Статут наследования в российском праве

Если обратиться к отечественной нормативной практике, то становится очевидным, что законодательное регулирование в сфере МЧП, заключенное в разд. VI части третьей ГК РФ, введенной в действие с 1 марта 2002 г., позволяет достаточно определенно относить Россию к числу тех стран, которые используют систему дробления наследственной массы.

В настоящее время соответствующие правила сосредоточены в ст. 1224 ГК РФ. Согласно предписаниям ее п. 1 «отношения по наследованию определяются по праву страны, где наследодатель имел последнее место жительства, если иное не предусмотрено настоящей статьей». В следующем абзаце того же пункта установлено, что «наследование недвижимого имущества определяется по праву страны, где находится это имущество, а наследование недвижимого имущества, которое внесено в государственный реестр в Российской Федерации, — по российскому праву». Анализируя указанные законоположения, следует отметить несколько моментов.

Первым из них является то, что текстуальное выражение нормы абз. 1 п. 1 ст. 1224 ГК РФ указывает на ее общий характер, т. е. на то, что она представляет собой общее коллизионное правило («если иное не предусмотрено настоящей статьей»).

В то же время положения, касающиеся недвижимого имущества, предназначены действовать в качестве специальных. Таким образом, определение круга отношений, охватываемого объемом^[1] нормы п. 1, возможно с помощью его сопоставления с объемом специального коллизионного правила, содержащегося в абз. 2 упомянутой статьи, о «наследовании недвижимого имущества». В этом плане закономерным, очевидно, будет предположение о том, что в общей норме речь идет о движимом имуществе^[2]. Данный тезис в принципе не вызывает возражений, однако требует некоторой конкретизации.

Дело в том, что в строгом смысле к движимостям или недвижимостям принято относить только один из видов имущества — вещи (ст. 130 ГК РФ), а состав наследства, как уже отмечалось выше, вещами не исчерпывается (ст. 1112 ГК РФ). Руководствуясь приведенным соображением, приходим к заключению, что формулу объема общей нормы можно выразить следующим образом: «отношения по наследованию движимых вещей и иного имущества, не относящегося к недвижимости». Представляется, что именно такое толкование адекватно отражает волю законодателя, так как охватывает наследование не только движимых вещей, но и иного имущества (например, имущественных прав).

Если текстуальное выражение объема общей коллизионной нормы о наследовании не претерпело изменений по сравнению с ранее действовавшим регулированием (ст. 567 ГК РСФСР 1964 г. и п. 1 ст. 169 Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик 1991 г. (далее — Основы ГЗ 1991 г.) также оперировали понятием «отношения по наследованию»), то ее привязка в ныне существующем праве сконструирована иначе.

Предшествовавшая регламентация прикрепляла наследственные отношения, связанные с правопорядками различных государств, к праву страны, в которой наследодатель имел последнее постоянное место жительства. С введением в действие части третьей ГК РФ данные отношения были подчинены праву страны, в которой наследодатель имел последнее место жительства. Исключение прилагательного «постоянный» из формулы прикрепления можно, как представляется, объяснить в числе прочего тем обстоятельством, что уже само понятие места жительства лица определяется в нашем гражданском праве как место, где гражданин постоянно или преимущественно проживает (ст. 20 ГК РФ). Однако подобный вывод сопровождается немалым числом контраргументов и сомнений, поскольку отечественному праву известны и такие понятия, как, например, «местопребывание», «резиденция», «преимущественное пребывание» и т. п.

По общему правилу толкование понятия «место жительства» будет осуществляться в соответствии с российским правом (ст. 1187 ГК РФ). Следовательно, российский правоприменитель, например нотариус, для целей определения права, компетентного регулировать наследование движимых вещей и иного имущества, не относящегося к недвижимости, должен установить, в каком государстве наследодатель постоянно или преимущественно проживал на момент открытия наследства. При этом для установления наличия правовой связи лица с определенным государством необходимо, чтобы оно не просто пребывало на его территории, но находилось там достаточно долгое время, причем на законном основании. В соответствии с положениями Федерального закона от 25.07.2002 № 115-ФЗ «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации» иностранные граждане признаются постоянно проживающими на территории РФ, если они имеют вид на жительство. Законодатель не придает юридического значения намерению лица приобрести домицилий в той или иной стране, как это имеет место, например, в английском праве^[3]. Укажем также, что правопорядок, регулирующий отношения по наследованию, не тождествен личному закону наследодателя (ст. 1195 ГК РФ), хотя может в определенных случаях и совпадать с ним, например в тех случаях, когда наследодатель постоянно проживает на территории государства своего гражданства.

Говоря о подчинении наследования движимого и иного имущества, не относящегося к недвижимости, праву домицилия умершего, необходимо обратить внимание еще на одно принципиальное обстоятельство.

Л. А. Лунц в своем курсе МЧП указывал, что «понятие последнего постоянного местожительства наследодателя, определяющего… статут наследования… далеко не всегда должно квалифицироваться по советскому закону»^[4]. По мнению данного автора, советский закон компетентен ответить только на вопрос о том, имел ли наследодатель последнее место жительства в СССР. Если же судья должен определить, проживал ли умерший в Лондоне или Берне, то советский закон не может применяться в данном случае. В дальнейшем взгляды данного автора на рассматриваемую проблему существенно изменились. В своей статье, посвященной проблеме квалификации в МЧП, он отмечал, что «в отношении понятия местожительства лица, которое служит… для определения отношений по наследованию… необходима полная точность указаний. Она может быть обеспечена лишь… путем применения тех же понятий, которые по соответствующим правовым институтам содержатся во внутреннем гражданском праве данной страны. Квалификация такого рода означает, что в отличие от объема привязка получает содержание независимо от того, элементы права каких стран содержатся в данном, подлежащем рассмотрению гражданско-правовом споре. Даже в тех случаях, когда фактический состав отношения содержит одни только иностранные элементы и речь идет о выборе между иностранными законодательствами, коллизионная привязка, служащая основанием для этого выбора, должна получить квалификацию по советскому праву. Только такой порядок обеспечивает определенность в выборе между коллидирующими правопорядками, не нарушая принципа равноправия правовых систем; стабильность коллизионной привязки, содержание которой определено „по закону суда“, не создает привилегии для выбора одного из коллидирующих законов по сравнению с другими»^[5].

В последующем этот взгляд был охарактеризован как «общий для советской доктрины»^[6].

Отечественная нотариальная практика свидетельствует, что вопрос о толковании понятия места жительства наследодателя является весьма актуальным и сложным. И. Г. Медведев в качестве иллюстрации приводит следующий случай.

Российский гражданин Р. Б., бывший командир экипажа Аэрофлота, уехал в 1997 г. на работу по контракту в Канаду, где через некоторое время встретил Л. Г., имевшую канадское гражданство, с которой вступил в брак. Пара устроилась в Монреале, где и проживали до кончины Букина, последовавшей от сердечного приступа 17 февраля 2003 г. В состав наследственного имущества входили денежные средства на счетах в банках в Канаде и России, автомобиль, переданный по доверенности в пользование дочери от первого брака и иное движимое имущество. Дочь покойного обратилась к нотариусу с заявлением о выдаче свидетельства о праве на наследство. Соответственно, ему необходимо было определить место жительства наследодателя. С одной стороны, если допустить, что понятие места жительства, закрепленное в ст. 20 ГК РФ, идентично одноименному понятию, содержащемуся в п. 1 ст. 1224 ГК РФ, то в качестве такового выступает место, в котором умерший был зарегистрирован. В этом случае статутом наследования будет выступать право Российской Федерации. С другой стороны, при определении места, в котором лицо проживало, могут быть приняты во внимание и иные факты: наследодатель вступил в брак с иностранной гражданкой и поселился в ее стране на законном основании; супруги стали обустраивать свой быт (трудоустройство, выбор учебного заведения для детей, открытие счета в местном банке и пр.). Указанные обстоятельства могут свидетельствовать о том, что наследодатель имел более тесную связь с правопорядком страны своего фактического, а не юридического проживания, и именно этот правопорядок должен выступать статутом наследования^[7]. А. Л. Маковский полагает^[8], что необходимость определить место преимущественного проживания наследодателя имеет место тогда, когда он проживал в нескольких государствах. При этом нотариус или судья должен отдать предпочтение стране, с которой умерший имел наиболее прочные связи, которые могут явствовать из проживания в ней вместе с семьей, наличия постоянного жилья и работы и т. д. Такую же позицию занимает Н. И. Марышева^[9]. По мнению македонского исследователя Т. Бендевского, «в международном частном праве понятие домицилия означает центр жизненных активностей лица в определенном государстве»^[10].

Второй существенной новеллой в сфере отечественного коллизионно-правового регулирования наследственных отношений является специальная норма, содержащаяся в абз. 2 п. 1 ст. 1224 ГК РФ, посвященная наследованию недвижимого имущества, в том числе того, которое внесено в государственный реестр в Российской Федерации. В первом случае компетентным правопорядком будет правопорядок страны, в которой имущество находится, во втором — российское право. Появление данной нормы в нашем законодательстве позволяет говорить об изменении концепции коллизионно-правового регулирования в отечественном праве, ибо налицо дифференциация регулирования в зависимости от вида (категории) вещей — движимых и недвижимых (равно как и приравненных к последним).

Следовательно, речь в данном случае идет о возможности совместного действия коллизионных правил, отличающихся друг от друга как по объему (и, как следствие этого, по кругу регулируемых отношений), так и по формулам прикрепления. Подобные ситуации, как отмечается в литературе, нередко имеют место в российской нотариальной практике. Иллюстрацией могут служить следующие казусы^[11].

Пример 1

В результате супружеской ссоры был убит гражданин России Р., постоянно проживавший со своей семьей в пригороде Женевы. Мировой судья кантона Женевы по заявлению совершеннолетнего сына погибшего назначил для составления описи имущества наследодателя и установления круга наследников нотариуса того же кантона Н. Одновременно к нотариусу г. Москвы К. с заявлением о принятии наследства и выдаче свидетельства о праве на наследство по закону обратилась гражданка России П., действующая в интересах своего несовершеннолетнего сына, который согласно свидетельству о рождении являлся их общим с наследодателем ребенком, рожденным вне брака. При этом она указала на наличие у наследодателя квартиры в г. Москве и дома в г. Женеве, вкладов в отделении Сбербанка России и в одном из швейцарских банков. Согласно правилам п. 1 ст. 1224 ГК РФ к наследованию имущества, оставшегося после смерти Р., будет применяться право Российской Федерации (в отношении квартиры в Москве) и право кантона Женева (относительно банковских вкладов и дома в Женеве).

Пример 2

К нотариусу г. Москвы с заявлениями о принятии наследства и выдаче свидетельств о праве на наследство по закону обратились совершеннолетние дети и супруга гражданина США В., скончавшегося по своему постоянному месту жительства в Москве. Наследственное имущество включает квартиру в г. Волгограде и дом в г. Хайфа (Израиль), а также разнообразное движимое имущество в России и Израиле. В силу абз. 2 п. 1 ст. 1224 ГК РФ наследование квартиры в Волгограде и движимого имущества, независимо от места его нахождения, должно осуществляться в соответствии с материальными нормами российского наследственного права. Однако наследование дома в Хайфе, принадлежавшего наследодателю, должно осуществляться в соответствии с наследственным правом Израиля — страны по месту нахождения недвижимого имущества.

участком. В отличие от временных построек под строением понимается капитальная постройка, рассчитанная на длительную эксплуатацию, образующая хозяйственно и технически единое целое с земельным участком"^[12]. Если на земельном участке имелись иные хозяйственные постройки, подсобные помещения, то они также включались в общее понятие «строение»^[13].

Таким образом, конституирующим признаком строения выступало не простое возведение какой-либо конструкции на земельном участке, но неразрывная ее связь с землей, что, в свою очередь, выступает в качестве основной характеристики недвижимого имущества вообще. В связи с этим в п. 3 ст. 169 Основ ГЗ 1991 г. речь шла уже о «строениях и другом недвижимом имуществе». В дальнейшем понятие недвижимого имущества получило в нашем гражданском законодательстве легальное закрепление. К недвижимости стали относить не только здания и сооружения — «строения» в собственном смысле, но и земельные участки, участки недр, обособленные водные объекты, многолетние насаждения, а также те объекты, которые подлежат государственной регистрации (воздушные и морские суда, суда внутреннего плавания, космические объекты), и иные объекты, отнесенные законом к недвижимому имуществу (п. 1 ст. 130 ГК РФ). Ныне действующее коллизионное право, следуя данным положениям ГК РФ и учитывая расширение круга объектов, входящих в состав наследства, говорит именно о «наследовании недвижимости».

Привязка в ГК РСФСР 1964 г. и Основах ГЗ 1991 г. наследования строений и иной недвижимости, находящейся в СССР, к советскому праву не имела в литературе однозначного толкования. В частности, А. А. Рубанов считал, что «когда наследодатель постоянно проживал за границей, отношения по наследованию регулируются иностранным законом, за исключением отношений по наследованию строений, к которым применяется советское право. В то же время, если наследодатель постоянно проживал в СССР, но имел строение за границей, наследование целиком регулируется советским правом»^[14]. Противоположной точки зрения придерживался Л. А. Лунц, полагая, что норму о наследовании строений следует квалифицировать «как частный вывод из принципа, по которому наследование в недвижимости подчинено закону ее местонахождения. При таком толковании принцип местонахождения недвижимости применяется также и к случаям, когда недвижимость находится за рубежом»^[15]. Как видно из текста абз. 2 п. 1 ст. 1224 ГК РФ, законодатель воспринял позицию данного автора, заменив одностороннюю коллизионную норму двусторонней и прикрепив регулирование наследования недвижимости к праву страны, в которой недвижимость находится. По этому же праву будет осуществляться соответствующая квалификация имущества (п. 2 ст. 1205 ГК РФ).

Для особой разновидности недвижимости — объектов, внесенных в государственный реестр в Российской Федерации, — установлена привязка к российскому праву. Эта норма является новеллой. Обращает на себя внимание то обстоятельство, что отношение к данному правилу в отечественной литературе неоднозначное. В частности, некоторые авторы, комментируя положения ст. 1224 ГК РФ, «не заметили» в ее тексте наличия анализируемого предписания^[16]. Другие исследователи, хотя и избежали подобной ошибки, но в своих комментариях либо ограничились указанием на то, что в данной норме речь идет об особой разновидности недвижимого имущества^[17], либо дополнили это утверждение уточнением в том плане, что под имуществом, внесенным в государственный реестр в Российской Федерации, следует понимать такое имущество, которое квалифицируется как недвижимое не в силу прочной связи с землей, а по юридическому критерию — в силу прямого указания закона (морские и воздушные суда, суда внутреннего водного транспорта). Прикреплять наследование данных объектов к правопорядку страны их фактического нахождения нецелесообразно, так как они способны и даже специально предназначены для перемещения в пространстве, в том числе из одной страны в другую. В силу этого единственным фактором, определяющим правовую связь судна с какойлибо национальной правовой системой, является внесение его в специальный реестр^[18].

Не оспаривая принципиальную верность выводов, сформулированных второй группой исследователей, приходится констатировать их недостаточную глубину. Во-первых, оставлен без внимания вопрос о том, подлежит ли рассматриваемое правило расширительному толкованию для целей формирования общего принципа применения закона места государственной регистрации (места внесения в реестр — lex cartae sitae) к отношениям по наследованию объектов, относящихся к недвижимостям по юридическому критерию. Данная проблема приобретает особую актуальность еще и потому, что в современных условиях отнюдь не исключены ситуации, когда в состав наследства могут входить объекты, внесенные в иностранные государственные реестры. В частности, испанское законодательство прямо указывает, что корабли, воздушные суда и средства железнодорожного транспорта, а также все права на них остаются подчиненными закону их приписки к порту, регистрации или внесения в реестр (ст. 10 Гражданского кодекса Испании).

Кроме того, не во всех государствах подобные объекты квалифицируются в качестве недвижимых. В этом случае перед отечественным правоприменителем с необходимостью встанет вопрос о том, надлежит ли ему определять порядок наследования данного имущества по общему правилу, в соответствии с законом домицилия наследодателя на момент смерти, если в соответствующем государстве такое имущество не считается недвижимым, или же, если конкретный национальный правопорядок предписывает обратное, то российский компетентный орган должен будет обращаться к закону того государства, на территории которого соответствующий объект расположен. Если следовать буквальному толкованию положений п. 1 ст. 1224 ГК РФ, то поставленные вопросы не выглядят надуманными^[19].

Однако нельзя забывать, что в настоящее время с помощью внесения в реестр фиксируются права не только на недвижимое имущество и иные материальные объекты, но также и права, основанные, в частности, на обладании акциями и иными ценными бумагами, причем такие реестры ведутся субъектами частного права, например корпоративными образованиями. Это становится особенно важным также в свете того, что недавние изменения в законодательстве России о ценных бумагах обусловили распространение ценных бумаг в бездокументарной форме^[20]. Кроме того, предусмотрены ценные бумаги иностранных эмитентов (п. 31 ст. 1 Федерального закона от 28.12.2002 № 185-ФЗ). Нельзя игнорировать и то негативное обстоятельство, что в отечественном законодательстве вообще не имеется коллизионных норм, регулирующих отношения по поводу эмиссии и обращения ценных бумаг^[21]. Вышеуказанные проблемы оставлены отечественной доктриной и практикой без внимания, что не может не повлечь за собой сложностей в области правового регулирования наследственных отношений международного характера.

• [1] Любая коллизионная норма состоит из двух частей — объема, которыйуказывает на ту или иную сферу частных отношений, для которой отыскивается статут, и привязки, указывающей на то, какой правопорядок долженвыступать в качестве искомого статута.
• [2] См., например: Матвеева Т В. Новое в российском коллизионномправе // Журнал международного частного права. 2003. № 39—40. С. 47.
• [3] См.: Чешир Дж., Норт П. Международное частное право. М.: Прогресс, 1982. С. 191—192.
• [4] См.: Лунц Л. А. Курс международного частного права: в 3 т. М.: Спарк, 2002. С. 267.
• [5] См.: Лунц Л. А. К вопросу о «квалификации» в международном частном праве // Советский ежегодник международного права. 1979. М., 1980.С. 217—218.
• [6] См.: Богуславский М. М. Международное частное право. М., 1989.С. 87—88.
• [7] См.: Медведев И. Г. Международное частное право и нотариальная деятельность. 2-е изд. М.: Волтере Клувер, 2005. С. 113—114 ;Зуев А. Е. Некоторые проблемы взаимодействия национальных правовыхсистем на примере наследственного дела // Журнал международного частного права. 2005. № 2 (48). С. 25.
• [8] См.: Комментарий к части третьей Гражданского кодекса РоссийскойФедерации / под ред. А. Л. Маковского, Е. А. Суханова. С. 487.
• [9] См.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части третьей (постатейный) / отв. ред. Н. И. Марышева, К. Б. Ярошенко.С. 566.
• [10] См.: Бендевский Т. Международное частное право. С. 261.
• [11] См.: Медведев И. Г. Указ. соч. С. 106,109.
• [12] См.: Брауде И. Л. Правовые вопросы индивидуального жилищного строительства. М.: Госюриздат, 1957. С. 25.
• [13] См.: Брауде И. Л. Право на строение и сделки по строениям по советскому праву. М.: Госюриздат, 1950. С. 14; Маслов В. Ф. Право личной собственности на жилой дом в городе и рабочем поселке. М.: Госюриздат, 1954.С. 15—16.
• [14] См.: Рубанов А. А. Наследование в международном частном праве (отношения СССР с капиталистическими странами). М.: Наука, 1966. С. 221.
• [15] См.: Лунц Л. А. К вопросу о «квалификации» в международном частномправе. С. 107.
• [16] См., например: Постатейный научно-практический комментарийчасти третьей Гражданского кодекса Российской Федерации / под общ. ред.А. М. Эрделевского. М., 2001; Толстых В. Л. Международное частное право: коллизионное регулирование. СПб.: Юрид. центр Пресс, 2004.
• [17] См., например: Гуев А. Н. Постатейный комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации. М., 2006; Сергеев А. П., Толстой Ю. К., Елисеев И. В. Комментарий к Гражданскому кодексуРоссийской Федерации (постатейный). Часть третья; Виноградова Р. И., Дмитриева Г. К., Репин В. С. Комментарий к Гражданскому кодексуРоссийской Федерации, части третьей / под ред. В. П. Мозолина.
• [18] См., например: Комментарий к части третьей Гражданского кодексаРоссийской Федерации / под ред. А. Л. Маковского, Е. А. Суханова;Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части третьей (постатейный) / отв. ред. Н. И. Марышева, К. Б. Ярошенко.
• [19] Можно предположить, что именно приведенные соображения в числепрочего были учтены законодателями некоторых стран СНГ, использовавших Модельный гражданский кодекс для целей построения национальныхсводов коллизионного права. Так, в Гражданский кодекс Армении нормаоб имуществе, внесенном в реестр, вообще не была включена, а в законодательстве Беларуси она претерпела изменения с точки зрения своеготекстуального выражения: в ст. 1134 Гражданского кодекса РеспубликиБеларусь говорится об имуществе, «зарегистрированном в РеспубликеБеларусь».
• [20] См.: Федеральный закон от 28.12.2002 № 185-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон „О рынке ценных бумаг“ и о внесении дополнения в Федеральный закон „О некоммерческих организациях“». Этим Законом вводятся новые требования, связанные с формойвыпуска ценных бумаг. Его п. 2 ст. 1 определяет акцию как «именную ценную бумагу». При этом п. 10 той же статьи предусматривает, что именныеэмиссионные ценные бумаги могут выпускаться только в бездокументарнойформе, за исключением случаев, предусмотренных федеральными законами. Таким образом, акции могут существовать только в бездокументарнойформе. При этом согласно ст. 2 Федерального закона от 28.12.2002 № 185-ФЗс момента вступления его в силу, т. е. с 4 января 2003 г., ранее выданные сертификаты именных эмиссионных ценных бумаг приравниваются к выпискам из системы ведения реестра владельцев ценных бумаг.
• [21] См. об этом подробнее: Мансуров Г. 3. Ценные бумаги как объект международного частного права // Журнал международного частного права.2004. № 2 (44). С. 15—22.