Анархическая преступность. 
Криминология

Анархическо-индивидуалистическая преступность

Понятие преступности анархистско-индивидуалистической мотивации

Анархизм (от греч. anarhia — безвластие, безначалие) — общественно-политическое течение, выступающее за уничтожение всякой государственной власти и создание мелких автономных ассоциаций производителей^[1]. Главными идеологами анархизма были Дж. Уинстенли (Великобритания), М. Штирнер (Германия), П. Прудон (Франция), М. А. Бакунин, П. А. Кропоткин (Россия) и др.

Впервые основные положения анархизма были изложены Дж. Уинстенли, который считается его родоначальником. В памфлете «Истина, торжествующая над злословием» (1649) он писал, что власть развращает людей, что собственность и свобода несовместимы и только в обществе без собственности и политической власти человек может быть вполне счастлив, действуя по велению совести, а не внешнего закона. Макс Штирнер (Каспар Шмидт) (1806−1856), немецкий философ-младогегельянец, был продолжателем этого течения. В своем основном сочинении «Единственный и его достояние» (1845) он проводил идеи последовательного эгоцентризма: единственная реальность — «Я», индивид, что и составляло основное содержание анархизма и индивидуализма. Основываясь на субъективной трактовке учения Гегеля, М. Штирнер разработал индивидуалистический вариант анархизма. Для П. А. Кропоткина, российского революционера, разделявшего идеи анархизма, государство было средоточием зла старого строя, оплот классового разделения, гнета и эксплуатации. Отношение к государству, к «политике» — для него критерий революционности^[2].

Известно, что государство — не идеал. Даже Л. Н. Толстой был склонен к анархизму, когда писал: «государство есть насилие»^[3]. В демократическом государстве — свои пороки, а с точки зрения анархистов — тем более. Не случайно У. Черчилль утверждал: «Демократия — это худший способ управления страной, но все остальные формы правления еще хуже» .

Современные российские анархисты продолжают отстаивать эти идеи. Они даже утверждают, что «демократия умерла». Умерла как таковая, как форма власти и управления обществом. Демократия исчерпала свой управленческий ресурс и функциональное предназначение. Рыночные реформы потому и не заладились в России, что их решили осуществить демократическими методами, переставшими соответствовать потребностям эпохи. А что удалось — то за счет авторитарных тенденций. Н. Бердяев писал в «Новом средневековье» (1923): «Современные демократии явно вырождаются и никого уже не привлекают». Анархисты утверждают, что на смену политическому проекту «Демократия» придет проект «Анархия». Как показал мировой экономический кризис, современная демократия действительно в ряде важных положений исчерпала себя. Она не справляется с нынешними проблемами и должна интенсивно эволюционировать, чтобы быть эффективной. И вряд ли в этом можно усомниться. Но то, что она будет развиваться в направлении анархии, — утопия.

Некоторые анархисты полагают, что лозунг «Анархия — мать порядка» означает, что анархия должна стать основой общественного порядка. Стать анархистом — значит признать себя достаточно разумным и свободным человеком и руководствоваться в жизни своим разумом, собственным пониманием добра и зла, а не навязанными «сверху» законами.

Анархист относится к законам без благоговения, потому что считает, что закон в лучшем случае закрепляет ту или иную омертвевшую форму жизни и мешает развитию. Два противоречивых принципа сталкиваются в человеческом обществе: принцип власти одного человека над другим и принцип независимости, свободы каждого человека. Эти принципы последовательно воплощаются в двух взаимоисключающих состояниях общества: на абсолютном принципе свободы основывается анархия, а на принципе жесткого подчинения власти — тоталитаризм. Идейные анархисты полагают, что анархия — это то, к чему стремится любое государство, погрязшее в казнокрадстве и разрухе. Почему мы должны работать на власть, которой наплевать на граждан страны? Современные анархисты отдают себе отчет в том, что сегодня их общественный идеал в реальную жизнь воплотиться не может. И вряд ли он вообще когда-либо будет реализован.

Автор, безусловно, не разделяет анархистские позиции. То, что современная демократия стихийно движется к свободе дикой природы, где любая тварь абсолютно свободна до тех пор, пока другая более сильная тварь и тоже абсолютно свободная не съест ее, трудно не заметить. Анархическому отсутствию власти не противоречит власть мздоимства, лишь картина судьбоносных пороков приобретает завершенный вид. Экономический кризис показал, как много крупных коррупционеров и воров во властных и финансовых структурах таких «образцовых» стран, как США, Великобритания, Франция, Италия и т. д.^[4] А если без политической предвзятости и двойных стандартов оценить поведение сильнейшей державы мира — США и ее верных союзников в Югославии, Ираке, Афганистане, Иране и других странах, то станет ясно, куда движется мир. Как пишет известный немецкий журналист А. Рар, который назвал свою статью «Новый мировой беспорядок», «политики не знают, как объяснить населению, что простой народ должен отвечать за ошибки кучки богатых банкиров». Он делает вывод, что старая мировая система морально, экономически и политически устарела^[5], а достойной новой нет.

Анархистско-индивидуалистическая мотивация преступного поведения далека от идейного анархизма-индивидуализма. Идейные анархисты не признают анархизм преступников. Однако автор вынужден был изложить идеи прошлого и современного анархизма-индивидуализма, поскольку мотивация безвластия и безначалия присутствует и у анархических преступников, и у идейных анархистов. Термин «преступления анархистско-индивидуалистической мотивации» был введен автором еще в 70-е гг. истекшего столетия. Некоторыми учеными он был воспринят, но не получил широкого распространения из-за небольшого числа деяний данной мотивации. Ряд преступлений анархистско-индивидуалистической мотивации в судебной практике именуются безмотивными, хотя на самом деле таких деяний не существует. Трудность объяснения анархистской мотивации не есть безмотивность.

К деяниям анархистско-индивидуалистической мотивации по уголовному законодательству 1960;х гг. можно отнести около 30 видов умышленных посягательств — деяний против порядка управления, правосудия, общественного порядка, хозяйственных, воинских и даже государственных преступлений, не имеющих отношения к политической, корыстной или насильственноэгоистической мотивации. На необходимость выделения группы преступлений, отличных по криминологической характеристике от корыстных и насильственных деяний, обращали внимание В. Н. Кудрявцев и Н. А. Стручков^[6]. Занимался этой проблемой и автор^[7]. Действующее уголовное законодательство усилило криминализацию деяний анархистско-индивидуалистической мотивации, поскольку анархия — антипод свободы.

Было бы ошибкой пытаться провести четкую линию, разграничивающую анархистско-индивидуалистическую мотивацию, с одной стороны, и корыстную, насильственно-эгоистическую или политическую — с другой. В реальном, полимотивированном преступном поведении эти мотивации могут сочетаться. Например, в мотивации корыстных, насильственных и неосторожных деяний можно наблюдать вплетения анархистского отношения к уголовно-правовым запретам. В то же время довольно много деяний совершается по доминирующей анархистско-индивидуалистической мотивации. В отличие от корыстных, насильственных и неосторожных деяний, в преступлениях рассматриваемой группы при всей их общественной опасности нет жертвы, часто нет и прямого, непосредственного ущерба, какого-либо ощутимого вреда. Субъект не стремится его причинить и, более того, если это возможно, может даже избегать его причинения. Он своим поведением лишь отрицает тот уголовно-правовой запрет, который считает неоправданным, чрезмерным, необоснованным или ненужным^[8]. При этом субъект может заблуждаться или быть по-своему (как ему представляется) правым; он пренебрегает действующим законом «в интересах страны», «в интересах дела», «в интересах своего ведомства», в интересах группы или по причине лени, неорганизованности и безответственного отношения к своим обязанностям.

Целую серию уникальных исторических примеров анархистско-индивидуалистического поведения можно было наблюдать в 90-е гг. прошлого столетия, причем никто не был привлечен к ответственности, хотя анархистско-индивидуалистические преступления были квалифицированы таковыми большинством Государственной Думы РФ.

Руководствуясь ст. 93 Конституции РФ, Государственная Дума в 1999 г., например, выдвинула обвинение против Президента РФ Ельцина в совершении пяти тяжких преступлений в целях его отрешения от должности (импичмента). Государственной Думе, однако, при наличии заключения специальной думской комиссии не удалось собрать двух третей голосов от общего числа депутатов.

По разным пунктам обвинения для дальнейшей процедуры импичмента не хватило ничтожного числа голосов (от 17 до 60). И в этом случае, видимо, не обошлось без политической коррупции. Б. Н. Ельцин, несомненно, понимал незаконность своих действий, поэтому после дефолта 1998 г. он думал лишь о собственном спасении. Не случайно уже в 1999 г. им было принято решение о том, чтобы покинуть пост президента, но при условии получения от В. В. Путина «индульгенции пожизненной неприкосновенности». Он, безусловно, сознавал, что нарушил общепризнанные международные и российские законы, но оправдывал свои деяния интересами страны и народа (как будто этим интересам нельзя было следовать в правовом поле!). Кстати сказать, пренебрежительное отношение к законам под флагом интересов народа — типичная мотивировка (оправдание) анархических преступников в современном мире. Преступники пытаются найти опору в институте крайней необходимости. Условная «крайняя необходимость» для анархистско-индивидуалистической мотивации всего лишь мотивировка (прикрытие) субъективных индивидуалистических целей.

Классическим примером системной криминальной анархистско мотивированной деятельности служит поведение А. Чубайса. Приведем несколько фактов.

Первый. Чубайс был одним из главных организаторов преступной приватизации в России 1990;х гг. Свою мотивацию криминальной приватизации он детально описывает в книге «Приватизация по-российски», вышедшей под его редакцией. Вот выдержки из нее. «Конечно, у нашей приватизации было много „минусов“, при спонтанном разгосударствлении, затянись этот процесс по воле „мягких“ реформаторов на год-другой, мы бы имели тот же набор недостатков, однако в гораздо больших размерах. Криминализация? Да, для нашей приватизации эта проблема была достаточно серьезна…» Спонтанная же приватизация была криминальной абсолютно вся, от начала до конца, потому что под ней вообще не было никакой легальной базы. Но доказать невозможно было абсолютно ничего.

Второй. Чубайс настойчиво оправдывал преступления своих подельников Лисовского и Евстафьева, задержанных по инициативе Коржакова и ФСБ на выходе из Госдумы с коробкой из-под ксерокса, в которой было более чем 500 тыс. долл. Он угрожал руководителям правоохранительных органов, что всех посадит в тюрьму, если они будут настаивать на привлечении его подельников по выборному штабу к уголовной ответственности (Ельцин тогда вторично баллотировался в президенты при рейтинге 5%. Чубайс был руководителем предвыборного штаба).

Третий. Анархистско-индивидуалистическая мотивация до сих пор не покидает Чубайса. После аварии на Саяно-Шушенской ГЭС 17 августа 2009 г. Чубайс, как бывший глава российской энергетической монополии, согласился с выводами комиссии о причинах аварии и своей виновности. Но он утверждал, что был обязан в 2000 г. подписать акт приемки Саяно-Шушенской ГЭС в эксплуатацию без всесторонней оценки функционирования станции, которая отработала без приемки более 20 лет. И много лет после подписания акта Чубайс не принимал никаких мер по устранению имеющихся недостатков. В результате аварии на Саяно-Шушенской ГЭС погибли 75 сотрудников гидроэлектростанции. Ущерб от аварии составил около 7,5 млрд руб., а на восстановление станции уйдет порядка 22 млрд руб.

Эти факты свидетельствуют о том, что Чубайс пропитан анархистско-индивидуалистической мотивацией, которая органически вплеталась в политические и корыстные интересы. Суть данной мотивации такова: под предлогом решения политических или иных государственных задач законы можно нарушать для достижения своих целей. Многие представители власти руководствуются той же криминальной мотивацией.

К группе элементарных преступлений анархистско-индивидуалистической мотивации можно отнести некоторые виды: 1) особо опасных преступлений против государственной власти, интересов государственной службы, 2) деяний против порядка управления, 3) против военной службы, 4) преступлений против правосудия, 5) против общественной безопасности и общественного порядка, 6) экологические деяния и др. Широко распространена рассматриваемая мотивация при совершении хулиганских действий в состоянии опьянения. В советское время доля хулиганства в структуре учтенной преступности доходила до 30%. Анархистско-индивидуалистическая мотивация может вплетаться в полимотивационный процесс многих преступлений, дополняя другие виды криминальной мотивации.

Далеко не полный и недостаточно определенный перечень составов преступлений этой мотивации тем не менее показывает, что абсолютное большинство диспозиций статей перечисленных деяний устанавливают социальный, правовой (уголовно-правовой, уголовно-процессуальный, административный) контроль за поведением и деятельностью людей. Составы данной группы (например, управление транспортным средством в состоянии опьянения) социально оправданы. Однако целый ряд составов отражает и определенную зарегулированность действий людей, а некоторые противоречат правам человека и общечеловеческой морали. Именно поэтому были декриминализированы многие деяния советского времени.

Преступления данной группы отражались в общесоюзной статистической отчетности, как правило, в графах «прочие деяния», поэтому нет возможности проанализировать в целом их уровень, динамику и структуру.

В структуре всей преступности, по некоторым оценкам, они составляют от 3 до 10%, если не считать хулиганства советских времен. Относительно полные данные в статистической отчетности имеются о нарушениях правил паспортной системы. Динамика этих преступлений за все анализируемые 25 лет была неблагоприятной (рис. 22.1). Если принять за базу число нарушений паспортной системы в 1966 г., когда было зарегистрировано 2583 преступления, то в 1984 г. учитывалось уже 22 113 деяний, или 856,1%, по отношению к базовому году. В 1989 г. эти преступления снизились до 154,6%, в 1990 г. — до 114%. Кривая динамики этого деяния демонстрирует следующие тенденции: нарушения особенно интенсивно росли в андроповский период и сокращались в период перестройки. В УК РФ 1996 г. многие деяния исследуемой мотивации были декриминализированы, хотя отголоски ее можно уловить в административных деликтах.

Тенденции нарушений правил паспортной системы характерны для всей группы преступлений анархистско-индивидуалистической мотивации того времени. Все они, как правило, росли в период застоя. В данный период они «придумывались» и криминализировались. Это свидетельствует о стремлении команднобюрократической системы упрочить слабеющий социальный контроль за поведением людей путем его все большей регламентации под страхом уголовной ответственности. Отсутствие жертвы.

Рис. 22.1. Динамика нарушений правил паспортной системы.

и другого «осязаемого» вреда в большинстве преступлений анархистско-индивидуалистической мотивации, а также социальная неоправданность многих из них существенным образом отражаются на содержании мотивации.

Побуждения преступников внешне мало схожи между собой. Например, в основе мотивации самовольной отлучки военнослужащих могут лежать желания: выпить спиртного (потребность в алкогольном опьянении), встретиться со знакомой женщиной (половая потребность), навестить близких (потребность в общении) и др., которые по сравнению с нарушением воинских порядков представляются досадной мелочью. Мотивом нарушений правил паспортной системы, как правило, было желание нарушителя находиться рядом с семьей, родными, близкими.

Взятые вне связи с конкретной ситуацией, некоторые мотивы субъекта могут представляться социально нейтральными или полезными, чем и оправдывают себя властные нарушители. Исходя из такой оценки, субъект, как правило, полагает, что он никому не причиняет вреда, не наносит ущерба «реальным» и «абстрактным» общественным отношениям, а требования государства считает нелепыми или отрицает их вовсе. Уголовно-правовые запреты в этом случае он расценивает как придуманные, искусственно созданные, ненужные, обременительные и формальные.

Отношение субъекта к социальным и правовым ценностям, специфичное для данной мотивации, является связующим звеном рассматриваемой группы мотивов. Суть его такова: пренебрежение правилами и обязанностями (общегражданскими, должностными, воинскими, семейными), которые противоречат актуальным потребностям и интересам личностного характера, удовлетворение которых, по мнению субъекта, не причиняет особого вреда гражданам и обществу. Анархистско-индивидуалистическая мотивация должностных лиц, как правило, всегда влечет за собой тяжкие последствия регионального или федерального значения. В чем и заключается опасность этой мотивации при совершении должностных преступлений.

Согласно действующему уголовному законодательству анархистско-индивидуалистическая мотивация может выступать как основным побуждением, так и составляющей при полимотивации деяний — в виде дополнительной субъективной направленности действий при других доминирующих видах мотивации, особенно при легкомысленно-безответственном (неосторожном) отношении к содеянному. В разделе преступлений против личности УК РФ к таким деяниям относятся: заражение венерической болезнью (ст. 121), заражение ВИЧ-инфекцией (ст. 122), незаконное производство аборта (ст. 123), оставление в опасности (ст. 125), дискриминация прав и свобод гражданина (ст. 136), отказ в представлении информации (ст. 140), нарушение правил охраны труда (ст. 143). В разделе преступлений в сфере экономики — неисполнение обязанностей налогового агента (ст. 199.1). В разделе преступлений против общественной безопасности и общественного порядка — заведомо ложное сообщение об акте терроризма (ст. 207), хулиганство (ст. 213), вандализм (ст. 214), нарушение различных правил безопасности, против здоровья, экологии и безопасности транспорта (ст. 216, 218, 219, 224, 236, 246, 250−252, 254, 255, 263, 264, 266, 268 и др.). В разделе против государственной власти — нецелевое использование бюджетных средств (ст. 285.1), нецелевое расходование средств государственных внебюджетных фондов (ст. 285.2), что сейчас особенно распространено. В разделе преступлений против военной службы — неисполнение приказа (ст. 332), нарушение правил несения боевого дежурства (ст. 340), пограничной службы (ст. 341), караульной службы (ст. 342), по обеспечению общественной безопасности (ст. 343), внутренней службы (ст. 344), а также утрата военного имущества (ст. 348) и др.

Насчитывается более трех десятков видов преступлений анархистско-индивидуалистической мотивации. Абсолютное число деяний, которые регистрируются, невелико. В 2008 г. их число, по подсчетам автора, составило около 60 тыс. преступлений. Однако было бы ошибкой все их безоговорочно относить к анализируемой группе посягательств анархистско-индивидуалистической мотивации, которая нередко является дополнительно включенной в полимотивированный процесс. Доминирующей мотивацией некоторых из этих деяний могли быть закамуфлированная корысть, насильственно-эгоистические мотивы, легкомысленно-безответственное отношение и т. д. Нарушения правил дорожного движения (30 841 деяние, или 53,7%), хулиганство (16 063 — 30%), вандализм (3978 — 7%), заведомо ложное сообщение об акте терроризма (1981 — 3,5%), неисполнение обязанностей налогового агента (1781 — 3,1%), нарушение правил охраны труда (798 — 1,4%), оставление в опасности (621 — 1%) в общей сложности составили более 97%. При этом следует помнить, что эти удельные веса в структуре указанных преступлений весьма условны, поскольку анархистско-индивидуалистическая мотивация их предположительна и оценочна (она нигде не регистрируется).

Некоторые из перечисленных видов преступного поведения уже рассматривались в деяниях других мотиваций: насильственно-эгоистической (хулиганство), террористической (заведомо ложное сообщение об акте терроризма), экстремистской (вандализм) преступности (и будут исследоваться в неосторожных деяниях) и т. д. Но в анархистско-индивидуалистической мотивации есть особая составляющая, без которой преступление могло бы и не состояться.

Хулиганство, как правило, мотивировано анархизмом. Обычно его относят к насильственно-эгоистическим деяниям. Но ведь насилие при хулиганстве часто (и ошибочно) оценивается как «безмотивное», поскольку трудно выявить разумный мотив многих хулиганов. Да и сами правонарушители порой не могут объяснить свое буйство. Нередко деяния совершаются в состоянии алкогольного опьянения. Алкоголь устраняет нравственные барьеры, обнажает недовольство собой и миром и толкает к самоутверждению любыми доступными способами. А самое доступное — это разрушение. Безмотивных преступлений нет, «глубинный мотив» хулигана — недовольство жизнью, желание самоутвердиться через «беспричинное» насилие или через разрушение^[9].

Остановимся подробнее на хулиганстве как наиболее характерном анархистско-индивидуалистическом преступном поведении.

Статистика хулиганства довольно легко «регулируема». Расплывчатость дефиниции, частые изменения ее содержания, неустойчивость следственно-судебной практики, волюнтаризм властей, неполнота учета серьезно сказывались на его динамике. В понятие хулиганства, сформулированное в законодательстве, вносились изменения в 1956, 1960, 1966, 1977, 1982, 1993, 1996, 2003, 2007 гг. Его сужали и расширяли в зависимости от конъюнктуры. Самые значительные колебания уровня хулиганства отмечались в 1958—1959 гг. после принятия новых Основ уголовного законодательства, в 1961 г. при вступлении в силу новых уголовных кодексов, в 1966 г. в связи с усилением борьбы с хулиганством, в 1983 г. в результате повышения требований к учету преступлений, в 1986—1987 гт. при тотальной борьбе с пьянством, в 1993- 1994 гг. при реализации Федеральной программы по борьбе с преступностью, в 1997 г. в результате вступления в силу нового УК РФ, в 2003 г. при либерализации уголовной ответственности, в 2007 г. в связи с политизацией хулиганства при введении в диспозицию ст. 213 УК РФ экстремистской мотивации. За подобной динамикой хулиганства стоят судьбы тысяч людей, которые несли на себе бремя волюнтаристской судебной практики. Может быть, поэтому в большинстве стран нет такого состава преступления.

Понятие «хулиганство» неопределенно, эклектично и труднообъяснимо. Сложно объяснить и существенные колебания кривой динамики хулиганства в СССР в 1956—1990 гг., и снижение его уровня в 10 раз в самое трудное для России время — в 1991—2010 гг. Еще более показательно то, что доля хулиганства в структуре преступности в СССР в 1956 г. составляла 34,2%. Это третья часть всей преступности. Со временем она стала снижаться и в 1990 г. составила 5,5%. А в 2010 г. в России доля хулиганства в структуре всей учтенной преступности сократилась до 0,3%! Таким образом, по сравнению с 1956 г. она снизилась более чем в 100 раз. Объяснить это можно лишь изменением законов и регулируемостью статистики в зависимости от «политических ветров» .

• [1] Мамут Л. С. Этатизм и анархизм как типы политического сознания. М., 1989.
• [2] Кропоткин П. А. Записки революционера. М., 1990. С. 472.
• [3] Толстой Л. Н. Об отношении к государству. Анархизм. М., 1999. С. 142.
• [4] См., например: Батра Р. Мошенничество Гринспэна: пер. с англ. Минск, 2006. Гринспэн последние два десятилетия возглавлял Совет управляющих Федеральной резервной системы США, действия которого подорвали глобальную экономику.
• [5] Российская газета. 2009. 2 мар.
• [6] Кудрявцев В. Я, Стручков Я. А. Борьба с умышленными нарушениями должностных, профессиональных обязанностей // Советская юстиция. 1972. № 1. С. 8−10.
• [7] Лунеев В. В. Преступное поведение: мотивация, прогнозирование, профилактика. М., 1980. С. 61−65; Его же. Мотивация преступного поведения. М., 1991. С. 254−268.
• [8] По характеру воздействия на общество в западных странах преступления делят на две группы: 1) mala in se (убийство, кража и др.) — деяния, причиняющие прямой вред обществу и предусмотренные в законе всех стран; 2) mala prohibita (проституция, азартные игры и др.) — преступления без жертв и прямого ущерба, которые, будучи обусловлены той или иной культурой, по-разному отражаются в законодательстве стран. Если исходить из этой классификации, то рассматриваемые деяния следовало бы отнести к деяниям группы mala prohibita.
• [9] Лунеев В. В. Дефицит самоутверждения // Криминологи о неформальных молодежных объединениях / под ред. И. И. Карпеца. М., 1990. С. 96−110.