Василий иванович майков (1728-1778)

Василий Иванович Майков был сыном ярославского помещика; смолоду тянул солдатскую лямку в лейб-гвардии Семеновском полку, где за восемь лет поднялся от рядового до капитана; позже сменил ряд крупных гражданских должностей.

Творчество Майкова стоит в русском классицизме несколько особняком. Жанр «ирои-комической поэмы» («ирой» — герой), который им разрабатывался, был нечужд еше только ученику Хераскова Богдановичу с его «Душенькой». Однако в «Душеньке» сильно несомненное лирическое начало — это скорее лирическая поэма с обилием шутливых интонаций, внутренней формой для которой послужил сказочный сюжет'. Ирои-комическими же (по выражению Сумарокова из эпистолы II, «смешными геройческими поэмами») как таковыми можно признать поэмы Майкова «Игрок ломбера» (1763) и «Елисей, или Раздраженный Вакх» (1771). В первой с наигранным, ироническим пафосом, словно о великой битве, повествуется о^[1]

карточной игре. Во второй автор, если еще раз использовать характеристику Сумарокова, «бурлака Энеем представляет» — повествует о пьяных похождениях ямщика Елисея, словно о великих подвигах античного эпического героя.

А. С. Пушкин, любивший творчество Майкова и испытавший влияние его стиля («Граф Нулин», «Домик в Коломне»), писал А. А. Бестужеву 13 июня 1823 г.: «Еще слово: зачем хвалить холодного однообразного Осипова, а обижать Майкова. «Елисей» истинно смешон. Ничего не знаю забавнее обращения поэта к порткам:

Я мню и о тебе, исподняя одежда, Что и тебе спастись худа была надежда!

А любовница Елисея, которая сожигает его штаны в печи:

Когда для пирогов она у ней топилась:

И тем подобною Дидоне учинилась"'.

Это сравнение с Дидоной из «Энеиды» Вергилия у Майкова опять-таки прямо восходит к теоретическим указаниям Сумарокова из эпистолы II, согласно которым автор ирои-комической поэмы «в подлу женщину Дидону превращает». 1-я песнь «Энеиды» была незадолго до этого (1770) под названием «Еней» переведена на русский язык Василием Петровичем Петровым. Давно замечено, что «Елисей» в ряде эпизодов пародийно перекликается с этим произведением Вергилия, причем пародируется не только сюжет «Энеиды» (романные отношения Елисея с начальницей Калинкиного дома — любовь Энея и Дидоны, сожжение уже упомянутых порток Елисея — самосожжение Дидоны и пр.), но и слог перевода Петрова. К Петрову, считавшему себя продолжателем дела Ломоносова, как бы «по наследству» перешло ревнивое отношение Сумарокова и его учеников к ломоносовской литературной манере. Стилистические принципы Петрова были им еще более чужды, чем ломоносовские. Петров в их среде то и дело подвергался нападкам, по тону и сути весьма далеким от спокойной объективности. В. Майков начинает передразнивать петровского «Енея» уже на самых первых страницах своего «Елисея». Так, у Петрова говорится:

Против Италии на бреге удаленном, От устий Тибровых пучиной отделенном,^[2]

Богатый древле цвел и бранноносный град, Зовомый Карфаген, селенье тирских чад…

Майков же повествует:

Против Семеновских слобод последней роты Стоял воздвигнут дом с широкими вороты, До коего с Тычка не близкая езда:

То был питейный дом с названием «Звезда».

Немного далее насмешки Майкова начинают адресоваться и вообще сотоварищам по профессии — поэтам:

Как мыши на крупу ползут из темных нор, Так чернь валила вся в кабак с высоких гор, Которы строило искусство, не природа, Для утешения рабочего народа;

Там шли сапожники, портные и ткачи И зараженные собою рифмачи, Которые, стихи писавши, в нос свой дуют И сочиненьями, как лаптями, торгуют…

Впрочем, в целом сюжет о том, как древнегреческий бог виноделия Вакх решил руками русского петербургского буяна Елисея наказать российских винных откупщиков, из жадности взвинтивших цены на спиртное, имеет мало общего с сюжетом «Энеиды». В поэме изображен современный Майкову Петербурге его окрестностями, в котором однако появляется Гермес (Ермий), а Елисей разгуливает в шапке-невидимке. Параллельно идут споры и распри древнегреческих языческих богов на Олимпе, одни из которых поддерживают Елисея, а другие ему противоборствуют (эта линия напоминает уже пародию на «Илиаду», а не только на «Энеиду»). В финале поэмы происходит кулачный бой купцов с ямщиками, описанный также в пародийнно-эпическом тоне, после которого волею Зевса Елисея отдают в солдаты.

«Нравоучительные басни и сказки» (1766—1767) Майкова отображают еще одно направление его творчества. В них этот ярчайший иронист как бы постепенно набирает опыт и силы, которые вскоре потребовались ему для написания «Елисея». В многообразном творчестве В. Майкова можно отметить и драматургические попытки (трагедии «Агриопа», «Фемист и Иеронима»).

• [1] Внутренняя форма понимается в соответствии с книгой: Минералов Ю. И. Теория художественной словесности.
• [2] Лушкин А. С. Собр. соч. в 10 т. Т. IX. М., 1962. С. 67.