Объект познания и предмет исследования

Под объектом в самом широком смысле слова понимается то, на что направлена познавательная деятельность субъекта. Функция объекта состоит в том, что он обеспечивает непрерывность субъективного опыта, поскольку является вынесенным за пределы субъекта и независимым от него центром приложения познавательной активности. Проблема гносеологического объекта предполагает ответ на два вопроса:

• — На что направлена познавательная активность субъекта?
• — Каким образом субъект получает знание о внешнем по отношению к нему объекте?

Ответы на эти вопросы позволяют выделить основные направления, по которым развивалось осмысление объекта как одной из основных гносеологических категорий.

? Объект как сущее. Это наиболее ранняя концепция объекта. В ней данное понятие обозначает некую реальность, существующую независимо от человека и охватывающую всю совокупность сущего. Мир этой объективной реальности мыслится как универсальный, самодостаточный и законосообразный Универсум, который постепенно втягивается в сферу человеческого опыта (как практического, так и познавательного), составляя предметное содержание субъективной деятельности человека. Поскольку человек сам является частью Универсума, он также выступает как сущее и, следовательно, подчиняется тем же законам, что и весь мир. Он не отделен от окружающей его действительности и как субъект противостоит объекту только в гносеологическом отношении. По мере того как отдельные фрагменты совокупного объекта вовлекаются в сферу познания и деятельности субъекта, объективный мир становится более ясным и «прозрачным» для него. В пределе субъект должен прийти к тому, чтобы охватить своим познанием весь объем совокупного объекта, и тогда, как говорил французский математик и астроном Пьер Симон Лаплас (1749- 1827), во всей Вселенной «не останется ничего, что было бы для него недостоверно» .

? Объект как форма обнаружения трансцендентного бытия, находящегося за пределами эмпирического опыта. Данная концепция в своих истоках восходит к платоновскому " миру идет, развивается в декартовском разделении протяженной и мыслящей субстанций, но наиболее законченное выражение обретает в кантовском учении о " вещи в себе" . Бытие рассматривается здесь как существующее не только независимо от субъекта, но и изначально отъединенное от него. Данное понимание объекта предполагает некие скрытые, не явленные субъекту состояния, которые могут быть обнаружены только опосредованно, косвенно, через что-то иное. Гносеологическое значение «вещи в себе» состоит в том, что она активирует познавательные способности субъекта, объект же формируется как результат свободной самодеятельности этих способностей. Только через посредство осуществляемой в той или иной форме активной конструирующей деятельности субъекта такое трансцендентное «бытие-в-себе» проявляется в качестве объекта и тем самым обнаруживается и включается в контекст человеческого познания.

? Объект как «бытие-для-другого» . Формирование этой концепции обусловлено сужением представлений о внешней среде до сферы непосредственного осуществления человеческой жизнедеятельности. Мир — это не нечто существующее само по себе, а прежде всего и главным образом — жизненный мир человека. Объективность трактуется здесь с точки зрения непосредственно осуществляемых жизненных актов. Такая объективность уже не противопоставляется человеческой субъективности, а образует с ней неразрывное единство, выступая неотъемлемой частью субъективного опыта. Важнейшим признаком объекта оказывается то значение, которое он приобретает в том или ином событии человеческой жизни. Только участвуя в событии, вещь обретает конкретное значение и смысл, становится действительно определенной вещью. Эта определенность не является предзаданной ни природными качествами самой вещи, ни алгоритмами процедур обнаружения некого «бытия-в-себе». Можно сказать, что ответ на вопрос: «Что есть эта вещь на самом деле?» — определяется здесь тем, что значит она для человека в контексте его конкретной жизненной ситуации.

? Итак, если объект понимается в смысле сущего, то его бытие в принципе ничем не отличается от его " бытия объектом" (за исключением, пожалуй, того, что в последнем случае именно на него направлено внимание субъекта).

? Во втором случае — объект как форма обнаружения «бытия-в-себе»  — " бытие объектом" принципиально отличается от «бытия-в-себе», поскольку предполагает преобразование последнего, для того чтобы оно смогло выступать в качестве объекта.

? В случае рассмотрения объекта как «бытия-для-другого» мотив необходимости преобразования исходного материала, для того чтобы он мог стать объектом, усиливается вплоть до признания вторичности объекта, полной зависимости его бытия от человеческой субъективности.

Рассуждая об объектах, мы всегда рассуждаем не о чем-то существующем вне нашего рассуждения, но именно об объектах данной теории, данного языка. Перевод наших рассуждений на иной язык всегда связан с переходом к новой объектной структуре (потому-то он и иной) и никогда не может быть совершенно адекватным, поскольку всегда влечет за собой изменение онтологии. При этом мы никогда не можем указать, какая из этих онтологий ближе к реальности, прежде всего потому, что реальность никогда не дана нам непосредственно. Мир объектов всегда задан через ту или иную концептуальную систему, совокупность языковых значений. Когда мы пытаемся сопоставить наше теоретическое знание с тем, что мы называем объективной реальностью, мы сопоставляем лишь две различным образом «концептуально заданные» онтологии. Поэтому на вопрос о том, чем на самом деле являются объекты данной теории или, еще шире, данного языка, нельзя дать ответа, имеющего абсолютное значение.

Каждому языку присущ свой способ объектного расчленения мира. Вследствие этого непрерывность познавательного опыта может реально существовать лишь внутри субъектных групп — носителей данного языка, да и то не без некоторых оговорок:

> с одной стороны, с течением времени в самом языке происходят изменения; «дрейф» референтных отношений рано или поздно приводит к разрывам в опыте субъектной группы;

> с другой стороны, даже внутри такой группы не существует абсолютной идентичности между референтными системами отдельных индивидов. Когда мы общаемся с человеком, говорящим на одном с нами языке, наша убежденность в том, что оба мы имеем в виду один и тот же объектный мир, основана на том, что, воспринимая выражения его речи, мы относим их к объектам, которые выступают референтами этих выражений в нашем понимании.

По существу, восприятие чужой речи всегда связано с переводом ее на наш «собственный» язык. Но такой перевод не может быть абсолютно адекватным. Из концепции онтологической относительности следует, что наши коммуникации, касающиеся объектной сферы, всегда носят (в большей или меньшей степени) приблизительный характер. Таким образом, можно сказать, что субъектные группы — носители разных языков — живут в разных объектных мирах. Внутри таких групп объекты представляют некоторое единство, по отношению к которому возможен относительно непрерывный познавательный опыт. В наибольшей же степени единство объектного мира обеспечивается непрерывностью познавательного опыта субъектаиндивида. Однако нигде это единство не достигает такой степени универсальности, как в гносеологических учениях, опирающихся на идеи объекта как сущего или трансцендентального субъекта.