Homo consommatus – человек потребляющий
Распад идентичности, рост нарциссизма и культ потребления привели к становлению нового социально-политического феномена — индивидуализированного бесклассового общества. Однако, оказавшись «по ту сторону классов и слоев», современный человек не обрел социального равенства, как когда-то обещал ему Карл Макс: напротив, неравенство в предельно индивидуализированном сообществе только усилилось… Читать ещё >
Homo consommatus – человек потребляющий (реферат, курсовая, диплом, контрольная)
Основная антропологическая проблема современного общества состоит в том, что сегодня на смену концепции демократического гражданина пришла концепция человека-потребителя. Подобно жителям Телемского аббатства, выведенного в знаменитом романе Франсуа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль», человек потребительского общества видит свой единственный долг в ведении приятной жизни. Как отмечал Жан-Франсуа Лиотар, «мир превратился в склад потенциально интересных объектов, и задача состоит в том, чтобы выжать из них как можно больше занимательного»[1].
По данным статистики, в среднем человек ежедневно выслушивает около четырех тысяч рекламных объявлений. Гигантские рекламные проспекты товаров красуются на стенах домов и автобусных остановках, на крышах и на асфальте, на такси и грузовиках, в метро и даже за городом. Тишина также оказалась на грани исчезновения: невозможно спастись от включенных транзисторов и телевизоров, магнитофонов и телефонов. Все средства массовой информации призывают человека к одному — к активному потреблению.
Из первоисточника
" Человек вошел в пещеру Платона. Греческий философ описывал людей, прикованных к скале и созерцающих тени реальности на стенах темницы. Пещера Платона нашла свое воплощение в нашей действительности — теперь она зовется телевидением. Мы смогли любоваться на голубом экране реальностью это походило на реальность, имело цвет реальности, но не было настоящей реальностью. ЛОГОС на сырых стенах нашей пещеры уступил место ЛОГОТИПУ. Человечеству понадобилось две тысячи лет, чтобы дойти до этого"[2].
Исчезновение Гражданина и замена его Потребителем в антропологическом смысле представляет собой настоящую катастрофу современности. Гражданин как человек политический был связан с миром сильными эмоциональными связями: он стремился к человеческому общению, видел себя частью какой-то группы или коллектива, идентифицировал себя с ними, обрастал корнями, и общество предлагало ему определенную систему координат, которая помогала выжить в самых сложных ситуациях.
Человек потребляющий уже не видит себя частью коллектива, его не интересуют общественные традиции и ценности, он увлечен самим собой и своими материальными потребностями, демонстрируя крайний нарциссизм. Он полностью погружается в холодный мир виртуального Зазеркалья, где царит искусственный порядок: монитор компьютера и конструкции из стекла и стали ему дороже тепла человеческого общения.
Распад идентичности, рост нарциссизма и культ потребления привели к становлению нового социально-политического феномена — индивидуализированного бесклассового общества. Однако, оказавшись «по ту сторону классов и слоев», современный человек не обрел социального равенства, как когда-то обещал ему Карл Макс: напротив, неравенство в предельно индивидуализированном сообществе только усилилось и приобрело новые формы. Но если раньше мы могли говорить об обнищании классов (например, пролетариата и крестьянства), то теперь каждый в одиночку противостоит грозным факторам безработицы и инфляции.
Пример
По данным Федерального ведомства труда ФРГ, каждый третий трудоспособный немец в течение 10 лет по меньшей мере один раз испытал на себе, что значит быть безработным. Ни одна квалификация или профессиональная группа не гарантирует сегодня от риска безработицы. Новая индивидуализированная бедность растет в современном обществе, при этом неравенство не устраняется, а только переносится в область индивидуализации социальных рисков. Возникает парадоксальный феномен — новая непосредственность индивида и общества, в том смысле, что общественные кризисы кажутся теперь индивидуальными и современным человеком больше не воспринимаются в их общественно-политическом содержании. Многие политические аналитики именно здесь усматривают корни современной «волны психозов» и массовых самоубийств в высокоразвитых странах[3].
Одновременно сильно возрастает значение ориентации на индивидуальный успех, игнорируя все общественные обязательства. Исследования социологов свидетельствуют, что для современного человека главным становится развитие личных способностей, самоосуществление, высокий уровень личных доходов и идея о том, что «нужно постоянно двигаться вперед». В поисках самоосуществления люди меняют профессии (невиданная прежде популярность второго высшего образования), объезжают все уголки мира (стремительный рост туристического бизнеса), разрушают самые прочные браки и вступают в кратковременные связи (распад традиционной семьи и рост нерегистрируемых гражданских браков), увлекаются нетрадиционной медициной, йогой, постятся и переходят из одной психотерапевтической группы в другую (психоаналитика стала самой модной профессией).
Все это ставит под сомнение все прежние политические концепты — классы, партии, идеологии как формы институционализации политической активности современного человека. Развитие индивидуализирующего процесса сопровождается похоронным звоном по всем прежним политическим институтам.
Мнение эксперта
Партийные центры в современных западных демократиях теряются в догадках по поводу растущей доли «переменных избирателей», которые на каждых выборах голосуют по-новому: из-за них политический гешефт становится непредсказуемым. Если всего несколько десятилетий назад доля «кочующего электората» составляла всего 10%, то в начале нового века таких людей уже 40%[4].
Политические аналитики единодушны в диагнозе: «переменные избиратели» с их ртутной текучестью ввиду важности малого большинства в будущем на выборах станут решающей силой. Этот означает полную переориентацию политической борьбы: партии уже не могут опираться на постоянный электорат и вынуждены всеми доступными силами «перевербовывать» гражданина, а ныне в особенности и гражданку, поскольку современные женщины проявляют больше интереса к политике. Расширяется пропасть между индивидуализированными притязаниями населения и их представительством в спектре политических партий, а отсюда и рост политического влияния прежде периферийных политических сил: движений гражданских инициатив и общественных организаций — женских, молодежных, движений ветеранов и пенсионеров, жителей городских районов и даже кварталов. Все позволило Ульриху Беку выдвинуть идею «размывания границ политики» в информационном обществе.
Таким образом, человек политический и политика не исчезают в современном мире — они развивают новые формы политического. Но что толкает индивидуалиста и потребителя на путь политического участия? Обескураживающим парадоксом современного потребительского общества, ориентированного на предельный гедонизм обывателя, стал невиданный прежде рост рисков — социальных, экологических, экономических, политических. Современное информационное общество образовано массой изолированных индивидов, обуреваемых страхом и неуверенностью в завтрашнем дне, поскольку ежедневно они сталкиваются с множеством острых проблем, которые порой ставят их на грань выживания. Возникает закономерный вопрос: каким образом возможны порядок и стабильность в таком предельно индивидуализированном социуме, где каждый преследует только личную выгоду?