Метафора как смыслопорождающий механизм в художественном мире А.П. Чехова

Как прижизненная чеховская критика, так и последующее чеховедение уделяли недостаточно внимания природе метафоры в творчестве А. П. Чехова. Эта тема обычно возникала только в контексте широких и расплывчатых рассуждений о «поэтичности», «лиричности», «музыкальности» чеховской прозы. Исключение составляют работы А. П. Чудакова, в которых содержится целый ряд глубоких (однако не систематизированных) наблюдений над механизмами порождения чеховской метафоры1. Область чеховской тропологии — в том числе метафоры и сравнения — исследована явно недостаточно, несмотря на то, что именно тропы Чехова, не похожие на художественные средства других писателей, всегда признавались его «визитными карточками», главной приметой «поэтичности» его прозы2. На наш взгляд, чеховская метафорика действительно зачастую создает эффект «поэтичности», но для того, чтобы понять, как это происходит, надо описать конкретные механизмы ее порождения.

В настоящей работе мы рассмотрим, как функционируют и трансформируются в чеховской прозе языковые (метафорические).

1 См., например: Чудаков А. П. Мир Чехова: Возникновение и утверждение. М., 1986. С. 253.

•у.

Ср., например: «Эта энергия <чеховской речи — Е. К> нагляднее всего проявилась в его метких, как выстрел, сравнениях, которые <.> до сих пор поражают читателя неожиданной и свежей своей новизной» (Чуковский К. И. О Чехове. Человек и мастер. М., 1971. С. 111) — «Демонстративная прозаичность уже в 1886—1887 годах повсеместно уступила место прозаичности как позитивному способу изображения, означавшему ориентировку на обыденный предмет как в собственно описаниях, так и в метафорах. <.> Все обыденные вещные чеховские сравнения и уподобления, в своем истоке имевшие стремление уйти от поэтичности, в итоге все равно пришли к ней же. <.> Но это была поэтичность нового рода, ещё не бывшего. <.> Сравнения Чехова, сталкивая внутреннее и внешнее, провоцируют их взаимопроникновение, внося свой вклад в неповторимое слияние вещного и духовного в его мире». (Чудаков А. П. Мир Чехова: Возникновение и утверждение. М., 1986. С. 64, 255). репрезентации или следствия (metaphorical entailments)3 некоторых метафорических концептов4. Под метафорическими репрезентациями мы будем подразумевать явленные в чеховском тексте окказиональные метафоры и сравнения5, единичные и развернутые, которые имеют в качестве исходной точки узуальные (общеязыковые) метафоры и в процессе авторской трансформации вместе с ближайшим лексическим, предметным и.

3 В нашей работе мы будем опираться на достижения когнитивной теории метафоры и, соответственно, использовать терминологию, предложенную когнитивистами. Так, метафорическими следствиями Дж. Лакофф и М. Джонсон называют метафорические выражения, которые восходят к базовым метафорическим понятиям (концептам). Например, такие метафорические выражения, как тратить, экономить, рассчитывать время являются следствиями базового метафорического концепта время — это деньги. Выражения использовать время, время кончается, иссякает восходят к концепту время — это ограниченный ресурс, иметь, давать, терять время — к концепту время — это ценность. Все три концепта являют собой особую систему, базирующиеся на субкатегоризации: в нашем обществе, как нам представляется, деньги являются ограниченным ресурсом, ограниченный ресурс представляет ценность и т. д. {Лакофф Дою., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем. М., 2004. С. 30). Ср. также: «Высвечивание отдельных свойств источника в области цели, возникающее в процессе метафорической проекции и проявляющееся на уровне предложения и текста в виде метафорических следствий, часто называют «профилированием» «(Баранов А. Н. Предисловие редактора // Лакофф Дж., Джонсон М. Указ.соч. С. 9).

4 Термин метафорический концепт (или метафорическое понятие) обозначает сложный метафорический комплекс. Концепт — единица ментальных ресурсов нашего сознания. Метафора, как утверждают когнитивисты, представляет собой не столько фигуру поэтической речи, сколько важнейший механизм освоения мира человеческим мышлением: «.процессы человеческого мышления во многом метафоричны. <.> концептуальная система человека структурирована и определена с помощью метафоры» {Лакофф Дж., Дэ/сонсон М. Метафоры, которыми мы живем. М., 2004. С. 21). То есть метафора по природе явление не языковое, а концептуальное. Метафорические концепты позволяют осмыслять абстрактные понятия в терминах явлений, данных в непосредственном, сенсомоторном опыте. В дальнейшем для краткости мы будем использовать термин метафора в том числе как синоним понятия метафорический концепт.

5 При этом не исключаются и сложные тропологические образования, представляющие собой сплав метафоры и метонимии: «.метонимия — это не только референциальный прием. Она также служит пониманию. Например, метонимия ЧАСТЬ ВМЕСТО ЦЕЛОГО предполагает существование множества частей, которые могут заменять целое. Выбор части определяет, на какой стороне целого фокусируется внимание» {Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем. М., 2004. С. 62). В когнитивистике «метафора» понимается как троп вообще, причем в это понятие входят и комплексные переносные значения, которые не охватываются традиционными риторическими классификациями. Следуя в понимании «метафоры» за Лакоффом и Джонсоном, мы будем использовать слово «метафора» в этом широком значении. Вслед за этими учеными в диссертации используется и термин «метафорические репрезентации» (или «следствия») базовых концептов, который указывает на понимание когнитивистикой метафоры как ментальной операции. ситуативным контекстом создают особое связное семантическое поле. При описании порождения и семантического ореола метафор мы будем опираться на достижения когнитивной теории метафоры, широко применяемой в современной лингвистике, однако остающейся до сих пор невостребованной в литературоведении (работы Дж. Лакоффа, М. Джонсона, Ж. Фоконье, М. Тернера, Н. Д. Арутюновой, Ю. Д. Апресяна и др.6). Разумеется, при этом мы не можем охватить все богатство чеховской метафорики, и потому остановимся на наиболее значимых (создающих «чеховское настроение"7) метафорических концептах.

Таким образом, предметом нашего диссертационного исследования являются метафорические репрезентации базовых метафорических концептов картины мира (концептосферы8) А. П. Чехова, определяющих.

6 «Основной тезис когнитивной теории метафоры сводится к следующей идее: в основе процессов метафоризации лежат процедуры обработки структур знаний — фреймов и сценариев. Знания, реализующиеся во фреймах и сценариях, представляют собой обобщенный опыт взаимодействия человека с окружающим миром — как с миром объектов, так и социумом. Особую роль играет опыт непосредственного взаимодействия с материальным миром, отражающийся на языковом уровне, в частности, в виде онтологических метафор» (Баранов А. Н. Предисловие редактора // Лакофф Дж., Джонсон М. Указ. соч. С. 9).

7 «. „связанность“ предметов основана не только на принципе единства восприятия. Её диапазон шире — это может быть некое эмоциональное единство всех предметов вообще, не относящееся конкретно ни к герою, ни к рассказчику — эмоционально-поэтическое единство боле общего плана, то, что критика издавна называла чеховским настроением» {Чудаков А. П. Мир Чехова: Возникновение и утверждение. М., 1986. С. 138). Ср. замечания прижизненной критики: «. поэзия тоски возобладала в Чехове, произведения которого начинают возбуждать другое чувство, далекое от прежнего добродушно-веселого смеха, чувство вдумчивой грусти.» (Ляцкай Е. А. А. П. Чехов и его рассказы // А. П. Чехов: pro et contra. СПб., 2002. С. 433) — «Трава сохнет — г-н Чехов плачеткоршун летает — не задумывается ли он о скуке жизни? Степные птицы кричат — „для кого они кричат и кто их слушает на этой равнине, Бог их знает, но в крике их много грусти и жалобы“. Встречается г-ну Чехову в степи одинокий тополь: „кто его посадил и зачем он здесь <.> Счастлив ли этот красавец?.“ Тоскливо самому г-ну Чехову, и вот он покрывает зеленую и веселую степь черным флером своей непонятной грусти» (Протопопов М. А. Жертва безвременья // А. П. Чехов: pro et contra. СПб., 2002. С. 136) и т. п.

8 Термин «концептосфера» был введен в отечественную науку академиком Д. С. Лихачевым. Концептосфера, по определению ученого, — это «совокупность концептов нации, она образована всеми потенциями концептов носителей языка. Чем богаче культура нации, ее фольклор, литература, наука, изобразительное искусство, исторический опыт, религия, тем богаче концептосфера народа» {Лихачев Д. С. Концептосфера русского языка // Известия РАН. Серия литературы и языка. 1993. Т. 52. № структуру и характер его поэтики. Как нам представляется, такое исследование в настоящее время достаточно актуально, так как диктуется необходимостью привлечения современных лингвистических методов к изучению поэтики. Когнитивная поэтика — одна из динамично развивающихся областей современной науки, и попытка применения ее концептуального и аналитического аппарата к поэтике Чехова может помочь открыть в «зачитанных до дыр» текстах писателя новые смыслы, дать возможность взглянуть на чеховскую концептосферу, включающую эмоциональную сферу и сферу аксиологии, с неожиданной точки зрения. Хотя в рамках когнитивного подхода на сегодняшний день и существуют отдельные работы, посвященные анализу и реконструкции как отдельных чеховских концептов (на материале прозы определенного периода)9, так и языковой личности писателя и его героя (на материале одного произведения)10, однако применение когнитивной теории метафоры не только по отношению к чеховскому творчеству, но и в литературоведении в целом до сих пор остается редким11.

Материалом для нашего исследования послужила как ранняя, так и поздняя (начиная с середины 1880-х гг.) проза Чехова, а также драматургия и.

1. С. 5). Итак, концептосфера — есть совокупность концептов. Соответственно, концептосфера художественного произведения — это совокупность его концептов или «художественный мир произведений писателя в его базовых параметрах» {Виноградова М. С. Реконструкция картины мира позднего Чехова (на материале художественной прозы 1898−1903 гг.) Автореферат дисс.. кандидата филологических наук. Тверь, 2008. С. 3).

9 См., напр.: Виноградова М. С. Реконструкция картины мира позднего Чехова (на материале художественной прозы 1898−1903 гг.). Автореферат дисс.. канд. филол. наук. Тверь, 2008.

10 См., напр.: Гладилина И. В. Языковая личность автора и персонажа художественного текста (на материале повести А. П. Чехова «Скучная история»). Тверь, 2003.

11 Примером работы, написанной на материале русского языка и посвященной структурной метафоре и ее отображению в отдельно взятом идиолекте, может послужить работа Д. Н. Ахапкина «» Филологическая метафора" в поэзии И. Бродского" (Дисс.. канд. филол. наук. СПб., 2002). Теория концептуальной интеграции Фоконье-Тернера, нашла применение также в литературоведческой работе, посвященной исследованию гротескового концепта (см.: Дормидонова Т. Ю. Гротеск как тип художественного сознания и способ текстопостроения (от Ренессанса к эпохе авангарда). Дисс.. канд. филол. наук. Тверь, 2008). Целью этой работы являлось построение теоретической модели гротеска. письма писателя. Подобная широта охвата обусловлена не только «значительным лексико-синтаксическим единством"12 писем, прозы и драматургии Чехова, но и, как будет показано в нашем исследовании, концептуальным единством языковой личности писателя. В выборе материала (художественные тексты, в которых субъектом повествования оказывается «абстрактный автор», а также письма, написанные «конкретным человеком»), на наш взгляд, нет противоречия: придерживаясь когнитивного подхода, мы исследуем некое «ментальное образование», «языковую личность», проявляющуюся на письме в виде «текста» (или- «совокупности всех текстов»).

Из полного корпуса чеховских текстов методом сплошной выборки были извлечены контексты употребления метафорических и сравнительных конструкций. В диссертации используется около 336 единиц из этого списка: это, в основном, только те тропы, которые работают как текстои смыслопорождающий механизм, позволяя прозаическому тексту «развертываться» по принципу поэтического.

По мере исследования мы будем придерживаться, в основном, метода синхронического изучения поэтики писателя, хотя в отдельных случаях продемонстрируем и некоторые моменты эволюции чеховской метафорики. Последняя глава диссертации, в которой параллельно анализируются ранние и поздние повести Чехова, призвана показать, что глубинная метафорическая система, порождающая чеховские тексты, оставалась, в основном, единой на протяжении всего творчества писателя.

Новизна нашего подхода заключается в том, что в ней впервые проведено исследование метафорики А. П. Чехова с применением методов когнитивной теории метафоры (в частности, концепции Лакоффа-Джонсона), при котором чеховские тропы зачастую являют собой текстои смыслопорождающий механизм, а чеховские тексты разворачиваются как.

12 Чудаков А. П. Чехов. Единство видения // Чудаков А. П. Слово — вещь — мир. М., 1992. С. 107. В этой работе дается подробное обоснование внутреннего сходства эпистолярного и художественного наследия писателя, в том числе «по части сравнений» (Там же. С. 115). сеть тонких взаимосвязей, которые и создают эффект «поэтичности». Реконструкция базовых чеховских концептов позволяет выйти на уровень аксиологии писателя как системы взаимосвязанных метафорических концептов, структурирующих художественный мир. Иными словами, мы пытались проникнуть в суть мировосприятия писателя, что в данном случае непросто, поскольку Чехов обычно избегал прямых деклараций и часто отказывался от целостного и систематического «мировоззрения». Таким образом, целью диссертационного исследования является изучение чеховского мировидения, особенностей поэтики писателя, проявившихся в метафорических репрезентациях ключевых концептов.

Из этого следуют основные задачи исследования:

1. Конкретизация интуиций критиков и литературоведов о тех формальных и содержательных особенностях чеховской прозы, которые позволяют говорить о «поэтичности», «лиричности», «музыкальности» чеховских рассказов и повестей.

2. Определение специфики чеховской метафоры, анализ структуры и функционирования предметных (пространственных) метафор и сравнений в чеховском тексте, с применением стратегий и методов когнитивной теории метафоры.

3. Реконструкция отдельных фрагментов концептосферы писателя: выявление и описание концептов эмоций, создающих «чеховское настроение», а также базовых концептов чеховской аксиологии.

4. Анализ отдельных произведений писателя, ставящий целью продемонстрировать функционирование базовых метафор для создания эффекта целого.

Дополнительной — хотя и немаловажной — задачей нашей работы является попытка дать непротиворечивое объяснение некоторым случайным" (по А. П. Чудакову) составляющим чеховских текстов.

Взяв за отправную точку суждение о том, что «сравнения и метафоры более чем многое другое определяют характер поэтики художника"13, мы методом сплошной выборки вычленили из чеховских текстов метафоры, функционирующие как текстои смыслопорождающие механизмы и структурирующие основные чеховские «эмоциональные» концепты. В результате были выявлены базовые «предметно-пространственные» метафоры, которые лежат в основе проблематики творчества Чехова (в частности, коммуникативной). Далее мы вышли на понятийный (концептуальный) уровень чеховской аксиологии. Подобная логика исследования определила структуру диссертации, которая состоит из четырех глав: первая излагает теоретические основания исследования, вторая и третья посвящены анализу ключевых метафорических концептов (от эмоциональных концептов к аксиологическим понятиям). Четвертая глава посвящена монографическому анализу двух повестей с целью продемонстрировать функционирование базовых метафор в структуре отдельного текста и одновременно показать внутреннее единство чеховской метафорики на протяжении всего творчества.

13 Чудаков А. П. Мир Чехова: Возникновение и утверждение. М., 1986. С. 254−255.

Заключение

.

Целью нашего диссертационного исследования являлось выявление базовых метафорических концептов в творчестве А. П. Чехова и анализ функционирования в чеховском тексте их языковых (метафорических) репрезентаций. Для достижения этой цели мы поставили ряд взаимосвязанных задач, главной из которых была формализация «поэтичности» чеховской прозы на уровне метафорики — наименее разработанной в чеховедении теме. Мы пытались выявить природу предметных метафор и сравнений, их структуру и способы функционирования в чеховском тексте. Исследование метафор в русле когнитивной лингвистики было для нас неотделимо от реконструкции чеховской концептосферы (вернее, ее фрагмента). Это позволило описать структуру концептов эмоций, создающих «чеховское настроение», выйти на понятийный (концептуальный) уровень чеховской аксиологии, а также продемонстрировать функционирование базовых метафор для создания эффекта целого.

Выполняя поставленные задачи, мы пришли к следующим выводам:

1. Концепт тоска в чеховской прозе представляет собой сложный семантический комплекс, «распыленный» по множеству разновременных и разножанровых сочинений писателя, но обладающий единством способа репрезентации и содержания. Перебрав в раннем творчестве несколько метафор («живое существо», «чужеродный предмет внутри человека», «гнетущая внешняя сила»), Чехов выбирает в конечном итоге общеязыковую метафору тоски как жидкости, вместилищем которой служит человеческое тело и, развивая эту метафору, создает образ взаимодействия участников эмоциональной коммуникации как сообщающихся сосудов. Тоска стремится вербально или невербально «вылиться» за пределы своего «вместилища», чтобы «перелиться» в другого, но никогда не находит адекватного «сосуда».

2. Тоска у Чехова предстает не только как жидкость, но и в качестве предела как горя, так и счастьяодновременно тоска оказывается и жаждой. Метафорическое представление тоски как жажды у Чехова становится доминантой, эта метафора, наряду с метафорой люди — сосуды, функционирует в чеховском тексте как сюжетопорождающий механизм.

3. Присутствие метафорической ассоциации тоски, жажды и воды (жидкости) в сознании героев частично обуславливает их поступки, высказывания и намерения. Это еще раз подтверждает мысль о том, что коммуникативная проблематика у Чехова не сводится только к нежеланию людей понимать друг друга: и за неудачами коммуникации, и за отдельными «случайными» деталями поведения героев стоят глубокие языковые и когнитивные причины.

4. Концепты талант и бездарность у Чехова оказываются метафорически связаны с оппозицией влаэюное / сухое. Посредством этого «физического» противопоставления в прозе и письмах Чехова выражается целый ряд абстрактных понятий.

5. Скука — одно из наиболее частотных слов в чеховском лексиконе и, наряду с понятием тоска, один из «камертонов» чеховского настроения — может выражаться пространственной метафорикой. Подобно понятию бездарность, оно соотноситься с сухостью и «изъянами» пространства. Скука у Чехова выступает как эмоциональный эквивалент бездарности.

6. Чеховская предметно-пространственная метафора оказывается весьма необычной: пространственная метафора часто дополняется «сенсорными» элементами и становится «синэстетической». Наряду с этим, Чехов, для построения предметно-пространственных метафор трудноопределимых душевных состояний, прибегает и к приему, который мы назвали «вторичной метафоризацией».

7. В сложных чеховских метафорических концептах — таких как бездарность, талант, свобода — также «работают» все пять органов чувств: зрение, вкус, обоняние, осязание и слухв этих случаях писателем также используется семантика «эмоционально сообщающихся сосудов».

8. Самопоглощенность человека, выраженная в чеховской метафоре люди — замкнутые сосуды, оказывается одной из самых важных чеховских тем. Идеал Чехова, скрытый в его метафорике, — это выход из состояния замкнутости, и потому свобода становится ключевым концептом чеховской аксиологии.

9. Понятие талант в чеховской картине мира оказывается двояким. Первый «тип» таланта ограничен какой-либо узкой специальной областью (талант ученого в «Скучной истории»), второй предстает как «человеческий» и характеризуется разомкнутостью, открытостью другому. Все подлинные ценности в чеховском мире (например, музыка), способны передавать эмоциональное состояние одного человека другому. Именно поэтому представление музыкальной одаренности в творчестве Чехова связано с представлением о людях как сообщающихся сосудах. Талант, таким образом, предстает как некое свойство, с помощью которого человек может преодолевать барьеры и «переливать» метафорическую жидкость из сосуда в сосуд. Выход за пределы «сосуда» — это ощущение единства с миром, слияние субъекта и объекта. К этому идеальному пределу человеческой свободы и устремлена вся система чеховских метафорических репрезентаций.

10. Использование когнитивной теории метафоры позволило показать, что не только «лирические» места отдельных произведений, но и чеховские тексты в целом развертываются как поэтические, являют собой сеть взаимосвязей, представляющих реализацию конечного числа порождающих метафорических комплексов. В результате, как отдельные метафоры и сравнения, так и более масштабные единицы чеховского текста, которые можно посчитать случайными (по А.П. Чудакову), получили единое объяснение.

Наша работа изначально не претендовала на полноту охвата материала: за ее пределами осталось достаточно много как отдельных чеховских метафор, так и произведений, которые строятся на основе порождающих метафорических комплексов. Однако, как нам представляется, примененный в диссертации подход может оказаться эффективным как для дальнейших исследований художественного мира А. П. Чехова, так и для изучения творческого наследия других писателей, для сближения лингвистики и литературоведения.