Политико-правовые воззрения Ивана Тимофеева

Иван Тимофеев (Иван Тимофеевич Семенов, по прозвищу Кол) (ок. 1555−1631) — дьяк, политический и государственный деятель, писатель, религиозно-философский мыслитель. Долгое время считалось, что его зовут Иван Тимофеев, однако историк В. И. Корецкий установил, что Тимофеев — это отчество дьяка, а настоящая его фамилия — Семенов. Однако исторически в литературе уже сложилось использование имени Ивана Тимофеева^[1].

Иван Тимофеев был крупным государственным деятелем конца XVI — начала XVII в., принимал самое активное участие во всех политических событиях этого времени. Его подпись стоит на избирательной грамоте Бориса Годунова. При Василии Шуйском был дьяком в новгородской администрации, где пережил шведскую оккупацию. Впоследствии Тимофеев служил в Астрахани, Ярославле, Нижнем Новгороде. Вернувшись в Москву, последние годы жизни возглавлял Печатный приказ и «сидел у иконного дела». Современникам Тимофеев был известен как образованный человек: «книгочтец и временных книг писец». Его перу принадлежит единственное известное нам сочинение под названием " Временник" , полное название — «Временник по седмой тысящи от сотворения света во осмой в первые лета». Главная тема произведения — размышления потрясенного событиями Смуты автора над причинами «разорения» Московского царства.

И. Тимофеев был уверен в особом, Богом данном предназначении Руси, верил в то, что она будет вечно и неколебимо стоять под небесами. В разных местах своей книги он называет Русь «другим Римом», «Новым Израилем», «частью вселенной под небом», воплотившей в себе «все благочестие» мира. Тимофеев убежден, что «разорение» Московского царства могло свершиться только по воле Божией. «Временник» проникнут апокалиптическим ожиданием конца света и связанными с этими идеями ветхозаветными аналогиями. Даже само название — «по седмой тысящи от сотворения света во осмой в первые лета» — свидетельствует, что Смута, по мнению Ивана Тимофеева, является доказательством истинности давнего убеждения: восьмая тысяча от сотворения мира — это время воцарения антихриста.

Тимофеев считает, что Русь наказана Господом «за грехи наши». Самому понятию греха Тимофеев придает всеобъемлющее значение, ибо виновно все русское общество, от младенца до старцев: «Согрешиша бо от главы до ноги, от величайших до малых, сиречь от святитель и царя, инок же и святых». Подобная всеобщая виновность всего русского народа перед Господом и могла стать, по убеждению Тимофеева, причиной глобальных бедствий^[2].

Простой народ, перестав бояться Бога, утерял, по мнению Тимофеева, основу всякого благоустроенного общества — истинное «самопослушание». Забыв о «страхе Божием», народ стал бояться только своих властителей, оказывая им честь, «едва не равную Богу». В свою очередь властители, привыкшие к безусловной покорности народа и тоже забывшие «страх Божий», начали произвольно менять древние порядки, установления, добрые обычаи. Забыв о нуждах государства и народа, они преследовали только собственные интересы. И тем самым все больше теряли авторитет в глазах своих подданных. В итоге все общество утеряло между собой общий любовный союз и оказалось в состоянии «разгласия и небратолюбнаго разстояния»^[3].

В своих рассуждениях Тимофеев старается определить и конкретных виновников «разорения». Отсюда возникает еще одна сквозная тема всего «Временника» — роль личности в истории. Наибольшее внимание Тимофеев уделяет русским царям, которые являются ведущими участниками русской истории и, следовательно, несут особую ответственность за совершенные деяния. Во «Временнике» мыслитель разработал собственную типологию правителей.

Начало трагедии русского общества, по мнению Тимофеева, положил Иван Грозный, поведение которого во времена опричнины он осмысливает как ужасную игру людьми — «тако Божиими людьми играя». Ивана Грозного Тимофеев считал царем «законным» — богоданным по достоинству своей власти, получившим свою власть по наследству, но по личным качествам и деяниям не соответствовавшим типу православного царя. Автор «Временника» описывает страшную картину грабежей, разбоев и огромного количества всевозможных казней, совершаемых над мирными и ни в чем не повинными людьми, учиненные царем и его опричниками в Новгороде (1569−1570)^[4]. Характеризуя опричнину, Тимофеев отмечает обилие ложных доносов, получивших распространение в это время, разложение духовенства, утрату добросовестных чиновников и замену их клеветниками, «обидниками», «мшелособирателями» (речь идет о взяточничестве чиновников), расстроившими все управление государством; бессудные расправы и казни невинных людей, сковавшие страхом всех подданных и нанесшие существенный урон общественной морали. Тимофеев считал, что опричнина произвела «великий раскол» в русской земле, поскольку царь единую ранее землю и всех людей «раздели и яко двоеверны сотвори… Вельмож же царствия своего многи и добромысленны ему избил, прочих же в чюжеверные земли от себя прогоняя… к себе же приблизил иностранцев, доверив им все свои тайны… и сам себе стал изменником»^[5]. Земля разделена, разрушен «любовный союз» между людьми, и одна половина населения «натравлена» на другую (опричнина на земщину).

Утрачена свобода и безопасность каждого подданного, не обеспечена сохранность его имущества, попраны все виды законов — и божественные, и человеческие. Царь-самовластец превратил весь свой народ в безгласных рабов, скованных страхом. При всем негативном отношении Тимофеева к Ивану Грозному, которого он считал виновным в Смуте, он не может не признать, что тот был истинным собирателем земель русских, продолжателем дела своего отца и всего рода. Иван Грозный был не просто воином, но воином — защитником Русской земли, устрашителем «противных» .

Истинным православным царем, царем-праведником, Тимофеев считал среднего сына Ивана Грозного — «кроткого» Федора Иоанновича. На протяжении всего повествования автор делает акценты на молитвенных, духовных подвигах последнего Рюриковича, на иноческом поведении царя: «Весь возложися Христови… инночески в посничестве препроводив, в молитвах и мольбах с коленопреклонения день и нощь, время всея жизни своея в духовных подвизех изнутри»^[6]. Четырнадцатилетнее царствование Федора Ивановича предстает под пером Тимофеева в ореоле святости: «Все же житие святаго и преподобного своего царствия»; сопровождается эпитетом «благочестивое», «пресветлое». Будучи «кротким и непорочным», царь Федор избрал, по мнению Тимофеева, соответствующую манеру править — тихо и безмятежно. В русской земле в период его правления утих разлад в обществе, государство пребывло в «тишине», «покое» и «изобилии». И хотя Федор Иванович не был воином-защитником, как его отец, но он был святым охранителем^[7]. Враги не смели ступать на землю русскую, так как она была под защитой молитвы царя: «молитвами к Богу от противных навет ту всюду невредно царь мой окружая»; «молитвою противныя ему одолеваша. И толико ему возмагаше молитвенная сила». Вместе с тем одного его благочестия было недостаточно, чтобы перекрыть многочисленные прегрешения всего русского народа перед Господом: «яко единаго добродетель не может спокрыти всех человек прегрешение»^[8].

Истоками законного правления автор считал передачу власти по наследству и соблюдение царем православных заповедей. Однако после смерти Федора Ивановича, когда династия Рюриковичей пресеклась, замещение престола не в наследственном порядке стало реальным фактом. По мнению Тимофеева, если возникает необходимость выборов царя, то в них должны участвовать представители всех сословий. Только такое собрание единственно правомочно поставить царя всей великой земли русской. Только тогда власть царя может быть освящена. Все остальные лица, приобретающие трон, минуя указанный порядок, должны считаться «захватчиками», а не царями.

Это теоретическое положение позволяет Тимофееву в дальнейшем произвести классификацию властителей на законных и незаконных. К законным он относил прежде всего наследственных царей, а также царей, избранных установленным порядком. К незаконным — «захватчиков» и «самовенечников», которые сами «наскочили на трон». Эти государи, по мнению Тимофеева, вознеслись к власти исключительно благодаря «бессловесному молчанию» народа. При этом мыслитель подчеркивает, что «захватчики» нарушили не только человеческую, но и божественную волю, поэтому насильственный захват царского венца никогда не остается безнаказанным.

Первым незаконно, по мнению Ивана Тимофеева, захватил царский престол Борис Годунов. На него Тимофеев возлагает главную персональную вину за все последующие события. Отмечая многие достоинства этого правителя, Тимофеев в то же время гневно осуждает Бориса за гордость, жестокость, коварство, непомерное властолюбие. Мыслитель отмечал, что Годунов еще при царе Федоре запятнал себя многими богомерзкими поступками, и особенно убийством царевича Дмитрия^[9]. Множились недостойные деяния Бориса и во время его царствования. Все это в итоге привело к окончательному разложению русского общества и рождению Смуты. И как бы подчеркивая то, что Борис Годунов не был достоин царского звания, Тимофеев дает ему уничижительную характеристику — «рабоцарь» .

Лжедмитрий охарактеризован во «Временнике» как «захватчик». Василия Шуйского толпа сторонников «выкрикнула на царство»; автор называет его «самовенечником», «самовольно, как хищник, прыгнувшим на царство» .

Наиболее законным вариантом происхождения власти Тимофеев традиционно представляет наследственное преемство престола. Именно вследствие нарушения правил замещения престола страной незаконно и злокозненно правили лица, совершенно не подходящие для царского венца и державного скипетра.

Идеалом Тимофеева является сословно-представительная монархия, во главе которой находится самодержец, опирающийся в практике реализации власти на Вселюдский собор — орган, состоящий из представителей всех сословий, созванный из всех городов и весей земли русской. Мыслитель уверен, что только «всеобщее единомысленное собрание» способно обеспечить процветание стране, крепость пароду и законность всех осуществляемых мероприятий. Называя носителя верховной власти самодержцем, Тимофеев выражал представление о нем как о самостоятельном (суверенном) правителе, не включая в это понятие объем его властных полномочий^[10]. Употребляемый мыслителем термин «самодержец» характеризует, скорее, государственный строй, а не форму правления. Термин «самодержавие» «значил в Древней Руси не то, что стал значить потом, выражал понятие не о государстве с неограниченной властью, а о властителе независимом ни от какой сторонней внешней власти, никому не платящий дани»^[11].

По мнению Тимофеева, только такая форма организации власти в государстве способна преодолеть последствия гражданской войны и Смуты; обеспечить порядок и стабильность общественных отношений. В формировании будущей государственности и способов реализации ее властных полномочий значительная роль отводится «народному множеству» как элементу, создающему ее и впоследствии контролирующему деятельность по управлению страной.

Тимофеев первым в истории отечественной политикоправовой мысли разделил понятия «общество» и «государство». Общество он представил как «любовное вкупесложение» всего народа, возложив на него обязанность участия в государственно-правовом строительстве, потребовав от всего общества и каждого человека в отдельности независимо от его сословного положения ответственности за свое поведение и исполнения патриотического долга по защите отечества и восстановления его суверенности и территориальной целостности. Таким образом, Тимофеев впервые рассмотрел проблему соотношения индивидуального и социального начал в обществе в их соотношении с государством^[12].

Правопонимание Тимофеева основано на обязательности соответствия закона правде, высшей истине, этическим постулатам Нового Завета. В сформулированных им представлениях о соотношении правды, справедливости и закона он отделяет нормы права от морали, формулируя понятие о преступлении как нарушении законов государства и характеризуя аморальные действия как поступки, противоречащие этическим нормам, завещанным Иисусом Христом.

Тимофеев классифицирует всю совокупность законов, регулирующих отношения в обществе, разделяя их на божественные, естественные и уставные (под последними понимал нормы положительного права). Естественные законы «некасаемы» людьми, поскольку эта категория вечная и неизменная. Уставные законы должны соответствовать естественным. Из уставных (государственных) законов мыслитель выделил коренные законы, которыми должен регулироваться процесс избрания претендентов на российский престол. Тимофеев рассматривал коренные законы (избирательные) как главнейшие законоположения полагая, что их принятие и соблюдение должно стимулировать уважение ко всем нормативным актам государства^[13].

• [1] Перевезенцев С. В. Иван Тимофеев // Слово: Православный образовательный портач. URL: portal-slovo.ru/history/35 569.php (дата обращения: 23.02.2013).
• [2] Лялин В. М. Средневековые мыслители о судоустройстве и судопроизводстве // Российское правосудие. М., 2008. № 12 (32). С. 98−103.
• [3] Перевезенцев С. В. Иван Тимофеев.
• [4] Временник Ивана Тимофеева / подг. к печати, пер. и комм. О. А. Державиной; под ред. В. П. Адриановой-Перетц. СПб., 2004. С. 177.
• [5] Временник Ивана Тимофеева. С. 12−13.
• [6] Временник Ивана Тимофеева. С. 25.
• [7] Туфанова О. Л. Символ «Инорога» во «Временнике» Ивана Тимофеева // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2008. № 2 (32). С. 118−128.
• [8] Временник Ивана Тимофеева. С. 22, 24−25.
• [9] Борис Годунов был братом жены Федора Иоанновича Ирины, вследствие чего пользовался расположением царя, имел неограниченные возможности в государстве. Народная молва связывала убийство царевича Дмитрия с именем Бориса Годунова.
• [10] Лимонцева В. А. Государственно-правовые взгляды Ивана Тимофеева: автореф, дис. … канд. юрид. наук. М., 2008. С. 9−10.
• [11] Ключевский В. О. Соч. М., 1988. Т. VII. Ч. II. С. 157−158.
• [12] Лимонцева В. А. Государственно-правовые взгляды Ивана Тимофеева… С. 10.
• [13] См.: Лимонцева В. А. Классификации законов в средневековой правовой мысли // Российское правосудие. 2008. № 2 (22). С. 100−104.