Политическая журналистика и политическая практика

Исходя из известного тезиса о том, что политика пронизывает сущность журналистики и является ее сердцевиной, можно сказать, что политическая журналистика концентрирует в себе наиболее важные стороны всей журналистской деятельности вообще. Сбор, анализ социально значимой информации, ее оценка и, как следствие, подготовка созданного произведения к тиражированию для заранее выбранной аудитории — все это важнейшие стороны труда журналиста, которыми описывается также и своего рода технологическая последовательность в работе корреспондента. Однако эго еще не целостное описание журналистского груда, гак как последний начинается с выбора темы будущего выступления.

В основе выбора темы лежит проблема, которая может быть понята через обнаруженную в социальной реальности проблемную ситуацию, скрывающую под собой противоречие, означающее разрыв между тем, что есть в действительности, и тем, что должно быть в теории, в представлении об оптимальном состоянии дел. Выбор темы журналистского выступления — это политический акт, поскольку он предусматривает обращение внимания аудитории на какой-то аспект общественного бытия. Это формирование «повестки дня», по У. Липпману, в действии! Если поиск противоречивых фактов ведется в сфере политики, то их отбор становится вдвойне политизированным.

Сущность журналистской деятельности как одного из средств развития общественного процесса особенно заметно проявляется в аналитическом способе отображения реальности. Это замечание, сделанное А. А. Тертычным, выглядит особенно верным, если увидеть в нем не только и даже не столько указание на метод журналистского отображения действительности, сколько на особой сложности предмет журналистского познания. Понятно, что аналитические способности и навыки журналиста должны расходоваться в направлении «главного удара». Именно так и понимает это цитируемый автор: «Предметом аналитической журналистики являются актуальные общественные явления, события, процессы, ситуации и связанные с ними теоретические и практические проблемы общественного развития»^[1].

Опираясь на уже доказанное в науке сделать следующий шаг, чтобы определиться с сущностью политической журналистики. Для этого сделаем важное уточнение: как таковой аналитической журналистики не существует, поскольку аналитика — не более чем одна из частей (процедур) познания, которая подразумевает в целях изучения расчленение целого на составляющие его части и элементы. В связи с этим нет пи журналистики интервью, ни очеркистской, ни аналитической журналистики, т. е. выделяемых по методу отображения реальности, а есть журналистики, различаемые между собой по предмету их изучения — экономика, культура, политика и т. д. На практике каждый из названных предметов дробится (международная политика, внутренняя политика, деятельность парламента, партий, региональная политика, выборы и т. д.), но при этом обязательно сохраняет свои связи с целым.

Политическая журналистика как часть журналистики в целом de facto получает все большее признание в системе подготовки работников телевидения, радио, газет. Однако желающим работать на этом тематическом направлении надо учитывать, что историческая практика расширила содержание политики, которую когда-то понимали только как искусство управления государством или как организацию общества с помощью государственной власти. Политика рассматривается следующим образом:

• — как участие в делах государства, управление государством, определение задач, содержания и форм функционирования государства;
• — участие в разработке и принятии политических решений;
• — деятельность социальных общностей, направленная на удовлетворение своих интересов с помощью власти;
• — борьба за власть и ее осуществление;

отношения между социальными группами, классами, государствами, народами по поводу власти;

волевое распределение материальных и духовных ценностей;

концентрированное выражение экономического базиса экономики;

— устройство общественной жизни с целью обеспечения порядка и безопасности граждан.

В теоретическом и практическом плане политика возникает на этапе осознания социальной группой своих интересов, их рационального формулирования, выражения и представления на «всеобщий форум» по каналам массовой коммуникации, с помощью журналистики в том числе. Неоднозначность, многомерность самой политики и детерминирующих ее социальных оснований приводит к мысли об особом значении политической журналистики для жизнедеятельности общества.

Чтобы определить характер и содержание взаимодействия политической жизни и журналистики, следует прежде всего назвать некоторые параметры и ориентиры современного политического процесса. Во взаимодействии политики и журналистики наблюдаются те же тенденции, которые затрагивают практически все структуры и направления информационной деятельности. Наиболее очевидная из них — резкое возрастание объема и усложнение качественных характеристик политической информации, а также политизация иных видов последней^[2]. Не случайно известный политолог П. Шаран замечает, что между политикой и коммуникационным процессом существует необычайно жесткая взаимосвязь, ибо именно в сфере политики коммуникационный процесс выполняет основополагающую функцию, именно благодаря ему стихийные действия, отражающие жажду власти над обществом, облекаются в определенную форму взаимоотношений между людьми, формируются уважение к власти и сознание государственности. Коммуникационный процесс придает действиям отдельных лиц общественный масштаб^[3]. Значит, можно и необходимо говорить о цивилизационной миссии политической журналистики.

В известном смысле политическая журналистика артикулирует интерес эпохи. Такая деятельность проявляется главным образом стихийно. Имеется в виду, что многочисленные публицисты и корреспонденты различаются между собой по идейно-политическим воззрениям, и поэтому в плюралистическом информационном пространстве само собой возникает многоцветье мнений и эмоций по наиболее острым проблемам общественной жизни. В то же время в этом многоголосье объективно выделяются доминанты, обнаруживаются точки совпадения во взглядах разных участников политической коммуникации. Возникает эффект усиления (кумулятивный эффект) отдельных лозунгов, суждений и даже более сложных мысленных конструкций. Многократно усиленные суждения становятся публично выраженным интересом эпохи.

Здесь следует подчеркнуть, что в обществах с разными этнокультурными средами ценностно-политический интерес эпохи может находить диаметрально противоположные выражения. Обратимся к известному эпизоду общественной жизни. В храме Христа Спасителя в Москве 21 февраля 2012 г. состоялась нонконформистская акция группы молодых женщин, которые вопреки принятым нормам поведения в храмах Русской православной церкви провели эпатирующий публику молебен «Богородица, Путина прогони!». Этот эпизод, позднее названный акцией Pussy Riot, получил широкий общественно-политический резонанс и разноречивые оценки массмедиа, подогреваемые возбужденным против участниц акции уголовным делом и состоявшимся над ними судом, последующим лишением свободы двух из них. Акция обострила идейные противостояния в обществе и их позиционирование в журналистике. Отклик на нее перешагнул границы: восприятие в России и Европе скандала в храме Христа Спасителя оказалось совершенно разным. «В России, — анализировал европейскую прессу корреспондент „Литературной газеты“, — даже те, кто считает реакцию государства на этот инцидент излишней, а тюремные сроки участницам — бессмысленной мерой, лишь превращающей их в „мучениц режима“, тем не менее в большинстве своем осуждают саму их выходку. В Европе панк-группу, напротив, героизируют, считая их поступок актом протестного искусства… [В Европе| любые попытки установить хотя бы моральные ограничения на самовыражение, даже если оно оскорбляет чьи-то национальные или религиозные чувства, заранее объявляются тоталитарным подавлением свободомыслия»^[4].

Конечно, процесс артикуляции ценностно-политического интереса эпохи может быть и управляемым, например, со стороны власти. Это зависит от типа организации общества, а также от складывающейся конкретной политической ситуации. Однако факт управляемости процессом еще не означает, что журналистская артикуляция интереса эпохи искусственна, фальшива. Диалектика возникновения истинных или ложных суждений в зависимости от стихийности или управляемости общественного дискурса гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд: и стихия выражения мнений может привести к ложным политическим представлениям, в конечном счете к катастрофе, и управляемое сверху сопоставление разных точек зрения иногда способно обнаружить верный интерес эпохи.

Политика вне массовой коммуникации не осуществляется. Анализу понятия власти обычно предшествует разработка теории массовой коммуникации, с упором на «коммуникативный» аспект власти^[5]. Так, Ю. Хабермас различает административно применяемую власть и власть, рождающуюся в процессе коммуникации. При этом политическую коммуникацию следует держать открытой^[6]

Наибольший интерес вызывает та часть коммуникативного процесса, которая осуществляется в расчете на самую широкую аудиторию, обращена к массам. Политическая власть проявляется именно в способности инициировать общественное обсуждение потенциально острых политических споров, влиять на общественное мнение, проводить свои решения в жизнь. В этом контексте выделяются важнейшие причины (они же — задачи), побуждающие актеров политики активно использовать СМИ: управленческая, политико-пропагандистская, инициация обратной связи.

Задачи управленческого характера предполагают равносильное распоряжению обращение политика к социальным аудиториям. Подразумевается исполнение аудиторией как некоторой группой подчиненных отданного властью распоряжения. В то же время непосредственное включение политика в каналы массовой коммуникации всегда было достаточно редким и применялось в экстремальных условиях.

Пропагандистская задача связана с важнейшей целью политика — сделать свои решения и поступки понятными народу, принятыми им, оправдать в глазах людей свои действия и тем самым побудить общество к направляемой и нацеливаемой активности. В решении этой задачи можно выделить непосредственное использование политическими актерами каналов массовой коммуникации (митинг, прямой эфир, публикации в газетно-журнальной периодике) и опосредованное, которое сводится к использованию аппарата СМИ в политических целях, но по законам создания журналистских текстов. В этом случае между аудиторией и политиком находится журналист или редактор, который с помощью выработанных профессиональных методов и приемов трансформирует мысли политика в формы произведений, циркулирующих по каналам массовой коммуникации и доступных аудитории.

Задача инициации обратной связи как лидирующая на практике встречается редко. Обычно она связана с неординарными ситуациями. Так, побуждением к обратной связи можно считать выступления политиков накануне выборов или проведения референдума, когда на экспертизу электората отдаются политические программы, проекты альтернативных решений и пр. Обратная связь осуществляется в виде голосования электората. Такой вариант традиционен и согласуется с нормами и принципами функционирования демократии.

Исторический экскурс Первыми эффективность выступлений по радио, которое в 1924 г. справедливо воспринималось как самый доступный для широкой общественности канал массовой информации, оценили американские политики; позднее регулярными обращения по радио к нации сделал Ф. Д. Рузвельт. Примечательны обращения политиков в кризисные точки развития общества и государства, они указывают на родство с митингами и на пропагандистскую сущность выступления. В качестве примера назовем речи У. Черчилля 22 июня 1941 г. («Гитлер напал на Россию, Англия поможет СССР»; тем самым лидер Великобритании хотел вселить в сердца сограждан мужество и уверенность); И. Сталина 3 июля 1941 г. (знаменитое обращение «Братья и сестры!»); обращение Дж. Кеннеди к американцам в дни Карибского кризиса. Что касается журнально-газетных публикаций, то это очень давний, с богатыми традициями способ включения политика в СМИ, индивидуализированный и обращенный прежде всего к рациональному строю сознания читателя.

В ходе длительного исторического развития политические акторы выработали определенные методы взаимодействия с журналистами и СМИ. Данные методы разнообразны, но их можно свести к трем основным группам: партнерству, «мягкому» давлению и командно-административному воздействию, которому соответствует также финансовый диктат.

Партнерство — метод, который в принципе не может быть применен, это идеал (символ) демократичных взаимоотношений, построенный на понимании плюралистического характера совокупности СМИ, творческого характера труда журналиста, на уважении к иному мнению, а также концептуальной заинтересованности в результатах деятельности прессы.

" Мягкое" давление на СМИ — неизбежная реальность демократического общества, поскольку природа власти находится в отношениях между людьми или группами людей, обществом и его частями, т. е. субъектами, наделенными сознанием и волей, способностью к деятельности.

Следовательно, взаимодействие наделенных властными полномочиями политиков с журналистами в какой-то степени обязательно происходит под знаком такого давления; на это взаимодействие проецируется модель властных отношений в целом. Как отмечал московский обозреватель газеты «Стампа» Джульетто Кьеза, давление на СМИ было и всегда будет. Если бы его не существовало, отпала бы и сама необходимость в СМИ^[7]. В связи с этим решение проблемы видится не в аспекте поиска невозможного — отказа от давления политиков на СМИ, т. е. от природы власти, а в плоскости иного рассмотрения вопроса о том, существуют ли какиелибо противовесы, позволяющие СМИ сдерживать давление власти и, не теряя должного уважения к демократически созданным политическим институтам, сохранять независимость и способность критического анализа.

Здесь высока вероятность того, что у части средств информации суждение политика или принятое им решение может получить отрицательную оценку. В связи с этим для политика повышается значение приводимой им аргументации, нужного характера поведения, тональности слов и пр. Не меньшее значение получает искусство умолчания о тех фактах и тенденциях, которые работают против политика, что, в свою очередь, связано с тактикой отвлечения от них журналистов и общественного мнения, подстановки ложных целей, мнимых проблем.

Командно-административное воздействие и финансовый диктат являются наиболее грубыми способами воздействия властвующей политической элиты на СМИ. Природу и конкретные проявления финансового диктата изучал американский политолог Б. Багдикян, в свое время доказавший, что практически все газеты, телеи радиосети США вынуждены считаться с установками монополий рекламодателей. Интересы последних чаще всего далеки от запросов плюралистического общества, в котором перманентно возникает потребность обнародовать разные точки зрения, что не всегда возможно в рамках одного издания, для этого нужны разные газеты^[8]

Теснейшим образом финансовый диктат перемежается с административным по отношению к тем СМИ, которые финансируются государством, что дает некоторым специалистам повод говорить об отсутствии свободы печати в этих СМИ. К. Маркс, однако, в свое время заметил, что «главнейшая свобода печати состоит в том, чтобы не быть промыслом»^[9], и в этом смысле свободы, огражденной от постоянной заботы о выживании, финансовой зависимости от частных лиц или банковского капитала, в государственных каналах информации больше. Вместе с тем отечественная история в огосударствлении СМИ обнаружила несоответствие принципу свободы печати, прежде всего в том, что выявилось всевластие бюрократического аппарата над журналистикой. Известны примеры и другого рода: когда государственные СМИ в глазах общества заслуженно представляют собой образцы добросовестного разнообразного информирования аудитории. В связи с этим не случайно в свое время был сделан вывод о том, что плюрализм источников массовой информации нуждается в государственной поддержке^[10].

Интерес аудитории к решениям, намерениям и мнениям власть имущих, к их реакции на социальные, национальные и международные проблемы органически содействует постоянному вниманию журналистов к функционированию ветвей власти, изменениям и тенденциям, происходящим на политическом Олимпе и вокруг него. Журналистский корпус в такой же мере нуждается в контактах с политиками, как и политики с журналистами. По мнению американского политолога В. Тома, СМИ и правительство опираются друг на друга, поскольку они нуждаются друг в друге, чтобы выжить и процветать^[11].

Методы, применяемые журналистами для установления контактов и связей с политической элитой, зависят от следующих факторов:

стереотипы отношения властвующих субъектов политики к СМИ и журналистике;

• — политическая культура общества и тип этой культуры;
• — традиции отношения к журналистам в обществе, их социальное положения в конкретном типе общественной системы;
• — степень остроты социальных и других конфликтов.

Каждый из факторов важен, но доминирует первый. Взгляд политиков на журналистов как на партнеров в политической жизни или как на нижестоящих служащих, чиновников определяет и ответную реакцию: от согласия с таким отношением до крайней формы протеста. Перечисленные факторы образуют условия и способы профессиональной деятельности журналистов при сборе, анализе, интерпретации получаемой ими информации в тех или иных органах власти, в среде политических функционеров:

аккредитацию, работу политических обозревателей и мониторинг каналов массовой коммуникации.

Первый способ подразумевает аккредитацию журналиста при главе государства, правительстве, парламенте, штаб-квартирах политических партий для постоянного, целенаправленного наблюдения за действиями политиков, включая как официально-протокольные аспекты, так и частные подробности.

Более сложной является работа политических обозревателей, среди задач которых — установление личных контактов с представителями политической элиты. Исследователи также указывают на желание обозревателей СМИ проникнуть в элитную среду, стать для нее своим человеком. Последнее несет в себе как несомненные плюсы (расширяется доступ к информации, углубляется понимание сути происходящих событий), так и минусы, связанные с тем, что возможность неофициального общения с ведущими политиками побуждает журналистов к ответной благосклонности. Так, американский журналист Б. Брэдли, длительное время находившийся рядом с президентом своей страны, писал: «Не сомневаюсь, что информация, которой меня снабжал Кеннеди, выставляла его и проводимый им политический курс в выгодном свете. Если меня и использовали, так что же… Я сомневаюсь, что мне когда-либо еще придется быть в такой близости к политическому деятелю» ¹.

К мониторингу действий субъектов политики по каналам массовой коммуникации прибегают не только те СМИ, у которых нет возможностей в аккредитации своего корреспондента в политическом центре, но и достаточно крупные издания, специализирующиеся на аналитике информации, циркулирующей по общим каналам СМИ и Интернета. Вместе с тем исследователи давно отмстили, как местные телесети «прокатывают» политические программы, отдельные сюжеты, уже прошедшие в эфир крупнейших телекомпаний. Небольшие городские газеты дают перепечатки из ведущих изданий страны без комментария. Не подвергаются комментированию и новости информационных агентств. Так маломощные СМИ становятся проводниками политики, формируемой без их участия.

Универсальные и специфические свойства власти как субъекта политики с неизбежностью указывают на ее особую заинтересованность в соответствующем функционировании СМИ, тесное взаимодействие с журналистикой, которая в последнее время стала ярко выраженным фактором легитимации власти, т. е. ее признания со стороны широких слоев населения.

Ответ на вопрос о том, каковы место и роль политической журналистики в обществе, более сложен, чем могло представляться раньше. Во-первых, обнаруживается, что она представляет собой сложное и многообразное социальное явление, противоречивое по сути. Во-вторых, отношение к политической журналистике со стороны социальных групп общества, его институтов и организаций также противоречиво и глубоко эгоистично. Подлинного се понимания как социального явления, необходимого всем без исключения элементам общества вне зависимости от политических и иных предпочтений, до сих пор нет. Как демократия должна развиваться в интересах всех, так и политическая журналистика — в интересах демократии, всех элементов социальной системы. Не случайно патриарх мировой философии Ю. Хабермас обратил особое внимание на идею коммуникативной демократии, т. е. рождающейся в коммуникативных действиях институтов и граждан демократического общества. Очевидно, что в разных обществах смыслы демократии могут на совпадать, но вне этих различий можно выделить основные функции политической журналистики:

• 1) распространение имеющей политическое значение информации о фактах, явлениях, процессах, в результате чего обеспечивается коммуникационное взаимодействие внутри общества по горизонтальным и вертикальным направлениям связи, а также взаимодействие с внешней средой;
• 2) тиражирование политической информации протокольного характера о повседневном функционировании тех или иных органов исполнительной и представительной власти, периодическое распространение информации о деятельности судебной власти;
• 3) анализ, комментирование деятельности ветвей власти, политических партий, движений, отдельных политических индивидов в конкретной общественно-политической ситуации, а также в определенный период их функционирования;
• 4) критико-ориентирующая функция, сформулированная бывшим президентом ФРГ Вальтером Шеелем: демократическое государство, является системой взаимного контроля, и смотреть критическим взглядом на государство — задача прессы;
• 5) агитационно-пропагандистская, разъяснительная функция, обеспечивающая распространение для широких слоев общества информации о деятельности, решениях, замыслах, возникающих в политических институтах, а также мобилизацию общества на их выполнение, сплочение вокруг определенной политической силы, конкретного политика; в этом смысле такое назначение политической журналистики производно от функции социального контроля, понимаемой как включение журналистики в систему социального управления;
• 6) обеспечение обратной связи в сфере политики — еще одна грань выражения функции социального контроля в журналистике.

Отдельно следует сказать, что политическая журналистика в демократическом обществе пока рассматривается главным образом как деятельность профессионалов — политиков, журналистов, публицистов. Народ из этой деятельности все еще исключен. Современная демократия переживает особый период, когда ее как идею, образец, политическую конструкцию продвигают от среды профессионалов (политической элиты) в сторону всего остального общества, которое актеры политики нередко видят пассивным и ожидающим, когда же его вознаградят демократией. Однако так не бывает, ибо демократия должна созреть в недрах общественной жизни. Способствовать этому может политическая журналистика, если она станет общественно-политической трибуной для многих, а не только для избранных. Для этого в определенных аспектах должен измениться и сам журналист. Прежде всего, политический корреспондент, комментатор как субъект политической журналистики демократического общества не может не стремиться проникать в суть фактов и явлений, о которых пишет.

Исторический экскурс Европеец XIV—XV вв. не обладал способностью проникать в суть происходящих событий, связывать в социальной действительности одно с другим, отчего ему казалось, что в войнах, как и вообще в политике тех времен, не было ни формы, ни связанности. Как пишет Йохан Хёйзинга, не будучи в состоянии разглядеть за всем этим реальное общественное развитие историография прибегала к вымыслу вроде рыцарских идеалов; тем самым она сводила все к прекрасной картине княжеской чести и рыцарской добродетели — так создавала она иллюзию порядка. Кто же тогда мог судить о сущности событий? Герольды и герольдмейстеры. Именно они присутствуют при свершении благородных деяний, они — эксперты в делах славы и чести^[12].

В каком-то смысле картина минувшего актуальна сегодня, только не герольды, а журналисты пытаются выступать в роли творцов истины (тоже «присутствуют» и тоже «эксперты»), тогда как на деле чаще всего не проникают в сущность описываемых ими событий. Следовательно, для становления политической журналистики особой проблемой становится глубина политического, философского образования, воспитание в журналисте неконформистской личности, умеющей отделить интерес общества и эпохи от частного интереса владельца СМИ. Это положение звучит особенно актуально, если вспомнить, как еще в начале прошлого века М. Вебер предупреждал, что политическое влияние журналиста все уменьшается, а политическое влияние владеющего прессой магната-капиталиста все возрастает^[13].

В наше время, возможно, есть свои причины некорректной самоидентификации журналиста, коренящиеся в характере его деятельности. Как считает социолог А. Быстрицкий, сегодня болезнь журналистов — эго незнание толком предмета своей деятельности, желание поучать и учить, а также играть роль политической клики. Исследователь сделан вывод о возможных путях развития российской журналистики: либо по-прежнему воображать себя совестью и болью, незаживающей раной земли русской, лучом света в темном царстве, либо просто-напросто раз и навсегда решить, чем же все-таки заниматься. По мнению социолога, дело в том, что с журналистской точки зрения все люди делятся на три категории: участники событий, эксперты и наблюдатели. К последним относятся и журналисты. Задача очень проста: не обличать, не кричать, а более или менее связно изложить имеющуюся информацию^[14]. Конечно, такого рода рецепт для политической журналистики по-своему хорош, но только отчасти, потому что в демократическом обществе от нее ждут, кроме надежно поставленной информационной службы, объективного и глубокого освещения проблем упрочения демократии, поддержания целостности социально-политической системы при четком позиционировании политической журналистики как демократической общественной силы.

С учетом последнего обстоятельства потребность обозначить свою позицию в сложной диалектике отражения общенациональных и групповых интересов становится доминантой политической самоидентификации журналиста. Наивно полагать, будто одно лишь понимание последним своей причастности к судьбам великой страны способно побудить его быть исключительно выразителем интересов национального целого, а интересы и потребности какой-либо социальной группы посчитать чем-то второстепенным. Так случиться не может по вполне объективным причинам: политический корреспондент, обозреватель, ведущий ток-шоу в эфире всегда социально связан с той или иной стратой общества, склонен поддерживать ее организационно и идейно. Выражение общенационального в творчестве журналиста начинается с осознания того, насколько совпадают основные интересы той страты, с которой он себя идентифицирует, с общенациональными. Именно поэтому, прежде чем сформулировать общенациональные интересы, следует отчетливо выразить так называемые узкогрупповые. Ясное понимание частного ведет к осознанию общего. Однако этот процесс имеет и обратную направленность, когда от общего можно перейти к частному. Как и что происходит в конкретной ситуации, зависит в первую очередь от самой ситуации, а журналист ее анализирует, диагностирует и оценивает. Таким образом он выступает в роли политика, не покидая при этом своей корпоративной общности.

Пример Разберем один давний пример и попытаемся на его основе выделить в деятельности журналиста наиболее важные для этого рассуждения аспекты — профессиональные и политические, узкогрупповые и общенациональные.

Пример взят из статьи бывшего заместителя генерального директора ТАСС А. А. Красикова, начинавшего рядовым корреспондентом этого информационного агентства, на долю которого выпал, но словам самого автора, «неожиданный шанс стать первым советским журналистом, официально аккредитованным при Ватикане». Далее А. А. Красиков пишет: «Мои первые корреспонденции из Ватикана… не содержали привычных для советского читателя оценок типа „Папа — агент американского империализма“. Что дало повод влиятельной католической газете „Круа“ оповестить мир о „коренном изменении советской позиции“ по отношению к Святому Престолу»^[15].

В описанной ситуации нужно подчеркнуть смелость корреспондента, в тот момент, конечно же, еще привычного, как и его читатели, к прежним политическим трактовкам событий, явлений, фактов. Тем более важно понять, что новый взгляд на увиденное им при исполнении конкретных служебных заданий в своей сущности оказался, с одной стороны, проявлением творческих потенций начинающего журналиста, с другой — выражением надежд советского общества и значительной части его элиты на внутриполитические перемены. Работа корреспондента ТАСС без какого;

либо преувеличения относится к политической журналистике, но не всегда и не во всем ею является. Во-первых, далеко не каждая корреспонденция из далекой страны касается вопросов политики, во-вторых (и это в данном случае главное), даже то сообщение, которое по своей тематике вроде бы носит политический характер, на самом деле только кажется политическим, если не содержит в себе факта политики.

Фактом политики нельзя считать стереотип восприятия и отображения реальности, в то время как она каждый день становится новой. В связи с этим настоящая политическая журналистика сродни политике актуальной, и поэтому даже простой отказ корреспондента от политического стереотипа в журналистском тексте может стать фактом политики. «На самом деле, — пишет бывший работник ТАСС, — все было гораздо проще. Моя информация базировалась на личных впечатлениях, и не более того. А главное, мне повезло с редактором в Москве (им был Илья Левин, ныне крупный ученый-итальянист. — В. С.), человеком честным и свободным от комплексов сталинской эпохи»^[16].

Не надо думать, что банальность, штампы в восприятии политической реальности были свойственны только той части советского журналистского корпуса, которая не преодолела в себе стереотипы сталинского периода отечественной истории. Уже в наше время корреспондент Андрей Поляков столкнулся с ситуацией, в которой склонность к расхожим стереотипам и отказу от восприятия иной реальности продемонстрировали его западные коллеги. Корреспондент безуспешно устанавливал связь с руководством португальской газеты «Диариу-де-нотисаш», в сообщении которой «одно случившееся в России событие перевернули вверх ногами: убитого (в Чечне) русского журналиста назвали убийцей, а укрывшегося в Швеции убийцу — жертвой». Очевидный «ляп» не только не захотели поправить, но даже не пожелали встретиться с работающим в Лиссабоне автором этой статьи. «Это пример абсолютно предвзятого отношения к России, — пишет А. Поляков, — при этом действия коллег по ЕС априори воспринимаются как демократические: шведы, не выдающие убийцу России, конечно, правы, ведь они первыми в мире стали бороться за эмансипацию женщин»^[17].

Комментарий российского журналиста по поводу занимаемой его коллегами из ЕС позиции является политическим, тогда как публикации, вроде той, что нашла место на странице португальской газеты, несмотря на затрагиваемую в ней политическую тему, к настоящей политической журналистике имеет косвенное отношение, потому что искажает факт политики.

• [1] Тертычный Л. Л. Аналитическая журналистика: познавательно психологический подход. М, 1998. С. 10.
• [2] Вычуб Г. С. Политизация общества и журналистика // Вестиик Моек, ун-та. Сер. 10: Журналистика. 1990. № 4. С. 4, 10.
• [3] Шарон П. Сравнительная политология. Ч. 2. С. 21—22.
• [4] Восканян М. Не сошлись характерами: охлаждение отношений между Россией и Европой — результат ценностных противоречий // Лит. газета. 2013. JS& 48.
• [5] Болл Т. Власть // Политические исследования. 1993. № 5. С. 38.
• [6] Хабермас 10. Демократия. Разум. Нравственность. (Лекции и интервью. Москва, апрель, 1989 г.) М.1992. С. 49, 52, 102−103.
• [7] См.: Правда, упавшая в цене: Журналисты о состоянии медийного сообщества // Общая газета. 2001. № 33.
• [8] Багдикян Б. Монополия средств информации. М. 1987. С. 74, 121.
• [9] Маркс К. Дебаты шестого рейнского ландтага (статья первая). Дебаты о свободе печати и об опубликовании протоколов сословного собрания // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 1. М., 1954. С. 77.
• [10] Энтин В. Л. Средства массовой информации в политической системе современного капитализма. М., 1988. С. 10.
• [11] Цит. но: Иванян Э. А. От Джорджа Вашингтона до Джорджа Буша: Белый дом и пресса. М.1991. С. 189.
• [12] Хёйзинга Й. Осень Средневековья. М., 1995. С. 74
• [13] Вебер М. Политика как призвание и профессия // Его же. Избранные произведения: пер. с нем. М" 1990. С. 669.
• [14] Быстрицкий Л. Медиафреники // Общая газета. 2000. № 44.
• [15] Красиков А. А. На пути к диалогу Рима «первого» с «третьим» // Многоликая Европа: пути развития / отв. ред. М. В. Каргалова. М., 2002. С. 357.
• [16] Красиков А. А. На пути к диалогу Рима «первого» с «третьим» .
• [17] Поляков А. О чем в Европе громко не скажешь? // Журналист. 2008. № 3. С. 23—25.