. Известны также редкие поздние амфоры без какого-либо выделения основания горла.

Перечисленные признаки также позволяют с некоторой вероятностью относить целые сосуды или достаточно представительные комплексы фрагментов амфор с двуствольными ручками к тому или иному варианту.

Б. Псевдородосские светлоглиняные амфоры (тип СII) Общие морфологические, размерные и технологические признакиСветлоглиняные псевдородосские амфоры — значительно более редкая разновидность тары раннеримского времени в Причерноморье. Одной из первых на ручки таких сосудов обратила внимание М. И. Вязьмимтина (Вязьмтна, 1962, с. 163). Но до сих пор не удалось обнаружить ни одного подобного целого сосуда. Зафиксировано только шесть верхних половин рассматриваемых амфор (рис. 34), несколько горл, менее 30 венчиков с одноствольными ручками и около 100 ручек. Это количество могло бы быть больше, но единичные венчики амфор типа С II практически не отличаются от венчиков светлоглиня-ной тары других типов (рис. 35), а одноствольные ручки (рис. 36) часто принимаются исследователями за фрагменты расколотых вдоль двуствольных ручек. Поэтому такая ограниченная (как количественно, так и качественно) выборка позволяет дать только самую общую, а в некоторых аспектах и реконструированную, характеристику светлоглиняных псевдородосских сосудов.

Судя по сохранившимся фрагментам, амфоры типа С II обладают основными клас-сообразующими признаками псевдородосских сосудов (объем 10−20 л, одноствольные ручки, широкое горло, валикообразный венчик и, видимо, яйцевидное туловопризнаки 16, 2а, 36,4а, 5 в, 6в — рис. 2). По всей видимости, этим сосудам принадлежат и находимые в тех же слоях редкие подцилиндрические ножки, у которых нижняя почти цилиндрическая часть выделена сверху довольно резким перегибом контура (рис. 37). Прототипом формы таких ножек, как и амфор в целом, является позднеэллинистическая родосская тара.

Максимальный диаметр светлоглиняных псевдородосских амфор — 23−26 см, их восстанавливаемая высота 80−90 см, высота горла — 15−22 см. Горла этих сосудов отличается от горл амфор типа С I по форме. У большинства описываемых фрагментов они прямые (цилиндрические или расширяющиеся кверху) или слабо припухлые (примерно у 1/3 фрагментов). По-видимому, в этом сказалось влияние родосских прототипов. Припухлость расположена в верхней трети высоты горла (в месте крепление ручек). Максимальный диаметр горла не превышает диаметра венчика. Граница между горлом и плечиками плавная и обычно никак не отмечена. Лишь в одном случае в его основании имеется неглубокий, но четкий врез (рис. 34, № 188), напоминающий врез на горле сосудов типа С I.

Плечики амфор типа С II выпуклые. Они плавно или нечетким перегибом переходят в яйцевидное тулово (рис. 34).

Технологические признаки амфор типа С II близки признакам светлоглиняных псевдокосских сосудов. Так, горло и тулово у них также изготавливались отдельно и сочленялись внахлест. Но это сочленение было более аккуратным, и на внутренней стороне сосудов нет описанного выше кольцевидного утолщения. Кроме того, на одном из венчиков рассматриваемых амфор отмечена четкая деформация, свидетельствующая о сушке сосуда в перевернутом виде. Но, с другой стороны, у ряда амфор стенки горла настолько тонки, что не выдержали бы веса сосуда. Кроме того, у многих венчиков имеется очень острый край, который сильно деформировался, если бы все светлоглиняные псевдородосские амфоры сушились в перевернутом виде. Все это дает основание предполагать, что амфоры типа С II сушились в различных положениях.

По имеющейся выборке невозможно судить обо всех основных параметрах и пропорциях амфор типа С II. Для разделения исследуемых сосудов на варианты материала также недостаточно. Но существование таких вариантов вполне вероятно. Тем не менее, при рассмотрении этих амфор приходится в основном ограничиваться описанием их профильных частей.

Венчики амфор типа СIIВсего зафиксировано 25 венчиков с сохранившимися одноствольными ручками. Все они принадлежат тому же типу С в 1, что и венчики других типов широкогорлой светлоглиняной тары. Их параметры приведены в таблице 20. Примечательно, что средние значения этих параметров неслучайно меньше значений соответствующих размерных признаков венчиков амфор типа С I, что подтверждает и критерий Стьюдента (табл. 21). Распределения всех трех параметров венчиков близки нормальным. Это исключает выделение среди них размерных вариантов.

Для анализа взаимосвязи качественных признаков венчиков рассматриваемых амфор использовалась описанная выше схема значений признаков валика (рис. 11). Всего у 25 венчиков реализовано 12 различных комбинаций значений (по четыре) признаков из 48 теоретически возможных. Просчет коэффициента сопряженности значений морфологических признаков и проверка результата критерием % не показали неслучайных связей. Отчасти это связано с малым размером анализируемой выборки, отчасти — с неравномерным характером распределения.

Описанная выше корреляция значений морфологических признаков валикообраз-ных венчиков и типов широкогорлых светлоглиняных амфор выявила наличие слабой неслучайной положительной связи амфор типа С II со значениями 1 В, 26, и 4а (табл. 8). Признак 3 не имеет неслучайных связей и с этими сосудами. Таким образом, у рассматриваемых амфор доля венчиков без подрезки валика, с уплощенной боковой поверхностью или с вертикальным внутренним контуром должна быть относительно выше, чем у других сравниваемых сосудов. Но фактически два первых значения даже у венчиков амфор типа С II являются редкими. Все три указанных значения признаков валика встречены только у одного венчика нашей выборки. Естественно, этот единственный венчик не может определять типическую разновидность.

Самыми распространенными значениями признаков в рассматриваемой выборке являются слабая подрезка в основании валика (значение признака венчика 16—14 встречаемостей), выпуклый внешний контур валика (значение 2а — 20 встречаемостей), округлый верх, наивысшая точка которого расположена в середине ширины валика (значение За — 17 встречаемостей) и вертикальный внутренний контур (значение 4а — 17 встречаемостей). Полный набор этих значений признаков (16, 2а, За, 4а) отмечен у наибольшего числа венчиков — у шести (24% выборки — рис. 35, 7). Венчики такой же формы зафиксированы в качестве массовой нетипической разновидности С в 1 г и у сосудов типа С I, но там они составляют только 7% выборки. Неслучайность различий этих процентных соотношений подтверждается доверительными интервалами для частостей (Федоров-Давыдов, 1987, с. 74, 75). Кроме того, выше уже отмечалась попарная неслучайная связь значений 1б-4а и 2а-3а (табл. 7), характеризующих и разновидность С в 1 г. Все это дает основание в качестве рабочей гипотезы, до получения дополнительных материалов, предположить, что разновидность венчиков С в 1 г для амфор типа С II является массовой типической.

Следующая по массовости разновидность венчиков рассматриваемых амфор представлена только тремя экземплярами, прочие — двумя или одним (рис. 35, 2). Говорить об их массовости или типичности невозможно.

Таким образом, помимо параметров, самые массовые разновидности венчиков амфор типов С I и С II различаются только четкостью подрезки и наклоном внутреннего контура валика. Слабая подрезка и вертикальный внутренний контур относительно чаще встречаются у венчиков псевдородосских сосудов, чем у псевдокосских. Как отмечалось, последний признак связан с преобладающей прямой формой горла у псевдородосских амфор. Слабая подрезка валика или ее отсутствие, видимо, повторяют форму выделения валика венчика родосских прототипов. Между венчиками амфор типов С I и С II нет четкой границы, все они принадлежат одному типу, но ведущими у этих сосудов являются несколько различные формы венчиков (С в 1АиСв 1 г соответственно).

Ручки амфор типа СIIКак отмечалось, ручки псевдородосских светлоглиняных амфор в сечении близки простой окружности и обычно называются одноствольными (рис. 36). Все они отнесены ктипу С р 2. Это один из главных классообразующих признаков псевдородосских сосудов.

21Их параметры указаны в таблице 20. Различие значений двух перпендикулярных диаметров в недеформированных местах обычно не превышает 2 мм. Гистограмма распределения значений диаметра рассматриваемых ручек несколько асимметрична, но близка нормальной. Она не дает оснований для выделения размерных вариантов. Примечательно, что средний диаметр одноствольных ручек значимо больше среднего диаметра одного ствола двуствольных ручек.

Ручки амфор типа С II крепятся под венчиком и в нижней или средней части плечиков. Перегиб их резкий, но не такой, как у сосудов варианта С 16. У некоторых ручек внешняя сторона в месте перегиба намеренно уплощалась, так что выделялся острый угол. Но у них практически не встречается оформление перегиба в виде «шипа», характерное для ручек ряда других разновидностей того же класса тары (Dressel, 1899, pi. II, 43- Зеест, 1960, с. 111, табл. XXIX, 67- Jurisic, 2000, р. 14, fig. 5, 2, 3). Зафиксирована только одна светлоглиняная ручка, у которой в месте перегиба с боков имеется несильная сплющенность ствола, напоминающая не очень четкий «шип» .

На ручках амфор типа С II не отмечено никаких дополнительных деталей оформления. По всей видимости, это вызвано хронологическими причинами.

Ножки амфор типа СIIКак уже отмечалось, ни одной целой амфоры типа С II не найдено. Поэтому судить о форме их ножек можно только с некоторой вероятностью, хотя доля этой вероятности и довольно высока.

В одних слоях и комплексах вместе со светлоглиняными одноствольными ручками встречаются редкие ножки «подцилиндрической» формы из такой же глины. Они выделены в тип С н 2. Зафиксировано только 12 таких ножек. Они состоят из почти цилиндрического стержня с четко оформленной подошвой и конической верхней частью (рис. 37). Эти ножки в основных чертах повторяют форму ножек родосских амфор, но отличаются от них мелкими деталями и некоторыми параметрами. Диаметр их подошвы — 25−45 мм, высота «цилиндра» — 34−60 мм. Эти ножки различаются резкостью перегиба контура иИзучалась выборка из 76 ручек типа С р 2. оформлением такого перегиба. У четырех из 12 ножек выборки перегиб подчеркнут неглубоким врезом (рис. 37, 1). С другой стороны, у некоторых ножек перегиб настолько плавный, что их форма приближаются к конической (рис. 37, 3). Это дает основание предположить, что некоторые конические ножки с широкой плоской подошвой, относимые к22амфорам типа С III, также могут принадлежать псевдородосским сосудам. В пользу этого предположения свидетельствует и направление эволюции синхронных родосских амфор (Desbat, Picon. 1986, р.642, fig. 4- Lemaitre, 2000, fig. 4, 6−7).

Все эти различия предполагают существование вариантов ножек типа С н 2. Но недостаточный объем выборки не позволяет их уверенно выделить.

Таким образом, при общем морфологическом сходстве сосудов типа С II с родосскими амфорами, у них имеется ряд мелких морфологических и технологических деталей, сближающих их с сосудами типа С I. Более детальное изучение светлоглиняных псевдородосских амфор возможно только после накопления нового материала.

В. Светлоглиняные остродонные амфоры с профилированными ручками (тип С III) Общие морфологические и технологические признакиВ тип С III объединяются некрупные широкогорлые амфоры с яйцевидным туло-вом, конической ножкой и профилированными ручками (классообразующие признаки 1а, 2а, 36, 4а, 5 г, 6а — рис. 2, 38). Долгое время фрагменты таких сосудов принимались за обломки узкогорлых амфор, что порой вело к ошибкам в датировках. Впервые подобные сосуды в качестве отдельной разновидности выделил A.B.Бураков (Бураков, 1976, с. 66−68, табл. I, 22). Эти амфоры также довольно редки, но их фрагменты встречаются чаще, чем обломки сосудов типа С II. В настоящее время в Северном Причерноморье известно только две целых амфоры описываемого типа, около 20 фрагментов с сохранившимся максимальным диаметром тулова и несколько десятков более мелких обломков (Приложение I). Естественно, такой небольшой объем выборки значительно уменьшает возможность применения статистических методов для анализа этого материала.

Принадлежность одной из таких ножек описываемым амфорам зафиксирована четко. Ножка найдена в закрытом комплексе вместе с другими фрагментами сосуда типа С И, который, к сожалению, реставрировать не удалось (рис. 34, б).

В целом амфоры типа С III имеют общую высоту 50−75см и максимальный диаметр 19,5−28см. Для них также характерен валикообразный венчик, профилированные, плавно перегнутые ручки, которые крепятся под венчиком и в нижней части плечиков, прямое или слабо припухлое горло, плавно переходящее в выпуклые или прямые плечики, никак не отделенные от тулова, и простая коническая ножка.

Среди амфор типа С III тоже встречаются отдельные экземпляры или фрагменты, выделяющиеся необычными значениями типообразующих признаков. Как и у других типов тары, эти различия обычно касаются только отдельных значений простых признаков, составляющих сложные. Так, у единичных сосудов С III горло сильно припухлое (диаметр горла превышает диаметр венчика, как у амфор типа С I), но вреза, отделяющего его от плечиков, нет. Также встречены единичные фрагменты горл, полностью аналогичные горлам амфор типа С III, но не с профилированными, а с овальными ручками (рис. 39, (Внуков, 1984, с. 48, рис. 1, 8)). По-видимому, эти ручки по какой-то причине не получили обычной для рассматриваемых сосудов профилировки или эта профилировка в верхней части ручек была очень слабой.

Прежде чем перейти к детальному исследованию параметров и пропорций амфор типа С III следует также остановиться на некоторых характерных для них технологических признаках. Как и у ранее рассмотренных типов светлоглиняной тары, у некрупных сосудов типа С III также отмечен аккуратный шов, свидетельствующий о раздельной формовке тулова и горла амфор и о соединении их внахлест. Кроме того, на некоторых венчиках рассматриваемых сосудов отмечены деформация, отпечатки песчаной подсыпки или другие следы сушки в перевернутом виде. Но, как и у амфор типа С II, стенки горла у отдельных сосудов варианта С Illa (см. ниже) очень тонкие и не могли бы выдержать веса амфоры. Они, видимо, сушились в нормальном положении ножкой вниз. Но следов подставки на конических ножках не отмечено.

Конические ножки амфор типа С III, как и у синхронных синопских сосудов варианта Син 1 В (см. ниже), изготавливались путем скручивания в конус стенок нижней части тулова. При этом сосуд находился в перевернутом положении. Но, в отличие от синопских амфор, следы кручения в подавляющем большинстве случаев заглаживались, по всей видимости, на круге. Особенно тщательно это делалось, видимо, у ранних сосудов.

Следует также отметить, что при оформлении профильных частей амфор типа С III мог использоваться гончарный инструмент, которым в некоторых случаях делались подрезка венчика или профилировались ручки.

Параметры и пропорции амфор типа С IIIДля детального исследования амфоры типа С III также были обмерены по единой схеме (рис. 5). Из-за нерасчлененности контура этих сосудов порой невозможно однозначно определить естественные границы некоторых элементов их формы. Поэтому в ряде случаев эти границы выделяются условно по точке максимального локального прогиба кривой, образующей контур сосуда. Всего на целой амфоре типа С III делается до 20 замеров: 6 диаметров, 8 высот и 6 замеров профильных частей. На сосудах с прямым или сужающимся кверху горлом замеров меньше. Естественно, не все эти параметры существенны для выделения разновидностей форм.

Из-за недостаточного количества полностью сохранившихся сосудов (см. Приложение I) при изучении амфор типа С III невозможно использовать ту же методику, что и при исследовании псевдокосской тары. Объем выборки явно недостаточен для статистической обработки. По этой же причине не имеет смысла и просчет коэффициента Пирсона между основными параметрами этих амфор, так как их наиболее существенные мерные признаки встречаются попарно не более 10 раз. Имеющийся материал позволяет получить только самую общую характеристику рассматриваемого типа тары.

Наиболее существенными параметрами рассматриваемых амфор, определяющими их контур, являются четыре высоты (общая высота (Н), высота верхней (hj) или нижней (h2) части и высота горла (i17)), и три диаметра (диаметр тулова (D) или диаметр плеч (<35) и диаметр венчика (dj) — рис. 5). Но, как отмечалось, зафиксировано очень немного фрагментов, сохранивших эти параметры. Поэтому невозможно выяснить детали распределения значений основных размерных признаков. Можно только отметить, что ни один из этих параметров не имеет ярко выраженного многовершинного распределения. Но нечеткие пики значений у них возможны (например, у признака i17 — «высота горла»), что допускает существование разновидностей рассматриваемых сосудов.

Основные суммарные характеристики параметров амфор типа С III приведены в таблице 22. Примечательно, что реально зафиксированный разброс значений параметров и статистически вычисленный интервал (хСр±2а) порой заметно различаются, что свидетельствует о ненормальности или, как минимум, о заметной асимметричности их распределения.

Пропорции рассматриваемых сосудов еще менее информативны из-за тех же недостатков выборки. Основные пропорции, использовавшиеся при исследовании амфор типа С I, фиксируются здесь единично и не могут применяться для классификации. Некоторую информацию дают отношения диаметров и высот верхней части сосудов, в частности I17/D и близкая ей по смыслу пропорция hj/ D (рис. 40). На их гистограммах можно наметить нечеткую двухвершинность.

Общие морфологические признаки крупных фрагментов амфор типа С III основной коллекции также позволяет предполагать неоднородность этого типа тары. Об этом свидетельствуют заметные различия в форме тулова этих сосудов, изгибе их ручек, высоте горла, а отсюда и возможные различия в пропорциях амфор. В частности, ряд фрагментов имеют округлое яйцевидное тулово, у других тулово вытянутое яйцевидное или приближается к веретенообразному (рис. 38). Но, как отмечалось, из-за недостаточного объема выборки статистически надежно эти различия определить невозможно. Поэтому основной упор при выделении предполагаемых вариантов формы сосудов типа С III приходится делать на визуальные признаки и неформализованные подходы или использовать не самые диагностические, но лучше сохранившиеся количественные признаки. Применяемая в этом случае традиционная терминология может оказаться несколько расплывчатой или неоднозначной. Поэтому большинство выводов этой части работы во многом носят гипотетический характер.

Как известно, верхние части амфор вместе с горлом являются более показательными и информативными, чем нижние. Поэтому в дальнейшем основное внимание уделено верхним частям сосудов типа С III. Всего в основную коллекцию включено 16 фрагментов амфор такой сохранности. Для их разделения был также применен метод просчета модифицированного Евклидова расстояния (формула (1)) и кластерный анализ полученной матрицы попарных расстояний. Для этого использовались шесть параметров, описывающих верхнюю часть амфор: D, dj, d4, d5, hj, I17 (рис. 5). Не у всех фрагментов сохранились все эти признаки, но каждая пара сравниваемых объектов обладает не менее чем тремя общими параметрами.

Полученная дендрограмма позволяет разделить все объекты на две размерные группы (рис. 41). В группу 1 (7 объектов) объединились фрагменты амфор с округлым яйцевидным туловом и коротким горлом, в группу 2 (9 фрагментов) — с вытянутым яйцевидным или веретенообразным туловом и длинным горлом.

Следует иметь в виду, что рассматриваемые результаты кластерного анализа не очень надежны. Это связано как с небольшим объемом выборки, так и с недостаточной сохранностью некоторых фрагментов. Поэтому по мере увеличения размеров выборки возможны определенные изменения и уточнения этого разделения, хотя общая картина, на мой взгляд, должна сохраниться.

Таким образом, амфоры размерных групп 1 и 2 различаются, в первую очередь, высотами и связанными с ними пропорциями. За счет этого изменяется и общая форма тулова сосудов. Не исключено, что некоторые диаметры (диаметр венчика или максимальный диаметр) также несколько различаются у амфор разных групп, но для проверки этого предположения необходим дополнительный материал.

На основании различий в высоте горла, верхней части и в общей форме туловаможно наметить выделение двух вариантов амфор типа С III — а и б, соответствующих 23группам 1 и 2. Отнесение крупных фрагментов, не сохранивших горла, к тому или иному варианту пока возможно только визуально (рис. 38).

Более подробное описание двух выделяемых вариантов сосудов будет дано после детального рассмотрения их профильных частей.

Венчики амфор типа С IIIВсего было исследовано 67 широких венчиков с сохранившимися профилированными ручками, также относящихся к типу С в 1 (рис. 42). Их параметры приведены в таблице 21. Средние значения всех трех параметров рассматриваемых венчиков значимо меньше соответствующих средних размеров венчиков амфор типа С I. С параметрамиВ предварительной публикации (Внуков, 1988а, с. 203, 204) дана обратная индексация вариантов амфор типа С III. В данной работе она изменена в соответствии с хронологической последовательностью выделяемых разновидностей, что более логично. венчиков сосудов типа С II они практически не различаются (табл. 21). Это соответствует более крупным размерам сосудов с двуствольными ручками.

Корреляция параметров исследуемых венчиков с намечаемыми вариантами амфор С Illa и С Шб дает значимый результат только для ширины валика (1в). У сосудов варианта С Шб она больше, чем у амфор варианта С Illa (средние значения соответственно 1,18 см и 0,92 см, t = 5,9).

Анализ взаимосвязи качественных признаков валика венчиков амфор типа С IIIпроводился с использованием описанной выше схеме значений признаков (рис. 11). Всегоиз 48 теоретически возможных различных комбинаций (по четыре) значений признаковвенчиков реализовано 22. Просчет коэффициента сопряженности значений этих призна2ков и проверка результата критерием х показали две группы значимых неслучайных связей: 2а-3а и 2б-3б-4а. Первая пара взаимосвязанных значений описывает разновидности самых распространенных среди светлоглиняной тары венчиков с округлым контуром, в том числе и почти все ранее выделенные разновидности. К ним относится и самая массовая разновидность венчиков рассматриваемых амфор со слабой подрезкой, округлой боковой поверхностью, округлым симметричным верхом и вертикальным внутренним контуром (значения 16, 2а, За, 4а — рис. 42, /). Это ранее выделенная разновидность С в 1 г, характерная и для светлоглиняных псевдородосских амфор (см. выше). К ней относится 15 венчиков амфор типа С III (22,4% выборки).

Следующими по массовости являются две разновидности также округлых венчиков, но с наклонным внутренним контуром, более характерные для псевдокосских амфор: с сильной подрезкой (значения 1а, 2а, За, 46, разновидность С в 1А — рис. 42, 2) и со слабой подрезкой (значения 16, 2а, За, 46, разновидность С в 16 — рис. 42, 3). Но здесь они представлены только восемью экземплярами каждая (по 11,9% выборки). Примечательно, что неслучайность различий в процентных соотношениях венчиков, разновидностей Св1АиСв1гу амфор типов С I и С III подтверждается доверительными интервалами. У амфор с профилированными ручками доля веничков разновидности С в 1 г значимо больше, а разновидности С в 1А меньше по сравнению с псевдокосскими сосудами.

Еще две разновидности венчиков представлены шестью экземплярами каждая (по 9% выборки). Одна из них — ранее выделенная разновидность С в 1 В, отличающаяся от самой массовой разновидности С в 1 г наличием сильной подрезки (значения 1а, 2а, За, 4а — рис. 42, 4). Другая выделяется в качестве массовой разновидности впервые (разновидность С в le). Она объединяет венчики со слабой подрезкой, округлой боковой поверхностью, асимметричным верхом, наивысшая точка которого смещена к внешнему краю, и свертикальным внутренним контуром (значения 16, 2а, 36, 4а — рис. 42, 5). От разновидности С в 1д она отличается только вертикальным внутренним контуром.

Остальные 24 венчика (35,8% выборки) распределяются по 17 различным сочетаниям признаков, каждое из которых составляет менее 5% выборки (рис. 42, 7).

Проведенный анализ показал, что практически все массовые разновидности венчиков амфор типа С III также являются вариациями одной формы с округлым симметричным валиком. Но, в отличие от венчиков псевдокосских амфор, ведущей формой у них, видимо, является разновидность С в 1 г, как и у псевдородосских сосудов. Выше отмечалось, что для венчиков амфор типа С III в целом не характерны сильная подрезка и наклонный внутренний контур (табл. 8).

Второй набор связанных признаков (2б-3б-4а) описывает значительно более редкие венчики с уплощенной внешней поверхностью, асимметричным верхом, наивысшая точка которого сдвинута к внешнему краю и с вертикальным внутренним контуром (рис. 42, б). Особо следует отметить, что именно эти относительно редкие признаки являются характерными для венчиков амфор типа С III (табл. 8). Указанным набором из трех значений признаков обладают всего семь венчиков (10,4% выборки). Они различаются по значениям признака 1, который для них, видимо, не является определяющим. Учитывая характер связей трех значений как друг с другом, так и с типом С III в целом, эти венчики, видимо, следует выделить в самостоятельный относительно «сильный», но редкий вариант С в 1Ж, типичный именно для амфор с профилированными ручками (рис. 42, 6). В нашей выборке имеется еще только один венчик такой формы, принадлежащий псевдородосской амфоре.

Таким образом, у амфор типа С III, видимо, существуют две ведущих формы венчиков. Одна из них — с округлым валиком, встречающаяся в различных модификациях и у других рассмотренных типов амфор. Другая, с уплощенным асимметричным валиком, характерна именно для этой разновидности тары.

Изучение валикообразных венчиков широкогорлых светло глиняных амфор показало, что все они относятся к одному типу. Но при их общем морфологическом сходстве, у сосудов разных типов ведущими оказываются различные разновидности венчиков. Эта закономерность проявляется только статистически в достаточно больших выборках. Также различаются и средние параметры венчиков, что соответствует различным размерам сосудов.

Ручки амфор типа С IIIКак отмечалось, подавляющее большинство ручек амфор типа С III профилированы несколькими более или менее выраженными продольными желобками (рис. 43). Все они объединены в тип С р 3. Ручки с похожим оформлением имеют и узкогорлые амфоры ранних разновидностей (С IVA и С IVB — см ниже). Это затрудняет исследование фраг-ментированных ручек сосудов типа С III и заставляет искать диагностические признаки, позволяющие отличить их от схожих профилированных ручек других разновидностей тары.

Для классификации ранних профилированных ручек светлоглиняных амфор быловыбрано три морфологических признака, разделенных на 8 значений:24Признак 1 — количество врезов. Он разделен на значения: 1а — два вреза- 16 — три вреза- 1 в — четыре вреза.

Признак 2 — техника нанесения врезов: 2а — все врезы выполнены одинаково или пальцами, или инструментом- 26 — техника врезов комбинированная, когда подушечками пальцев выделялось широкое срединное ребро, которое инструментом (или пальцем в другом положении) рассекалось надвое.

Признак 3 — форма врезов: За — округлая- 36 — «подпрямоугольная» асимметричнаяЗв — острая, угловатая. Округлые и «подпрямоугольные» врезы делались пальцами в разном положении. В первом случае пальцы располагались вдоль ручки, и врезы наносились подушечками. Во втором — пальцы находились перпендикулярно ручке, врезы делались кончиками пальцев. В результате с одной стороны вреза часто оставался след от ногтя (рис. 43, 2). Острые врезы делались, по всей видимости, инструментом. Но в некоторых случаях подобная форма могла появиться и в результате последующего заглаживания и деформации врезов, выполненных пальцами, особенно в области перегиба и прилепов ручек.

Заключение

.

В ходе проведенного комплексного исследования была всесторонне изучена самая массовая категория археологического материала Причерноморья — амфоры понтийского изготовления. Их изучение велось по нескольким основным направлениям. Первоначально с помощью формализованных методов была построена естественная открытая классификация понтийских амфор. Для этого по визуальным особенностям глиняного теста сосудов предварительно было установлено, что все они являются продукцией трех производственных центров. Корреляция морфологических признаков и визуальных признаков глины дала возможность предварительно выделить или наметить выделение 12 типов понтийских амфор изучаемого периода. Из них шесть типов описываются впервые.

Центр производства светлоглиняной тары представлен четырьмя типами сосудов. Выделение еще одного типа амфор того же центра (с воронковидным венчиком) только намечено. К предположительно синопским амфорам отнесено пять массовых и один редкий намечаемый тип. Коричневоглиняная тара представлена только одним сильно изменяющимся во времени типом. Некоторые из перечисленных типов амфор удалось разделить на хронологические варианты. Кроме того, были детально проанализированы профильные части сосудов и выделены их разновидности.

В специальных разделах рассматривались вопросы метрологии понтийских амфор. Было установлено, что в основе их размеров лежит аттическая система линейных и объемных мер. Также намечены объемные стандарты сосудов и их изменение во времени.

Для уточнения визуально определяемых признаков глиняного теста изучаемых амфор и для установления центров производства сосудов выделенных морфологических разновидностей был разработан и применен метод формализованного сравнительного петрографического анализа древней керамики. Всего исследовалось 272 образца древней керамики. Они представляют как изучаемые амфоры, так и продукцию всех причерноморских и единичных средиземноморских центров-производителей тары эллинистического и римского времени, которые использовались в качестве эталонов и сравнительного фона: Гераклеи, Херсонеса, Синопы, Колхиды, Диоскуриады, Амастрии, различных центров Боспора, Родоса и Коса. Было сделано формализованное описание минерального состава глины всех образцов, которое подверглось кластерному анализу. Его результаты представлены в виде итоговой дендрограммы сходства, с помощью которой были выделены петрографические группы керамики, связанные с производством определенных центров.

Анализ итоговой дендрограммы позволил очертить круг морфологических разновидностей тары исследуемого периода, производимых в том или ином центре, а также определить конкретные центры производства выделенных разновидностей понтийской тары. Было установлено, что светлоглиняные амфоры производились в римское время в Герак-лее, коричневоглиняные — в некоторых центрах Колхиды и Юго-Восточного Причерноморья, среди которых важную роль, видимо, играл Трапезунд. Кроме того, было подтверждено синопское происхождение некоторых типов амфор рассматриваемого периода. Корреляция петрографических групп и морфологических типов сосудов позволило выделить собственно типы понтийской тары римского времени. Было также уточнено происхождение ряда ранее выделенных разновидностей амфор разного времени.

Помимо этого в ходе петрографического исследования были получены важные данные о минеральном составе керамики разного времени всех перечисленных выше центров. При этом большое внимание уделялось технологии приготовления керамической массы и условиям обжига изделий в различных центрах, а также определению возможных источников керамического сырья. Для этого использовались не только методы кристалло-оптических исследований, но и данные различных анализов элементного и химического состава и электронной микроскопии.

Построение классификации рассматриваемых амфор и определение мест их производства позволили решать вопрос о датировках выделенных разновидностей исследуемой тары. Для этого использовались свидетельства единичных письменных источников, закрытые археологические комплексы, стратиграфические наблюдения, а также немногочисленные комплексы, содержащие относительно узко датированные находки — монеты, керамические клейма, фибулы и т. п. Первоначально была разработана дробная относительная хронология исследуемых амфор, которая затем получила абсолютные временн’ые привязки. В результате была составлена достаточно дробная хронология разновидностей причерноморских амфор I в. до н.э. — начала III в. н.э. и их фрагментов.

Вещеведческое исследование понтийской амфор завершается рассмотрением этих сосудов на фоне общего развития тары римского времени. В результате были установлены морфологические прототипы ряда причерноморских амфорных типов и определена их принадлежность к обширным классам тары. Установлено, что все исследуемые типы пон-тийских амфор разделяются на две группы. Одну составляют новые разновидности, принадлежащие к общеримским классам тары. Они изготавливались, скорее всего, в римских колониях в Гераклее и Синопе. Амфорные типы, составляющие другую группу, продолжают линии развития местной эллинистической тары.

Реконструкция картины экономических связей Причерноморья начинается с исследования географического и хронологического распределения находок понтийских амфор. Установлены два региона их распространения. В один входят Северное и северная часть Западного Причерноморья. Это районы, импортирующие товары из Южного и Восточного Причерноморья. Последние два ареала составляют экспортирующий регион. В них представлена тара почти исключительно местного производства.

Исследование количественных характеристик географического распределения причерноморских амфор позволило выделить две зоны в пределах импортирующего региона. Зона массовых находок включает все приморские греческие и варварские поселения от Добруджи на западе до восточных границ Боспорского царства и Нижнего Подонья на востоке и варварские памятники ряда глубинных районов. Именно на эту зону приходится основной объем импорта Южного Причерноморья. Зона редких находок понтийских амфор включает большую территорию Восточной Европы. На севере она простирается до южных областей России и Белоруссии, на западе и северо-западе включает Фракию, Среднее Подунавье и Прикарпатье, на востоке — охватывает Северный Кавказ и достигает Колхиды и Западного Казахстана. Связи этих областей с Южным Причерноморьем были более или менее эпизодическими. Находки понтийской тары в Средиземноморье единичны. При этом было установлено, что от 50 до 90% амфорного материала на памятниках первых веков нашей эры основной зоны составляют позднегераклейские (светлог-линяные) сосуды. Доля синопской тары колеблется в пределах до 10% обломков амфор, коричневоглиняной, как правило, редко превышает 5%. Это позволяет говорить о ведущей роли Гераклеи в поставках товаров в амфорах в этот регион.

Изучение хронологического распределения причерноморской тары позволило наметить динамику ее поступления в различные районы импортирующего региона. Были выделены три периода рассматриваемой торговли: середина I в. до н.э. — начало I в. н.э. (время налаживания и расширения связей), вторая четверть I — середина II вв. н.э. (период наибольшей активности торговли), середина II — середина III вв. (распространение бос-порской тары, расширение зоны распространения южнопонтийской тары).

Для реконструкции картины причерноморской торговли были рассмотрены политическая и экономическая ситуация в Понте в рассматриваемый период. Установлено, что восстановление центров Северного и Южного Причерноморья после митридатовских войн происходило довольно быстрыми темпами, что способствовало возобновлению и развитию внутрипонтийской торговли. В политической истории региона также выделяется три периода: от завоевания Южного Причерноморья Римом до правления Августа — период нестабильности и организации новых территорий в Южном Понтеот времени Августа до правления Адриана — период расширения римской империи в Причерноморье и в Закавказье, а также установления полного господства в Понтеи от Адриана до середины III в — период стабильности и перехода к политике активной обороны границ. В целом они соответствуют трем выделенным периодам рассматриваемой торговли. Римская администрация, особенно в последний период, способствовала укреплению понтийской торговли, обеспечивала функционирование морских и наземных коммуникаций.

Рассмотрение экономического потенциала участников внутрипонтийской торговли позволило придти к выводу, что для успешного развития торговых связей существовали все необходимые условия. В силу специфики природного положения центры Южного Причерноморья, в первую очередь Гераклея, испытывали нехватку хлеба. В то же время, Гераклея имела прекрасные условия для производства вина в больших количествах. Специализацией Синопы, видимо, было производство оливкового масла. Вместе с тем, Северное Причерноморье еще в предыдущий исторический период было одним из важнейших производителей и экспортеров сельскохозяйственной продукции. Эта роль региона была в значительной степени восстановлена в первые века нашей эры. Основными статьями экспорта из Северного Причерноморья были зерно и, возможно, рыбопродукты.

Приблизительная оценка абсолютных объемов внутрипонтийской торговли показывает, что они, вопреки первоначальному впечатлению, не были чрезвычайно большими и соответствовали экономическому потенциалу сторон. Так, среднегодовой импорт юж-нопонтийского вина в Северное и Западное Причерноморье в период расцвета торговли мог составлять порядка 985 ООО — 1 460 ООО декалитров, экспорт зерна из этого региона оценивается в несколько десятков тысяч тонн. Объем вывоза рыбы оценки не поддается, но тоже был существенным.

В заключительной части работы был дан очерк развития торговых связей основных регионов Причерноморья по данным амфорной тары. В целом Понтийский регион в римское время представлял собой довольно замкнутый рынок продуктов питания, участники которого имели ограниченные связи с другими областями Древнего мира.

Для реконструкции общей картины торговых связей является важным также определение роли в рассматриваемой торговле различных регионов Причерноморья в разные периоды. Проведенный анализ показал, что в первый и в начале второго периодов значительную роль в экономических связях с Южным Понтом играли Западное Причерноморье и позднескифские племена Северного Причерноморья. Занятый решением политических проблем Боспор, хотя и участвовал в этой торговле, но занимал в ней относительно скромное место. Лишь с правления Котиса I начинается перемещение основного центра тяжести понтийской торговли из западного региона в восточный. Он завершился в начале II в. н.э., когда Боспор окончательно превратился в основного торгового партнера центров Южного Причерноморья. При этом связи с центрами западного региона не прерывались.

Отдельно в работе рассмотрен вопрос о роли римской администрации в развитии экономических связей Понта. На основе косвенных данных поддержано предположение о том, что Северное Причерноморье в рассматриваемое время являлось базой продовольственного снабжения римских войск, воевавших или расквартированных в Колхиде и на восточной границе империи. В качестве основного эквивалента за поступавшее продовольствие в Северное Причерноморье могло поставляться гераклейское вино в светлогли-няной таре. Вероятно, римская администрация непосредственно участвовала в подобных торговых операциях. Тем самым, весь регион Черного моря включался в экономическую систему империи.

Таким образом, проведенный комплексный анализ причерноморской амфорной тары позволил превратить ее в важнейший массовый источник по экономической истории региона. Это лишний раз свидетельствует о перспективности исследования массового керамического материала с применением естественнонаучных и статистико-комбинаторных методов. При этом может быть получена информация нового уровня, которую невозможно выявить с помощью традиционных методов. Но и она обязательно нуждается в исторической интерпретации.

Помимо этого, в диссертации заметное внимание уделено ряду важных теоретических вопросов археологической типологии и типообразования, использования формализованных методов, петрографии керамики, теории культурного слоя, датирования и другим.

Кроме того, проделанная работа позволяет наметить основные направления дальнейших исследований причерноморских амфор. Они могут развиваться как «вглубь», так и «вширь». Развитие исследований «вглубь» предполагает более тщательную первоначальную полевую фиксацию массового амфорного материала в плане атрибуции фрагментов и учета статистических показателей распределения. Это позволит получить новую информацию о типах причерноморской тары (в том числе и намеченных редких), проверить их предложенную типологию, хронологию и распределение. Исследования «вширь» подразумевает изучение типов причерноморской тары, не рассмотренных в настоящей работе. В первую очередь, это амфоры боспорского производства II—III вв., а также некоторые разновидности тары предположительно западнопонтийских центров. Проведение этих исследований — дело будущего.