Что такое индоссамент?

1. Вынесение в комментарий этого вопроса объясняется тем, что Положение о векселях не содержит определения индоссамента. В первом предложении ст. 14 Положения, как известно, сказано, что «…индоссамент переносит все права, вытекающие из переводного векселя», т. е. говорится об эффекте индоссамента, о результате его учинения (совершения), но о том, что это такое, не сказано. Ориентируясь на это — функциональное — указание, следует сделать вывод, что индоссамент — это понятие, которое должно относиться к разряду юридических фактов, ибо именно с юридическими фактами закон связывает способность создавать юридические последствия, в том числе служить основаниями к возникновению, изменению или прекращению гражданских правоотношений.

В судебной практике разъяснение существа понятия об индоссаменте встречается нечасто; по всей видимости, суды (как и в свое время составители Положения) исходят из представления о том, что это и так понятно всякому и каждому, коль скоро он рискнул заняться вексельным правом. Тем не менее даже относительно немногочисленные судебные разъяснения этого вопроса распадаются на два различных направления, которые условно можно назвать (1) формальным и (2) сделочным.

Так, по разъяснению ФАС ЗСО «… индоссамент, представляет [собой] передаточную надпись, удостоверяющую переход прав по векселю к другому лицу…» , «…ордерный вексель … может быть передан посредством индоссамента — передаточной надписи. Передача векселя означает, что право на указанную в векселе сумму переходит от одного лица — индоссанта к другому векселедержателю — ремитенту. - Индоссамент, совершенный на векселе, переносит все права, удостоверенные векселем, на лицо, которому или приказу которого передаются права по векселю, — индоссата». Перед нами — формальная теория, усматривающая в индоссаменте лишь надпись, учиненную на векселе, — и ничего более.

Другой «сибирский» окружной суд обнаруживает несколько иное видение вопроса. «…Индоссамент — это односторонняя сделка, в результате которой все права, удостоверенные векселем и принадлежащие лицу, учинившему индоссамент, переходят к лицу, которому передаются права по ценной бумаге. — Совершив указанную одностороннюю сделку … [индоссант] передал все права по векселю… [индоссату] и, следовательно, потерял право на получение вексельной суммы от векселедателя. — Однако решение вопроса о фактической утрате права по векселю [?!] зависит от действительности сделки по передаче векселя истцом ответчику. — По пояснениям представителя … [индоссанта], передаточная надпись … была совершена ошибочно. Однако в судебном заседании данный вопрос не исследовался… — При новом рассмотрении дела арбитражному суду … необходимо исследовать вопрос о наличии либо отсутствии между сторонами обязательственных правоотношений, послуживших основанием для индоссамента; в зависимости от этого рассмотреть вопрос о действительности односторонней сделки — последнего индоссамента…». Как видим, здесь за словом «индоссамент» закрепляется иное основное значение: оно обозначает уже не просто надпись на векселе, но особого рода сделку.

ФАС МО также высказывал мнение о том, что индоссамент «…представляет собой одностороннюю сделку, в соответствии с которой все права, удостоверенные векселем и принадлежащие лицу, учинившему индоссамент, переходят к субъекту, которому передаются права по векселю — индоссату» .

Встречается и такое определение: «…индоссамент является способом передачи другому лицу прав, удостоверенных ценной бумагой». В строгом смысле слова это, конечно, не совсем определение, поскольку то понятие, через которое оно дано — «способ передачи прав, удостоверяемых ценной бумагой» , — само не может быть названо в достаточной мере выясненным. Тем не менее очевидно, что эта характеристика гораздо ближе к сделочной теории, поскольку простая надпись вряд ли может быть отнесена к числу способов передачи прав. Теории гражданского права известно понятие о способах передачи (приобретения и прекращения) права собственности: к числу таких способов относятся только юридические факты (но никак не надписи или записи о них!), причем юридические факты исключительно волевого происхождения — юридические акты.

2. Полагаем, что термин «индоссамент» в равной степени может быть применен для обозначения (1) как особого рода «вексельной» сделки, так и (2) надписи о совершении такой сделки — передаточной надписи. Ничего страшного в таком словоупотреблении нет, поскольку подавляющее большинство ключевых терминов юридической науки обычно многозначные. Их профессиональное употребление позволяет надеяться на то, что оно будет осуществляться в значении, подобающем контексту, а этот последний будет использоваться для установления того значения, в котором термин употреблен.

К индоссаменту-сделке в полной мере применимо все то, что было сказано о вексельных сделках (см. вопрос о выдаче векселя). Индоссамент-сделка заключается в акте, подобном выдаче (но не передаче!) векселя; обыкновенно такой акт называют вручением векселя. Внешняя (формальная) отличительная черта этого акта — его односторонний характер (выражающийся, между прочим, и в индоссаменте — передаточной надписи — акте, подписываемом одним только индоссантом); внутренняя (содержательная) — единство порождаемых им вексельно-правовых последствий и их независимость от общегражданского основания своего совершения, т. е. абстрактность. Односторонность, сложенная с абстрактностью, позволяет сохранить возможность беспрепятственной реализации прав на вексель и из векселя (а) для непосредственного приобретателя векселя по индоссаменту — в отношении лиц, обязавшихся прежде его непосредственного предшественника и (б) для приобретателей векселя, но последующим индоссаментам в отношении всех обязанных лиц, кроме, опять-таки, своего непосредственного предшественника (см. ст. 16−20 Положения).

3. Излишне категоричным является мнение, приурочивающее к индоссаменту-сделке (а также и к другим вексельным сделкам) общегражданские материально-правовые последствия, в том числе приобретение (перенесение) права собственности на вексель или прав из векселя. Так, например, в постановлении ФАС ВВО читаем: «…вопрос о праве собственности на вексель является составной частью требований о взыскании вексельного долга, ибо с вексельным иском вправе обращаться лишь законный векселедержатель, то есть собственник ценной бумаги.

Подобное отождествление законного векселедержателя с собственником векселя, безусловно, неверно, если видеть в индоссаменте одну только надпись, выполняющую функцию формальной легитимации индоссата; вопрос же о праве собственности на вексель решается на основании общегражданских сделок и иных юридических фактов. Надпись к их числу явно не может быть отнесена. Как указал ФАС ВСО, «…передача векселя посредством бланкового индоссамента не свидетельствует о переходе права собственности на вексель к векселедержателю… — Факт передачи владения на ценную бумагу (вексель с бланковым индоссаментом) сам по себе не свидетельствует о переходе права собственности на эту ценную бумагу. Характер прав приобретателя на передаваемые ценные бумаги определяется с учетом соглашения между ними и передающим имущество лицом» . Отождествление это весьма сомнительно и в том случае, если видеть в надписи об индоссаменте свидетельство совершения одноименной вексельной сделки. Почему? Потому что сделка эта — сделка особого рода, направленная не на перенесение права собственности на вексель, а лишь на создание специальных условий осуществления этого права, приобретаемого по общегражданским основаниям.

Интересно, что можно встретить и такие судебные акты, в которых интересующий нас вопрос затрагивается, по существо позиции суда по этому вопросу попять нельзя. Вот особенно яркий пример (постановление ФАС МО от 20.12.2001 № КГА40/7352−01): «…согласно ст. 16 Положения лицо, являющееся владельцем векселя и утратившее его в силу какого-либо события, то есть обстоятельства, имевшего место помимо воли заявителя, вправе заявить исковые требования о возврате векселя. Как установлено судом, подтверждается материалами дела … и не оспаривается сторонами, истец добровольно передал спорные векселя ответчику по актам приема-передачи векселей [т.е. потерял право собственности на векселя в результате исполнения общегражданской сделки — тезис (1)]. В связи с этим оснований для применения ст. 16 Положения при разрешении настоящего спора по существу не имелось. — В силу ст. 301 ГК РФ только собственник вправе истребовать свое имущество из чужого незаконного владения. — Истец не является собственником спорных векселей согласно п. 2 ч. 1 ст. 145 ГК РФ [т.е. потому, что больше не легитимирован непрерывным рядом индоссаментов, значит, если бы был легитимирован — то был бы собственником — тезис (2)]. — В связи с этим оснований для применения ст. 301 ГК РФ при разрешении настоящего спора также не имелось». Легко заметить, что тезис (1) входит в непримиримое противоречие с тезисом (2): или право собственности на вексель теряется потому, что вексель вручен во исполнение общегражданской сделки, или же потому, что собственник утрачивает свою формальную вексельную легитимацию, но не по той и другой причине вместе. Такое впечатление, что суду зачем-то было нужно во что бы то ни стало отвергнуть право собственности участника дела на спорный вексель со всех мыслимых точек зрения — как с общегражданской, так и со специально-вексельной — уничтожить, можно сказать, самую мысль о таком праве.

4. Право собственности на вексель как ценную бумагу (документ, движимую вещь) возникает на основании стандартных юридических фактов и составов гражданского права — оснований приобретения и прекращения права собственности, в первую очередь из традиционного для нашей правовой системы юридического состава, «сложенного» из двух юридических фактов — (1) договора об отчуждении вещи и (2) акта ее передачи (traditio). Обладателем прав, удостоверенных векселем, вексельным кредитором в материально-правовом смысле этого слова, в силу принципа, согласно которому право из бумаги следует за правом на бумагу (абз. 2 п. 1 ст. 142 ГК РФ), также будет собственник векселя.

Приурочение общегражданских последствий к сделке индоссамента (см., например, первое предложение ч. 1 ст. 14 Положения) обычно производится потому, что акт вручения векселя, снабженного индоссаментом, новому приобретателю (т.е. сделка индоссамента) внешне сливается с одним из элементов акта его двусторонней общегражданской передачи. Однако вручение индоссированного векселя — сделка индоссамента — это односторонний акт, в то время как traditio предполагает не только вручение (сдачу), но и получение (приемку), т. е. является двусторонним актом. Получение векселя совсем не обязательно должно совпадать по времени с его вручением. Иными словами, в то время как индоссамент может быть уже совершен, передачи векселя в общегражданском смысле может еще и не быть — уже по одной этой причине отождествление акта вручения с актом передачи как с точки зрения внешности, так и с позиции создаваемых каждым из них последствий, ошибочно.

Практика приурочения общегражданских последствий (приобретения качеств собственника векселя и кредитора по векселю) к сделке индоссамента обусловливается еще и стремлением обосновать бесспорное и бесповоротное право формально легитимированного лица, получившего исполнение по векселю, на предмет этого исполнения. Ведь если мы признаем за индоссаментом формально-легитимирующее значение в вопросе одного только осуществления прав на вексель и из векселя, то не ставим ли мы тем самым под сомнение общегражданское право собственности такого лица на все то, что было им получено по векселю? Думается, что на этот вопрос должен быть дан отрицательный ответ по двум следующим причинам. Во-первых, предметом исполнения, но векселю являются деньги (денежные средства) — объект, с поступлением которого во владение (на счет) того или иного лица, теряющий свою прежнюю индивидуальность и неизбежно оказывающийся, следовательно, в собственности получившего их лица. А во-вторых, одного только абстрактного сомнения в общегражданских правах формально-легитимированного векселем лица (законного держателя векселя) для истребования у него эквивалента всего, полученного по векселю, конечно, недостаточно, необходимо, чтобы место абстрактных сомнений заняли конкретные доказанные возражения, опровергающие презумпцию приобретения прав на вексель и из веселя. Презумпцию, создаваемую в том числе таким фактором, как формальная вексельная легитимация, т. е. фактом нахождения векселя в руках лица, в пользу которого он индоссирован. Только в том случае, когда, паче чаяния, это лицо, не будучи вексельным кредитором в материальном смысле слова, основываясь на своей формальной легитимации, все-таки получило исполнение по векселю, то лицо, за счет которого это произошло, получит право истребовать денежный эквивалент (стоимость) неосновательно полученного при помощи кондикционного иска. Другое дело, что этот иск оно будет предъявлять к своему непосредственному контрагенту. Совсем необязательно, что это сразу будет лицо, неосновательного получившее исполнение по векселю; однако именно на нем, в конечном счете, цепочка кондикционных исков оборвется.

Таким образом, в приурочении общегражданских материально-правовых последствий к сделке индоссамента (равно как и к сделке выдачи векселя) нет никакой надобности. Твердость и бесповоротность права собственности на полученное по векселю исполнение колеблются не потому, что за индоссаментом признаются качества лишь формально-легитимирующей (но не материально-созидающей) сделки, а потому (и только тогда), что (и когда) субъект, легитимированный формально (тот, кто может осуществить права на вексель и из векселя), не совпадает с субъектом, легитимированным материально (с тем, кому эти права действительно принадлежат). В этом случае формально легитимированное векселем лицо осуществляет права на вексель и из векселя по специальным правилам вексельного права, а та несправедливость, которая образуется в результате такого осуществления, ликвидируется при помощи инструментов права общего, гражданского. В случае же, когда субъект, легитимированный формально и материально, — это одно и то же лицо, несправедливого (неосновательного) приобретения имущества не образуется. Формально-легитимированное лицо, получившее исполнение по векселю, вправе присвоить таковое, включив его в собственное имущество без угрозы его последующей утраты. Но не потому, что легитимировавший его индоссамент имел материально-правовые последствия — нет! — а именно потому, что оно было не только формально, но и материально управомоченным лицом по векселю. Причем последнее — приобретение материальных прав на вексель и из векселя — становится следствием отнюдь не совершения индоссамента, а наступления юридических фактов гражданского права — оснований приобретения и прекращения права собственности. Каких — см. следующий вопрос.

Верным, кстати, является и обратное утверждение: сделка индоссамента может быть оспорена не только, но специальным вексельным, но и, но общегражданским правилам (постановление ФАС ВСО от 05.05.2006 № А58−3449/05-Ф02- 2065/06-С2).

Иначе почему-то считает ФАС УО: «Таким образом, признание оспариваемых истцом сделок недействительными возможно только по основаниям, установленным Положением о простом и переводном векселе, Федеральным законом „О переводном и простом векселе“, и отказ судами первой и апелляционной инстанций в удовлетворении заявленных требований по основаниям несоответствия процедуры совершения индоссамента требованиям Федерального закона „О государственных и муниципальных унитарных предприятиях“ является обоснованным». Этот подход является необоснованным, так как ГК РФ не исключает, к примеру, из сферы действия норм о недействительности сделок вексельные сделки. Другое дело, что последствия недействительности вексельных сделок отличаются от гражданско-правовых за счет свойства публичной достоверности векселей.