Концепции истины и развития науки

Концепции истины

Теория концептуальной трансдукции позволяет дать четкое представление о природе науки и истины. Каждый цикл трансдукции приводит к двум эффектам. Одна часть знания выбраковывается, а другая, наоборот, утверждается, причем становится незыблемой. Знание, которое выбраковывается в процессе концептуальной трансдукции, ложно. Знание, которое утверждается концептуальной трансдукцией, истинно. Истинное знание научно.

В науке наиболее энергично используются три концепции истины, а именно корреспондентная (семантическая), когерентная и прагматическая. В историческом плане первенство принадлежит корреспондентной истине. Согласно Аристотелю «истину говорит тот, кто считает разъединенное — разъединенным, а связанное — связанным, а ложное — тот, кто думает обратное тому, как дела обстоят с вещами»¹. В современной трактовке семантическое определение истины выглядит следующим образом: предложение истинно, если и только если оно соответствует фактам.

Соответствие высказывания фактам часто называют корреспонденцией, поэтому речь идет о корреспондентной концепции истины. Она всегда приветствовалась материалистами и многими позитивистами, в частности М. Шликом, а также основателями аналитической философии Б. Расселом и Л. Витгенштейном. Корреспондентная концепция истины встречается со значительной трудностью. Дело в том, что факты сами нуждаются в истолковании посредством истинных предложений. В результате при определении истинных предложений посредством указания на факты получается логический круг, что недопустимо.

В стремлении преодолеть трудности корреспондентной концепции истины стали обращаться к когерентной концепции. Ее происхождение связывают прежде всего с представителями немецкой классической философии: И. Кантом, И. Фихте и Г. Гегелем^[1][2]. Непосредственно в научный контекст когерентную концепцию истины пытался внедрить известный австрийский неопозитивист О. Нейрат. Он писал: «Каждое новое высказывание сопоставляется с совокупностью уже имеющихся высказывании, находящихся в согласии друг с другом. Высказывание называется истинным, если оно может быть интегрировано с ними. То, что нельзя включить, отвергается в качестве заблуждения. Вместо того чтобы отвергнуть новое высказывание, можно также, на что, как правило, нелегко решиться, изменять всю предыдущую систему высказываний до тех пор, пока новое высказывание не будет интегрировано с ней"1.

На первый взгляд когерентная концепция истины близка к тому определению истины, которое основывается на теории концептуальной трансдукции. В соответствии с последней, истинным считается любой фрагмент знания, который входит в состав обновленного интерпретационного ряда теорий, т. е. обновленной дисциплины. Сторонники когерентной концепции истины рассматривают истинное знание как включенное в некоторое обширное целое. Но это целое у них не является интерпретационным рядом теорий. Они не могут объяснить механизм формирования истинного знания. Именно в этом заключается главная слабость их позиции.

Основателями прагматической философии Ч. Пирсом и У. Джеймсом был поднят вопрос о прагматической истине. Широкую известность приобрело понимание истины Джеймсом как того, что полезно. «Мысль „истинна“ постольку, поскольку вера в нее выгодна для нашей жизни»^[3][4]. В своей жизнедеятельности люди стремятся добиться наиболее эффективного результата. Мысли и высказывания, которые ведут к этому результату, как раз и признаются прагматистами истинными. Об аксиологических науках прагматисты рассуждают вполне последовательно: именно в них актуален принцип эффективности, а это означает, что и истина должна определяться в соответствии с ним. Необходимо, однако, отметить, что эффективность имеет смысл лишь в составе соответствующей аксиологической науки, например экономики или техникологии. По поводу устройства аксиологической науки Джеймс мог сообщить немногое. Другое дело — современные прагматисты. Ими неоднократно подчеркивалось, что истинное предложение определяется не иначе как в контексте некоторой теории. Впрочем, до ясного выражения концептуальной трансдукции у них дело не доходит.

Другая слабость прагматической концепции истины состоит в том, что она предполагает единообразное рассмотрение формальных, естественных и аксиологических отраслей науки. Не учитывается, что принцип эффективности не входит в состав неаксиологических отраслей науки. Следовательно, к ним неприменима прагматическая концепция истины. Представители естественных отраслей науки руководствуются дескриптивной концепцией истины. Представителям формальных отраслей науки следует руководствоваться формалистической концепцией истины.

Отметим также, что представители аналитической философии, как правило, считают, что истинными и ложными являются высказывания. Это означает, что они руководствуются языковым представлением теории.

Однако если обратиться не только к языковому, но и к объектному представлению теории, то тотчас же выяснится, что признак истинности применим для характеристики не только предложений, но и мыслей, т. е. суждений, а также объектов.

Строго говоря, нет истины как таковой. Истинными и ложными могут быть все концепты теории. Во избежание недоразумений следует говорить не об истине, а о признаке истинности. По определению он присущ всем концептам и частям интерпретационного ряда теорий. Всякое развитие указанного ряда приводит к новому пониманию истинности. Имея это в виду, говорят, что истина относительна, а не абсолютна. Законченное знание в принципе невозможно. Его нет ни в настоящем, ни в будущем. К истине не приближаются, ибо она не расположена где-то впереди, ее изобретают в настоящем.

• [1] Аристотель. Соч.: в 4 т. М.: Мысль, 1975. Т. 1. С. 250.
• [2] Walker R. С. S. The Coherence Theory of Truth: Realism, Anti-Realism, Idealism. London ;N. Y.: Routledge, 1989.
• [3] Neurath О. Soziologie im Physikalismus // Erkenntnis. 1931. Bd. 2. H. 5—6. S. 403.
• [4] Джеймс У. Прагматизм. СПб.: Шиповник, 1910. С. 181.