Парадокс доверия. 
Экономика

Результативность стабилизационной политики во многом зависит от того, как к объявленным целям относятся экономические агенты, считают ли они их достоверными. Допустим, правительство обещает не допустить в следующем году рост ИПЦ более чем на 3%. Если агенты рынка труда этому поверят, то в коллективном договоре будет предусмотрен рост номинальной заработной платы на 3%, а реальная заработной плата, занятость и выпуск не изменятся (см. рис. 11.3, б). Если рабочие и предприниматели сочтут объявленную цифру роста цен заниженной, то рост номинальной заработной платы превысит 3%, и в случае точной реализации монетарной политики занятость и выпуск сократятся (см. рис. 11.3, в), порождая одну из самых неприятных конъюнктур — стагфляцию (одновременный рост инфляции и безработицы).

Основным средством завоевания доверия «публики» к провозглашаемым правительством целям является успешное их достижение. Но когда объявленной правительственной программе экономические агенты доверились, тогда молчаливая ее корректировка может показаться полезным с позиций общества. Если после заключения коллективного договора о 3%-ном повышении номинальной заработной платы денежные власти посредством инструментов монетарной политики повысят ИПЦ до 5%, то из-за снижения реальной цены груда занятость и выпуск увеличатся (см. рис. 11.3, а). Такой «сюрприз» может оказаться общественно полезным, в частности, и потому, что безработные не участвуют в переговорах о цене труда и она может оказаться выше равновесной. Однако регулярное преподнесение таких сюрпризов лишает творцов стабилизационной политики доверия, обрекая ее на провал.

Отказы инструментов

На рис 10.18 было показано, как посредством увеличения предложения денег (сдвига кривой LM вправо) можно увеличить объем действительного спроса на блага. Но если бы линия IS пересекала кривую LM на ее горизонтальном участке, то сдвиг кривой LM не повлиял бы на конъюнктуру рынка блага. Это объясняется тем, что при i=imin дополнительное предложение денег не увеличивает спрос домашних хозяйств на облигации; растут только реальные кассовые остатки, угрожая при заданном доходе повышением уровня цен и сокращением спроса на блага. Такая макроэкономическая конъюнктура получила название «ликвидная ловушка», в которой монетарная политика не действует.

При определенных состояниях экономики объем спроса на инвестиции не реагирует на изменение ставки процента. Это связано с рядом факторов, объединяемых понятием «плохой инвестиционный климат»^[1]. В этом случае на рис. 10.8 линия «притока» в квадранте II, а вслед за ней и линия IS в квадранте I принимают перпендикулярное к оси у положение. В такой ситуации, называемой «инвестиционной ловушкой», изменение количества денег в обращение (сдвиг кривой LM) меняет ставку процента, но не влияет на величину действительного спроса на блага.

Свобода маневров монетарной политики существенно ограничивается при большой доле иностранных активов в балансе центрального банка (денежной базе). Так, в 2005—2013 гг. объем предложения денег в России фактически определял остальной мир (прирост чистых иностранных активов)^[2]. Основные усилия денежных властей были направлены на предотвращение чрезмерного укрепления рубля; удержания его в установленном «валютном коридоре» посредством интервенций на валютном рынке. Ставка рефинансирования коммерческих банков не оказывала заметного влияния на конъюнктуру денежного рынка, так как потребность кредитных организаций в привлечении финансовых ресурсов покрывалась за счет внешних источников, а средства ЦБ РФ оставались не востребованными. «Важным шагом на пути повышения эффективности воздействия денежно-кредитной политики на экономику станет переход к режиму плавающего валютного курса. При плавающем валютном курсе Банк России может полностью сконцентрироваться на управлении процентными ставками и достижении цели по инфляции»^[3].

За последние 50 лет предсказуемость результатов монетарной политики, покоящейся на организационной структуре двухуровневой банковской системе, существенно осложнилось из-за появления огромного мирового рынка ценных бумаг. По данным Банка международных расчетов (BIS) объем глобального рынка ценных бумаг в середине 2013 г. достиг 100 трлн долл., превысив мировой ВВП в 1,4 раза. В результате выпуск корпоративных облигаций заменил традиционные банковские кредиты. Отсутствие организованного международного контроля и регулирования этого рынка способствует периодическому появлению на нем «пузырей», схлопывание которых приводит к финансовым кризисам.

Самый продолжительный в истории паралич монетарной политики имел место в Японии во время ее 15-летней депрессии 1990−2005 гг., наступившей после 45 лет непрерывного роста. Для стимулирования экономической активности Банк Японии за 15 лет увеличил объем ликвидности в 3 раза; ставка процента колебалась около нулевой отметки, по на совокупный спрос это не оказывало влияния. Предотвратить существенного падения реального ВВП удавалось за счет беспрецедентного увеличения государственных расходов^[4], финансировавшихся размещением гособлигаций в банковской системе, т. е. за счет комбинированной стабилизационной политики. В результате государственный долг Японии достиг 200% к ВВП. Продолжительность японской рецессии связана с тем, что экономика попала одновременно в обе названные выше ловушки. В результате обвала фондового рынка Японии в 1989—1990 гг. обесценение недвижимости, включая землю, увеличило финансовый рычаг (отношение заемных средств к собственным) большинства крупных японских предприятий до размеров, угрожающих банкротством. В этих условиях, не глядя на ставку процента, японские фирмы стали использовать прибыль не для инвестиций, а для снижения своей задолженности.

За последние 50 лет в экономической науке произошло заметное охлаждение к активным дискреционным мероприятиям стабилизационной политики. Признание возможностей государства воздействовать на экономическую конъюнктуру страны сочетается с сомнениями в целесообразности такого воздействия. Наглядным примером изменения взглядов экономистов на роль государства в хозяйственной жизни могут служить следующие две цитаты из популярного учебника П. Самуэльсона «Экономика», одна из которых содержится в вышедшем на английском языке в 1962 г. 6-м издании, а другая — в 15-м издании 1995 г. В издании 1962 г. читаем: «Повсюду в свободном мире правительства и центральные банки показали, что они могут преодолеть резкий спад. Они имеют оружие фискальной политики (расходы и налоги) и денежно-кредитной политики (операции на открытом рынке, дисконтная политика, регулирование нормы законных резервов), с помощью которых могут воздействовать на факторы, определяющие национальный доход и занятость. Подобно тому как мы отказались от позиции покорного примирения с болезнями, нам нет необходимости мириться с массовой безработицей»^[5].

Через 33 года этот вывод в разделе, посвященном методам стабилизационной политики государства, звучит по-иному: «После кейнсианской революции капиталистические демократические страны решили, что они в состоянии добиться процветания и высоких темпов экономического роста, избегая в то же время крайностей безработицы и инфляции, нищеты и богатства, привилегированности и отторжения. Многие из этих целей были достигнуты, так как в ту пору страны с рыночной экономикой переживали период невиданного экономического подъема и роста занятости. Все это время марксисты предрекали гибель капитализма в ходе грядущего катастрофического кризиса; экологи предсказывали, что страны с рыночной экономикой задохнутся в своих отходах и выбросах; а сторонники свободного рынка выражали беспокойство о том, что лекарства, применяемые государством, наносят экономике больший вред, чем ее болезни. Однако все эти пессимисты проглядели дух предприимчивости, который обрел свободу благодаря рынку и стал источником непрерывного потока научно-технических достижений. Роль государства заключается в том, чтобы создавать свободные конкурентные условия и поддерживать базовые научно-технические исследования»^[6].

Тем не менее, когда в конце 2008 начале 2009 г. мировая экономика вошла в очередную рецессию, правительства ведущих стран мира, недолго думая, активно стали использовать инструменты стимулирования совокупного спроса.

К началу 2009 г. ставки рефинансирования в странах большой семерки были опущены до предельно низкого уровня: 0,1% в Японии, 0,25% в США, 1% в ЕС, 1,5% в Великобритании и Канаде. В России в 2009 г. ставка рефинансирования снижалась 10 раз с 13 до 8,75%.

Президент США Барак Обама 17.02.2009 подписал «Закон о подъеме и реинвестициях американской экономики» (ARRA — American recovery and reinvestment act of 2009), призванный стимулировать экономическую активность в стране и создать в общей сложности 3,5 млн рабочих мест. Суммарная стоимость «плана Обамы» составила 787 млрд долл., в том числе 286 млрд долл, на налоговые льготы для частных лиц и предприятий, более 250 млрд на оказание прямой помощи наиболее пострадавшим от кризиса штатам и физическим лицам и почти 200 млрд долл. для модернизации и совершенствования инфраструктуры страны.

Для стимулирования экономической активности денежные власти США опробовали новый прием использования монетарной политики при нахождении процентной ставки около нуля, получившей название «количественное смягчение» (QE — Quantitative easing). ФРС стала в больших объемах выкупать у коммерческих банков не только государственные, но и корпоративные облигации, а также ипотечные ценные бумаги. Это продолжалось на протяжении 6 лет с 2008 по 2014 г. на общую сумму около 4 трлн долл. В результате у коммерческих банков образовались большие избыточные резервы в качестве потенциального источника кредитования реального сектора, а на рынке финансов сократился объем низкорисковых ценных бумаг, что вынуждает инвесторов покупать более рисковые и доходные ценные бумаги частных фирм. С 2009 по 2013 г. доходность 10-летних гособлигаций (10-усаг Treasury Yields) упала с 4 до 1,5%, а индекс S&P 500 вырос с 900 до 1100. К 2009 г. рецессия в США закончилась и начался экономический рост в пределах 2−3% за год. Большинство экспертов, включая специалистов МВФ, признают стабилизационную программу, осуществленную в США сразу после кризиса 2007−2008 гг., положительной. Но окончательную оценку можно будет дать после того, как ФРС сможет освободиться от громадной суммы своих «непрофильных» активов, не вызывая чрезмерную инфляцию или «схлопывание пузыря» на фондовом рынке.

Стоимость антикризисной программы ФРГ составила 50 млн евро, увеличившей дефицит федерального бюджета до допустимых в еврозоне 3% от ВВП. В соответствии с ней были снижены подоходные налоги и социальные отчисления, финансировались затраты на модернизацию школ и детских садов, ремонт дорог и общественных зданий, прокладку кабелей для скоростного Интернета. На поддержку автопрома было выделено 1,5 млрд евро. Правительство Великобритании выделило на рекапитализацию банковской системы 200 млрд фунтов, что составляет 10% ВВП. Во Франции стоимость двух пакетов антикризисных мер, принятых в конце 2008 г., оценивалась в 201,5 млрд евро. Они предназначались для покупки акций стратегически важных предприятий и защиты их активов от поглощения иностранными компаниями; на финансирование государственных социальных и жилищных инвестиционных программ было выделено 11,4 млрд евро. На три года была введена отсрочка погашения задолженности фирм перед бюджетом, удвоился объем выдачи беспроцентных кредитов. Аналогичные меры были предприняты правительствами других стран. Общие заявленные программы государственной поддержки экономики превысили 20% мирового ВВП.

Правительства стран европейского валютного союза не могут проводить самостоятельную монетарную политику. Этот инструмент находится в руках ЕЦБ и от его действий зависит, какова будет ставка процента и обменный курс для всех участников валютного союза. Стратегическая цель ЕЦБ определена ст. 105 Маастрихтского договора: не допустить более чем 2%-ный рост уровня цен. Особенно трудно приходится ЕЦБ, когда в одно и то же время в одних странах союза наблюдается подъем, а в других спад. Поэтому одной из важных задач стабилизационной политики в странах валютного союза является обеспечение синхронности экономического развития. В конце 2014 г. ЕЦБ объявил о начале полноценной программы количественного смягчения, в ходе которой он будет тратить на скупку европейских активов, но 60 млрд евро в месяц минимум до конца сентября 2016 г. Общий размер программы — не менее 1,1 трлн евро. Уже на первых этапах реализации программы евро подешевел относительно доллара, что повысило конкурентоспособность европейских товаров на мировом рынке.

В России на начало 2009 г. общая стоимость антикризисных мер за счет средств госбюджета и центрального банка оценивалась в 12 трлн руб., или 25% ВВП 2008 г. В марте 2009 г. Правительство РФ одобрило дополнительный двухгодичный план антикризисных мероприятий стоимостью 4 трлн руб., из которых на 2009 г. приходится 1,6 трлн руб. (3,8% от ВВП). Для поддержания наиболее крупных предприятий частного сектора в декабре 2008 г. Правительство РФ утвердило Перечень системообразующих предприятий, имеющих особую социальную значимость. Более 300 предприятий, попавших в Перечень, получили государственные гарантии по кредитам, возможность реструктурировать налоговые задолженности и дополнительные государственные заказы. Взамен они должны были продолжать реализацию инвестиционных проектов и сохранять занятость. В это же время в целях предотвращения банковской паники центральный банк России посредством инструментов денежной политики снабдил кредитные институты дополнительной ликвидностью и обеспечил плавную девальвацию рубля, благодаря чему российские компании существенно снизили рублевые затраты на обслуживание своей большой валютной задолженности зарубежным партнерам и банкам.

Финансовый кризис 2007—2008 гг. заставил страны большой двадцатки (G20) обратить особое внимание на необходимость разработки механизма регулирования национальных и мирового фондовых рынков. В июне 2009 г. в США для этого был принят специальный закон^[7]. При G20 был создан Совет по финансовой стабильности, который должен выработать международное законодательство, обеспечивающее контроль и регулирование мирового рынка ценных бумаг.

Господствующее в настоящее время мнение о возможности и целесообразности использования инструментов стабилизационной политики высказал один из наиболее авторитетных макроэкономистов, директор исследовательского департамента МВФ, профессор МТИ Оливье Бланшар: «Эффекты макроэкономической политики в значительной степени не определены. Эта неопределенность требует от политиков большей осторожности и менее активных действий. Политика должна быть нацелена на то, чтобы предотвращать пролонгированные рецессии, ограничивать бумы и избегать инфляционного давления»^[8].

• [1] В первом квартале 2000 г. Банк России трижды снижал ставку рефинансирования с 55 (в январе) до 33% (в марте). Бывший в то время министром финансов России М. Касьянов интерпретировал эго как сигнал кредитным институтам инвестировать в реальный сектор экономики. Однако господствующее настроение инвесторов в то время выразил в интервью информационно-политическому каналу «Полит. Ру» начальник управления финансовых операций «Россбанка» Николай Ермолаев: «Снижением ставки кредитовать реальный сектор банки нс поощришь — этого мало. Надо менять всю систему, создавать нормальный инвестиционный климат». Цит. но: Гриценко Г., Грозовский Б. Маневры со ставкой, 2000.
• [2] См. табл. 13.12 Приложения к гл. 13.
• [3] Основные направления единой государственной денежно-кредитной политики на 2015 г. и период 2016 и 2017 гг. Банк России, 2014.
• [4] «По всей стране люди работали над изменением ландшафта. Бригады строителей устраивают на крошечных ручьях мощные стремнины, где вода струится по бетонным плитам шириной в 10 м и более. Дорожники напрочь сносят динамитом вершины холмов. Речное управление запрудило и изменило течение 110 из 113 крупных рек Японии. Тем временем Министерство строительства планирует добавить к более чем 2800 существующим плотинам еще 500». Цит. по: Боунер У., Уиггин Э. Судный день американских финансов. Челябинск. 2005.
• [5] Самуэльсон П. Экономика. М., 1992. Т. 1.
• [6] Самуэльсон П. Экономика. М., 1997.
• [7] DoddFrank Wall Street Reform and Consumer Protection Act, P.L.
• [8] Бланшар О. Макроэкономика. Μ., 2010.