Принципы иконописания. 
История отечественной культуры

Возникновение иконостаса повлекло за собой аиассоаление иконописания, что не могло не сказаться на его качестве. Будучи не только почетным, но и доходным занятием, иконописание приобрело широкое распространение в Московской Руси. Дело требовало установления церковного надзора, и это стало предметом обсуждения на Стоглавом соборе 1551 г.

В первую очередь был затронут вопрос о личности иконописца. Ему надлежало быть «смирену и кротку, благоговейну, непразднословцу, ни смехотворцу, ни сварливу, независтливу, ни пьянице, ни бражнику, неубийце, но паче хранити чистоту душевную и телесную со всяким спасением». Если же он не был способен вести такой аскетический образ жизни, тогда ему разрешалось «по закону женитися и браком сочетаться», однако он должен был строго соблюдать установленные посты и обряды. За работой иконописцев устанавливалось особое «смотрение», которое возлагалось на «нарочитых мастеров», назначаемых «по всем градом и весем, и по монастырем своих пределех» архиепископами и епископами. Их главной заботой было, «чтобы гораздые иконники и их ученики писали с древних образцов, а самомышлением бы и своими догадками Божества не описывали». Бог невидим и непознаваем, поэтому не может быть его плотского образа. То же касается Христа: «Христос бо Бог наш описан плотию, а Божеством не описан, якоже рече Иоанн Дамаскин; не описуйте Божества, не лжите слепии, просто не видимо и незрительно есть, плотию же образ вообразуя, и поклоняемся, и веруем, и славим рожавшую Деву».

Два вопроса относительно иконных образов предложил собору и Иван IV: один — об изображении Святой Троицы, другой — об изображении на иконах людей не святых, а «живых и мертвых молящихся». Ответ на первый вопрос гласил: «Писати… како греческия живописцы пишут или писали и как писал Рублев». Таким образом, рублевская «Троица» получает каноническое значение в русском православии.

Положительное решение вынес собор и по второму вопросу царя: ради прославления святых на иконах могут быть помещены «не токмо цари и князи, множество бесчисленное народа… но и неверных многия различная лица от всех язык»¹.