Основные этапы развития социологических подходов к пониманию политической идентичности в XX в

Следует отметить, что эволюция социологического понимания политической идентичности, происходившая в XX столетии, представляет собой достаточно сложный во многом противоречивый процесс, в котором выделяются два неравномерных этапа.

Первый этап (до 1950;х гг.) связан с постепенной кристаллизацией политической идентичности как социологической проблемы, ее «вызреванием» из недр социогуманитарного знания в процессе взаимодействия психологии, социологии и политической науки. Второй этап (1960;е — начало 1990;х гг.) связан с концептуализацией политикосоциологических подходов к изучению идентичности, развитием различных направлений и векторов научного поиска в данной проблемной области. Третий этап (1990;е — начало 2010;х гг.) характеризуется дифференциаций подходов к пониманию политической идентичности и междисциплинарной интеграцией методик ее изучения.

Логика развития политической идентичности как научной проблемы наиболее полно прослеживается в контексте взаимосвязи политической социологии и с другими направлениями социально-гуманитарного знания. Прежде всего с психологией. Именно в рамках психологической науки происходит концептуализация понятия «идентичность» и первоначальное его осмысление. Как известно, психоаналитическая традиция (3. Фрейд, А. Адлер, Э. Фромм, Г. Маркузе и др.) связывала идентичность с бессознательными, иррациональными компонентами психики человека. Более поздние психологические теории (Э. Эриксон, Дж. Марсиа, М. Хогг, Д. Абрамс и др.) отказались от детерминанты бессознательного и рассматривали идентификацию в ее структурном и социально-динамическом ракурсе как непрерывный поиск человеком своего «Я». Параллельно происходит осмысление социальных «границ» идентичности, формулируется схема свой — чужой, которая начинает рассматриваться как системообразующий императив сознания человека, призванный дать ответы на вопросы «кто я?» и «кто мы?».

Предпосылки научного осмысления политической идентичности как социального феномена можно обнаружить в трудах известных социологов конца XIX — начала XX в. — Ф. Тённиса, Э. Дюркгейма, Ч. Кули, Г. Лебона. Не используя сам термин «идентичность», они тем не менее ю обозначили ряд существенных контуров данного явления, выделили некоторые его специфические черты.

Один из классиков социологии, Эмиль Дюркгейм (Emile Durkheim), характеризуя природу современных ему обществ, обращается к феномену органической солидарности. Данное социальное явление, согласно Дюркгейму, представляет собой осознанное стремление людей к взаимодействию, поддержанию общности, основанное не на привычке и традициях, а на более глубоком и сложном по своему содержанию ценностном императиве. Продолжая поиск ценностно-психологических оснований коллективного сознания, немецкий социолог Фердинанд Теннис (Ferdinand Tonnies) разграничил две формы социокультурной организации повседневности — «общность» и «общество». Первая из них была ориентирована на механическое воспроизводство социальных практик и моделей. «Общество» как культурно-психологический феномен подразумевает обретение человеком статуса социального субъекта, чувство единства, баланс индивидуальных и коллективных интересов.

Очевидно, что идеи, представленные в трудах Дюркгейма и Тенниса, отражают, скорее, этическую, чем генетическую и динамическую стороны социальной реальности. Тем не менее можно отметить, что попытка преодолеть механистический ракурс в понимании социальных отношений, предпринятая в работах этих ученых, способствовала социологическому осмыслению феномена идентичности в будущем, сфокусировала внимание на поиске ее культурных и психологических оснований.

Существенный вклад в изучение политической идентичности внес французский исследователь Гюстав Лебон (Gustave Le Bon). Он, размышляя о специфике «основополагающих верований», отмечает, что «люди любого возраста опутаны сетью традиций, мнений и обычаев, гнета которых они не в силах избежать и которые делают их всегда немного похожими друг на друга». Ученый также обращается к психологическим механизмам иррациональной взаимосвязи лидера («вождя») и толпы, подчеркивает важность эмоционального фактора в процессе формирования слабо структурированных (масса) и ситуационных (толпа) общностей.

Дальнейшее развития политико-социологических подходов к исследованиям идентичности связано с такими направлениями социогуманитарной мысли XX столетия, как теория социальных групп, символический интеракционизм и социальный конструктивизм.

Общность данных подходов обусловлена их попыткой осмыслить идентичность как динамическое социальное явление, присущее различным по численности и происхождению социальным образованиям (группам, стратам, этносам и т. д.).

Представители теории социальных групп (Г. Теджфелл, Д. Тернер, Р. Браун) уделяют особое внимание психологической диагностике ролевых элементов и поведенческих моделей личности. Они подчеркивают, и что большинство первичных структур сознательной деятельности, так называемых социальных категорий, задаются индивиду той культурной средой, в которой он живет. Следовательно, процесс формирования этих структур, получивший название «социальная категоризация», рассматривается ими как важнейший фактор психологического «форматирования» человеком социокультурного пространства, первичное основание идентификации.

В рамках данного подхода социальная категоризация квалифицируется как фундамент социального взаимодействия, механизм, посредством которого культура идентифицирует сходство и различие между людьми и группами.

Традиция исследования социальной категоризации была заложена в 1950;х гг. основателями когнитивной психологии Дж. Брунером и У. Найссером. По мнению Джерома Брунера (Jerome Bruner), категоризация представляет собой необходимый этап познания на переходе от восприятия к мышлению. Каждый объект, будь то элемент эмпирической реальности или ментальный образ, соотносится с некоторым уже имеющимся знанием о нем, которое выступает как основание категоризации («гипотеза» в терминологии Дж. Брунера).

Во многом аналогичное «гипотезе» понятие «когнитивной схемы» было предложено У. Найссером. По его мнению, «когнитивная схема» интегрирует предшествующий опыт индивида, его знания и навыки, а также выполняет функцию предвосхищения событий во внешнем мире, организует поведенческую готовность субъекта. Важно, что «схема» всегда коренится в том опыте культуры, к которому причастен субъект познания.

Согласно воззрениям Генри Тэджфела (Henri Tajfel), в основе восприятия и последующей интерпретации человеком реальности лежит процесс, получивший в психологии наименование фундаментальной ошибки атрибуции и характеризующийся различием априорных оценок^[1].

Логическим продолжением модели самоидентификации, выдвинутой Тэджфеллом, стала теория самокатегоризации Джона Тернера (John Turner).

Переосмысливая результаты собственных научных разработок, Тэджфел и Тернер высказали предположение, что стереотипы де-факто следует рассматривать как особые случаи категоризации, укрепляющие сходства внутри групп (укрепление позитивных идентификационных установок) и различия между группами. Поэтому статусные и ролевые флуктуации неизбежно сказываются на динамике самооценки людей. Позитивные стереотипы «своих» и негативные стереотипы «чужих» групп, соответственно, поддерживают идентичность и чувство социального самоудовлетворения личности.

Совершенствуя социально-ролевой подход, Майкл Хогг (Michael Hogg) и Доминик Абрамс (Dominic Abrams) предложили понимать под идентичностью «все количество самоописаний и оценок, субъективно доступных для индивидуума»^[2]. По их мнению, «самость» органически распадается на два контура. Ее аспекты, связанные с сугубо персональными качествами, характеризуют личностную идентичность. Групповые черты, связи человека с определенным коллективом дают представления о его социальной идентичности.

Данный подход нашел свое продолжение и в концепции X. Маркуса и Ш. Китаяма. Они выделяют два когнитивных типа «Я»: независимый (с преобладающей личностной идентичностью) и взаимозависимый, для которого характерно доминирование социальных идентификаций и зависимость восприятия собственного «Я» от отношения окружающих.

Таким образом, именно в рамках микросоциальных теорий была наиболее четко сформулирована проблема идентификационного выбора через поиск человеком «своих» социальных групп.

Существенный вклад в развитие понимания природы политической идентичности внесли представители символического интеракционизма — Ч. Кули, Дж. Мид, Г. Блумер, М. Кун.

В работе «Человеческая природа и социальный порядок» Чарльз Хортон Кули (Charles Horton Cooley) предложил собственную объяснительную схему, в основе которой лежит дуалистическая личностнокоммуникативная интерпретация идентичности: самость оппонирует «зеркальному Я», которое представляет собой преломление первичного самосознания через призму социальных отношений. Поэтому содержание идентификационного выбора человека напрямую зависит как от внутренних факторов (самооценка), так и от того, как индивида оценивает общество, в какой мере оно признает или игнорирует социальную значимость конкретного человека, одобряет либо отрицает применяемую им личностную поведенческую модель.

Джордж Герберт Мид (George Herbert Mead) высказал мнение, что природа социальной реальности предполагает конвергенцию «Я-концепции» и фактора «они». Из чего следует невозможность искусственно «отделить» личность от ее социального окружения. В этом случае процесс идентификации происходит через призму «обобщенного другого» — некой совокупности эталонных установок, мотивов и ценностей, сообразуясь с которыми человек корректирует собственную социальную деятельность. Отсюда следует, что содержание индивидуальной идентичности «программируется» коллективными представлениями (социальными нормами во всем их многообразии).

С другой стороны, Мид косвенно указывал и на тот факт, что социум может быть рассмотрен как множество межличностных связей и взаимодействий. Следовательно, можно предположить, что в социальных практиках идентичность («Я») и интеракции («Мы») перманентно трансформируют друг друга.

Опираясь на подход Дж. Мида, видный представитель символического интеракционизма Герберт Блумер (Herbert Blumer) разработал коммуникативно-смысловую концепцию самоидентификации «Я» в обществе. Особый акцент им был сделан на такой важный момент поиска «Я», как «формирование значений», выражающих социальную реальность. По мнению ученого, формирование значений — это развивающийся коммуникативный процесс, в ходе которого индивид замечает предмет, оценивает его, придает ему значение и решает действовать на основе данного значения.

Таким образом, человек противостоит миру и другим людям посредством этого процесса, а не просто при помощи «эго». При этом сам интерактивный обмен личности и социального пространства рассматривается в фокусе «конструирования действий». Таким образом, теория Герберта Блумера не только «подогрела» научный интерес к проблеме смыслов, взаимодействия «самости» (Self) с реальностью, но и во многом задала предпосылки нового, конструктивистского взгляда на феномен социальной идентичности.

Попытка проанализировать идентичность («самость») в качестве ролевого комплекса, подвергнув ее систематизации через количественный (самоутверждения) и качественный (самоописания) инструментарий, была предпринята одним из ведущих представителей айовской школы интеракционизма — Манфредом Куном (Manfred Kuhn). Его подход к проблеме базировался на возможности человека самостоятельно и осмысленно ответить на вопрос «Кто Я?» Результатом методологического поиска, предпринятого М. Куном, стал общеизвестный «Тест двадцати утверждений» (Twenty Statements Test) — инструмент фиксации идентификационных ассоциаций личности, широко применяемый, в частности, в отечественных политико-социологических исследованиях.

Весьма существенный вклад в развитие научных представлений о политической идентичности внесли представители социального конструктивизма. Согласно широко известной конструктивисткой теории Бергера — Лукмана, центральное место в воссоздании реальности как специфической информационной среды занимает механизм социальной объективации, под которым подразумевается многоуровневое «овеществление» действительности, переход продуктов социальных практик в автономное существование.

Авторы данной теории подчеркивают исторический характер такого процесса: личность, создавая смыслы новой реальности, взаимодействует с ранее сложившимся «объективным» пространством, многообразием правил и символов. Таким образом, процесс социализации личности оказывается как бы «вмонтированным» в структуры «символических универсумов» — идентификационных сюжетов, выполняющих функцию воспроизводства коллективной идентичности.

Оценивая роль конструктивистских концепций в становлении современных взглядов на идентичность, следует признать ее двойственность, видимую невооруженным глазом противоречивость. С одной стороны, в теоретическом плане конструктивизм «расширяет горизонты» идентичности, впервые четко формулирует тезис о возможности системного «управления» ею.

С другой стороны, классики конструктивизма недостаточно подробно освещают вопросы, вытекающие из самой сути идеи «управляемой» идентичности. Например, каковы пределы государственного информационного воздействия на самоидентификацию граждан?

Какие технологии помогают сформировать тот или иной тип идентичности в обществе?

Социокультурная линия в конструктивистском осмыслении политической идентичности представлена, в частности, работами историков Э. Смита, Э. Хобсбаума, П. Нора, Б. Андерсона и П. Хаттона. Они сформулировали идею о возможности через культурные элементы («изобретение традиций», «печатный язык» и т. д.) воздействовать на процессы макросоциальной самоидентификации.

Так, Бенедикт Андерсон рассматривает концепцию идентичности через призму «воображаемых сообществ», ключевую роль в развитии которых он отводит историческому фактору. Он также подчеркивает историческую составляющую коллективной идентичности: «выстраиваемый» в общественном сознании «образ древности» занимает важное место в субъективном представлении о нации.

Весомый вклад в научное осмысление проблемы конструирования политических идентичностей внесли современные российские ученые. Идея культурно-психологического конструирования как средства управления историческим сознанием получает свое развитие в работах известного политического психолога Татьяны Васильевны Евгеньевой. Она отмечает, что разнообразные политические субъекты (прежде всего государство) формируют систему исторических образов и символов («другой», «враг», «герой», «золотой век» и т. д.), выступающих основаниями общенациональной самоидентификации. Особое место в концепции Т. В. Евгеньевой занимает проблематика образов «своих» и «чужих», которые рассматриваются ею в качестве инструментов воспроизводства исторического фундамента национально-государственной идентичности в кризисных и посткризисных обществах.

Необходимо подчеркнуть, что одна из наиболее важных идей, вытекающая из конструктивизма, состоит в признании возможности целенаправленно генерировать идентичность, формулировать и транслировать определенные модели коллективной самоидентификации как на социально-бытовом («горизонтальном»), так и на макрополитическом («вертикальном») уровне.

• [1] Например, человек склонен приписывать собственный успех своим заслугам и личностным качествам, а при неудаче — ссылаться на внешние обстоятельства. При осмыслении деятельности другого человека, в отношении которого преобладает изначальнонегативная установка, все воспринимается прямо противоположным образом.
• [2] Hogg М., Abrams D. Social Motivation, Self-Esteem and Social Identity // Social IdentityTheory: Constructive and Critical Advances. Hemel Hempstead: Harvester Wheatsheaf, 1990.P. 28—47.