Тоталитаризм. 
Социальная философия

Тоталитаризмом принято называть форму общественного устройства, характеризующуюся полным (тотальным) контролем государства и правящей партии над всеми сторонами жизни общества.

Слово «тоталитарный» начало употребляться в конце 1920;х гг. применительно к коммунистическому режиму в Советской России; в дальнейшем тоталитарным стал называться и национал-социалистический режим в Германии. Тоталитаризм возможен только в индустриальном обществе, для которого характерны централизованное государство, способное поглотить все, энергичное развитие науки и техники, бурное развитие средств коммуникации и резкое расширение возможностей пропаганды.

Тоталитаризм представляет собой крайнюю, агрессивную и жестокую форму вышедшего на политическую арену в XIX в. социализма или его переплетения с национализмом, реже — с религиозным экстремизмом. Тоталитаризм всегда является в своей основе социалистическим, а социализм постоянно тяготеет к тоталитаризму.

Во главе тоталитарного общества стоит тоталитарная партия, что является наиболее характерной особенностью как коллективистических сообществ, так и коллективизма вообще. Два разных варианта реализации идеи тоталитарной партии представляли собой Коммунистическая партия Советского Союза и Национал-социалистическая рабочая партия Германии. Обе они бесславно ушли в прошлое. Но они с достаточной выразительностью показали, каких успехов в кардинальном преобразовании общества способна добиться при благоприятном для себя стечении обстоятельств тоталитарная партия и сколько бедствий своему обществу может она принести.

Для утверждения тоталитаризма нужна не только «революционная», способная идти против основных положений конституции партия. Для этого необходимы также широкие народные массы, имеющие вдохновляющие их идеалы, радикальные позиции и не останавливающиеся в выборе крайних средств при реализации своих представлений о «новом совершенном мире». Тоталитаризм не является «вывихом» истории, временным отходом некоторых обществ от некоей магистральной линии человеческой истории; он не является и историческим тупиком, в который общества попадают по недоразумению или по злому умыслу каких-то вождей или политических партий. Тоталитаризм устанавливается естественным образом, возможно, без всякого насилия, он вырастает из глубин социальной жизни и «востребует» ту партию, идеология и практическая деятельность которой отвечает его нуждам. Чтобы утвердился тоталитаризм, само общество должно все более склоняться к тоталитарному контролю своей жизни и желать стать тоталитарным, чтобы покончить со старым миром и навсегда учредить новый. «Тотальность тоталитарного режима в, так сказать, чистом виде состоит не только в том, что партия, какая-либо клика или фюрер-вождь устанавливают всеохватывающий контроль над всеми сферами общественной жизни и государством, как бы полностью поглощая их, но и в том, что подавляющая масса населения чуть ли не свято верит в основные цели, установки, ориентации, постулируемые партийным руководством или фюрером-вождем: обе стороны как бы слиты в тотальном единстве для достижения универсальной цели. С этой точки зрения чисто тоталитарными можно считать сталинский режим в нашей стране и национал-социализм — в Германии». К. Ясперс подчеркивает, что тоталитаризм превращает народ в однородную массу. Народ структурирован, осознает себя в своих жизненных устоях, в своем мышлении и традициях. В народе есть некая атмосфера, человек из народа обладает личными чертами характера благодаря силе народа, служащей ему основой. Масса, напротив, не структурирована, не обладает самосознанием, однородна и квантитативна, лишена традиций, почвы. Она — объект пропаганды и внушения, она не ведает ответственности и живет на самом низком уровне сознания. Особая опасность тоталитаризма заключается в том, что он ставит под вопрос само сохранение природы человека. Человек может потерять себя, вступив в тоталитарную стадию нивелирования, в жизнь, где нет свободы и свершений, в царство черного злобствующего догматизма, не знающего гуманности. «Во что может превратиться человек, нам сегодня почти внезапно осветила та чудовищная реальность, которая стоит как символ последней крайности перед нашим мысленным взором. Национал-социалистические концентрационные лагеря с их пытками, пройдя которые миллионы людей погибли в газовых камерах или печах, — вот та реальность, которой, по имеющимся сведениям, соответствуют события и в других тоталитарных странах… Перед нами разверзлась бездна. Мы увидели, что может совершить человек и даже не по заранее целиком разработанному плану, а попав в круговорот, движение которого все ускоряется, увлекая за собой тех, кто в него вступил». Человек в условиях тоталитарных политических режимов может превратиться в нечто такое, о чем невозможно было подозревать. «Эта реальность концентрационных лагерей, это согласованное движение по кругу пытающих и пытаемых, эта утрата человеческого облика предвещают будущие возможности, которые грозят гибелью всему… Эта опасность страшнее атомной бомбы, так как она угрожает душе человека». Ясперс констатирует, что в современном мире есть две основополагающие тенденции, способные быть истоками нашего выбора: либо мы сохраняем автономию индивида и веру в возможности, которые появляются в свободном столкновении различных сил, какие бы ситуации при этом ни возникали; либо мы живем в созданном людьми тотально планируемом мире, в котором гибнут духовная жизнь и человек. Можно сказать, что первый вариант — это современное индивидуалистическое (посткапиталистическое) общество с рыночной экономикой, второй вариант — современное коллективистическое (коммунистическое или национал-социалистическое) общество с тотальным планированием не только экономики, но и всех сфер жизни человека.

Тоталитаризм представляет собой царство перманентного террора, поскольку тоталитарный режим исходит из принципа: сила определяет истину. Советский ГУЛАГ и нацистские лагеря смерти представляют собой сущностную характеристику коммунизма и национал-социализма. Особенность тоталитарного режима в том, что террор и страх используются не только как инструмент уничтожения и запугивания действительных или воображаемых врагов и противников, но и как нормальный повседневно используемый инструмент управления массами. С этой целью постоянно культивируется и воспроизводится атмосфера гражданской войны. Террор развязывается без какойлибо видимой причины и предварительной провокации, его жертвы совершенно невиновны даже с точки зрения того, кто этот террор осуществляет. В нацистской Германии террор был развязан против евреев и велся по расовому признаку. В Советском Союзе террор был направлен против так называемых врагов народа или классовых врагов, и его объектом мог стать любой человек.

Сейчас наиболее яркие образчики тоталитаризма — национал-социализм и коммунизм — ушли в прошлое. Кажется, что они никогда не вернутся на историческую арену, и кажется даже, что они были какой-то дикой по своей жестокости случайностью истории. На этом благодушном фоне иногда высказывается — робкое, впрочем, — мнение, что само понятие тоталитаризма в некотором смысле устарело. При его введении в язык социальных наук не были якобы учтены важные различия, несомненно, существующие между наиболее яркими формами тоталитаризма.

Этот аргумент является, однако, несостоятельным. Можно провести такую аналогию. По своим химическим и физическим свойствам натрий явно отличается от калия, а калий — от кальция. Но это не помешало уже давно заметить их существенное сходство и выделить их в группу щелочных металлов. В дальнейшем была создана сначала химическая, а затем квантово-механическая теория химических элементов, из которой сходство данных металлов вытекало в качестве следствия.

Необходимость использования того или иного понятия в конкретной научной дисциплине диктуется двумя обстоятельствами. Во-первых, должно иметься эмпирически подтверждаемое сходство между теми объектами, которые охватываются вводимым понятием и объединяются им в один класс. Во-вторых, эмпирическая составляющая должна найти со временем теоретическую поддержку: должна быть создана теория, следствиями которой являлись бы эмпирически фиксируемые сходные черты.

Эмпирическое сходство коммунизма и национал-социализма несомненно, и оно может быть прослежено вплоть до деталей. И то, что эти способы общественного устройства также в чем-то различаются, вовсе не означает, что они не входят в единый класс. Слабость понятия тоталитаризма состояла до недавних пор в том, что оно не имело достаточной теоретической поддержки: очень слабыми являлись теории социального развития, из которых можно было бы попытаться вывести необходимость существования группы объектов, подобных коммунизму и национал-социализму.

С точки зрения концепции двухполюсной истории, тоталитаризм есть постиндустриальная форма коллективизма. Если имеется постиндустриальное общество и должен существовать его коллективистический вариант, то совершенно несущественно, как этот вариант называть. Можно по традиции говорить о тоталитаризме, по можно просто говорить о постиндустриальном коллективизме, поскольку эти понятия совпадают. Понятие тоталитаризма получает, таким образом, не только эмпирическую, но и теоретическую поддержку.