Легитимность и суверенность

Указанные выше особенности власти — прежде всего несимметричность отношений в ней — дают возможность использования власти ее обладателем для личной выгоды, что иногда и происходит. Поэтому необходим контроль над властью.

Эта проблема лежит в основе решающего качества власти, делающего ее таковой. Речь идет о легитимности: всякая реальная власть предполагает не просто подчинение, а подчинение добровольное, т. е. признание за властью права на власть. В этой связи можно сказать, что применение властью силы свидетельствует о ее слабости, потому что эффективная легитимная власть, обладая силой, к этой силе не прибегает, действуя своим легитимным авторитетом. В каком-то смысле власть подобна любви, которая тоже в определенном смысле выступает как власть. Поэтому естественно любить власть, которую признаешь. Но если безответная любовь может породить благородные чувства, то полноценная власть — отношение взаимное, в котором насилие действует разрушительно. Правда, находятся теоретики, которые находят в природе власти элементы садомазохизма (Ф. Ницше).

Не только сама власть, но и повиновение ей имеет два отмеченных плана — «потому, что» и «для того, чтобы». В каждом из этих планов проявляются базовые особенности власти, тяготение к определенным ее формам (табл. 4.2).

Таблица 4.2

Власть и повиновение

Часто политическая власть связывается с конфликтностью социальной жизни, противоборствами в обществе. Действительно, общественная жизнь полна конфликтов интересов, пронизана борьбой за утверждение своих позиций и позиций сторонников, за разрушение и ослабление позиций противников. При этом политическая власть должна обеспечивать единство социума, баланс интересов в нем, обеспечивать порядок, в том числе при разрешении конфликтов. С этим связаны две крайности в интерпретации политической власти. С одной стороны, понимание ее как процесса и результата столкновения интересов. С другой — как системы обеспечения правления, оптимизирующего развитие общества. В реальности политической власти приходится представать в обеих ипостасях — и как победителя в политическом споре, и как оптимизатора интересов всех членов общества, решения которого должны иметь всеобщий обязательный характер.

Власть объединяет людей для реализации общих интересов. Например, революции, освободительные движения, имеющие целью смену, устранение нелегитимного политического режима новым режимом, объединены общей, единой коллективной волей, выступая именно общностью (communitas) не только с общностью цели, интересов, но и сопричастностью их достижению, чувством принадлежности некоему сообществу, идентичности с ним. Поэтому в конечном счете власть не самозванна, невозможна помимо и вопреки воле других. Ее возможность обеспечивается признанием ее в качестве власти.

Передача (смена) власти может осуществляться разными способами: наследованием, избранием (переизбранием), назначением, захватом (узурпацией).

Природа власти коммуникативна. Для ее реализации используются знаки, символы. Так, регулировщикам дорожного движения нет необходимости бить участников дорожного движения по головам, стрелять в нарушителей. Правда, иногда приходится делать и это, но уже только по отношению к злостным нарушителям, чьи действия несут угрозу жизни других людей. В нормальной же ситуации регулировщику достаточно подавать знаки, понятные всем участникам процесса.

Конкретное содержание идеи власти в политической философии исторично, зависит от конкретного общества. Так, в «Государстве» Платона представлена идея древнегреческого полиса. В «Этике» Аристотеля — мораль грека, принадлежащего высшим слоям общества (античной элите).

В «Левиафане» Т. Гоббса выражены политические идеи английского абсолютизма XVII в. В «Критике практического разума» и «Основах метафизики нравственности» И. Канта нашли выражение принципы морали немецкого протестантизма. Однако буквальные переносы и заимствования политических идей из классики политической философии в исторически иное время — дело очень и очень неоднозначное. Как иронически замечал Т. Гоббс, «ничто никогда не было куплено такой дорогой ценой, как изучение западными странами греческого и латинского языков» .

Тем не менее существуют инвариантные универсалии власти. Так, структура любой власти включает в себя следующие элементы:

• • субъект, носитель власти включает личность властителя, властные группировки, в наиболее зрелой форме государство. Власть может принадлежать одному лицу (монархия), части общества (аристократия, олигархия, меритократия) и всему обществу (демократия);
• • объекты власти: население, группы, подданные, граждане;
• • способность субъекта контролировать, влиять на поведение других людей, навязывать свою волю, что включает:
  • — ресурсы: традиции, знания, информацию, интеллектуальные, символические, материальные, финансовые возможности;
  • — компетентность — демонстрацию эффективного использования ресурсов, способность решать реальные проблемы и задачи;
  • — силу — способность к принуждению, санкциям, наказанию. Очень часто в истории власть есть результат насилия (захвата, переворота, узурпации), но сила — необходимое, но недостаточное условие власти;
• • легитимность — принятие объектами власти субъекта власти таковым;
• • осуществление: принятие решений (планов, проектов, программ), их разъяснение, реализацию, контроль за выполнением и санкции к нарушителям. Речь идет о процессе управления, своеобразным контрактом на которое выступает легитимность власти.

Главное в проблеме власти — постоянное испытание ее способности, следствием которого является укрепление или ослабление легитимности (рис. 4.1).

Рис. 4.1. Соотношение способности и легитимности в структуре властных отношений.

Историческими примерами слабости власти, ее недостаточной способности могут служить Веймарская республика в Германии, СССР накануне своего распада.

Способности и легитимность образуют содержание суверенитета (суверенности) власти — ее правомочности. В суверенности власти, как в фокусе, сходятся и концентрируются все основные проблемы политической философии: власти, насилия, морали, свободы, справедливости и т. д. Суверен — буквально хозяин жизни, воплощенный закон — не наделенный законом, а именно воплощающий его, устанавливающий его в предельном случае через право на смерть, а то и через смерть.

Д. Агамбен на материале ситуаций, возникающих в тоталитарном обществе и его крайнем выражении — концентрационных лагерях, обнажил главный нерв власти, проявляющийся в предельном выражении объекта власти — homo sacer. Так в древности называли человека, приносимого в жертву богам: такой человек оказывался не просто жертвой, он был лишен права на жизнь, его существование было вне общества. Д. Агамбен обнаружил аналог homo sacer в гитлеровских лагерях — это человек, утративший волю, а то и человеческий облик, которого мог походя убить любой офицер, охранник, другие заключенные. В советских лагерях таких людей называли доходягами, т. е. дошедшими до предела существования. Холокост — по сути не что иное, как рассмотрение евреев в качестве массы homenes sacri, массы вне закона и вне жизни, которую можно даже рассматривать как некое материальное сырье. Именно в противостоянии суверена и homo sacer Д. Агамбен увидел главный нерв политической власти как феномена жизни, обреченной на смерть, абсолютно не защищенной (рис. 4.2).

Рис. 4.2. Политическая власть как отношение суверена и homo sacer

В этом плане политическая власть предстает правом вне права. Типичным примером ее установления является чрезвычайное положение (ЧП), в котором отменяется действие всех законов и всех институтов, а устанавливается режим абсолютной власти. Нарушение режима ЧП превращает человека в homo sacer.

С этой точки зрения следует различать два вида власти:

• • власть учредительную — которая до и вне закона, которая закон устанавливает;
• • власть, учрежденную уже действующим законом.

С этим различением связаны и два вида свободы:

• • свобода институциональная, гарантируемая законами, институтами данного общества;
• • свобода суверенная, связанная с фактом существования и возможностью выбора форм существования и самого существования.

Если суверенность — право установления власти, то суверенны ли революция, властный переворот? Ответ на этот вопрос зависит от того, кто является сувереном, у кого право быть вне права. Если это правительство, то революция — не что иное, как мятеж. Если общество, граждане, народ, то революция суверенна.

В этом плане особый интерес представляет демократия — форма политической власти, представляющая собой «перманентную революцию». Кроме того, демократия одновременно расширяет вовлечение граждан во власть и расширяет, усиливает контроль за ними. Демократия — политическая система расширенной, всеобщей, если не тотальной, суверенизации, общественного контроля всех за всеми. Недаром демократии при некоторых условиях так легко соскальзывают в тоталитарную диктатуру (от якобинского террора до Италии, Германии прошлого века) — обстоятельство, указанное еще Аристотелем.

Обретение суверенитета может нести национальное освобождение, самоопределение народов, объединение в нацию и т. д. Утрата суверенитета может быть связана с завоеванием, подчинением. Возможна частичная утрата суверенитета, его делегирование, как это имеет место при вхождении в империю (Армения, Грузия), конфедерацию, федерацию, а также в союзы, альянсы, международные договоры — как экономические, так и военные.

Следует только отметить, что для суверенитета недостаточно внутренней легитимности. Для полноты суверенитета необходимо внешнее признание правомочности данной власти. В этом заключаются проблемы современных «непризнанных государств», которые другие государства не признают в качестве суверенных. Да и в истории отсутствие внешнего признания правомочности было причиной многих конфликтов — от колониальных захватов до династических войн.