Лекция XXIII ИВАН ГРОЗНЫЙ. 
ВОСХОЖДЕНИЕ К ВЛАСТИ

С малых лет слушая пересуды об образе жизни Елены Глинской, Иван накапливал ненависть не только к вельможам, он не жаловал и свою матерь, так как, судя по уцелевшим свидетельствам, большинство обвинений в ее блудодействе следует признать небезосновательными. В сознании отрока, подростка происходила так называемая в психоанализе «фиксация» на тяжелейшей, незабываемой и всегда о себе напоминающей детской душевной травме — конфликте с матерью. В своих живых автобиографических записках Иван Васильевич свое детство добрым словом не поминал. В сознании взрослеющего сына закрепился негативный, осмеянный чужими людьми образ матери-«волочайки», заподозренной в изменах законному мужу. По всей вероятности, находясь к ней в оппозиции, Иван Васильевич идентифицировал себя с великим князем, опороченным ее дурным поведением. Эта душевная травма отражается на всей его дальнейшей жизнедеятельности взрослого человека, к тому же облеченного колоссальной властью¹.

Известны случаи, когда сыновья некоторых легкомысленных женщин, воспитанные на столь негативном материнском примере, с годами становятся женоненавистниками и преступниками, чаще всего они не способны создать нормальную семью. Они копируют и воспроизводят патологические семейные отношения, виденные ими в детстве. Им часто присуще маниакальное стремление мстить и карать всех и вся за душевные травмы своего детства. Более того, часть так называемых серийных убийц несут в своем сознании незаживающую рану, полученную в малолетстве по причине материнской холодности и ее невнимания к ребенку. На основании весьма скудных свидетельств и исторических показаний историкам вряд ли удается проследить этиологию, происхождение душевной болезни пациента, жившего почти пять веков назад. Однако не следует отвергать подобную «версию» из-за того, что она находится на самой поверхности. После смерти Елены в 1538 г. ее фаворит даже недели не смог продержаться на свободе. Бояре приказали его схватить, заковать в тяжелые кандалы и «умучить в заточении». С. Герберштейн дополняет: «Овчина был рассечен на куски». Другая версия — уморили голодом в темнице.