Пролетарская поэзия. 
История русской литературы «серебряного века»

На рубеже XIX—XX вв. в России активно развивалась промышленность, окончательно оформилось большое новое сословие — пролетариат. Появление новых деятелей истории всегда и везде изменяло не только политико-экономические, интеллектуальные, но и духовные сферы жизни. Изменилась и российская духовная жизнь с появлением пролетариата. Тысячи и тысячи вчерашних крестьян приехали в город «продавать свои руки», встали к станкам, к рычагам управления инженерными устройствами. Уровень грамотности среди крестьян был достаточно низким, поэтому обучение новых горожан чтению и письму было делом важным, актуальным, способствующим решению технических задач. Следствием распространения грамотности явилось усиление и изменение характера эстетической потребности масс, в значительной мере эта потребность стала удовлетворяться печатным словом. При этом многим вчерашним земледельцам доступно было не каждое произведение элитарной изящной словесности, вряд ли многие из них были поклонниками творцов-модернистов, которые, кстати сказать, сами нередко признавались, что пишут для «избранных», для «способных дорисовать», для «посвященных». Рабочие массы ждали другую литературу, доступную им, и эта литература, основанная на своем законе красоты, на своей, часто не бесспорной, эстетике, пришла. «Стихи для народа» активно популяризировали многотиражные «Сборники пролетарских писателей» издательства «Знание»^[1].

Сначала, как и во всех других промышленно развитых странах мира, пролетарскую поэзию создавали интеллигенты, так или иначе связанные с жизнью рабочего сословия, позже сами выходцы из рабочей среды начали приобщаться к изящной словесности.

Начинавшие пролетарскую поэзию интеллигенты, разночинцы, например Л. Радин, Г. Кржижановский, А. Богданов, А. Коц, были людьми образованными, литературная деятельность была для них одной из форм революционной пропаганды. Соединяя в своеобразном речитативе слово и музыку, они создавали песни нового типа — революционные гимны. Строфы «гнева и протеста» первоначально распространялись в революционных кругах, а затем уходили в народ. В стихотворении " Снова я слышу родную «Лучину»…" (1898) Л. Радин прямо утверждал:

Надо, чтоб песня отвагой гремела, В сердце будила спасительный гнев!..

Авторы многих побудительных гимнов и схожих с ними текстов неизвестны. Несомненно, это были борцы с самодержавием и вели их самые благие намерения (другое дело — куда вымостили дорогу эти намерения). Великая печаль в этих строфах сочетается с великой надеждой, и то и другое венчают призывы «вперед», на бой «кровавый, святой и правый». Маршевые ритмы усиливают пафос призыва: «На баррикады!». Здесь преобладает романтический элемент, искренняя вера в правоту «дела», в светлое будущее. Революционный дух времени выразился в таких популярных стихотворениях-гимнах, как " Варшавянка" (обработка текстов песен польского сопротивления, 1897) и «Беснуйтесь, тираны…» (1898) Г. Кржижановского, " Смело, товарищи, в ногу…" (1897) Л. Радина, " Интернационал" (вольный перевод рабочего гимна «Интернационал» Э. Потье, 1902) А. Кода, " Мы кузнецы, и дух наш молод…" (1906) Ф. Шкулева и т. д. Значительное влияние па становление этой словесности, в частности на А. Гмырсва, Е. Тарасова, И. Привалова, оказал М. Горький — автор " Песни о Соколе" и " Песни о Буревестнике", в которых были представлены идеалы нового человека-героя, а также поэт Демьян Бедный (Е. Придворов).

Пролетарская поэзия была формой публицистики, она была тесно связана с текущим временем, чутко отзывалась на возникающие жизненные проблемы. Вот, например, стихотворный ответ А. Коца на публикации о непротивлении злу насилием, о любви к ближнему. Поэт отвергает толстовские идеи, призывает к борьбе, говорит о необходимости вносить огонь ненависти в сердца угнетенных:

Там, где страданьям нет числа, Где попираются от века Пятой ликующего зла Права и чувства человека, Где мысль униженно молчит, Сложив беспомощные крылья, И дух восстания убит Отравой рабского бессилья, -.

Там — нет, не мир и не любовь, -.

Там нужен мощный клич восстанья, Там нужно немощную кровь Зажечь огнем негодованья, Нам нужно ненависть борца Вдохнуть в заснувшие сердца, Давно привыкшие к смиренью, И в час возмездья роковой Забить в набат и звать на бой -.

К освобожденью!

(«Я слышу звук его речей», 1905)

Широкую известность получили поэты-самоучки — Ф. Шкулев, Е. Нечаев, Ф. Гаврилов, М. Савин и др. Их поэзия часто незамысловата, натуралистична, отличается невысокой степенью художественного обобщения. Сельское происхождение авторов, недавних пахарей, продолжительное время сказывалось в выражении общедемократических идеалов крестьянства. Сложенные ими стихотворения по форме напоминают бытовые рабочие песни, вызванные к жизни конкретными событиями, (как правило, драматичными) — забастовками, авариями, разлуками. Они писали о том, о чем хорошо знали — о повседневных радостях, бедах, чаяниях рабочего человека. Их положительных героев — «измученных непосильным трудом» бедняков, вдов с детьми да с «нуждой суровой» — тиранят эксплуататоры — «кровопийцы», жандармы «толстобрюхие». Здесь фабрики, машины предстают убийцами, чудовищами, Молохом, пожирающим жизнь трудового люда. Вот характерная строфа из стихотворения Е. Нечаева " Песня хрусталей" (1891):

Наш отчий кров хламида-гута Пыльней подножного мешка, Мрачней тюремного уюта, Шумней базарного шинка…

На фабрики, машины подчас и обрушивал свою ненависть пролетарский поэт. Пафос социального протеста в дебютных сочинениях названных стихотворцев-самоучек выражен слабо, здесь преобладало проклятие этой жизни, сочувствие к «горькой доле» бесправных и угнетенных людей.

С годами, по мере развития пролетарской поэзии, формально-смысловые различия между сочинениями обеих групп авторов становились менее заметными. Те и другие стремились быть достоверными, злободневными, понятными, те и другие черпали приемы создания образов из одних источников — из фольклора, творчества заводских окраин, народно-поэтических описаний природы, опытов гражданской и народнической поэзии XIX в. Признанные авторитеты тех и других — Н. Некрасов, С. Надсон, П. Якубович. Стихотворцы оперировали знакомыми словосочетаниями: «злоба тиранов», «иго насилья», «чаша страданья». Буржуазный мир представлялся ими в образе прогнившего качающегося здания. Избранной тематике соответствовали приподнято-романтические декларативные эпитеты: «праведная кровь», «роковой гнет», «жгучая скорбь» и т. п. Наиболее часто употребляемый эпитет — " святой" : «святая кровь», «святые права», «святой бой». Описания переломных периодов природы, прежде всего весны, ассоциировались с близостью социальных перемен. Ключевые образы пролетарской поэзии аллегоричны. Читатель понимал: «тьма» — самодержавие, «буря» — революция, «цепь» — угнетение, «кузнецы» — борцы за свободу, «заря» — сама свобода и т. д. Он понимал к чему призывает А. Гмырев в стихотворении " Призыв" (1905), на какие дела зовет набат Ф. Шкулева:

Гуди, набат, гуди сильнее, Гуди над Русью без конца…

Пусть от твоих ударов мощных Дрожат холодные сердца.

(По перв. стр: «Буди призывом благодатный», 1912)

Рабочая поэзия служила и прокламацией. Разного рода переклички сочинителей свидетельствовали о преемственности идей. Возможно, Ф. Шкулев создавал свое произведение мод влиянием стихотворения неизвестного автора под все тем же названием «Призыв». В 1905 г. это стихотворение распространялось в листовках. Там были такие строки:

Гуди ж, набат, гуди. Звучи как весть отрады, И спящих разбуди, и мчись из края в край, И всех проснувшихся сзывай на баррикады, Со всех концов сзывай…

Особое место в художественном мире пролетарской поэзии отводилось борцам, «голову честно сложившим» за «святое народное дело». Им приносили клятвы мести и верности этому «делу». Тема революции была самой распространенной в пролетарской поэзии, хотя и не единственной.

Характерным явлением направления была поэзия (и проза) талантливого самородка из крестьян С. Скитальца (С. Петрова, 1869−1941). Его стихи наполнены романтическим пафосом отрицания. Любимые образы — известный бунтарь Стенька Разин, безымянный благородный разбойник и — свободолюбивый гусляр, который, рискуя жизнью, доносит до людей слово правды. Он рисовал яркие картины волжской природы. Народбогатырь, по мнению автора, — порождение этой природы, но ему мешает встать на ноги неправильно устроенная жизнь. Лирический герой С. Скитальца ненавидит всех состоятельных людей, всех путешествующих первым классом («На пароходе» , 1905), презирает даже мертвого богача («Певчие», 1902). Он жалеет всех узников тюрем (" Милый друг" , 1901; " Узник" , 1906), и ему не важно, за что они попали за решетку.

Близкий поэту лирический герой с гордостью декларировал свое плебейское происхождение: «Из грязи выходец, я жил в болотной тине…» («Колокол» , 1901). Он отвергал интеллигенцию, носителей непонятного массам искусства:

Нет, я не с вами: своим напрасно И лицемерно меня зовете.

Я ненавижу глубоко, страстно Всех вас: вы — жабы в гнилом болоте!

(По перв. стр., 1902)

Поэты, ориентировавшиеся на массового читателя, признавали художественную слабость многих своих созданий. «Пою. Но разве я пою?» , — нс без толики иронии писал о себе Демьян Бедный в стихотворении " Мой стих" (1917), оправдывая свою «огрубелость» обстоятельствами «боя». «Некрасива песнь моя…» признавался С. Скиталец в стихотворении " Кузнец" (1901). Однако можно сказать, у всех поэтов этого направления есть сочинения вполне достойные, художественные. Нс забудутся многие басни Демьяна Бедного. И в наследии С. Скитальца есть примечательные, истинно лирические стихотворения^[2]. Такие, например, как " Пальма", «Ночи» (оба — 1901), повествующие о трагедии неразделенной любви. Ему удавались песенно-речетативные стихи. Строки «Вези меня, ямщик, скорей…» (по перв. стр., 1911) вызывают в памяти известную песню на стихи Ф. Глинки «Вот мчится тройка удалая» (1825), музыка А. Верстовского (1828). Строки «Колокольчики-бубенчики звенят…» (по перв. стр., 1901) легли в основу популярной студенческой песни. Эти стихи привлекали тогда многих россиян.

• [1] «Знание» (1898−1913) — книгоиздательство, объединившее авторов, как они определяли себя, «демократической ориентации». Самой заметной фигурой здесь был М. Горький. Значительную роль в деле издания сборников и развития пролетарской (в смысле адресации и происхождения многих авторов) литературы сыграл именно горьковский круг писателей, близкое этому кругу объединение «Среда» (1890-е — 1916 гг.), собиравшееся по средам у литератора Н. Телешова. О «Знании», «Среде» часто приходится говорить в связи с творчеством прозаиков-реалистов начала XX в.
• [2] Творчество Демьяна Бедного и С. Скитальца, особенно в последние десятилетия их жизни, вышло за формально-смысловые границы пролетарской словесности.