Кристиан Дитрих Граббе

Кристиан Дитрих Граббе (1801 — 1836) выступает, наряду с Гейне, одним из «возмутителей спокойствия» в литературной жизни эпохи Реставрации. В отличие от автора «Книги несен» и «Путевых картин» он реализовал свои творческие потенции исключительно в области драмы, считая обновление немецкого театра главной задачей современной литературы.

Мировоззрение и эстетика Граббе не являли собой стройной, гармоничной системы представлений. Неизменно положительное отношение к идеалам Французской буржуазной революции, восхищение личностью Наполеона, восторженное приятие революционных событий 1830 г. во Франции, критика современного состояния немецкой жизни и литературы сближают его с «предмартовскими» писателями, в частности с Г. Гейне, с которым Граббе сошелся на короткое время в пору учебы в Берлине.

В то же время Граббе чужд космополитизм младогерманцев и Гейне. «Родина», «народ», «национальная история» для него не менее важные ценности, нежели «свобода, равенство, братство». Патриотические устремления — черта, роднящая Граббе с его землячкой А. фон Дросте-Хюльсхофф, представительницей высокого бидермейера.

Центральная коллизия драматургии Граббе — конфликт между личным и сверхличным началом. Герои пьес Граббе, как правило, — сильные, выдающиеся личности. Нередко это исторические фигуры (Сулла, Ганнибал, Наполеон, Фридрих Барбаросса) либо «вечные» образы мировой литературы (драма «Фауст и Доп Жуан», 1828). Своеобразный «гениоцентризм» эстетических представлений Граббе, нескрываемый восторг автора перед «сильной личностью» связывают его творчество с традицией романтизма.

Вместе с тем и антиромантическое, «сверхличное» начало, явленное как «идея истории», дает о себе знать у Граббе. Герои его исторических и мифологических трагедий, носители ярко выраженного индивидуального начала, неизменно терпят поражение в конце пьесы. Обстоятельства (воля народных масс, логика движения истории, судьба, рок, случай) оказываются сильнее. Сильные личности Фауст и Дон Жуан становятся добычей Сатаны; великий Наполеон, после возвращения былой славы в течение 100 дней, в битве при Ватерлоо побежден окончательно («Наполеон, или Сто дней», 1830); преследуемый римлянами, преданный соотечественниками Ганнибал («Ганнибал», 1835) умирает в сознании ненужности собственных великих деяний; вождь германского племени херусков и Арминий («Битва Арминия», 1835—1836), хотя и помогает своему народу освободиться от римской зависимости, не в состоянии воодушевить соплеменников на завоевание Рима.

Симпатии автора, как правило, на стороне героя-индивидуалиста, пусть даже побежденного в жизненной борьбе. Лейтмотив драм Граббе — скорбь по поводу «негероичности» современной эпохи. Автор имеет в виду именно свое время, посленаполеоновскую эру, когда вкладывает в уста своего Дон Жуана пророческие слова: «Приближается время, когда война и мир, любовь и счастье, Бог и вера будут лишь пустыми словами». При всем сознании «негероичности» современной эпохи Граббе все же видит глубокий смысл в существовании героев-одипочек: их яркие, как кометы, судьбы напоминают время от времени о высоком предназначении личности, не давая тем самым человечеству погрязнуть в пучине обыденщины.

Действительность, «обстоятельства», объективный «ход вещей» — другой важный составляющий элемент экспериментальных драм Граббе. Судьбы героев разворачиваются на реальном, исторически и географически определенном фоне. В пьесе «Дон Жуан и Фауст» это конкретные улицы и площади Рима, гора Монблан, в исторических драмах — «этапные» для германской и европейской истории места совершения великих битв и принятия «судьбоносных» решений. Граббе стремится приблизить драматическое действие к живому движению истории. В драматической дилогии о Гогенштауфенах («Император Фридрих Барбаросса», 1829; «Император Генрих Шестой», 1830), в «Наполеоне», «Ганнибале» и «Битве Лрминия» важная роль отводится масштабным массовым и батальным сценам. Вопреки канонам классического театра Граббе вводит в сценическое действие фрагменты битв с участием кавалерии и артиллерии, элементы насилия, страдания и стоны умирающих. Ремарки-комментарии к отдельным сценам нередко превосходят по объему монологи и диалоги действующих лиц.

Драмы Граббе тяготеют к типу трагикомедии: «героические» и комические сцены и ситуации сменяют друг друга. Язык Граббе-драматурга обнаруживает два стилевых уровня. Это, с одной стороны, патетический, исполненный риторических фигур, подчас напыщенный слог главных героев. Монологи главных действующих лиц написаны, как правило, белым стихом классической трагедии, в них ощутимы следы влияния «гениального» стиля «бури и натиска». С другой стороны, в драмы активно вводится проза как язык толпы, простых солдат, «черни».