Поэтика слова в творчестве писателей русской традиционной школы

Русская традиционная литература представляет собой своеобразное явление, во многом определившее пути развития литературы второй половины XX века1. Между тем, данное явление, по преимуществу, рассматривалось с идейно-нравственной точки зрения, изучалось как этический компонент в синхронных литературных, социологических и публицистических дискуссиях. Отсюда определился явственный перекос в статусном и интерпретационном характере феномена, а сам он получил локальные определения. Вопросы поэтики отходили на второй план, образуя постепенно зияющую лакуну, требующую своего наполнения. Это определяет актуальность постановки исследования проблем поэтики писателей традиции-онной школы.

В истории русской литературной науки сложилась во многих отношениях парадоксальная ситуация: изучение традиционного течения литературы в силу ряда обстоятельств проходило в «зоне фрагмен-тирования» феномена: явление либо диффузировалось, либо приобретало излишнюю иерархичность, либо сегментировалось («деревенская проза», «тихая лирика» и т. д.). Это, во-первых, расчленило сам объект изучения («традиция» в литературе понималась как следование канонам и образцам, а не как естественный ход функционирования русской литературной реальности). Во-вторых, упростило явление: изучались идеологемы, социальные смыслы, но не поэтика и художественная символика (отсюда и перекос в сторону публицистичности работ по данной теме, научной некритичности и невыработанности исследовательского инструментария). В-третьих,.

1 См. значительные работы последнего времени: Большакова А. Ю. Нация и менталитет. Феномен «деревенской прозы» XX в. М, 2000; Большее А. О. Исповедально-автобиографическое начало в русской прозе второй половины XX века. СПб., 2002 (глава «Эрос и Танатос «деревенской прозы» «) — Ковтун Н. В. «Деревенская проза» в зеркале утопии: Монография. Новосибирск, 2009; Недзвецкий В., Филиппов В. Русская «деревенская» проза. М., 1999; Цветова Н. С. Традиционная проза второй половины XX века: сюжеты, герои, поэтика. СПб, 2007; Цветова Н. С. Эсхатологическая топика русской традиционной прозы второй половины XX века. Монография. СПб., СПбГУ, 2008; Важные характеристики содержатся в коллективных трудах: Русская литература Х1Х-ХХ веков: В 2 т. Под ред. Б. С. Бугрова и М. М. Голубкова. М. 2001; Русская литература XX века: Итоги и перспективы. Под ред. С. И. Кормилова. М, 2000; Писатели русской традиционной школы второй половины XX века в контексте современности. Сургут, 2009.

2 См., например, последнюю по времени докторскую диссертацию по данной теме: Соколова Л. В. Духовно-нравственные искания писателей-традиционалистов второй половины XX века. СПб., 2005. явление изолировалось по родовому признаку: рассматривалась отдельно «деревенская» проза и отдельно «тихая» лирика (при том, что даже дефиниция последней указывает на ненаучные компоненты в таком определении). В-четвертых, выстраивалась во многих отношениях ложная (или искажающая) картина литературной действительности: традиционная литература ставилась в непосредственную оппозиционность с иными формами литературной функциональности («деревенская» — «городская» проза, «тихая лирика» — «эстрадная поэзия» и т. д.). В-пятых, по внена-учным причинам из рассмотрения исключались те факты и явления, которые свидетельствовали о диалоге, знакомстве или даже взаимодействии традиционной поэтики с поэтическими системами других видов (модернистской, авангардистской и пр.). Этот взгляд нуждается не только в уточнении, но и анализе и возможном пересмотре. В-шестых, совершенно не изучались явления переходного характера, которые в силу своей динамики и пограничности наиболее ярко демонстрируют строевые, формальные принципы и законы организации структуры художественного мира писателей. В данной работе впервые в отечественном литературоведении в качестве особого предмета рассмотрения представлены стихотворные тексты В. Шукшина (не следует забывать, что ряд писа-телей-традиционистов выступали в качестве поэтов, затем став по преимуществу прозаиками, что говорит о сложных родо-видовых тенденциях в их поэтической системе: В. И. Белов, В. М. Шукшин и др.). В-седьмых, в качестве генеративного аспекта в концепции традиционности выступает не «образец», «писатель-классик», а общая идея деятельного подхода к слову у писателей этого направления, традиция глубинного отношения к слову как к делу, преображающему мир элементу, к творчеству как служению.

Данное диссертационное исследование ставит своей целью преодолеть все перечисленные недостатки и создать целостную интерпретацию феномена поэтики слова в творчестве Василия Шукшина, Фёдора Абрамова, Николая Рубцова, Алексея Прасолова.

Выбор имён определяется не только безусловной художественной значительностью этих художников слова, но и тем обстоятельствам, что творчество и поэтика этих творцов в наибольшей степени отразили в себе не только «закономерности», но и «противоречия» всего хода литературной действительности. Широкое «поле диалога» с зачастую совершенно неожиданными и кажущимися на первый взгляд чуждыми для этих писателей поэтическими системами (модернистами, поэзией Серебряного Века и др.) интерпретируется нами не как «отталкивание» или «следование», «влияние» или «соприкосновение», но как естественный процесс функционирования в «большой» русской литературной традиции. Традиция в таком понимании есть живой процесс функционирования и соприкосновения с иными формами, оппонирование им, диалог с ними, восприятие их элементов.

Наиболее развитой частью литературной науки о писателях традиционной школы является, без сомнения, шукшиноведение. В последнее десятилетие в шукшиноведении произошли важные изменения. От неминуемых, но скромных тезисов первых шукшинских конференций конца 80-х гг. до Энциклопедического словаря-справочника «Творчество В. М. Шукшина» (в 3-х тт., 2004;2007 гг.) был пройден не столько количественный, но качественный путь: за 20 лет картина шукшинского творчества была структурирована феноменом функционирующей целостности3. Безусловно, приоритетное место и главная заслуга в интенсивной и.

3 В. М. Шукшин. Жизнь и творчество: Тезисы докладов к I Всероссийской научно-практической конференции / Под ред. A.A. Чувакина. Барнаул, 1989 и аналогичные сборники тезисов и материалов 1992;1999 гг. Среди наиболее значимых изданий можно указать коллективные труды: Творчество В.М.

Шукшина: Поэтика. Стиль. Язык. Барнаул, 1994; Рассказ В. М. Шукшина «Срезал»: Проблемы анализа, интерпретации, перевода: Сборник статей / Под ред. В. А. Чесноковой. Барнаул, 1995; Проза В.М.

Шукшина как лингвокультурный феномен 60−70 годов: Коллективная монография / Под ред. В. А. Пищальниковой. Барнаул, 1997; Творчество В. М. Шукшина: Метод. Поэтика. Стиль: Сборник статей / Под ред. В. А. Чесноковой. Барнаул, 1997. «.Горький, мучительный талант». Барнаул, 2000; A.C. Пушкин и В. М. Шукшин. Проблемы национального самосознания. Барнаул, 2000; Язык прозы В. М. Шукшина: Теория. Наблюдения. Лексикографическое описание. Барнаул, 2001; В. М. Шукшин: проблемы и решения. Барнаул, 2002, а также монографии: С. М. Козлова. Поэтика рассказов В. М. Шукшина. Барнаул, 1993; Халина Н. В. Феноменологический анализ текста Василия Шукшина. Барнаул, 1997; Куляпин А. И., Левашова О. Г. В. М. Шукшин и русская классика. Барнаул, 1998; Куляпин А. И. Проблемы творческой эволюции В. М. Шукшина. Барнаул, 2000; Левашова О. Г. В. М. Шукшин и традиции русской литературы XIX в. Барнаул, 2001. Были защищены докторские (А.И.Куляпин и 6 плодотворной работе по изучению творческого наследия писателя принадлежит филологам Алтайского государственного университета: С. М. Козловой, О. Г. Левашовой, А. А. Чувакину, а несколько позже целой плеяде их коллег и учеников, ставших в определённом смысле «вторым поколением» алтайского шукшиноведения (А.И.Куляпин, Н. В. Халина, В. В. Десятов, О. А. Скубач, О. В. Тевс, Д. В. Марьин и др.). Конечно, нельзя не упомянуть и того существенного вклада, который внесли в формировавшуюся науку о Шукшине учёные второй половины 70-х — 80-х гг.: В. А. Апухтина, В. Ф. Горн, Г. А. Белая, Л. И. Емельянов, а также критики и публицисты тех лет (Л.А.Аннинский, А. П. Ланщиков, В. И. Коробов и др.). Большое значение для молодой науки о писателе имеют работы Л.Т.Бодровой4, Н.И.Стопченко5, В.К.Сигова6, А.Ю.Большаковой7, Д. Гивенса8, К.Г.Алавердян9.

Творчество Н. Рубцова начало изучаться в статье В. В. Кожинова «Николай Рубцов» (1974), а затем и в его одноименной книге (1976). Позже появились статьи В. Дементьева, А. Павловского, А. Пикача, Ю. Селезнева, книга В. Оботурова «Искреннее слово» (1987) и В. Белкова «Неодинокая звезда» (1989), «Жизнь Рубцова» (1993).

О.Г.Левашова) и кандидатские диссертации (М.Г.Старолетов, О. В. Тевс, Г. В. Кукуева, М. А. Деминова, О. В. Илюшина, О. А. Скубач и др.).

4 В особенности её антропонимические исследованиясм.: Бодрова Л. Т. Ономас-тический континуум как фактор поэтики в коротком рассказе В. М. Шукшина // Пространство и время в литературе и искусстве, конец XIX—XX вв. Даугавпилс, 1987. С. 66 — 69- Бодрова Л. Т. Поэтическая ономастика в коротком рассказе В. М. Шукшина: имена и «характеры» // Проблемы характера в советской литературе. Челябинск, 1988. С. 102 — 121, а также работы 90-х гг.: Бодрова Л. Т. Тайнопись в новелле В. М. Шукшина // Пушкин и Калиостро: внушение в искусстве и в жизни человека. СПб., 2004. С. 209 — 222- Бодрова Л. Т. Сон как сюжетообразующий мотив в новеллистике В. М. Шукшина // Пушкин и сны: сны в фольклоре, искусстве и жизни человека. СПб., 2004. С. 296 — 309. В концентри-рованном виде идеи ученого обобщены в монографии: Малая проза В. М. Шукшина в контексте современности. Челябинск, 2011.

5 Стопченко Н. И. Василий Шукшин в зарубежной культуре. Ростов-на-Дону, 2001.

6 В особенности: Сигов В. К. «Человек с ружьем» в образной системе В. Шукшина // Филологические науки. 1999. № 6. С. З — 12- Сигов В. К. Русская идея B.M. Шукшина. M., 1999.

7 Большакова А. Ю. Шукшин в контексте русской «деревенской прозы» // Творчество В. М. Шукшина. Энциклопедический словарь-справочник. Барнаул, 2007. Т. 2. С. 219 и сл., а также Большакова А. Ю. Поэтика В. Шукшина: между реализмом и модернизмом // Творчество В. М. Шукшина в межнациональном культурном пространстве. Барнаул, 2009. С. 40 — 50.

8 См. его последнюю монографию: Prodigal Son: Vasilii Shuksin in Soviet Russian Culture. Evanston-lllinois, 2000.

9 См.: Жанрово-стилистическое своеобразие повести-сказки В. Шукшина «Точка зрения» // Пушкин и Андерсен: Поэтика, философия, история литературной сказки". Международные научные конференции. СПб., 2003. С. 364 — 376 и др. В обобщённом виде: Алавердян К. Поэтика малой прозы В. М. Шукшина. Барнаул, 2010.

В 80-х годах были защищены первые диссертации: А. Науменко (1984), Т. Подкорытовой (1987), И. Ефремовой (1988), М. Кудрявцевой (1988). Существенный вклад в изучение художественного наследия поэта внесли труды В. Зайцева10, В. Баракова11 и А. Кирова12.

Лирика А. Т. Прасолова практически, за редким исключением, в последние десятилетия не рассматривалась. Имя поэта упоминалось «в ряду» других поэтов 60-х гг. XX века, между тем, такое положение нельзя признать удовлетворительным.

Ситуация с изучением прозы Ф. А. Абрамова иная: его творчество находится в поле зрения ученых, однако основное внимание здесь уделяется эпическим формам прозаика, его романной тетралогии13. Только в последнее дясятилетие благодаря трудам ряда исследователей появляются работы, в которых впервые ставится вопрос о поэтических принципах Абрамова («Слово Федора Абрамова» — 2001; «В мире Федора Абрамова» — 2005). Важной вехой изучения прозы писателя явился сборник статей «Фёдор Абрамов в XXI веке» — 2010 (в особенности, помещенные там работы А. Ю. Большаковой, Н. М. Коняева, Е. Ш. Галимовой и ряда других ученых).14.

В результате изучения предшествовавшей данному исследованию научной литературы, можно прийти к следующим выводам: поистине огромная читательская популярность писателей традиционной школы, существенное влияние на нравственную атмосферу времени оставило, до некоторых пор, в тени вопрос о собственно художественной составляющей их творчества. Во многом укоренившееся в исследо.

10 Зайцев В. Николай Рубцов. М., 2002. Бараков В. Лирика Николая Рубцова. Вологда, 1993; см. также другие работы ученого: Бараков В. Н. «Почвенное» направление в русской поэзии второй половины XX века: типология и эволюция: Дис. на соиск. уч. ст. докт. фил. наук. М., 1998; Бараков В Н. Отчизна и воля: Книга о поэзии Николая Рубцова. Вологда, 2005.

12 Киров А. Лирический роман в поэзии Н. М. Рубцова. Вологда, 2004.

13 Обзор работ см.: Недзвецкий В. А. Фёдор Абрамов // Недзвецкий В. А., Филиппов B.B. Русская «деревенская проза». М., 1999. С. 50−81. См. также: Ф. А. Абрамов: библиогра-фический указатель. Архангельск, 2007.

14 Фёдор Абрамов в XXI веке. Архангельск, 2010. вательском сознании мнение о «безначальности», «нерукотворности» и «самородности"15 творческого феномена представителей традиционного направления русской литературы нуждается в существенном уточнении. Известно, что самые, на первый взгляд, простые явления кроют в себе сложности интерпретационного порядкапуть от констатации факта к выявлению и формулированию закономерностей может, думается, служить тем надёжным инструментом, который позволит преодолеть многие рецепционные сложности и за мнимой «простотой» разглядеть поистине глубокий и многообразный писательский мир.

Настоящая работа ставит своей целью представить литературно-худжественное творчество писателей традиционного направления в качестве системной целостности, описать основные функциональные разновидности семантических связей и структур, объединённых своеобразной поэтикой слова, а также выявить значимые элементы в восприятии классической традиции.

Задачи исследования:

1. Выявить истоки историко-литературного и эстетического позиционирования писателей-традиционистов в подходе к феномену художественного слова.

2. Проанализировать специфику поэтики художественного слова в теоретических концепциях и художественной практике Шукшина, Рубцова, Абрамова и Прасолова.

3. Описать основные закономерности поэтики диалога (во всех его структурных разновидностях) в творчестве писателей традиционной школы.

Теоретической основой диссертации является идея о том, что сущность поэтических установок в прозе В. Шукшина, Ф. Абрамова, НРубцова и А. Прасолова заключается не только в тематической, образной или идейной структуре их произведений (эти факторы указывают на общность представлений и родстве творческих поисков), а в единстве эстетического и.

15 См.: Кожинов В. В. Николай Рубцов. М., 1976. С. 7. мировоззренческого взгляда на действительность. Это единство обеспечивается общей для писателей традиционной школы поэтикой слова. Общность строевых структурных единиц свидетельствует о неслучайном, регулярном и, следовательно, закономерном проявлении подобного миро-видения.

Главным объектом рассмотрения является художественное слово в творчестве писателей традиционной школы (являющееся в концепции представителей этого направления аналогом художественного произведения).

Предмет исследования — поэтика слова (семантические и выразительные возможности, а также структурные отношения и связи при взаимодействии с более крупными и общими художественными единицами) в её понимании русскими писателями-традиционистами второй половины XX века.

Материалом исследования выступает художественная проза и рабочие записи В. Шукшина и Ф. Абрамова, лирика А. Прасолова и Н. Рубцова (а также Ю. Кузнецова, Н. Тряпкина, В. Казанцева). Привлечение большого объёма черновых, рабочих и дневниковых материалов (частично впервые вводимых в научный оброт) позволяет выявить истоки и генезис рассматриваемых в работе явлений.

Научная новизна настоящего исследования определяется тем, что: впервые своеобразие литературно-художественного творчества писателей и поэтов традиционной школы рассматривается не изолированнов работе предпринята попытка изучения путей и особенностей усвоения писателями XX в. традиций русской классики, понимаемой ими как магистральная традиционная линия развития литературыпредпринятое исследование открывает перспективу изучения творчества писателей разных эпох в аспекте проблемы межтекстовых связейвыявляются общие закономерности в усвоении и претворении законов словесного искусства (поэтика) в творчестве рассматриваемых писателейвпервые вводятся понятия «жизнедеятельная установка слова» (применительно к творчеству В. Шукшина), «анафорическое слово» (Н.Рубцов), «поэтическое слово» (Ф.Абрамов), «миростроительное слово» (А.Прасолов) — впервые выявляются истоки поэтической концепции, претворённой в жизнь анализируемыми авторамиэта концепция понимается как возрождение основной линии русской филологической мысли середины Х1Х-начала XX векованализируются не только факты сближения и следования, но и критического диалога, а также спора с иными поэтическими системами.

Методологическая основа исследования. В качестве главного был использован сравнительно-типологический метод исследования, опирающийся на труды по исторической поэтике, на работы А. Н. Веселовского, В. Я. Проппа. Особое внимание уделено концепциям В. Гумбольдта и А. А. Потебни: каждое явление получает системную интепретацию как звено в общей системе выразительной поэтики. Принципиально важными для логики нашей работы являются понятия «диалога культур» и форм воплощения «чужой речи» не только как средства, но и как предмета изображения, разработанные М. М. Бахтиным в его работах по истории и теории культуры. Герменевтический анализ Г. Г. Шпета применяется для выявления интраструктурных отношений внутри рассматриваемых феноменов. Проблема межтекстовых связей исследована в духе традиций Ю. М. Лотмана и представителей тартуской школы.

Рабочей гипотезой исследования явилось понимание внутреннего мира литературного произведения как восхождения от «отражения» и изображения" к преобразованию и преображению', соответственно поэтика слова у писателей традиционной школы приобретает четры жизнедеятельной и.

11 жизнестроительной установки, в которой строевые системно-структурные элементы соотносятся особым образом с мировоззренческими установками, свойственными русской культурной (ментальной) традиции.

На защиту выносятся следующие положения'.

1. Проза В. Шукшина, Ф. Абрамова, равно как и поэзия Н. Рубцова и А. Прасолова, представялет собой яркий образец русской традиционной литературы второй половины XX века и является примером усиления референтных семантических потенций, заложенных в самом, на первый взгляд, простом материале. Поэтика слова в понимании представителей этого направления есть делоэто позволяет свободно оперировать эпохами, людьми, давать или переименовывать имена, признавать или присваивать родство, «переводить» написанное/сказанное в претворённое/сделанное, преодолеть безлично-объективное и нейтральное в субъективное / активное / личное. Слово же приводит к диалогу с другим, спору, нравственным поискам, открытиям, обидам, агрессии и т. д.

2. Текст в поэтической системе представителей традиционной школы вторгается в жизнь, оживляет то, что уже/ещё не может поддаться физическому воздействию в силу объективных причин: жизнь становится той метафорической «бесконечной массой» (В.Шукшин), которая пульсирует на наших глазах здесь и сейчас, что подвластно только литературе. Творец-художник оживляет творца в каждом своём читателе, словом творит дело.

3. Творчество В. М. Шукшин, Ф. А. Абрамова, равно как и его современников, поэтов традиционного направления русской литературы второй половины XX века Н. М. Рубцова, А. Т. Прасолова, свидетельствует о неслучайности, системности, жизненности и общности поисков жизнедеятельного слова. Эти поиски включают этих писателей в большую плодотворную традицию всей русской классической культуры.

Теоретическая значимость диссертации опеделяется тем, что, сосредотачивая аналитический инструментарий исследования на поэтике.

12 слова в различных, но типологически сходных литературных феноменах, мы имеем возможность выявить не только системные и структурные отношения внутри художественного направления, но и обнаружить нерелевантные при ином подходе явления. Сосуществование и взаимодействие в таком ракурсе дополняется диалогом и спором, причём все эти явления не изолируются, а берутся в своей сложности и целостности. Частичная междисциплинарность такого подхода (лингвистика — семантика — герменевтика — литературоведение) из инструмента познания превращается в попытку синтезирования целостного знания о слове, то есть приближается к собственно филологической универсальности.

Практическое значение исследования обусловлено актуальностью самой проблемной темы: широкая популярность и нравственно-художественная значимость рассматриваемых писателей диктует ответственное отношение к интерпретации их литературного наследия. Основные положения диссертации (как в её теоретической составляющей, так и в практических примерах) могут применяться в учебном процессе при чтении курсов русской лиературы XX века, в работе спецкурсов и семинарских занятий. Текстологические гипотезы работы лежат в основе новых изданий произведений В. М. Шукшина и Н.М.Рубцова16.

Апробация работы. Основные положения концепции развития и функционирования русской традиционной литературы, её классической традиции и поэтики были изложены в монографии «Очерки творчества В. М. Шукшина и Н. М. Рубцова: классическая традиция и поэтика» (2009) и в 69 статьях, написанных в 2000;2011 годах и опубликованных в РФ, Литве, Латвии, США, Турции, Южной Корее, Испании, Польше, Чехии. Общий объём публикаций по теме — около 45 п.л. Главные постулаты.

16 Например, при подготовке второго издания собрания сочинений В. М. Шукшина (см.: Глушаков П. С. Новое собрание сочинений Шукшина: размышления текстолога // Филология и человек. 2010, № 2. С. 185−190) — учитываются при обсуждении общих вопросов текстологии писателей традиционной школы в работе текстологического семинара Института мировой литературы РАН (см.: Глушаков П. С. Текстология и поэтика // Текстологический временник. Том.2. M.: ИМЛИ, 2011. С. 677- 697). монографии вызвали резонанс в научной среде: появились отзывы, обзоры и рецензии в центральных литературоведческих журналах России17.

По темам диссертации был сделан ряд докладов на международных научных конференциях: «Die russische Literatur im Kontext der Europaischen» (Кильский университет, Германия, апрель 2001), «Filologijas lasijumi» (Даугавпилский университет, Латвия, январь 2000, январь 2001, февраль 2003, май 2005, февраль 2010), «Славистические семинары» (Латвийский университет, февраль 2008, февраль 2009, март 2011), «Русская литература XX—XXI вв.еков: проблемы теории и методологии изучения» (Московский государственный университет, май 2004, май 2006), «Творчество Ф. Абрамова» (Поморский университет, февраль 2000), «Конгресс по славистике» (Сеульский университет, июль 2004, август 2009, июль 2010), «El estudio de la literatura rusa» (Гранадский университет, Испания, сентябрь 2006, август 2008, сентябрь 2010), «Интерпретация художественного текста» (Бийский педагогический университет, март 2000, март 2006, март 2008), «В.Шукшин: жизнь и творчество» (Алтайский университет, июль 2009).

Объём диссертации: 337 страниц. Библиография состоит из 269 названий.

17 См. рецензии на монографию: Чуднова Л., Сигов В. Исследование художественного мира Василия Шукшина в книге рижского учёного // Филология и человек. 2010, № 4. С. 180−185- Минералов Ю. И. Ценное исследование // Литература в школе. 2010, № 8. С. 47- Кононова Н. В. Классическая традиция и поэтика: новая книга о творчестве В. Шукшина и Н. Рубцова // Русский язык за рубежом. 2010, № 5. С. 144−146- Бодрова JI.T. Новое в осмыслении онтологической поэтики «народных» художников — В. М. Шукшина и Н. М. Рубцова // Литературная учеба. 2011. № 4. С. 201−207- Козлова С. М. Рецензия на книгу П. С. Глушакова // Humanitaro zinatnu vestniesis. 2010. #2 (34). S. 145−151- Алавердян К. П. С. Глушаков и его исследование // Новое литературное обозрение. 2010. № 3 (103). С. 371−372- Днепрова И. Л. Поэтика слова и её изучение в трудах П. Глушакова // Slavia. casopis pro slovanskou filologii. 2011. Vol. 2. S. 123 125.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Произведения писателей-традиционистов, довольно сложно поддающиеся интерпретации, требующие применения различного, зачастую нетрадиционного для обычного комментирования, инструментария, тем не менее оставляют впечатление внутренней собранности, цельности и единства. И это при том, что, как показало рассмотрение, в поэтике этих писателей происходят постоянные процессы перекодирования, определённые «сдвиги» (в статусном, иерархическом и т. д. позиционировании текста), переходы от книжно-закреплённого к устно-мифологическому уровню (и наоборот) — «палимпсестовость» структуры позволяет одновременно сосуществовать этим пластам, не заменяя их, но придавая им взаимодополнительность. Между тем, высокая степень погружённости в архаику, равно как и свободное оперирование относительно синхронным культурным контекстом (в особенности поисками начала XX века, эпохой, вероятно, очень плодотворно воспринятой неразвившейся стихопоэтикой, например, В.М.Шукшина) позволяет говорить о ценности этого рода произведений. «Сложность» текста, тем не менее, может быть интерпретирована отчасти и как его «примитивизм» (но не примитивность), а структура как «дефектная», — и в таком прочтении нет ничего удивительного: традиционный текст, как можно предполагать, относится к тому классу литературных явлений, который на русской почве явился попыткой «выхода» за пределы существующих «норм» улавливанием совершенно новых поэтических воплощений с опорой на наиболее архаические, зачастую ещё даже «доречевые» («на пороге языка», по слову М. Бубера), мифоконструкции и языковые установки. Особое значение тут приобретают «сакральные» контексты и традиции (православно-христианские идеи о Слове, философия теодицеи и т. д.). Подвижность границ между «простым» и «сложным» в такой парадигме текста является фактором равновесия, а постоянное преодоление этих границ создаёт динамическую модель восприятия. Шукшин, Рубцов, Прасолов — как художники середины XX века, быть может, в наибольшей степени «подверженные» известного рода «сменам», «переходам» и «срезаниям» (часто «провокативным» с точки зрения господствовавшего культурного представления того времени), художники с ярко выраженной «парадоксальностью» логического мировидения пришли к открытию глубинных мифологических пластов народного искусства, русских национальных поэтических традиций, что было поддержано общей атмосферой «возвращения» неизвестного ранее, недоступного искусства начала века, а также оживлением культурного, социального и политического диалога «оттепельного» и постоттепельного периодов.

Соединение (или — если угодно — «смешение») различных культурных традиций в творчестве того же В. Шукшина (что было констатировано в исследовании) можно усмотреть в том уже хрестоматийном мотиве, выраженном самим писателем с необыкновенной яркостью и правдивостью: «Так у меня вышло к сорока годам, — писал он, — что я — не городской до конца, и не деревенский уже. Ужасно неудобное положение. Это даже — не между двух стульев, а скорее так: одна нога на берегу, другая в лодке. И не плыть нельзя, и плыть вроде как страшновато.» (5- 46). «Случай» Шукшина, равно как и Абрамова, Рубцова и Прасолова (и ещё большого чила иных писателей рассматриваемого художественного направления) — почти классический образец «выхода» из низовых форм существования культуры (естественно, «низовые» здесь вовсе не понимаются в оценочном смысле, а лишь в системе устоявшейся иерархичной описательности социокультурной модели). Приобщение к классическим художественным достижениям «высокой» культуры стало для них обретением «нового богатства» без отрицания уже имеющегося фольклорно-мифологического «багажа».

Переплавка" (а иногда и «сшибка») таких пластов дала в творчестве.

313 писателя образцы «обнажения» и «срезов», когда в целом обнаруживаются элементы более глубинного, архаического или наоборот современного уровней, а смешение не приводит к хаосу, но подчёркивает богатство и значимость. Это влечёт «диалогичность» поэтической структуры произведений, приводит к выстраиванию отношений между элементами и частями, что для писателей, проповедовавших именно открыто диалогические принципы поэтики, чрезвычайно важно и ценно. Живая, функционирующая «культурная память», актуализирующаяся при таком диалоге, приводит к оживлению тех элементов и систем, которые сами по себе уже не являются актуальными и релевантными в данной культурной эпохе, но, включённые в общую ткань литературного текста, приобретают динамические и творческие черты.

Писатели «традиционного направления» в некоторой степени возродили интерес читателей к поэтическому языку, языку искусствана фоне «нейтральной» концепции господствовавшего «соцреализма», с его идеей об отображении в языке социальных процессов, равно как и в параллель синхронным поискам младомодернистской «постоттепельной литературы», «писатели-деревенщики» актуализировали поиски русской классической словесности и филологии середины XIX — начала XX века, причём сама форма такой актуализации, как представляется, была сугубо объективной". Это были не «теоретические» поиски, но сам процесс художественного творчества, сам материал, черпаемый в живой народной жизни, из родников живой речи, не «конструкция», но «приближение / возвращение к истокам». Произошло, можно сказать, второе открытие потебнианских (шире — гумбольдтовских) филологических построений. О степени и «осознанности» таких параллелей можно дискутировать в каждом отдельном случае: для Василия Шукшина, например, деятельная компонента в понимании слова была одной из ключевыхв случае Фёдора.

Александровича Абрамова — профессионального учёного-филолога можно, видимо, говорить о схождении теоретического и «естественного».

314 начал в понимании и претворении идей поэтического слова. Для этой идеи важны, думается, следующие мысли А. А. Потебни (и В. Гумбольдта):

— язык не есть «продукт деятельности», а сама деятельностьпроизведение не «оформляет», а собственно «формирует»;

— слово является «изначально поэтическим» феноменом, и дело художника обнаружить, раскрыть, восстановить уже изначально заложенную в самом слове образность;

— большую роль в процессе возникновения слова играет отражение чувств человека в собственно звуковом оформлении словесной оболочки;

— аналогия между словом и художественным произведением;

— метафоричность словесного образа является не «художественным средством» («украшением»), но ядром поэтического мировидения;

Справедливыми представляются слова В. В. Кожинова, высказанные им в статье «Литература и слово» (1971): «.слово вообще столь же существенная. форма бытия человечества, как и его «телесное» бытие в мире предметов и явлений. Человечество живёт в слове столь же активно и реально, как и в мире вещей. Это возможно потому, что само слово в его цельности есть, в сущности, инобытие всего известного человечеству мира, слово вобрало в себя весь этот мир без остатка"169.

Эта статья учёного, равно как и некоторое оживление теоретического интереса к наследию В. Гумбольдта и А. Потебни, наметившееся в конце 50-х — 60-е гг. XX века благодаря стараниям В. В. Виноградова, В. А. Звегинцева и некоторых других лингвистов, равно как и возобновление (пусть пока ещё в глухих ссылках или даже без таковых) внимания к идеям Г. Г. Шпета и П. Флоренского, явилось той методологической базой, которая в некотором смысле подготовила так сказать «осознанное» теоретическое обращение ряда писателей к трудам классических филологов. Своеобразным «проводником» в этом пока ещё.

169 Кожинов В.

Литература

и слово (методологические заметки) // Поэтика и стилистика русской литературы. Памяти академика В. В. Виноградова. Л., 1971. С. 322. неизученном процессе стал В. В. Кожинов, испытавший в это время несомненное влияние бахтинских идей. Именно в это время и начинает формироваться круг критиков, искусствоведов, журналистов, поэтов и прозаиков традиционного направления, испытавших существенное влияние интересных теоретических воззрений русской поэтической традиции. Труды Потебни, равно как Ф. И. Буслаева, А. Н. Афанасьева и ряда других классиков русской филологической мысли прошлого века, становятся настольными книгами писателей-деревенщиков (усиливается общий интерес к филологии как целостному знанию о слове). Важнейшим обстоятельством, стимулировавшим такой казалось бы сугубо теоретический интерес к научным идеям прошлого, становится постепенный приход писателей этого «литературного лагеря» к религиозным истокаму одних — этот процесс ограничился пристальным знакомством с «самиздатовской» церковной литературой (при этом они оставались в «лоне» традиционных атеистических представлений, будучи членами партии и не испытав ещё разочарований в коммунистической идее), у других — перерос рамки «культурного знакомства», преобразив всю жизнь и творчество. Таким образом, поэтика вышла за рамки «поэтического искусства», обретя в стане русских писателей-традиционистов свою новую и плодотворную жизнь.