Габриэль Гарсиа Маркес: «Сто лет одиночества»

…Всякая хорошая литература неизбежно прогрессивна помимо намерений автора… Великий политический дух писателя — не уклоняться от собственных убеждений или от действительности, а своим творчеством способствовать тому, чтобы читатель лучше понимал общественно-историческую реальность своей страны или континента, своего общества.

Г. Г. Маркес

На фоне самобытных латиноамериканских художников слова на рубеже столетий Гарсиа Маркес бесспорно центральная фигура международного значения. Нобелевский лауреат, он гот писатель, без которого уже трудно представить литературу на исходе столетия. Представитель «малой», колумбийской, литературы становится феноменом мирового масштаба. А среди многих сочинений, им написанных, роман «Сто лет одиночества» — его главная книга в ряду великих образцов литературы минувшего столетия.

На пути к шедевру. Габриэль Гарсиа Маркес (1926—2014) — уроженец городка Аракатака в Колумбии. Образ этой «малой родины», местности неподалеку от Атлантического океана, позднее найдет многообразное отражение в его творчестве. С ранних лет он впитывал в себя фольклорные легенды и мифы, бытовавшие в этих краях, а также сказки, притчи и сюжеты, услышанные от словоохотливой бабушки и деда, ветерана местных военных конфликтов. Эти байки, как свидетельствовал позднее писатель, были самым увлекательным, что случалось в его жизни. Отец его был скромным телеграфистом. Литературные импульсы сына проявились очень рано, а позднее, уже окончив университет, став юристом, он понял, что «писательство — это призвание, от которого не уйти».

Несколько лет он работает репортером, перебирается в столицу страны — Боготу, где принимает участие в политической жизни, а в 1954 г. в качестве корреспондента газеты «Эль Экспектадор» уезжает в Европу, откуда посылает на родину репортажи. Там он приобщается к художественной жизни Рима и Парижа, жадно следит за актуальными литературными веяниями, а также новациями в кинематографе, в частности, за итальянским неореализмом. Как и многие его латиноамериканские коллеги, он активно, творчески осваивает европейский эстетический опыт. Журналистскую деятельность, для него успешную, он рассматривает лишь как средство к существованию, а главным делом считает художественную прозу. Уже с 17 лет он начинает писать свой будущий роман «Сто лет одиночества», но потребовалось почти два десятилетия, прежде чем все, продуманное и фрагментарно изданное, вылилось на бумагу в одном мощном творческом порыве. А пока Гарсиа Маркес писал повести, рассказы, очерки, в которых высвечивались отдельные образы, герои, темы, позднее воплотившиеся в великом романе.

В 1951 г. выходит его первая повесть «Палая листва». В ней появляется данный пока еще в смутных очертаниях городок Макондо, напоминающий родину писателя. Затем следует сборник рассказов «Похороны Великой мамы» и роман «Скверное время», где также есть образ Макондо, данный в магическом, фантастическом ключе. Перед нами мир, в котором торжествуют зло, насилие, случаются странные события, жара перемежается дождями, льющимися из птиц, где происходят нашествия москитов, а люди поражены апатией и ленью. Появляется и одно из хрестоматийных произведений Гарсиа Маркеса — повесть «Полковнику никто не пишет» (1956), которую автор с присущей ему требовательностью перерабатывал и переписывал более 10 раз. Главный герой, отставной полковник, ветеран, всеми забытый, влачащий полунищее существование, — жертва бюрократического абсурда. В повести — концентрированное воплощение глубинной для Гарсия Маркеса темы человеческого одиночества: для него она имеет не столько социальные причины, но закон самого бытия. Наконец он пишет роман «В недобрый час» (1961), в основе которого — мысль о том, что насилие, безнаказанность разлагают человеческую сущность. Здесь также возникает образ Макондо и появляются герои, которым предстоит жить на страницах «главной книги» писателя. Между тем еще в 1950 г. в одной колумбийской газете напечатал несколько миниатюр, которые назвал «Наброски к роману».

Но чтобы приступить к его непосредственному написанию, писатель должен был добиться точного попадания в выборе повествовательной манеры и необходимой интонации. Наконец они были найдены. Он так описал этот судьбоносный момент, знакомый многим маститым мастерам: «Я сошел с ума от счастья… После стольких лет бесплодия книга била из меня фонтаном». В течение полутора лет он не расставался с текстом, диктуя машинистке главу за главой, слово за словом. Ее издали в Аргентине, в Буэнос-Айресе, а полумиллионный тираж для Латинской Америки был событием непредсказуемым. Вскоре роман стали переводить на другие языки. Началось его триумфальное шествие по миру. Это была победа не только Гарсиа Маркеса, по и всей литературы южноамериканского континента. Заря нового этапа его литературной истории.

«Сто лет одиночества»: жанрово-тематическое своеобразие. Если определить чисто тематический аспект произведения, то Гарсиа Маркес писал историю своей малой родины и одного рода ее обитателей. А поэтому, но внешним признакам его роман — разновидность семейной хроники. Но масштаб и философское наполнение его книги дает основание вернее его характеризовать как роман-миф, роман-сагу, роман-эноиею. Перед нами судьбы шести поколений Буэндия в пору становления, расцвета, упадка и гибели. Подобный сюжет получил, как мы убеждались, всестороннее преломление в европейской литературе. Одновременно у Маркеса воссоздавалась история городка Макондо за обширный, более чем вековой хронологический отрезок — с 1840-х до 1930;х гг. И за всем этим узнавались реальные приметы, обстоятельства истории Колумбии.

Но главное то, что это был совершенно необычный роман, стиль которого обладал некоей завораживающей притягательностью. События, лица, ситуации, удивительной плотностью насыщающие текст романа, предстают в двух планах, в двух измерениях. С одной стороны, перед нами реалистическая конкретность, образы зримые, рассказ детальный, оживленный богатой игрой воображения. С другой стороны, символика, философский подтекст. А это придавало роману универсальность, «всеохватность». Сам романист так комментировал феномен своего романа: «Все происходящее с книгой „Сто лет одиночества“ объясняется тем, что она похожа на жизнь людей во всем мире и что форма повествования здесь — текучая и до некоторой степени даже поверхностная — позволила ей стать более популярной, чем другие мои книги».

Место действия — городок Макондо, имеющий свою историю, традиции, население, географию и топографию. Здесь Гарсиа Маркес применяет фолкнеровский принцип: создает нечто подобное Иокненатофе, которая, рожденная воображением автора «Шума и ярости», стала моделью американского Юга. У Маркеса Макондо разрастается до символа всей Колумбии с ее историко-культурной спецификой, более того, всей Латинской Америки, человечества в целом.

В стиле Гарсиа Маркеса — и в этом его оригинальность и притягательность — реальность и конкретика пропитаны мифическим, фантастическим элементом. И эта притягательная черта «магического реализма», столь ярко воплотившаяся у Маркеса, была во многом обусловлена самой жизненной основой его прозы, самими латиноамериканскими реалиями. А в них — драматизм и контрасты, характерные для жизни континента с его контрастами богатства и бедности, социальными катаклизмами, возникновением жестоких диктатур, политической борьбой и интригами, героикой, предательством. Все эти реалии присутствуют у Маркеса.

Опираясь на мировой художественный опыт, он одновременно дает почувствовать читателю латиноамериканский колорит, конфликты, традиции, менталитет.

Виднейший перуанский прозаик Марко Варгас Льоса свидетельствует о «чудесном богатстве» своего друга: «Ничто не пропущено, ничто не утрачено. В пейзажах Макондо, этой деревни, зажатой между обрывистой горной цепыо и трясиной, представлена латиноамериканская природа с ее вечными снегами, с ее Кордильерами, ее желтыми пустынями, ее дождем и ее землетрясениями. Смрад банановых плантаций отравляет воздух и привлекает в эти места сначала авантюристов и беззастенчивых дельцов, потом алчных эмиссаров „банановой империи“».

Симпатии романиста на стороне бедняков, жертв насилия и нищеты. Он убежден, что «всякая хорошая литература неизбежно прогрессивна помимо намерений автора». Писатель не обязан быть политическим деятелем. Но «великий политический долг писателя» — помогать читателю лучше понять окружающую его реальность. Эта мысль, в разном словесном выражении, на страницах данной книги высказана многим писателям.

В романе прописано множество самобытных неординарных персонажей. Одна из центральных фигур — в сущности, каркас сюжета — Урсула Буэндиа, прожившая больше полутора сотни лет. Она родоначальница династии, шести поколений, детей, внуков, правнуков и их потомков, в судьбах которых — цикличная повторяемость и известное сходство жизненных перипетий. С трагической неизбежностью они уходили из родного дома в поисках иных просторов и перспектив, обреченные на непонимание. И главное — на неизбежное одиночество. А оно, как утверждается в романе, остается неодолимым душевным, психологическим состоянием героев.

Последние нередко романтически преображены, даны в необычном, фантастическом ракурсе. Таинственный цыган Мелхиседек записывает на санскрите будущую историю Макондо и всего клана Буэндия. Сам полковник участвует в 32 войнах, у него 17 детей от 17 разных женщин. Один из членов рода появляется на свет со свиным хвостом. Ремедиа Прекрасная, красотка, парит в воздухе на простынях. Многие члены клана отличаются и чрезмерным чревоугодием, и ненасытностью в плотских удовольствиях. В повествовании словно взрываются зыбкие границы, отделяющие реальное от нереального, возможное от придуманного. Романист дает понять: чрезмерность и даже излишества — норма повседневного бытия, а чудеса и диковины так же осязаемы, как «война и голод». Невероятное обретает жизненность, когда в пору эпидемии бессонницы и беспамятства обитатели Макондо пишут на всех предметах их названия, а на центральной улице вывешивают плакат «Бог есть»: цыгане же после смерти возвращаются к жизни, потому что «не могут вынести одиночества».

Вот почему среди литературных предтеч Гарсиа Маркеса называют помимо таких современных художников, как Фолкнер и Хемингуэй, также и Рабле с его карнавальной стихией и тяготением к гротеску. Но есть еще один источник вдохновения для колумбийского романиста, казалось бы, столь далекий от современности. Это испаноязычный рыцарский роман и один из его самых знаменитых героев — бесстрашный воитель Амадис Гальский с его героикой и жаждой приключений, тот самый любимец сервантесовского Дон Кихота. А эти качества в чем-то присущи и полковнику Аурелио Буэпдию, который назван уже в первой фразе романа.

Рассуждая о творческом процессе, Гарсиа Маркес не устает говорить об искренности и внутреннем убеждении, о том, что язык должен предельно соответствовать духу романа, к которому очень точно приложим эпитет «чудесный». Сходство же с рыцарским романом коренится не в типологическом сходстве, а в том, что фантазия Маркеса, в конце концов, «уходит корнями в реальность Латинской Америки, но пытается и в преобразованном виде отражать ее точно и беспощадно» (М. В. Льоса).

Все это ставит книгу колумбийского писателя, безусловно, новаторскую и поистине эпическую, в ряд с высшими достижениями романного жанра в XX в., достигнутыми Джойсом, Прустом, Томасом Манном, Фолкнером и другими корифеями.

«Осень патриарха»: роман о диктаторе. Латиноамериканская действительность — почва, из которой вырастают также другие хрестоматийные романы писателя, пронизанные мифопоэтической стихией. Среди них «Осень патриарха» (1975) — произведение, относящееся к жанровой разновидности романа о диктаторе. А он был актуален для континента, где в получивших независимость от испанского господства государствах зачастую устанавливались «президентские», а в сущности диктаторские, антидемократические режимы. В своем романе в предельно обобщенном философском плане Гарсиа Маркес художественно исследовал феномен власти: ее механизм и воздействие на менталитет людей. Сердцевина романа — образ некоего Патриарха, многолетнего правителя своей страны. Он получеловек и полубог, всесилен и стал мифом. Он словно гипнотизирует и «зомбирует» подданных, управляет их сознанием, представляется то благородным рыцарем, то чудовищем. Он источник всего, что происходит в мире. Его обожествляют и одновременно тайно ждут его кончины. Но он, как и сама Власть, после смерти воскресает, и начинается новый цикл его господства, которое сводится к произволу и вседозволенности. Романист описывает процесс придания власти сакраментального характера с очевидной иронией. В романе осень — финал, закат мифа, неумолимое угасание и смерть. А это означает, что «бессчетное время вечности, наконец, кончилось».

Гарсиа Маркес не был первым среди писателей-соотечественников, кто писал о диктаторах. Еще в 1933 г. гватемалец Мигель Астуриас (1899—.

1970), Нобелевский лауреат (1967), написал роман «Господин Президент», который из-за цензурных препон сумел опубликовать лишь 13 ле г спустя. Гарсиа Маркес уловил в своем произведении те характерные черты диктаторов, возвышение и появление которых — примета тоталитарных режимов в XX — да и не только — столетии. Его Патриарх достоин по силе обобщения сравнения с Большим Братом из романа Оруэлла «1984» (1948).

Выдающийся художник, Гарсиа Маркес не знал творческих простоев, он постоянно обновляет тематику. После романа «История одной смерти, о которой знали заранее» (1981), по форме представляющего криминальное расследование, ему было присуждена Нобелевская премия (1982). Любовные переживания на склоне лет — тема романа «Любовь во время холеры» (1985). Герой романа «Генерал в своем лабиринте» (1989) — лидер освободительного движения на континенте Симон Боливар, находящийся на смертном одре, мечта которого о Великой Республике, единой стране не осуществилась. Сам он далеко не всегда был понят и оценен: подобные мысли многих посещают в старости. Наконец, в романе «Любовь и демоны» (1994) — критика догматики, которой придерживаются некоторые деятели католической церкви. Вклад в изучение Маркеса и латиноамериканских мастеров внесли В. Ю. Земсков, А. Ф. Кофман, С. П. Мамонтов и другие российские испанисты.