Типология экономических систем

Одной из наиболее известных и признанных в научном мире типологий экономических систем признается формационная модель К. Маркса. Для объяснения социально-экономической реальности политэкономия марксизма использует диалектический метод, неотъемлемым инструментом которого остается такое понятие, как «противоречие». Его суть заключается в следующем. В одно и то же время, об одном и том же объекте формулируются противоположные тезы — антиномия. Внешне это противоречие выглядит так, что утверждения «А» и «не-А» будут одинаково справедливы в данном отношении, в данный момент времени. Таким образом, две стороны данного противоречия и отрицают друг друга, и одновременно едины друг с другом. Каждая из них существует лишь благодаря собственной противоположности.

Противоречие было бы причиной «смерти» объекта, если бы не находило своего «разрешения». «Разрешаясь», противоречие удерживает предыдущее и порождает некий новый социально-экономический феномен (рис. 2.2).

Рис. 2.2. Движение противоречия¹

При помощи принципа восхождения от абстрактного к конкретному в марксизме выстраивается иерархическая совокупность противоречий, на основе которой функционирует конкретная социально-экономическая система, имеющая исторический характер. Так, К. Маркс, подчеркивая универсальный характер эволюции для всех стран, отмечал: «Страна, промышленно более развитая, показывает менее развитой стране лишь картину ее собственного будущего…^[1]

Общество… не может ни перескочить через естественные фазы развития, ни отменить их декретами"^[2]. Общество в своем развитии проходит такие ступени исторического прогресса, как:

• • первобытнообщинная;
• • рабовладельческая;
• • феодальная;
• • капиталистическая;
• • коммунистическая.

Данные ступени получили название общественно-экономических формаций. В основе каждой из них лежит определенный уровень развития производительных сил, которые представляют собой систему личностных субъективных и материально-вещественных объективных факторов общественного производства, а именно: средств производства и людей, обладающих знаниями, производственным опытом, навыками к труду и приводящих средства производства в действие. В соответствии с уровнем производительных сил выстраивается и конкретная система производственных (социально-экономических) отношений. Это отношения между людьми в процессе общественного труда и распределения продуктов этого труда. Сущность системы данных отношений характеризуют отношения собственности.

Такое теоретическое построение причинно-следственных связей в экономической науке получило название «Марксов крест». Согласно данной концепции горизонтальные отношения по поводу производства и потребления товаров диалектически детерминируются вертикальными отношениями собственности. Последние анализируются преимущественно в формате «производитель — собственник средств производства», причем основной акцент делается на отношения эксплуатации^[3].

Сущность социально-экономической системы проявляется в некоторой общественной форме организации экономической деятельности. Традиционным для политэкономии считается выделение следующих форм хозяйствования:

• • натуральная;
• • товарная;
• • планомерная.

Например, товарное хозяйство (рыночная экономика) — это «превращенная» форма выражения капиталистической системы, так как только при капитализме товарно-денежные отношения приобретают всеобщий и господствующий характер.

В рамках марксизма причину развития и смены общественно-экономических формаций следует искать в противоречивом единстве производительных сил и производственных отношений. Так, К. Маркс отмечал: «Буржуазия не может существовать, не вызывая постоянно переворотов в орудиях производства, не революционизируя, следовательно, производственных отношений, а стало быть, и всей совокупности общественных отношений. Напротив, первым условием существования всех прежних промышленных классов было сохранение старого способа производства в неизменном виде»^[4]. Таким образом, на определенном этапе хозяйственной жизни производственные отношения в силу своей инерционности становятся тормозом развития производительных сил. Поэтому, согласно диалектике общественного процесса, они должны быть преобразованы революционным путем.

Иными словами, любая социально-экономическая система, возникнув на определенном историческом этапе, существует в условиях постоянного «накопления» и «обострения» противоречий. Антагонизм^[5] последних в конечном итоге и приводит к ее трансформации и переходу общества на новую ступень социально-экономического развития, соответствующую более прогрессивной формации.

В отличие от политэкономии марксизма современный Economics, будучи функциональным по методологии, не делает акцент на историческом характере и, соответственно, трансформации экономических систем. Важное место в данном подходе занимает модель хозяйственного поведения индивида в соответствии с идеалом homo oeconomicus («человека экономического»).

Homo oeconomicus — это рациональный субъект, имеющий четкое представление о собственных потребностях,

способный проанализировать всю необходимую для их удовлетворения информацию и среди множества возможных хозяйственных альтернатив стремящийся выбрать для себя оптимальную (наилучшую).

Такое представление о человеческой природе служит методологической основой для классификации экономических систем (рис. 2.3), которую можно назвать стандартной, поскольку она приводится во многих современных учебниках по экономической теории как в России, так и за рубежом.

Рис. 23. Стандартная классификация экономических систем

Так, авторы популярного учебника по Economics К. Р. МакКоннелл и С. Л. Брю полагают, что индустриально развитые страны, как правило, различаются по двум признакам:

• • форма собственности на средства производства;
• • способ, посредством которого координируется и управляется экономическая деятельность.

В соответствии с этими признаками можно выделить две полярные модели экономических систем, а именно: чистый капитализм и командную экономику.

Чистый капитализм, или капитализм эпохи свободной конкуренции, характеризуется частной собственностью на ресурсы и использованием системы рынков для координации хозяйственной деятельности.

свой доход на основе индивидуального принятия решений. Чистый капитализм функционирует в качестве механизма, посредством которого индивидуальные предпочтения и решения предаются гласности и координируются. Товары и услуги производятся, а ресурсы предлагаются в условиях конкуренции, что предполагает наличие множества самостоятельно действующих покупателей и продавцов каждого продукта и ресурса. Иными словами, хозяйственная власть широко рассеяна. Роль правительства при чистом капитализме ограничивается защитой частной собственности и установлением надлежащей правовой структуры, облегчающей функционирование свободных рынков.

Командная экономика, или коммунизм, характеризуется общественной собственностью практически на все материальные ресурсы и коллективным принятием хозяйственных решений посредством централизованного экономического планирования.

ной системы хозяйственные процессы базируются на освященных временем обычаях, а собственность является преимущественно коллективной. Наследственность и кастовая принадлежность диктуют экономические роли индивидов. Технический прогресс и внедрение инноваций резко ограниченны, так как они вступают в противоречие с традициями и угрожают стабильности общественного строя. Религиозные и культурные ценности здесь первичны по сравнению с экономической деятельностью, а общество отстаивает сохранение статус-кво¹.

В командной экономической системе рациональному поведению homo oeconomicus препятствует существование жестких административных рамок, а в традиционной — необходимость подчиняться общественным обычаям и традициям. Поэтому наиболее полно удовлетворить свои потребности индивид способен только в условиях хозяйственной свободы, которая присуща рыночно-капиталистической экономике.

Ее идеализация характерна для всего неолиберального направления в целом. Так, в неоавстрийской традиции эффективный «спонтанный порядок» (Ф. фон Хайек, 1899— 1992) рыночной системы противопоставляется неэффективному «запланированному хаосу» (Л. фон Мизес, 1881 — 1973) командной экономики. В свою очередь представитель ордолиберализма, немецкий экономист, представитель фрайбургской школы неолиберализма В. Ойкен (1891 — 1950) обосновывал исключительную социальную продуктивность «конкурентного порядка», а лидер монетаризма М. Фридмен утверждал, что только капитализм способен обеспечить массовое процветание и свободу людей.

Таблица 2.1

Динамика государственных расходов.

¹ Статус-кво (лат. status quo — буквально «положение, в котором») — какое-либо существующее или существовавшее на определенный момент фактическое или правовое положение, о сохранении или восстановлении которого идет речь.

Окончание табл. 2.1

Источник: Балацкий Е. В. Элементы экономики государственного сектора // Капитал страны. 20 февр. 2013. URL: http://vww.kapitalrus.ru/article/225 033.

Вместе с тем после Великой депрессии 1929—1933 гг. так называемые рыночные экономики стран Запада столкнулись с существенным расширением масштабов государственного вмешательства. Высокая доля государственного сектора в экономике таких стран (табл. 2.1) привела к тому, что в рамках Economics стали выделять смешанную экономическую систему, предполагающую многообразие форм собственности, и сочетание рыночного механизма с государственными методами регулированная национального хозяйства.

Подводя итоги анализа экономических систем на основе функционального подхода Economics, приведем их классификацию в табл. 2.2.

Таблица 2.2

Критерии классификации экономических систем¹

¹ Таблица составлена автором.

Таким образом, к характерным особенностям неолиберального анализа экономических систем можно отнести следующие теоретические положения. Во-первых, исследование хозяйственных процессов сводится преимущественно к анализу отношений «продавец — покупатель». Во-вторых, рыночной экономике приписывается свойство эффективной аллокации^[6] ресурсов, благодаря которому достигается долгосрочный рост общественного благосостояния. В-третьих, все многообразие реальных национальных экономик оценивается с точки зрения развития в них рыночных отношений. Иными словами, представители неолиберального направления используют так называемую рыночноцентрическую модель хозяйственного мира, предполагающую универсальный подход к анализу различных экономических систем.

Данный подход, с одной стороны, позволил добиться значительных успехов в анализе «зрелой» (развитой) рыночной экономики и стал методологической основой для возникновения таких прикладных экономических дисциплин, как менеджмент, маркетинг, бизнес-планирование и др. С другой стороны, достаточно абстрактная и излишне формализованная неолиберальная модель «экономического мира» оказалась бесплодной и в отражении процессов «догоняющего» развития, и в осмыслении постсоциалистической трансформации, и в анализе глубоких качественных экономических изменений в развитых странах, включая интерпретацию причин, логики и последствий современного экономического кризиса.

Методологическая ограниченность Economics вызвала к жизни институционально-эволюционные исследования. Американский экономист Т. Веблен (1857—1929) — основатель институционализма — сделал попытку преобразовать экономическую науку в эволюционную теорию. Суть интеллектуальной оригинальности его проекта заключается в акценте на институтах. Именно институты обеспечивают преемственность в экономических процессах, а посредством эволюции институциональной среды экономика адаптируется к изменениям ее материальной базы.

Так, Т. Веблен определил понятие «институт» как «распространенный образ мысли в том, что касается отдельных отношений между обществом и личностью и отдельных выполняемых ими функций»^[7], и отнес это явление к феноменам культуры. Довольно широкий взгляд на хозяйственную жизнь предопределил нечеткую трактовку Т. Вебленом ключевого понятия — экономического института. Тенденция отсутствия четко фиксированной единицы анализа проявилась в институциональной теории и в дальнейшем. Так, американский ученый Дж. М. Ходжсон отмечает: «…Институты в одно и то же время и формируют действия людей, и формируются ими. Институты являются как „субъективными“ идеями в головах агентов, так и „объективными“ структурами, с которыми эти агенты сталкиваются»^[8]. В рамках современного институционализма наиболее распространенной является трактовка институтов, данная Д. Нортом: «Институты — это „правила игры“ в обществе… созданные человеком ограничительные рамки, которые организуют взаимоотношения между людьми»^[9]. В качестве институтов он предлагает рассматривать разработанные людьми формальные (законы, конституции) и неформальные (договоры и добровольно принятые кодексы поведения) ограничения, а также факторы принуждения, структурирующие их взаимодействие.

В отличие от неолиберальных теоретиков представители институционально-эволюционного направления методологически не отождествляют экономическую систему и рынок. Институциональные исследования нацелены не на рынок в чистом виде, а на институты (в том числе и неэкономические), результатом функционирования которых, помимо прочих координационных структур в экономике, является и рынок.

Важная роль институтов в экономике заключается в том, что они, задавая структуру побудительных мотивов хозяйственного взаимодействия, уменьшают неопределенность. Однако при этом одни институты понижают трансакционные издержки в экономике, а другие повышают. Поэтому ключевое значение для эффективности экономической системы имеет то, какие именно институты обеспечивают ее функционирование.

Транскационные издержки — это издержки, связанные с обменом и защитой правомочий. В экономических системах они представляют собой некий эквивалент трения в механических системах.

С одной стороны, институционально-эволюционный подход позволяет увидеть институциональную «близость» на первый взгляд принципиально различных экономических систем. Весьма интересной представляется концепция конвергенции^[10], ставшая популярной на Западе в 1970;е гг. Данная концепция была рождена дискуссией о перспективах трансформации советской хозяйственной системы. Так, французский теоретик Р. Арон (1905—1983) утверждал следующее: «Имеется одна единая реальность — индустриальная цивилизация. Советское и капиталистическое общество — только две разновидности… одного и того же типа: прогрессивного индустриального общества»^[11]. В свою очередь голландский экономист Я. Тинберген (1903—1994) выступил с аргументацией о существовании единственной рациональной хозяйственной системы. В направлении этой рациональной системы происходит движение как на Западе, так и на Востоке. Иными словами, социализм и капитализм идут навстречу друг другу. Социализм с течением времени должен приобретать все больше капиталистических черт, а капитализм, наоборот — социалистических. Социализм будет направленно идти к рынку и демократии, а капитализм — к планированию и социальному обеспечению. В какой-то момент различия между двумя системами сотрутся, и в мире будет единая экономическая система.

Представитель же американского институционализма Дж. К. Гэлбрейт (1908—2006) объяснял такую тенденцию тем, что современное производство требует формирования крупных хозяйственных организаций, действующих планомерно и согласующих свои планы друг с другом. Как и на Западе, в бывшем СССР в этих организациях и в обществе в целом к власти приходит техноструктура, т. е. слой администраторов и специалистов. Этот слой ориентируется не на решение социальных задач общества, а на упрочение своих позиций путем расширения производства, научно-технического прогресса, выпуска сложной, прежде всего военной, продукции. В результате этого процесса советская экономика утрачивает свою исходную социальную и идеологическую ориентацию и становится разновидностью современной технократической бюрократизированной системы со всеми противоречиями и социальными конфликтами. Однако следует отметить, что в конце 1980;х гг. Дж. К. Гэлбрейт признал некорректность отдельных положений, на которых она базировалась, а в начале 1990;х гг. стала очевидна и практическая несостоятельность тезиса о неизбежности конвергенции двух систем.

С другой стороны, институционально-эволюционный подход утверждает неоднородность и самой рыночно-капиталистической экономики. Например, ученый М. Альбер анализирует различные модели развития внутри группы промышленно развитых стран. Автор выделяет две крайние, наиболее отчетливо противостоящие друг другу модели капитализма — «рейнскую» и «неоамериканскую». Он формулирует десять практических проблем, которые в двух указанных моделях оцениваются принципиально различно (табл. 2.3).

Таблица 23

Сравнительный анализ «рейнской» и «неоамериканской» моделей капитализма

Окончание табл. 23

Источник: Лльбер М. Капитализм против капитализма. СПб.: Экономическая школа, 1998. С. 14—22; Ольсевич Ю. Я. Влияние хозяйственных реформ в России и КНР на экономическую мысль Запада: учеб, пособие. М.: ИНФРА-М, 2007. С. 253.

К «рейнской» модели М. Альбер относит послевоенные Германию, Австрию и Швейцарию, к «неоамериканской» — США начиная с 1980;х гг. Остальные развитые страны, по его мнению, располагаются в промежутке между этими полюсами, тяготея либо к первому, либо ко второму. Так, Скандинавские страны, Голландия и Япония тяготеют к первой модели, а Англия с 1980;х гг. — ко второй. Однако распределение стран по моделям не является неподвижным. Например, с конца 1980;х гг. ряд стран (Швеция, Франция, Испания и др.), ранее близких к «рейнской» модели, начали удаляться от нее в сторону «неоамериканской».

Таким образом, институционально-эволюционный подход, как правило, не предполагает выделения «идеальных» экономических систем. Его методологические особенности, с одной стороны, ограничивают возможности по формализации и классификации экономических систем, а с другой — позволяют осмыслить их институциональное многообразие.

Методологическое разнообразие рассмотренных выше подходов красноречиво свидетельствует об отсутствии единства среди экономистов в трактовке самой экономической системы. Если неолибералы, по сути, отождествляют ее с рынком, а представители институционально-эволюционной теории рассматривают как совокупность экономических институтов, то для последователей К. Маркса это система производственных отношений. В силу этого представляется целесообразным рассматривать экономические системы как сложные по своей природе, имеющие недостаточно четкие контуры и трудно формализуемые институциональные феномены.

Каждый из перечисленных методологических подходов имеет свои границы применимости, которые нужно четко осознавать, особенно когда речь идет о формировании концепций системных изменений. В противном случае применение на практике упрощенных или неадекватных экономических концепций может обернуться утратой прогрессивных форм хозяйствования и социально-экономических достижений.

• [1] Бузгалин А. В., Колганов А. И. Теория социально-экономических трансформаций. Прошлое, настоящее и будущее экономик «реального социализма» в глобальном постиндустриальном мире. М.: ТЕИС, 2003. С. 22.
• [2] Маркс К. Капитал. Критика политической экономии. Т. I. Ки. I. Процесс производства капитала. М., 1988. С. 9—10.
• [3] Эксплуатация (фр. exploitation — использование, извлечениевыгоды) — присвоение результатов чужого труда.
• [4] Маркс К. Указ. соч. С. 498.
• [5] Антагонизм (др.-греч.) — соперничество, конкуренция, борьба, противостояние.
• [6] Аллокация (лат. аI — около, locatio — размещение) — в экономической теории распределение ограниченных ресурсов в соответствии с заданными целями.
• [7] Веблен Т. Теория праздного класса: пер. с англ. М.: Прогресс, 1984.С. 201.
• [8] СмХоджсон Дж. М. Жизнеспособность институциональной экономики // Эволюционная экономика на пороге XXI в. Доклады и выступления участников международного симпозиума. М., 1997. С. 60—66.
• [9] Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. М., 1997. С. 17.
• [10] Конвергенция (лат. converge — сближаю) — процесс сближения, схождения, компромисса, стабилизации.
• [11] Всемирная история экономической мысли: в б т. Т. 5 / гл. ред.В. Н. Чсрковец. М, 1994. С. 218−219.