Эволюционные идеи Дарвина и их современное звучание

Чарльз Дарвин развил не только теорию эволюции биологических видов, но и эволюционную психологию. Для эволюционной эпистемологии наиболее существенно его произведение «Expression of Emotions in Man and Animals» («О выражении эмоций у человека и людей», 1872), которое он опубликовал за 10 лет до смерти. В отличие от Г. Спенсера, который также выдвигал эволюционные идеи по отношению к человеку, человеческому обществу и культуре, Дарвин развивал свои представления в эволюционной психологии не умозрительно, а проводил эмпирические исследования, т. е. его эволюционная психология в значительной мере базировалась на эмпирических данных. Он изучал поведение животных и человека, и поэтому может рассматриваться как предшественник современной этологии. Дарвин понимал, что поведение животных и человека может быть надлежащим образом понято только в рамках концепции эволюции. Многое в нашем поведении базируется на архаических принципах, которые воцарились миллионы лет назад, и чтобы понять их происхождение, нужно изучить исторических ход эволюции живых существ. Ученые до сих пор обычно игнорировали важные прозрения Дарвина. Только в последнее время наметился синтез эволюционного мышления и психологии.

В своей эволюционной психологии Дарвин показал, что человеческий ум и его когнитивные способности, а также человеческая культура развились в ходе естественного отбора. Он объяснил, что такие ментальные и психологические способности, как память, восприятие и язык, можно рассматривать как формы адаптации, как функциональные результаты естественного отбора и внутривидового соревнования особей.

Американский философ, специалист в области философии сознания и философии биологии Д. Деннет (р. 1942) в одной из книг расценивает как опасную идею Дарвина представить цепь эволюции живой природы алгоритмически, т. е. как подчиненную определенным строгим правилам. По этим правилам строится эволюционное древо жизни^[1]. Но мы-то знаем, что первооткрыватель всегда идет опасными дорогами и рискует наткнуться на критику. Именно Дарвин, не побоявшись продвигать свою идею, отстаивал мысль, что эволюция начинается с одного праживотного, эволюция живых организмов на всем протяжении движима универсальными механизмами умножения фенотипического разнообразия на уровне индивидуальных особей и естественного отбора. Это было, действительно, гениальной идеей Дарвина, а продукты гениального ума кажутся безумными, опасными, чересчур универсализирующими, а потому — неприемлемыми.

В космосе Дарвина нет ни цели, ни предустановленного плана. Эволюция лишь post factum выглядит как имеющая цель, потому что процесс эволюции к все более сложно организованным живым организмам совершается через массу случайностей, поворотных пунктов, бифуркаций, так что возникновение человека выглядит как проход через игольное ушко, настолько маловероятным, что склоняет некоторых к мысли о божьем промысле. Дарвин был градуалистом: он считал, что эволюция совершается step by step, постепенно и непрерывно. Сейчас этот взгляд на эволюцию считается упрощенным. В ходе эволюции происходят скачки, имеют место периоды радикальных изменений, как сейчас говорят «фазовые переходы», происходят эмерджентные события, при которых возникающее целое не сводится к сумме частей, а настоящее не может быть выведено из прошлого.

Известно, что на протяжении длительной эволюции живых организмов имело место пять периодов, когда «вымирало больше половины всех существовавших на тот момент видов… Вымирание — темная сторона творческой силы эволюции»^[2]. Именно массовые вымирания видов открывали дорогу для возникновения новых видов и возможностей их адаптации, были мощным стимулом дальнейшей эволюции жизни на Земле. Поистине прав Гераклит, утверждая: «Смертью друг друга они живут, жизнью друг друга они умирают». Инновации в мире живого возникают как выход из этих глубоких эволюционных кризисов.

Эволюция не линейна, она протекает нелинейно, с зигзагами и периодами замедления и ускорения, причем она никогда не идет назад, а только вперед. Образно можно представить себе, что на улицах эволюции одностороннее движение. Эволюция протекает только к старению и смерти, но не наоборот. Стареют и умирают отдельные особи, вымирают и виды. Ни один из видов не вечен, причем в процессе эволюции жизни на Земле происходили и события массового вымирания видов, такие как массовое вымирание динозавров в конце мелового периода 65 млн лет назад, вместе с которыми исчезло 70% существовавших тогда видов. Голод и смерть отдельных особей и целых видов — двигатель эволюции. После массового вымирания наблюдается всплеск эволюции. Таков ее жестокий закон! Именно потому, что есть вымирание, в ходе эволюции возникают все более сложные и совершенные существа. Прогресс в мире живой природы достигается тяжелой ценой, но сам факт существования прогресса есть утешение эволюции.

Естественный отбор нельзя понимать примитивно как борьбу организмов и видов за выживание. Происходит не кровавая борьба за существование, а естественное соревнование (конкуренция) организмов: в мире растений это соревнование за свет и влагу, в мире животных — за территорию, доступ к пищевым ресурсам, размножение. Самую главную роль, по Дарвину, играет соревнование между особями одного и того же вида, а не между разными видами. Выживание — это не физическое выживание особей или видов, а их генетическое выживание, продолжение линии их потомков. В ходе эволюции жизни никогда не возникают совершенные структуры живого, но всегда лишь относительно оптимальные структуры, которые относительно хорошо приспособлены к окружающей их среде.

Эта относительная оптимальность структур живого имеет позитивную сторону, поскольку связана с гибкостью, нежесткостью эволюции, возможностью перепрофилирования органов на выполнение новых задач. Например, рыбы выходили на сушу, вынуждены были карабкаться по зарослям, и в результате их плавники превратились в ноги, а сами они — в рептилии. Этот феномен еще 1862 г. был подмечен Дарвиным, который назвал его «преадаптацией» или «экзадаптацией»: «Когда говорят, что та или иная часть тела приспособлена к выполнению какой-то определенной задачи, не следует полагать, что и первоначально она формировалась единственно для выполнения этой задачи. Похоже, обычно все происходит иначе, и часть тела, которая первоначально выполняла одну задачу, адаптируется путем медленных изменений к выполнению совершенно иных задач»¹.

Эволюция живого умножает разнообразие. Дарвин наблюдал и изучал мельчайшие различия между особями одного вида. Позже была найдена причина, порождающая это разнообразие, —мутации. Мутации создают гораздо большее разнообразие, чем можно было бы вообразить. Но большинство мутаций или никак не сказываются на жизнеспособности, или являются смертельными, или не наследуются. Лишь некоторые из них оказываются полезными для адаптации и подхватываются естественным отбором. То, что природа стремится увеличить разнообразие, есть выражение открытого общей теорией систем принципа необходимого разнообразия элементов для устойчивого развития любой системы. Разнообразие биосистем делает их устойчивыми к возможному внезапному изменению условий окружающей среды. «В экспериментах биологи пробовали изменять биоразнообразие простых экосистем, таких как экосистема луга. Получается, что чем меньше в экосистеме видов, тем более она подвержена действию засух и других катастроф»^[3][4], — отмечает Циммер.

Для эволюционной эпистемологии ключевую роль играют следующие идеи Дарвина.

Введение

идеи изменчивости, вариаций как основы естественного отбора есть, по сути, введение в процесс эволюции элемента случайности, через которую не только в эволюции жизни, но и в процессе универсальной эволюции творится новое, возникают природные новшества, социальные и культурные инновации. Естественный отбор как фактор эволюции работает на поле вариаций, на поле создающего и поддерживаемого разнообразия, в котором, как говорил Дарвин, важны и самые мельчайшие вариации и самые ничтожные модификации^[5]. Отбор — это, по сути, фактор нелинейности, который неравномерно усиливает все сильное и ослабляет все слабое и тем самым дает возможность кумуляции энергии в диссипативной среде, образованию сложных упорядоченных структур из неорганизованного, хаотического состояния.

Наконец, это понятие «адаптация». Адаптация представляет собой эволюционный ответ на изменяющиеся условия окружающей среды, механизма выживания. Взаимная адаптация биологических видов — это их коэволюция, которая означает постоянную гонку совершенствования приспособлений, обеспечивающих выживание. Хищники становятся все более изощренными, а жертвы вырабатывают механизмы, делающими их несъедобными или даже ядовитыми для хищников, более незаметными, более юркими, увертливыми.

Понятие «адаптация» подвергается сегодня модификации с точки зрения активности живого существа и человека. Сегодня говорят об энактивации (enaction), в буквальном переводе — активном вдействовании живого организма в среду, в результате чего он изменяет среду и изменяется сам. Живой организм — это иерархически организованная открытая систем, демонстрирующая специфические качества, такие как саморегуляция, самоподдержание (Л. фон Берталанфи) и самореферентность (У. Матурана и Ф. Варела). Живой организм не просто переплавляется окружающей средой, но он активная система, которая стремится попасть, как метафорически выразился К. Поппер, в «лучший мир» — лучшие условия жизни. Организм — отнюдь не марионетка, которая управляется нитками, тянущимися из среды.

• [1] Dennett D. Darwin’s Dangerous Idea: Evolution and the Meaning of Life. N.Y.; London ;etc.: Simon & Schuster, 1995. P. 60.
• [2] Циммер К. Эволюция: триумф идеи. М.: Альпина-нон-фикшн, 2012. С. 233.
• [3] Цит. по: Циммер К. Эволюция: триумф идеи. С. 219.
• [4] Там же. С. 292.
• [5] Дарвин Ч. Происхождение видов путем естественного отбора. СПб.: Наука, 2001.С. 80, 81.