А. Ахматова. «Сегодня мне письма не принесли.. .»

Стихотворение «Сегодня мне письма не принесли…» входит в первую книгу лирики Анны Ахматовой «Вечер» (1912 год). Выход в свет этой книги был замечен и читающей публикой, и «братьями по перу». Александр Блок записал, что его волнуют стихи А. Ахматовой, а Николай Гумилев прямо писал ей, что его пьянят эти стихи, и удивлялся, что так просто можно сказать многое. Эта способность стихов А. Ахматовой «просто говорить так много», вместе с тем их «величавость» и «царственность» удивляла не только ее современников, но и сейчас, в наш, может быть, слишком рациональный век, ее стихи заставляют окунуться в напряженную тоску любовных грез.

Учитывая небольшой объем стихотворения, приводим его полностью:

Сегодня мне письма не принесли:

Забыл он написать или уехал;

Весна как трель серебряного смеха,

Качаются в заливе корабли.

Сегодня мне письма не принесли…

Он был со мной еще совсем недавно,

Такой влюбленный, ласковый и мой,

Но это было белою зимой,

Теперь весна, и грусть весны отравна,

Он был со мной еще совсем недавно…

Я слышу: легкий трепетный смычок,

Как от предсмертной боли бьется, бьется,

И страшно мне, что сердце разорвется,

Не допишу я этих нежных строк…

Стихотворение состоит из 14 строк: двух пятистиший и последнего четверостишья. Ритмически они организованы следующим образом:

Первая строфа опоясана четырехстопными ямбическими строками с пиррихием. Рифма резонирует рефреном 1-й строки: а в в, а а, где 1-я, 4-я (5-я) — мужская точная (не принесли — корабли — не принесли), а 2-я и 3-я — женская (уехал — смеха).

Во второй строфе тоже повторяется первая строка — в очередной раз создается ритмический резонанс. Рифма в 1-й и 4-й (5-й) строках женская (недавно — отравна — недавно) — ямб пятистопный, а во 2-й и 3-й — мужская точная рифма — ямб четырехстопный с пиррихием.

Последнее четверостишье — это две опоясывающие четырехстопные ямбические строки с мужской рифмой (смычок — строк) и в середине — строки с женской рифмой (бьется — разорвется).

Две первые строки уже по своей ритмической организации противопоставлены последнему четверостишью: в них на уровне ритма создается звуковой резонанс, и от этого возникает заданность данной строки на бесконечность ожидания (что подкрепляется интонацией незавершенности в конце строфы, а с точки зрения пунктуации — многоточием).

Если читать эти строки вслух (а именно так должны восприниматься стихи), то создается образ человека, шепчущего одно и то же, в одном и том же ритме (так бывает, когда нужно успокоиться).

Различается не только звуковая, но и грамматическая структура первых двух и последней строф. Прежде всего это касается категории времени.

В первых двух строфах главные события происходят в прошедшем времени, в основном здесь идет речь о внешних событиях (не принесли, забыл, уехал), о состоянии мира вообще Обыло зимой и т. д.). В последней строфе идет описание происходящего с лирической героиней в момент речи, т. е. передается настоящее реальное время (я слышу, смычок бьется, сердце рвется), несколько продвинутое по оси настоящее — будущее благодаря глаголу не допишу, стоящему в будущем времени.

Употребление темпоральных наречий сегодня в 1-й и последней строках первой строфы, которые размещаются в начале строки, и совсем недавно, завершающих 1-ю и 5-ю строки 2-й строфы, усиливают образ времени, создаваемый автором на протяжении всего стихотворения. Кроме того, указанные наречия выполняют еще одну функцию — как бы обрамляют две первые строфы, создавая иллюзию замкнутого во времени события. С помощью замкнутого прошедшего время А. Ахматовой удается передать ощущение уходящего времени, когда сегодня превращается в уже вчера: акцентированное ритмически и структурно темпоральное наречие сегодня в 1-ой строке еще имеет значение «происходящее в данный отрезок времени» (в этот день), но в 5-й строке оно приобретает антонимичное значение — «вчера», а точнее, то, что уже перетекло во вчера; день закончился, подведен итог его, уже можно сделать выводы.

Что касается выводов, то тут также автором предпринят замечательный ход: интонация незавершенности в конце всех трех строф диктует заданность на длительность происходящего, какую-то безотносительность во времени: сегодня нет письма, и завтра, скорее всего, не будет, поэтому нужно ждать дальше, а сколько — неизвестно.

Вторая строфа ретроспективна, в ней прошлое (с позитивной эмоциональной оценкой, которую создают слова — влюбленный, ласковый, белый, мой) противопоставляется настоящему (оценка его задана семантикой лексем грусть и отравна).

Три строки описывают это прошлое:

— Он был со мной еще совсем недавно,

Такой влюбленный, ласковый и мой,

Но это было белою зимой.

Временная установка здесь задается адвербиумом совсем недавно с двойным усилением, создаваемым частицами совсем и еще, что придает всему выражению следующий оттенок: не просто недавно, а вот-вот, почти сегодня, и это почти, которое поэт заставляет продлиться с помощью двойного усиления, создает иллюзию настоящего. Но уже в третьей строке проводится реальная временная граница: «Но это было белою зимой».

Темпоральный детерминант зимой в сочетании с последующим «теперь весна» (начало 4-й строки) порождает антагонизм в образе времени между прошлым, которое хочется продлить и сделать настоящим, и настоящим, которое не хочется принимать. А. Ахматова ощущает необходимость в установлении баланса между тем, что было, и тем, что есть на самом деле, поэтому и появляется, как нам кажется, последняя строка, являющаяся повторением первой:

Теперь весна, и грусть весны отравна,

Он был со мной еще совсем недавно…

Еще совсем недавно здесь приобретает антонимический смысл: «очень давно, как будто в прошлой жизни, которая уже утекла в бесконечность вместе с белой зимой». Таким образом, с помощью ритмической организации стиха и нескольких грамматических средств А. Ахматовой, тогда еще начинающей поэтессе и совсем молодой женщине, удалось почувствовать и так точно передать природу антиномии времени. Это проблема, над которой издавна размышляли философы, богословы. Так, св. Августин заметил, что-то время, которое мы переживаем в качестве настоящего, всегда содержит в себе воспоминание о том, что только что было настоящим.

Основной темой стихотворения является тема письма, которая занимала определенное место и в творчестве А. Ахматовой («Ты мое письмо, милый, не комкай.» — 1912; «Вечерние часы перед столом непоправимо белая страница…» — 1913 и др.), и в истории мировой культуры вообще. Так, на картинах старинного голландского живописца Вермера Делфтского женщины либо ждут письма, либо читают письма. Всматриваясь в туманные отражения женских лиц, видишь, что женщина погружается в чтение письма, как в музыку. Именно таким способом художник передает мысль о том, что подлинная любовь духовна.

С помощью каких языковых средств А. Ахматова передает эту мысль? Очень важно в таких случаях рассмотреть лексическую структуру стихотворения (см. об этом работы А. Е. Супруна). 67 словоупотреблений в тексте манифестируют 52 разных слова. Кроме повтора строк, о котором мы уже говорили, дважды повторяются слова он, весна, бьется и местоимение я в разных падежах (мне, со мной). Последнее повторение легко объяснимо: это лирическое стихотворение, где на первый план выдвигается лирическая героиня с ее душевными переживаниями, переданными от первого лица. Остальные повторы также имеют важное значение в передаче авторской идеи, что будет показано при анализе каждой строфы.

Первая строфа — это бессоюзная сложная конструкция с различными типами смысловых отношений. Первая строка описывает реальные событиям в настоящем, в ней как бы задан повод для дальнейших переживаний и размышлений героини.

Между первой и второй строками устанавливаются смысловые отношения причины: не принесли потому, что забыл написать или уехал. Ключевым словом данной фразы является слово письмо, задающее целый шлейф ассоциаций: ожидание, расставание, радость, писать, получать и т. д. Инверсия во второй строке усиливает смысл предиката забыл, который настолько эмоционально насыщен (забыл меня! забыл все!), что деятель (тот, кто должен написать) воспринимается как незначительный, даже, может быть, случайный. Об этом свидетельствует местоимение он вместо ты («ты забыл», — так было бы естественнее сказать о любимом).

В этой же строке, рядом с обвинением, выдвинутым героиней в слове забыл (и намеренно чужом он), появляется оправдание, реализованное двумя словами — «…или уехал». Уже в самом или заложена возможность другого выхода из ситуации, которая названа глаголом уехал. А если уехал, то нужно ждать писем, которые могут идти долго, могут даже теряться, и тогда «ты» не виноват. Далее у А. Ахматовой стоит «точка с запятой», свидетельствующая о том, что закончилось описание одного эмоционального состояния ее героини. Третья строка в этой строфе — Весна как трель серебряного смеха. Это своего рода попытка соотнести внутренний мир героини с внешним, в котором уже наступила весна, прекрасная, как трель смеха, причем смеха серебряного. С помощью сравнения и эпитета автор усиливает противопоставление внутреннего и внешнего, что еще более оттеняет минорное состояние героини.

Четвертая строка, казалось бы, описывает уже совсем другое: качаются в заливе корабли. На самом же деле ее основная функция в тексте — возвратить читателя к началу строфы и еще более оправдать любимого: он уехал. Корабли, качающиеся в гавани, в данном тексте есть символ дальней дороги и ожидания, а в чем-то, может быть, здесь подспудно вынашивается ее более позднее — «благословляю Вас на все четыре стороны».

Во втором пятистишьи автором дается воспоминание героини, осознаваемое ею как реальность. Ключевыми словами здесь можно считать именной предикат был со мной. «Был со мной» — это значит «я была не одна, не было тоски и одиночества». Во второй строке акцент сделан на притяжательном местоимении мой, оно поставлено в сильную позицию — конец строки. Таким образом, в воспоминании героини на первое место выводятся ее чувства, наблюдается своего рода концентрация внимания на собственном состоянии. Формальные средства для достижения этого — «был со мной» в первой строке,.

«мой» — во второй, фонетическое усиление за счет фрагмента слова зи[мой] в третьей. Кроме того, автором в очередной раз употребляется местоимение он (он был со мной…), подтверждающее установку героини Ахматовой концентрироваться на своих чувствах безотносительно героя ее переживаний. Все это свидетельствует о недостаточной зрелости чувства любви: это своего рода эгоизм, утверждение себя, вынашивание лучшего не в любимом, а в себе, не растворение себя в чувстве, а наоборот, растворение любимого в себе.

В третьей и четвертой строках этой строфы снова возникает противопоставление — зимы весне, прошлого настоящему, прекрасного времени вдвоем и грустного одиночества. Предикат отравна в сочетании со словами позитивной оценки грусть весны усиливает этот антагонизм, ибо весной превалирует атмосфера радости. Здесь как бы начало равнодушия мира к переживаниям героини.

Содержание этой строки есть ключ к пониманию смысла стихотворения в целом. Лирическая героиня, пройдя через несколько эмоциональных состояний — от тоски-обвинения к благостным воспоминаниям и от всего этого к настоящему, к тому, что она переживает сейчас. Об этом последнее четверостишье: ее сердце переполняется нежностью (это ключевое слово всей этой строки) и любовью. Она в старом своем качестве, со своими прошлыми чувствами как бы умерла, отжила вместе с белой зимой и родилась заново, чтобы жить и любить.