Задачи уголовно-правового регулирования

Определение задач уголовно-правового регулирования невозможно без уяснения цели уголовного законодательства, т. е. конечного результэта, итога правового воздействия на негативные, общественно опасные социальные отношения. Именно познание цели права, по выражению Д. А. Керимова, «…имеет фундаментальное методологическое значение для юридической теории и практики» [78, с. 292].

Однако вся проблема определения исходной дефиниции цели уголовного законодательства состоит в том, что в Уголовном кодексе законодатель ее не обозначил. В ч. 1 ст. 2 УК РФ речь идет о задачах уголовного закона, т. е. путях достижения цели.

В таком случае возникает вопрос: как можно конкретизировать задачи закона без установления конечного результата его правового воздействия?

В этой связи резонно предположить, что в уголовном праве проблема познания его цели возникла в связи со спорной терминологий нормы уголовного закона, в которой формулируются его задачи. Авторы полагают, что законодатель традиционно использует термин «задачи» в качестве эвфемизма — другого обозначения «цели» — в силу сходства их этимологического значения. Так, еще в ст. 5 УК РСФСР 1922 г. было определено: «Уголовный кодекс РСФСР имеет своей задачей правовую защиту государства трудящихся от преступлений и от общественно опасных элементов и осуществляет эту защиту путем применения к нарушителям революционного правопорядка наказания или других мер социальный защиты». Уголовный кодекс 1926 г. в ст. 1 также установил: «Уголовное законодательство РСФСР имеет задачей охрану социалистического государства рабочих и крестьян и установленного в нем правопорядка от общественно опасных действий (преступлений) путем применения к лицам, их совершающим, указанных в настоящем Кодексе мер социальной защиты». Как видим, законодатель в одной норме, формулируя задачу (всего одну — охранительную), указывает в ней и на то, что надо достигнуть, и на то, как это собираются делать.

Аналогичная норма, но без ярко выраженной классовой окраски, нашла свое закрепление и в ст. 1 УК РСФСР 1960 г., а затем соответственно и в ч. 1 ст. 2 УК РФ. В ней, правда, несколько с видоизмененными приоритетами охраны, повторена та же этимологическая ошибка, сущность которой состоит в том, что в ст. 2 УК РФ неверно расставлены приоритеты и неверно использованы языковые выражения (термины). Так, в упомянутой ч. 1 названной статьи цели уголовного законодательства подменены его задачами. Предназначение же ч. 2 ст. 2 УК РФ в этом случае (поскольку задачи сформулированы в предыдущей норме) вообще не понятно.

Подобные формы выражения задач уголовного законодательства унаследовали и отдельные государства бывшего СССР.

Так, в ст. 2 УК Республики Беларусь определено: «Уголовный кодекс Республики Беларусь имеет задачей охрану мира и безопасности человечества, человека, его прав и свобод, собственности, прав юридических лиц, природной среды, общественных и государственных интересов, конституционного строя Республики Беларусь, а также установленного правопорядка от преступных посягательств. Уголовный кодекс Республики Беларусь способствует предупреждению преступных посягательств, воспитанию граждан в духе соблюдения законодательства Республики Беларусь».

Как видим, в данной статье под наименованием «Задачи Уголовного кодекса» объединены в одной норме цели и задачи уголовного закона, а также одна из его функций — воспитание граждан в духе соблюдения законодательства Республики Беларусь.

Статья 1 УК Эстонской Республики также обозначает лишь его задачи — определять деяния, наказуемые в уголовном порядке, и предусматривать наказания и иные меры воздействия, которые могут быть применены к лицам, совершившим эти деяния.

А вот в странах Центральной Европы подобная законодательная практика вообще отсутствует. Уголовное законодательство Испании, Франции, ФРГ и Польши не содержат норм о целях и задачах. В качестве исключения можно назвать Уголовный кодекс Республики Болгария. Поскольку он был принят еще 15 марта 1968 г. под воздействием советской уголовно-правовой доктрины.

Наиболее удачной следует признать формулировку целей и задач в УК Литовской Республики, утвержденном 26 сентября 2000 г. законом № VIII-1968. В его ст. 1 «Назначение Уголовного кодекса Литовской Республики» четко определены цели (ч. 1) и задачи (ч. 2):

«1. Уголовный кодекс Литовской Республики является единым уголовным законом, чье назначение — средствами уголовного права защищать права и свободы человека и гражданина, интересы общества и государства от преступных деяний.

• 2. Настоящий кодекс:
• 1) определяет, какие деяния являются преступлениями и уголовными проступками, а также запрещает их;
• 2) определяет наказания, а также меры карательного и воспитательного воздействия за деяния, предусмотренные настоящим законом, равно как и принудительные медицинские меры;
• 3) определяет основания и условия уголовной ответственности, а также основания и условия, при которых лица, совершившие преступные деяния, могут быть освобождены от уголовной ответственности или наказания".

Представляется, что вторая часть п. 3 ч. 2 ст. 1 УК ЛР актуальна и для российского уголовного законодательства. Она позволит избежать правовых коллизий в сфере уголовно-правового регулирования.

Таким образом, разнообразие анализируемых законодательных конструкций дает почву для научной дискуссии по вопросам целей и задач уголовного закона, а также целесообразности их включения в правовой акт в виде норм. Действительно, что даст законодателю или правоприменителю статья уголовного закона, в которой определены его цели и задачи? Не будет ли она бесполезной дефинитивной нормой без смысловой нагрузки? Представляется, что нет. Особенно рассматриваемые положения следует фиксировать на законодательном уровне в странах с невысокой правовой культурой, склонных к решению различных социально-экономических задач с помощью уголовной репрессии.

Напомним, что цель — это идеальное, мысленное представление о результате деятельности, намеченный результат. Так, по мнению видного немецкого юриста Рудольфа фон Неринга, цель уголовного закона ничем не отличается от цели любой иной отрасли права; это обеспечение жизненных условий общества, но достигается она особым правовым средством — применением наказаний [79, с. 353].

Задача — частная проблема, требующая разрешения на пути достижения поставленного общего результата, т. е. цели с установленными ограничениями. Ее формулируют как вопрос: «Что надо сделать для достижения поставленной цели?».

Например, совершенно верно расставлены акценты в определении целей и задач в ст. 1 Уголовно-исполнительного кодекса РФ «Цели и задачи уголовно-исполнительного законодательства Российской Федерации».

В ч. 1 указанной статьи следующим образом формулируются цели уголовно-исполнительного законодательства Российской Федерации: «…исправление осужденных и предупреждение совершения новых преступлений как осужденными, так и иными лицами». В ч. 2 рассматриваемой статьи сказано: «Задачами уголовно-исполнительного законодательства Российской Федерации являются регулирование порядка и условий исполнения и отбывания наказаний, определение средств исправления осужденных, охрана их прав, свобод и законных интересов, оказание осужденным помощи в социальной адаптации». Как видим, законодательная стилистика в данном случае вполне укладывается в общенаучное понимание рассматриваемых терминов.

Теперь обратимся к содержанию ч. 2 ст. 2 УК РФ. По мнению многих ученых-криминалистов, в обозначенной части перечислены функции уголовного законодательства^[1]. Однако, как полагают авторы настоящей работы, их следует рассматривать в качестве задач Уголовного кодекса.

Задачи и цели — это интровертные положения, т. е. дефиниции, предназначенные для «внутреннего пользования». Содержание этих понятий всегда связано с законодательным определением в дефинитивных нормах некоторых перспективных политических (для целей) и правовых (для задач) границ допустимого изменения законодательства и содержания уголовно-правового регулирования. Отсутствие же подобных норм в уголовном законе создает угрозу отхода от определенных в виде целей и задач благих намерений и использования его в политических целях. В этой связи необходимо особо подчеркнуть: подобные отраслевые постулаты должны быть включены именно в уголовный закон в виде принципиальных положений, поскольку даже конституционные предписания не всегда являются гарантией от произвольного ужесточения уголовной репрессии, так как их содержание имеет слишком высокую степень обобщения. Нормы же уголовного закона всегда более конкретны и однозначны, так как формулируются в рамках отраслевого законодательства.

В связи с изложенным предлагаем ст. 2 УК РФ изложить в следующей редакции: «Статья 2. Цели и задачи уголовного законодательства Российской Федерации.

• 1. Цели Уголовного кодекса Российской Федерации: охрана прав и свобод человека и гражданина, собственности, общественного порядка и общественной безопасности, окружающей среды, конституционного строя Российской Федерации от преступных посягательств, обеспечение мира и безопасности человечества, а также предупреждение преступлений.
• 2. Уголовное законодательство Российской Федерации имеет своими задачами: установление оснований и принципов уголовной ответственности; определение, какие опасные для личности, общества или государства деяния признаются преступлениями; установление видов наказаний и иных мер уголовно-правового характера за совершение преступлений; определение оснований и условий, при которых лица, совершившие преступные деяния, могут быть освобождены от уголовной ответственности или наказания".

Предложенная новелла позволит:

• — посредством указания на цель уголовного законодательства более четко определить уголовно-правовые приоритеты охраны;
• — конкретизацией задач уголовного закона с достаточной полнотой обозначить средства уголовно-правового регулирования и охраны общественных отношений от общественно опасных, противоправных деяний.

Однако в теории уголовного права встречаются и иные точки зрения на проблемы целей уголовного права. В частности, С. В. Максимов предлагает цели данной отрасли права подразделить на четыре составляющих: цели Уголовного кодекса РФ, цели уголовной ответственности, цели наказания и цели иных мер уголовно-правового характера [80]. Предложение конечно, интересное, тем более, что из указанных разновидностей целей только цели наказания определены в уголовном законе, остальные элементы обозначенной системы существуют лишь в теории. Но тем не менее можно утверждать, что гипотеза, высказанная автором, полностью лишена законодательной перспективы.

Во-первых, все отмеченные цели так или иначе вытекают из целей уголовного законодательства — охраны существующих правовых отношений и предупреждения совершения преступлений неограниченным кругом лиц (общая превенция). Поэтому следует заключить, что подобное деление единых целей уголовного закона на цели отдельных составляющих его институтов можно рассматривать, скорее, в качестве метода исследования, чем насущной законодательной необходимости. Во-вторых, если сравнивать цели, поставленные перед уголовноисполнительным законодательством, и цели наказания, определенные в уголовном законе, то можно обнаружить, что за исключением цели восстановления социальной справедливости, которая хотя целиком и полностью относится к проблематике уголовно-правового регулирования, совершенно не нашла своего отражения в уголовном законе^[2], все остальные цели двух отраслей права совпадают. В-третьих, указанные цели наказания нельзя назвать уголовно-правовыми, поскольку они рассчитаны исключительно на исправление осужденных и предупреждение, думается, совершения ими же новых преступлений (специальная превенция).

Что же касается целей иных мер уголовно-правового характера, то за исключением конфискации имущества ни меры воспитательного воздействия в отношении несовершеннолетних, ни принудительные меры медицинского характера нельзя назвать уголовно-правовыми, поскольку в «чистом виде» применяются лишь к лицам, освобожденным от уголовной ответственности. Соответственно и цели этих мер не связаны с целями уголовного законодательства, если не считать общесоциальной цели предупреждения преступлений^[3]. Ярким подтверждением этого вывода может служить предлагаемая уголовно-правовая новелла о химической кастрации педофилов в качестве основания условнодосрочного освобождения от наказания в виде лишения свободы^[4].

Наше предположение основано не только на сопоставлении положений указанных отраслей права, но и на теоретическом понимании уголовной ответственности и наказания. «Период жизни» первой составляют три временных отрезка: первый протекает с момента совершения преступления и до вступления приговора суда в отношении конкретного лица в законную силу; второй — в период исполнения наказания; третий — в посткриминальный период с момента отбытия наказания и до погашения или снятия судимости. Но, несмотря на столь длительный период существования уголовной ответственности как материально-правовой основы применения к лицу, совершившему преступление, правовых ограничений, ее реальная правовая сила распространяется лишь на первый из отмеченных периодов. На протяжении последующих этапов уголовная ответственность лишь подразумевается, определяя связь осужденного, а затем и судимого, претерпевающего негативные правоограничения с тем деянием, которое он совершил (материально-правовое основание).

Исполнение наказания, таким образом, происходит уже за рамками уголовного права в форме уголовно-исполнительных отношений. Следовательно, и цели этой деятельности должны формулироваться в уголовно-исполнительном, а не в уголовном законодательстве.

Но к рассмотрению данного вопроса можно подойти и с другой стороны. Разделив единую в понимании современных теоретиков функцию охраны на две равновеликие функции: собственно охранительную и репрессивную (уголовно-правовой репрессии).

Первая реализуется в формате перспективной уголовной ответственности, а вторая — ретроспективной. Соответственно каждому из этих видов уголовной ответственности присущи и свои специфические цели, но связать их только с уголовным правом нельзя. Им присущи межотраслевые связи. В частности, уголовно-правовая репрессия реализуется в рамках пенитенциарного законодательства.

Что же касается цели восстановления социальной справедливости, то ее достижение невозможно даже в принципе. Связано это с одной простой вещью — отказом в современном уголовном праве цивилизованных государств от принципа талиона^[5], т. е. идеи возмездия «око за око, зуб за зуб». В настоящее время данный принцип понимается правоведами как принцип разумной достаточности наказания, а не как критерий социальной адекватности наказания. Об этом свидетельствуют и постепенные шаги нашего государства по отмене смертной казни. Поэтому за убийство современный уголовный закон не может предоставить тождественное возмездие в виде смертной казни^[6].

Происходит и целенаправленное «оцивилизовывание» форм исполнения наказания в виде лишения свободы. В частности, ч. 2 ст. 7 УК РФ запрещает наказания, причиняющие физические страдания или унижающие человеческое достоинство, несмотря на то, что при совершении преступления со стороны виновного это наличествует практически всегда.

Подобные законодательные решения надо только приветствовать. Законодатель не вправе способствовать тому, чтобы жестокость преступника порождала в качестве обязательного элемента аналогичное чувство со стороны жертв — чувство возмездия. Но при таком отношении к наказанию прописывать в законе его цель как восстановление социальной справедливости некорректно.

Полагаем: в данной ситуации уголовно-правовой целью наказания должно являться обеспечение, т. е. создание условий социальной защиты. Под нее соответственно должна формироваться и система наказаний.

Поэтому штраф с позиции социальной защиты не может предусматриваться и назначаться за насильственные преступления против личности. В «чистом» виде он возможен только в том случае, если объектом преступного посягательства выступают государственные интересы.

В этой связи вызывает сомнение одна из последних новелл Уголовного кодекса РФ, предусматривающая в качестве альтернативы лишению свободы кратные штрафы за взятки и коммерческий подкуп^[7]. Объект взятки многоаспектен. К примеру, если он связан с обеспечением общественной безопасности сотрудниками правоохранительных органов, о кратности штрафов как альтернативе лишения свободы речь вести нельзя. Только лишение свободы. «К сожалению, люди не ощущают угрозу за взятки, — сказал в интервью РИА „Новости“ председатель Национального антикоррупционного комитета Кирилл Кабанов. — Многие считают, что коррумпированные гаишники — ничего страшного, а ведь с этим вопросом напрямую связана безопасность и угроза терроризма»^[8].

Таким образом, карательную цель уголовного закона можно сформулировать либо в новой редакции ч. 2 ст. 43 УК РФ: «Наказание применяется в целях обеспечения социальной защиты жизненно важных интересов личности, общества и государства от преступных посягательств», либо включить предлагаемую новеллу в ст. 2 УК РФ в виде третьей части.

В любом случае цель уголовного закона является и общей целью уголовно-правового регулирования. Но при этом следует учитывать и особенности содержания последнего как сложной системы приоритетов. В этой связи и цель уголовно-правового регулирования также должна быть многоаспектной. Более того, следует говорить не о единой цели и ее видах, а о двух равнозначных целях регулирования. Так, применительно к внутреннему упорядочению общественных отношений цель можно определить как наиболее точную и полную реализацию принципов уголовной ответственности в регулятивных нормах уголовного законодательства, а также создание уголовно-правового механизма эффективного применения охранительных норм уголовного закона. При внешнем упорядочении общественных отношений цель состоит в создании целесообразных норм, гарантирующих каждому охрану его прав, свобод и законных интересов от общественно опасных посягательств на наиболее ценные социальные отношения.

В плоскости обозначенной проблематики авторов также интересуют и задачи уголовно-правового регулирования, которые в широком их понимании, но все же с определенной долей условности можно отождествить с задачами регулятивной функции уголовного права.

На этом основании к числу необходимых задач уголовно-правового регулирования в широком его понимании следует причислить:

• — обеспечение соответствия уголовного законодательства современной иерархии социальных ценностей, определенных в Конституции РФ с реальной криминальной обстановкой в стране;
• — приведение отечественного уголовного законодательства в соответствие с ратифицированными международными договорами о противодействии различным видам преступлений (в настоящее время к числу актуальных направлений данного вида деятельности следует причислить противодействие коррупции, незаконному обороту наркотиков и защите прав несовершеннолетних);
• — обеспечение дифференциации уголовной ответственности, позволяющей создать эффективный механизм правового воздействия на негативные общественные отношения^[9];
• — исключение из действующего Уголовного кодекса РФ норм, не соответствующих реальным социальным потребностям и возможностям «их применения в современных условиях» [81, с. 10];
• — создание материально-правовой основы для формирования комплексных (межотраслевых) правовых институтов в сфере регулирования освобождения от уголовной ответственности и наказания, а также соблюдение единой терминологии, применяемой при конструировании правовых норм;
• — создание нормативно-правовых условий для реализации норм уголовного законодательства в точном соответствии с содержанием, заложенным в них законодателем.

В качестве вспомогательных научных задач уголовно-правового регулирования следует рассматривать разработку теоретико-правовых положений об источниках уголовного законодательства; фиксацию концептуальных требований к понятию и содержанию преступления и наказания (создание их теоретических моделей); теоретическое обоснование в целях последующего закрепления в уголовном законодательстве дозволений (гл. 2 УК РФ) и мер поощрений (гл. 11—13 УК РФ).

Теперь обратимся к функциям уголовно-правового регулирования. Если формулирование задач регулирования связано с пошаговым достижением цели уголовного законодательства, то определение функций уголовно-правового регулирования служит определению путей решения его задач.

Функция — от лат.functio — исполнение, осуществление. В русском языке под функцией понимают деятельность, обязанность, работу, а также внешнее проявление свойств какого-либо объекта в данной системе отношений или назначение, роль. Последнее толкование термина «функция» наиболее полно применимо для описания роли права как социального регулятора, но не закона. Закон — это всего лишь форма выражения правовых норм. Функция присуща либо праву в целом (например, регулятивная функция) либо отдельной его отрасли (например, уголовному праву присуща функция предупреждения преступлений).

Следовательно, под функцией права можно понимать нечто общетеоретическое, определяющее его предназначение в целом или предназначение отдельной его отрасли (подотрасли). В законодательной материи она находит свое воплощение в виде норм, в которых сформулированы цели и задачи конкретного закона.

Но каким образом тогда выражены функции в уголовном праве? Может быть, это цели или задачи уголовного закона? Представляется, что функции уголовного права — это положения, связывающие его с уголовной политикой, т. е. перспективные направления развития уголовного права и законодательства. И, если мы говорим о функции регулирования, охраны и предупреждения преступлений, то подразумеваем не роль закона, которую он играет в праве (в этом случае имеется в виду практика его реализации), а наоборот, выражение права в законе, т. е. насколько право соответствует уголовной политике, а уголовный закон адекватно отвечает вызовам современного общества.

Вместе с тем те, от чьей деятельности охраняются общественные отношения, рассматриваются в качестве участников этих отношений. Поэтому уголовное право не только охраняет общественные отношения от преступных посягательств, но и осуществляет уголовно-правовое воздействие на сознание и поведение как субъектов, вступающих в уголовно-правовые отношения, так и всех граждан, достигших возраста привлечения к уголовной ответственности.

Однако функции уголовного законодательства кардинально отличаются от аналогичной дефиниции уголовно-правового регулирования. Их, скорее, можно рассматривать в качестве подфункций ролевого предназначения уголовного права и законодательства. Это объясняется тем, что если функции уголовного закона непосредственно реализуются посредством нормирования, т. е. определения в Кодексе оснований и принципов уголовной ответственности, перечня преступлений, наказаний и иных мер уголовно-правового характера, то функции уголовно-правового регулирования состоят в определении целесообразности уголовного законодательства, практической реализации основных направлений его совершенствования и развития, а также разработке правовых средств эффективного применения действующих положений Уголовного кодекса РФ.

В исследуемом процессе возможно выделить три основных функции (направления) уголовно-правовой регламентации общественных отношений:

• — правообразование — охрана уже существующих правоотношений (формирование оснований и условий негативной ответственности), а также упорядочение общественных отношений посредством установления запретов (оснований уголовной ответственности);
• — межотраслевое правоформирование — формирование совместных правовых институтов с уголовно-процессуальным и уголовноисполнительным законодательством;
• — правореализация — создание уголовно-правовых (материальных) условий для точной реализации норм уголовного законодательства в форме их применения и использования^[10].

Теперь обратимся к вопросу о принципах уголовно-правового регулирования.

Следствием отсутствия единой уголовной политики является разбалансированность уголовного законодательства как внутри собственной системы (противоречия между Общей и Особенной частями УК РФ), так и в системе обеспечительных отраслей (уголовно-процессуальной и уголовно-исполнительной).

Приведем примеры разбалансированности уголовного закона. Федеральным законом от 21.10.2013, № 270-ФЗ суду при назначении наказания в зависимости от характера и степени общественной опасности преступления, обстоятельств его совершения и личности виновного было предоставлено право признать отягчающим обстоятельством совершение преступления в состоянии опьянения, вызванном употреблением алкоголя, наркотических средств или других одурманивающих веществ (ч. 1.1 ст. 63 УК РФ). При этом законодатель не изменил редакцию ст. 23 УК РФ, в соответствии с которой лицо, совершившее преступление в состоянии опьянения, вызванном употреблением алкоголя, наркотических средств или других одурманивающих веществ, подлежит уголовной ответственности на общих основаниях.

Но такие противоречия имеются не только в нормах Общей части уголовного закона. Так, Федеральным законом от 21.07.2011, № 253- ФЗ в УК РФ введена ст. 151.1 «Розничная продажа несовершеннолетним алкогольной продукции». Собственно, в самом факте дополнения уголовного закона нет ничего предосудительного. Сомнение вызывает содержание новеллы, предусматривающей уголовное наказание не за общественно опасное деяние, а за неоднократно совершенное административное правонарушение. Фактически законодатель воссоздал в отдельно взятой норме Особенной части УК РФ институт административной преюдиции. В соответствии с ним лицо может быть привлечено к уголовной ответственности, если оно ранее привлекалось к административной ответственности за аналогичное деяние в течение 180 дней.

Но при этом не включил правовые основы названного института в Общую часть уголовного закона. Это привело к тому, что ст. 151.1 УК РФ противоречит ч. 2 ст. 14 УК РФ, в соответствии с которой малозначительное деяние, т. е. не представляющее общественной опасности, не является преступлением.

Аналогичные примеры можно привести и по проблемам дисбаланса уголовного законодательства на межотраслевом уровне, включая вопросы обязательной рецепции (восприятия) ратифицированных Россией норм международного права.

Подобное состояние уголовного законодательства вызвано необеспеченностью уголовной политики надлежащим механизмом уголовноправового регулирования. В этой связи правильные идеи на практике приобретают спорное законодательное выражение, а безупречные юридические формы в некоторых случаях ущербны по своей правовой сути.

Не отвечает реальным потребностям законотворческого процесса и само понятие «уголовно-правовое регулирование». До сих пор оно отождествляется с правоприменением, в то время как его предназначение должно состоять именно в нормативном упорядочивании уголовной ответственности за совершение деяний, сопряженных с возникновением негативных общественно опасных социальных отношений, вышедших за пределы правовых, или общественно полезных, а равно законодательном регламентировании позитивных общественных отношений в сфере применения охранительных норм уголовного закона.

Другими словами, правовое регулирование предшествует правоприменению. Итогом его практической реализации должно стать создание правового механизма воспроизводства уголовного права и механизма его применения.

Для решения этой задачи используются различные правовые средства, которые можно подразделить на основные и вспомогательные.

К основным средствам уголовно-правового регулирования относится уголовное законодательство, которое состоит из Уголовного кодекса. Но формирование Уголовного кодекса РФ происходит в тесной взаимосвязи с иными нормативными актами различных уровней. Сам уголовный закон к их числу относит Конституцию РФ, общепризнанные принципы и нормы международного права. Но этот перечень нельзя признать исчерпывающим, поскольку исходной правовой основой всех бланкетных диспозиций норм Особенной части Уголовного кодекса РФ является федеральное регулятивное законодательство.

Использует законодатель в уголовно-правовом регулировании и подзаконные нормативные акты. Это либо прямо прописывается в норме УК РФ, либо вытекает из ее редакции. К примеру, в примечании 2 к ст. 228 УК РФ определено: Правительство РФ своим постановлением утверждает «значительный, крупный и особо крупный размеры наркотических средств и психотропных веществ, а также значительный, крупный и особо крупный размеры для растений, содержащих наркотические средства или психотропные вещества, либо их частей, содержащих наркотические средства или психотропные вещества, для целей настоящей статьи, статей 228.1, 229 и 229.1 настоящего Кодекса». В качестве примера второго варианта (который более распространен, чем первый) можно привести ст. 219 УК РФ «Нарушение требований пожарной безопасности». По вопросам ее применения в п. 1 Постановления Пленума Верховного суда РФ от 05 июня 2002 г. № 14 (ред. от 18.10.2012) «О судебной практике по делам о нарушении правил пожарной безопасности, уничтожении или повреждении имущества путем поджога либо в результате неосторожного обращения с огнем» отмечено: «Под правилами пожарной безопасности следует понимать комплекс положений, устанавливающих обязательные требования пожарной безопасности, содержащиеся в Федеральном законе „О пожарной безопасности“, в принимаемых в соответствии с ним федеральных законах и законах субъектов Российской Федерации, иных нормативных правовых актах, нормативных документах уполномоченных государственных органов, в частности, стандартах, нормах и отраслевых правилах пожарной безопасности, инструкциях и других документах, направленных на предотвращение пожаров и обеспечение безопасности людей и объектов в случае возникновения пожара».

Последний пример не только разъясняет содержание диспозиции ст. 219 УК РФ, но и наглядно демонстрирует, что немаловажное значение для упорядочения уголовно-правовых отношений имеют материалы судебного толкования уголовного законодательства. Их следует отнести к вспомогательным средствам регулирования, так как они не содержат обязательных нормативных правил. Но вырабатываемые Верховным судом РФ условия и основания применения норм Уголовного кодекса РФ, хотя и имеют рекомендательный характер, являются наиболее целесообразными для правоприменителя.

Подобное многообразие средств уголовно-правового регулирования порождает в нем разновекторные процессы, нуждающиеся в объяснении и регламентации. Эту задачу должны выполнять принципы уголовно-правового регулирования. Именно в них следует аккумулировать критерии допустимости использования правовых средств упорядочения общественных отношений и средств правового воздействия в случае их противоправного нарушения.

Однако интересующие нас принципы, несмотря на свою значимость, не осмыслены в научной литературе и не отражены в законодательстве.

Представляется, что к их числу следует отнести как принципы прямо (собственно нормы-принципы — ст. 3—7 УК РФ) или косвенно (нормы принципиального характера — ст. 8, 9, 19 УК РФ и др.) предусмотренные в уголовном законодательстве, так и доктринальные идеи, определяющие смысл и содержание уголовно-правового регулирования.

Находясь в системной взаимозависимости, теоретические положения принципиального характера должны дополнять нормы-принципы, придавая последним практическую применимость на этапе реализации законодательной инициативы.

В настоящей работе авторы не касаются принципов уголовной ответственности и принципов уголовного законодательства, определенных в Уголовном кодексе РФ. Они достаточно основательно рассмотрены в научной и учебной литературе по уголовному праву. Остановимся лишь на доктринальных положениях уголовно-правового воздействия на общественные отношения. Но это не умаляет значения упомянутых выше норм, которые «работая» при реализации уголовного закона, одновременно являются и принципами отраслевого регулирования. Эта связь проявляется в уголовно-правовом упорядочении применения норм Особенной части УК РФ.

К числу доктринальных идей-принципов уголовно-правового регулирования в части упорядочения охраны общественных отношений, по мнению авторов, следует отнести справедливость уголовной репрессии; социальную обусловленность (целесообразность) уголовно-правового принуждения; комплексность уголовно-правового воздействия; сбалансированность изменений уголовного законодательства; эффективность уголовно-правовой охраны; экономическую состоятельность уголовно-правовых предписаний; политическую необходимость.

В качестве принципов уголовно-правового упорядочения применения уголовного законодательства выступают неотвратимость реализации уголовной ответственности и социальная целесообразность.

Общим принципом уголовно-правового регулирования, имеющим значение как при упорядочении охранительного потенциала уголовного права, так и при нормировании правоприменительного процесса, является принцип законности.

Остановимся на анализе содержания указанных принципов более подробно.

Принцип справедливости уголовной репрессии заключается в соответствии наказания реальной общественной опасности преступления и возможности достижения его целей уголовно-правовыми средствами. Исследуемое положение можно обозначить и как принцип разумной достаточности уголовной репрессии.

Анализируя социальную обусловленность уголовно-правового принуждения в качестве принципа уголовно-правового регулирования исходим из его понимания как в общей теории права, так и в отраслевых юридических науках в качестве основополагающей идеи. С одной стороны, эта идея должна обусловливать саму необходимость создания норм права, с другой — свидетельствовать об отсутствии какойлибо минимальной возможности (исключения) обойтись без подобной новеллы в уголовном законодательстве.

Но даже в случае принятия решения об уголовно-правовой охране общественных отношений, законодатель должен минимизировать репрессивные возможности соответствующей уголовно-правовой нормы, ориентировать ее на достижение конкретных социально полезных задач.

Комплексность уголовно-правового воздействия определяется самой природой правового регулирования как системы юридических средств, направленных на упорядочение общественных отношений. Представляется, что именно этот принцип в механизме уголовно-правового регулирования должен обеспечивать особое место уголовного воздействия в системе мер государственного принуждения. В данном аспекте ему юз принадлежит роль своеобразного регулятора регламентации и реализации уголовной ответственности как заключительного звена возможной правовой ответственности (например, развитие норм Особенной части Уголовного кодекса РФ с административной преюдицией) либо единственно возможного вида ответственности в силу высокой общественной опасности противоправного деяния.

Сбалансированность уголовного законодательства предполагает обеспечение соответствия норм Общей и Особенной частей УК РФ, а также взаимообусловленности положений уголовного закона и норм регулятивных отраслей права.

Принцип эффективности уголовно-правовой охраны определяет адекватность отражения характера и степени общественной опасности деяний как в самих уголовно-правовых запретах, так и в тех наказаниях, которые установлены за их нарушение. Именно в рассматриваемом принципе выражены критерии способности уголовно-правовой нормы служить нормативным средством сдерживания общественно опасных деяний на минимально допустимом уровне, т. е. отражать потенциальную возможность уголовного права сдерживать преступность. При этом, как правильно полагают Г. А. Злобин и С. Г. Келина, принцип эффективности «должен обеспечивать полноту охвата крута деяний, уголовно-правовая борьба с которыми целесообразна» [82, с. 108—109].

Принцип экономической состоятельности уголовно-правовых предписаний заключается в наличии реальной возможности государства реализовать в практической плоскости законодательные положения, исходя из наличия материальных ресурсов. Главная идея указанного принципа заключается в аксиоме — норме уголовного закона, которая реализуется избирательно, более негативно сказывается на обеспеченности правопорядка, чем отсутствие нормы вообще. В первом случае у граждан создается иллюзия вседозволенности, безнаказанности. Подобная ситуация приводит к выборочному применению уголовных предписаний и, как следствие, к нарушению принципов уголовной ответственности и, прежде всего, равенства граждан перед законом.

Политическая необходимость уголовно-правового регулирования связана с правом государства как принимать на себя международные уголовно-правовые обязательства в различных сферах общественных отношений, так и следовать изменениям криминогенной ситуации в стране.

Данный принцип ни в коей мере не подрывает суверенности российского уголовного законодательства. Он акцентирует внимание законодателя на необходимости оперативно и точно следовать ратифицированным Российской Федерацией международным договорам в сфере уголовного законодательства. И, наоборот, не принимать международна ных обязательств, исполнение которых либо затруднено, либо невозможно в современных российских условиях. К примеру, несоответствие ч. 2 ст. 20 Конституции РФ и обещание Российской Федерации соблюдать протокол № 6 Конвенции «О защите прав человека и основных свобод» от 4 ноября 1950 г. (до настоящего времени указанный протокол не ратифицирован Россией) о неприменении смертной казни в мирное время привело к принятию сомнительного с правовой точки зрения (особое мнение судьи Конституционного суда РФ Ю. Д. Рудкина) определения Конституционного суда РФ о продлении на неопределенный срок моратория на смертную казнь^[11].

Специфика принципа неотвратимости реализации уголовной ответственности, его отличие от ранее описанного в юридической литературе принципа неотвратимости уголовной ответственности [83] состоит в том, что он определяет обязательность привлечения к уголовной ответственности не в общем лиц, совершивших преступления, а вполне конкретных лиц, совершивших преступления и ставших участниками уголовно-правовых отношений. В этой связи обозначенный принцип определяет возможность освобождения не от уголовной ответственности, а лишь возможность освобождения от наказания.

Принцип социальной целесообразности регулирует вопросы назначения наказаний — уголовно-правовые основания и условия освобождения от наказания, сопряженные с обязательным институтом пробации. Последний предполагает установление за осужденным в период всего времени испытательного срока обязательного административного надзора специального органа, создаваемого в структуре Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН) Министерства юстиции Российской Федерации.

Принцип законности, представляя собой принцип господства права, направлен на создание совокупности нормативных оснований и условий уголовно-правового упорядочения различных по своему содержанию общественных отношений — механизма регулирования.

Так, применительно к регламентированию позитивных общественных отношений в сфере реализации охранительных норм уголовного права он вытекает из положений Всеобщей декларации прав человека: никто не может быть признан виновным в совершении преступления и подвергнут уголовному наказанию иначе как по приговору суда и в соответствии с законом. Кроме того, принцип законности проявляется в том, что лицо может быть осуждено только за то совершенное им деяние, которое содержит в себе состав преступления, предусмотренный уголовным законом. Принцип законности требует применения к виновному только того наказания, которое предусмотрено уголовным законом за это преступление. И, наконец, освободить от уголовной ответственности (наказания) можно только при наличии оснований и условий, указанных в законе.

Если же рассматривать законность упорядочивания посредством охранительных норм уголовной ответственности за совершение деяний, сопряженных с возникновением негативных общественно опасных социальных отношений, вышедших за пределы правовых, или общественно полезных, то его следует понимать как совокупность формальных требований, которые необходимо соблюдать при создании нормативной модели уголовно-правовых отношений. В частности, требования к структуре источников уголовного законодательства, их взаимоподчиненности, форме, методам регулирования и т. д.

Практическая реализация предлагаемых теоретических положений позволит создать законодательный механизм реализации уголовноправовой охраны и применения предписаний уголовного закона в точном соответствии с замыслом законодателя.

Как это сделать? Есть два пути. Первый — отразить предлагаемые идеи в специальных нормах уголовного закона. Второй путь был предложен авторами законопроекта о нормативных актах. Несмотря на то, что он отвергнут депутатами Государственной думы, Институт государства и права Российской академии наук 10 апреля 2009 г. внес на обсуждение научной общественности рекомендации федеральным органам государственной власти Российской Федерации, в числе которых есть и предложение принять Федеральный закон «О нормативных правовых актах», устанавливающий «единые обязательные правила разработки, обсуждения, принятия, вступления в силу и мониторинга эффективности нормативных правовых актов, издаваемых всеми органами государственной власти».

Подобные законы приняты в некоторых государствах СНГ. В частности, в Республике Казахстан — 24 марта 1998 г., в Республике Беларусь — 10 января 2000 г.

В Украине аналогичный законопроект обсуждается в Верховной Раде с 2008 г., но целесообразность его принятия там, как и в России вызывает сомнения [84].

При этом дискуссия идет не о вопросе — быть или не быть закону, а о его содержании. И тут важно определить как общие принципы правового регулирования, так и основополагающие идеи его уголовноправового аспекта. В комплексе они позволят очертить сферу правового регулирования упомянутого Закона.

• [1] Так, в Курсе уголовного права (Т. 1: Общая часть / Под ред. Кузнецовой Н. Ф., Тяж-ковой И. М. М.: Зерцало-М., 2002) авторы пишут: «…УК РФ выполняет охранительнуюи предупредительную функции. Он реализует их путем установления основания уголовной ответственности и принципов уголовного права, определения действия уголовногозакона, понятия преступления, системы наказания и освобождения от него, криминализации деяний и пенализации преступлений». Об этом же писал и Ветров Н. И. (Уголовное право. Общая часть: Учебник для вузов. М.: ЮНИТИ-ДАНА, Закон и право, 2002.С. 11).
• [2] Уверенность авторов подтверждают и результаты эмпирического исследования. Так, на вопрос: «Считаете ли Вы, что существующие в уголовном законе наказания способствуют восстановлению социальной справедливости в обществе?» — лишь5 респондентов из опрошенных 66 жителей Сахалинской области уверенно полагают, что уголовные наказания достигают поставленной перед ними цели. Остальные либозатруднились с ответом, либо ответили отрицательно.
• [3] Авторы полагают, что назвать цель предупреждения преступлений исключительноуголовно-правовой нельзя, так как данная функция является комплексной. По мнениюВ. Д. Малкова, она представляет собой целенаправленную деятельность всех институтовобщества по устранению, уменьшению и нейтрализации факторов, детерминирующихсуществование преступности и совершение преступлений (Криминология: Учебник длявузов / Под ред. В. Д. Малкова. М.: ЗАО «Юстицинформ», 2008. С. 116).
• [4] В настоящее время по инициативе Президента РФ разработан законопроект, который предполагает, что наказание для педофилов будет увеличено от 20 лет до пожизненного лишения свободы. И чтобы осужденные соглашались на инъекции, авторы законопроекта предлагают освобождать условно-досрочно только кастрированных педофилов (Берсенева А. Кастрация по закону. Как в России будут кастрировать педофилов? [Электронный ресурс] // Газета.ru. 2011. 10 мая. // http://www.gazeta.ru).
• [5] В русском праве идея талиона сохранялась в Соборном уложении 1649 г., которое, например, за телесное повреждение предписывало отплачивать преступнику темже: «отсечет руку или ногу, или нос, или ухо, или губы отрежет, или глаз выколет… самому ему то же учинить». Разбойников дозволялось пытать в праздники, так как онисами в праздники бьют, мучат и огнем жгут. Большую роль талион играл и в законахПетра I. В Артикуле воинском 1715 г. предписывалось: за богохуление прожигать языкраскаленным железом, за лжеприсягу отсекать два пальца, за убийство «паки отметитьи без всякой милости голову отсечь». Талион применялся также при ложных доносах. С течением времени материальный талион, разделяя участь членовредительных наказаний и квалифицированных форм смертной казни, перестал применяться. Вообщевозможность его применения постепенно теряется при усложнении форм преступнойдеятельности и изменении карательных систем, ставящих в основание кары лишениесвободы.
• [6] Определение Конституционного суда Российской Федерации от 19 ноября 2009 г.№ 1344−0-Р «О разъяснении пункта 5 резолютивной части Постановления Конституционного суда Российской Федерации от 2 февраля 1999 г. № 3-П по делу о проверкеконституционности положений статьи 41 и части третьей статьи 42 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, пунктов 1 и 2 Постановления Верховного Совета РоссийскойФедерации от 16 июля 1993 г. «О порядке введения в действие Закона Российской Федерации «О внесении изменений и дополнений в Закон РСФСР «О судоустройстве РСФСР», Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР, Уголовный кодекс РСФСР и Кодекс РСФСРоб административных правонарушениях» // Российская газета. 2009. 27 ноября.
• [7] Федеральный закон от 04.05.2011 № 97-ФЗ «О внесении изменений в Уголовныйкодекс Российской Федерации и Кодекс Российской Федерации об административныхправонарушениях в связи с совершенствованием государственного управления в области противодействия коррупции» // СЗ РФ. 2011. № 19. Ст. 2714.
• [8] Эксперты спорят о целесообразности введения кратных штрафов за взятки [Электронный ресурс] // Политика. 2011. 4 февраля. // http://ria.ru
• [9] К сожалению, приходится констатировать, что в настоящее время из всего спектра наказаний, предлагаемого УК РФ (12 видов), в основном применяется лишь лишение свободы. Так, по сведениям Судебного департамента, при Верховном суде РФ данное наказание в 2009 г. были применено к 70% осужденных (32% реально и 38%условно) // Основные статистические показатели состояния судимости в Россииза 2003—2009 годы [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://www.cdep.ru
• [10] В данном случае уголовно-правовое регулирование рассматривается в аспектереализации позитивной ответственности, т. е. упорядочения обязанностей потенциальных субъектов уголовно-правовых отношений добровольно выполнять предписанияуголовного законодательства.
• [11] Определение Конституционного суда РФ от 19 ноября 2009 г. № 1344-О-Р «О разъяснении пункта 5 резолютивной части Постановления Конституционного суда РоссийскойФедерации от 2 февраля 1999 г. № 3-П по делу о проверке конституционности положений статьи 41 и части третьей статьи 42 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, пунктов 1 и 2 Постановления Верховного Совета Российской Федерации от 16 июля 1993 г."О порядке введения в действие Закона Российской Федерации «О внесении измененийи дополнений в Закон РСФСР «О судоустройстве РСФСР», Уголовно-процессуальныйкодекс РСФСР, Уголовный кодекс РСФСР и Кодекс РСФСР об административных правонарушениях» // Российская газета. 2009. 27 ноября.