Социокультурные основания и предпосылки наук о человеке и обществе

Социально-гуманитарные науки и современная общенаучная парадигма

Социокультурные основания и предпосылки социально-гуманитарного знания — это прежде всего само общество, человек, а также культура, наука, мораль, ценности, религия, общественное сознание, коммуникации и т. д. Рассмотрим лишь некоторые из них.

Чтобы адекватно оценить интенции современного социально-гуманитарного знания, следует соотнести его развитие с общенаучной парадигмой.

В современной науке в целом налицо изменение прежних подходов. Естествознание преодолевает установки генерализации и осваивает природные объекты с позиций, свойственных социально-гуманитарному знанию — уникальности, неповторимости, индивидуальности. Как уникальные рассматриваются Вселенная, ее эволюция, тип гармонии, особенно в свете понимания ее как неустойчивой неравновесной системы.

Меняется естественнонаучный менталитет. Постулаты бесконечной множественности миров, тиражируемости любых состояний и явлений во Вселенной, технологической свободы, права на ошибку (которая не влечет невосполнимых потерь), ориентация лишь на закон как необходимую повторяющуюся связь, распространение метода генерализации на общество и сферу духовных феноменов — все это потеснено принципами индивидуализирующего «идиографического» метода — органической целостности, «хрупкости» Вселенной, ее уязвимости, неповторимости изучаемых объектов и т. д.

Подобные подходы приобрели сегодня статус общенаучных. Следовательно, социально-гуманитарные науки должны рассматриваться с учетом изменений в общенаучной картине мира, в частности, влияния синергетики.

Любая социальная, культурная, политическая или этническая система индивидуальна, хрупка, открыта, уязвима. В связи с этим меняются представления о характере их эволюции. Социальный исследователь, если он обладает масштабным и превентивно-перспективным мышлением, обязан предостеречь любого реформатора от чисто конъюнктурного использования средств социальной инженерии. Прежний тип реформаторства, часто, очень часто напоминавшего слона в посудной лавке, основывался на внимании к главным линиям прогресса, на признании возможности ошибки и ее оправдания (по принципу «победителей не судят») и игнорировании случайностей. В число последних могли попасть жизни и судьбы тысяч людей, сословия и классы, целые страны.

Сегодня общенаучная парадигма подходит к случайности иначе и рассматривает ее как принципиальный момент: она трактует процессы и в природе, и в обществе как нелинейные, неравновесные, многомерные, в существенных моментах непредсказуемые. Неравновесно-неустойчивое состояние общества многократно усиливает эти характеристики.

Поэтому социальный субъект или политик, инициирующий реформы, не может ограничиваться благими установками и обязан просчитать их (реформ) последствия по меньшей мере по следующим причинам: 1) если хрупкое равновесие в социуме и любой его подсистеме можно легко нарушить, то вернуться назад и реставрировать прежнее состояние невозможно, поскольку новый статус случайности делает любой процесс невоспроизводимым и, следовательно, необратимым; 2) последствия этих реформ могут быть непредсказуемыми и трагичными — история России в XX (и не только) веке убедительно это подтверждает.

Поскольку общество утратило свойства классичности (равновесный характер системы; наличие устойчивого центра; автономность по отношению к внешним воздействиям), это влечет изменение эпистемологического контекста, в котором оказались все социально-гуманитарные науки.

Это означает, что нет и не может быть теории, объясняющей социальное бытие на основе какого-либо единственного базового принципа. На этапе неклассического развития социально-гуманитарные науки расстались с претензиями на законченное и исчерпывающее объяснение сущности и смысла бытия, «конечного смысла» истории. Социально-гуманитарные науки сегодня во многом прагматически ориентированы, некоторые из них (политология, экономика, юриспруденция) идентифицируют себя как разновидность технологии, способной влиять на объекты. Они, конечно, не игнорируют вопрос о целях и смысле этого влияния, но ставят его особо, преимущественно в рамках инструментального самосознания и в зависимости от исповедуемой политической, правовой, экономической философии.

Социально-гуманитарные науки создают сегодня не проекты далекого и «светлого» будущего согласно некоей «высшей логике» истории, а модели конкретных состояний на ближайшую перспективу, инструментальное, рецептурное знание как основу социальных технологий различного уровня. Представители социологии, политической, экономической, юридической и т. п. наук выступают не как пророки, а как эксперты, специалисты, прогнозы и рекомендации которых адресованы не только гениям истории и политики, но и заказчикам, находящимся в гуще жизненного мира и повседневности, ориентирующимся на реализацию конкретных возможностей и желающим влиять на среду с помощью совершенствующегося инструментария. Мир множества равновеликих субъектов, выступающий не только объектом, но и условием существования социально-гуманитарных наук, делает возможным их статус как современных наук, способных развиваться под сенью не только государства, но и иных социальных субъектов и институтов: бизнеса, гражданского общества, церкви, научных фондов и т. д.

Вообще специалист в области социально-гуманитарного знания пребывает в противоречивой экзистенциально-эпистемологической ситуации.

С одной стороны, от его теоретического разума требуется продуцирование новых социальных технологий (от геополитических до региональных) при абстрагировании от всевозможных «сущностей» и «смыслов» истории, т. е. ценностей трансцендентного порядка.

С другой стороны, его моральный (практический) разум не м. полностью «отключиться» от «высших целей и ценностей» (справедливость, благо, согласие, солидарность, гармония и т. д.), которые нельзя реализовать в социальной практике как некое «светлое будущее», но которыми наполнена социальная жизнь и игнорирование которых несет реальную угрозу хрупкому миру в обществе.

Это ситуация не нова, и с античных времен до наших дней формулируется как проблема соотношения морали и политики, закона и правды, эффективности и справедливости, свободы и ответственности и т. д. Но если прежде она касалась в основном исторических деятелей, то сегодня затрагивает и специалистов в различных областях (экспертов, консультантов, советников), поскольку предлагаемые ими социальные технологии обладают высокой продуктивностью и эффективностью и использовать их можно как во благо, так и во вред социуму (например, «черные технологии»).

Поэтому эти проекты и технологии должны выстраиваться и применяться по принципу «не навреди» — в цивилизационном, социокультурном, духовном, моральном, религиозном, этническом, экономическом, правовом, демографическом, гендерном и т. п. отношениях — и обладать «защитой», «предохранением» от непредсказуемо-нежелательных трансформаций (от «дураков» — как у военных).