Наблюдение за наблюдателем

Репортаж недаром называют «одушевленной информацией» — факт предстает «как живой» (одушевляется неодушевленное, уже здесь — возможность творческой догадки). Но есть и другой смысл: перед читателем предстает новый факт — результат слияния происшествия и восприятия конкретного человека — автора. Факт «воскрешен» не просто сенсорными деталями (передачей цвета, света, запахов, звуков, ритма). Одушевлена эта информация конкретным человеческим переживанием. Автор сопереживает событию, и токи этого состояния передаются читателю.

«Наблюдение за наблюдателем» — это отражение в тексте репортажа поведения и реакций самого репортера, что привносит движение в сюжет, разнообразит его. Широко известны «репортажи двумя перьями», когда событие предстает в разных ракурсах. В репортажном тексте достигается единство наблюдений, впечатлений и действий журналиста. Авторское «я» репортажа — это «я действующее».

Суть ситуации лучше всего проявляется в маленьких происшествиях — сюжетах.

Известный журналист Василий Песков, один из мастеров наглядного изображения ситуаций, писал: «Проблемы находят отклик в сердцах и умах при условии, что человек в повышенно взволнованном состоянии следит за развитием событий, следит за поведением героев или самого автора. К восприятию тех или иных проблем и истин читателя нужно готовить. Готовить эмоционально. Сначала — взволновать».

Есть своя интонация у события, и есть интонация, которая «привносится» автором.

Узкая штольня. Тишина. Безлюдье. Воздух почти осязаем —до такой степени насыщен влагой. Люди словно тают в перламутровом мареве. Их контуры неясны. Их озабоченные голоса глухи.

«Комсомольская правда», 1935 г.

Тут есть настороженность, ощущение опасности замкнутого пространства подземелья, работы «в не свойственной человеку стихии». Здесь можно уже говорить о «репортерском азарте» — о таком обостренном восприятии, в свете которого может стать увлекательным даже заурядное, казалось бы, событие.

Затрещала перфорация стареньких кинолент, и замелькали такие удивительные картины, какие выдает телевизор во время хоккейных матчей. Я увидел подводную сцену разрушения прочной пленки грязи на детали, погруженной в жидкость, оживленную ультразвуком. Поражала дружная артельность действия пузырьков, как бы захваченных веселым азартом, который рождается на ломке какихнибудь постылых и ветхих зданий. Пронеслось видение, напоминающее панораму бомбового удара, наблюдаемого с большой высоты. Пузыри пробили в пленке брешь, а затем сосредоточились по краям этой бреши. С каким-то трепетным нетерпением они силились забраться под пленку. Дружно, взяли! И пласт грязи планирует на дно. Крохотный пузырь подпирает какую-то чешуйку темечком, как Гвидон-царевич. Давай, давай малыш! И чешуйка отскакивает прочь! Вот еще пузырьки. Взрываясь и возрождаясь, они рубят заусенец под самый корень с упрямой яростью зубила. Кипучая подвижность охватила жидкость, и она вытесняет воздух в скважинах детали, врывается в капилляры…

В. Орлов. Шестой подвиг. «Правда».

«Веселый азарт» действий «одушевленного неодушевленного» прежде всего охватывает самого автора; волна его энергии восприятия подхватывает и стремительно несет в «репортажном настоящем» читателя. И нагромождение ассоциаций (ломка зданий, бомбовый удар, хоккейный матч, работа зубилом) не мешает этой стремительности; ассоциации намеренно даются с некоторым «перехлестом»; сравнения берутся из широкого ряда привычных вещей в попытке передать ощущение непривычного.

В репортаже, отмечающем моменты воздействия события на очевидцев, одним из них выступает сам журналист.

Это, во-первых, подчеркивает достоверность описываемых событий — очень ценно любое упоминание, что автор сам был там, сам участвовал (Я увидал… Пламя полыхнуло под колесами моей машины… и т. п.).

Во-вторых, в готовый материал попадают результаты «наблюдения за наблюдателем» — за собственными эмоциями и реакциями, за движениями своей души вслед за событием и в унисон ему. Отсюда многочисленные «мне показалось», «я отвернулся», «я постарался сдержаться».

В-третьих, в результате «наблюдения за наблюдателем» уточняется канва развития действий. Трудно охватить все событие целиком. Желательно не упустить, однако, моменты этапные, переходные или похожие на «скачок», определить свое отношение к ним. Журналист следит за изменчивостью события, меняя ракурс наблюдения, действуя сам. Репортеры в «горячих точках» прячутся в окопах от пуль, идут вместе с толпой беженцев… Репортеры «мирных» тем на время меняют профессию, действуют вместе со своими героями. Все это привносит движение в сюжет.

Бывает и так, что все основные сюжетные ходы связаны с поведением репортера: он постоянно что-то предпринимает. Другой вариант: автор выступает в роли «подопытного кролика», пробуя на себе сложности, тяготы и привычные заботы людей определенного круга (обычно это связано с приемом «маски»). Научно-популярный репортаж часто всецело зависит от «сюжетной активности» его автора (Мне показали…, Я спросил…, Вслед за провожатым я прошел…), чьи действия — главный событийный повод; изображенная ситуация почти полностью зависит от собственной «режиссуры» журналиста.

Организовать репортажное действие может история знакомства с работой исследовательской лаборатории, новой станцией метро, когда автору что-то показывают, объясняют, а он описывает процесс показа. Возможны «репортажи двумя перьями» (например, «корабль» — «водолаз» или «подводная лодка», перекличка «земля-воздух» и т. п.), когда при разных точках наблюдения событие предстает в разных ракурсах.

Авторское «я» репортажа нельзя сочинить потом, во время создания текста. Участие автора в событии очень желательно. Именно тогда перед читателем предстает полноценный репортаж — единство наблюдений, впечатлений и действий журналиста. Поэтому так важен профессионализм репортера во время сбора материала. Если он достаточно высок, необходимую динамику событий в уже написанном репортаже дополнит активное поведение автора.